«Да что такое этот ваш Уиган?» Текст про контекст (часть первая)
История «Уигана» последних лет наталкивает на размышления на тему «Кто виноват?» TRtWP заменяет вопрос на «Что виновато?» и даёт свой ответ
Изначально мысли, которые будут изложены ниже, должны были стать первой частью рассказа о сезоне 2013/2014. Но в процессе планирования текста эта его часть всё разбухала и разбухала и в какой-то момент стала неприлично большой для вступления к материалу среднего размера. И это стало причиной, по которой я решил опубликовать отдельное размышление на эту тему – но только второй причиной.
Главной же была высокая важность описания контекста, в котором зародился и существует клуб. Потому что, на мой взгляд, именно знание и понимание этого контекста при принятии ключевых решений обусловили все успехи клуба за последние 28 лет – равно как их незнание и непонимание сделали практически неизбежными все его современные проблемы.
И вот я целенаправленно засел за клавиатуру. Писать было интересно; ни для одного своего поста в каком-либо блоге на этом сайте я не проводил столько специальной подготовительной работы, чтобы обеспечить тексту фактуру и глубину, достойную описываемой темы. Но на тридцатой тысяче напечатанных знаков, за которой всё ещё не был виден конец работы, я понял, что объём информации, которой я хотел поделиться, уже не вполне подходил для формата поста в ноунейм-блоге на спортивном сайте. Столько букв на такую тему за один раз никто не стал бы читать, поэтому я хотя и продолжаю воспринимать этот текст как единое целое, но публиковать его буду в трёх частях.
Так что начнём изучать контекст послойно. При первом приближении мы увидим обычный спортивно-экономический слой, но он неотделим от социального контекста, а тот – от исторического. Поэтому приготовьтесь к трём сеансам прослушивания большой лекции о городе Уигане, его жителях, и, конечно, о футбольном клубе, который эти жители поддерживают, как могут.
А уже после того, как мы проговорим, как на сеансах психотерапевта, детство, юность и текущие дела города, можно будет расплатиться за курс на ресепшене и встретиться в следующий раз, чтобы поныть о сезоне 2013/2014.
Контекст номер один: история
Начнём с двух зарисовок.
Первая. В середине 18-го века переживавшие бурный рост и промышленное развитие Бредфорд и Лидс, находившиеся ближе к восточному побережью Англии и уже имевшие с ним налаженное водное сообщение, задумались о том, как бы им упростить доступ к западному побережью с его большим портом Ливерпуля. Представителям последнего было сделано заманчивое предложение о прорытии почти через половину страны судоходного канала, который впоследствии так и стал называться – каналом Лидс-Ливерпуль.
Предложение было выгодное для обеих партий: Лидс с окрестностями приобретал новые возможности для сбыта продуктов своих производств через крупный торговый хаб, а Ливерпуль получал эти самые продукты – плюс всё то, что производилось в других городах, которые оказались бы на берегах канала. Здесь, главным образом, речь шла об угле, крайне важном для идущей полным ходом промышленной революции. Обустройство канала оценивалось, в пересчёте на современные деньги, примерно в 42 миллиона фунтов. Короче, серьёзные дяди собрались делать серьёзный бизнес.
Но представители Ливерпуля, когда дело дошло до обсуждения конкретного маршрута канала, отвергли первоначальное предложение партнёров. Причина? Канал не проходил мимо Уигана. В Лидсе сказали: «э-э-э, какой ещё Уиган?» и отвергли ответный план Ливерпуля. В итоге серьёзная сделка попала под угрозу срыва, и сторонам пришлось прибегнуть к арбитражу. Там был выработан компромиссный маршрут, который и стали претворять в жизнь. Но крюкообразный заворот в Уиган в плане всё же остался.
Вторая. Примерно через 230 лет, в девяностых годах двадцатого века, в британской версии женского модного журнала “New Woman” придумали, как им казалось, забавную новую рубрику. Журналисты выбирали фотографии самых вычурных и необычных нарядов с последних показов элитных кутюрье и выходили с ними на улицы Уигана, опрашивая проходящих мимо женщин на тему того, согласились бы они пойти на улицу в подобной одежде. Рубрика называлась «Стали бы носить такое в Уигане?» (“Would they Wear it in Wigan?”)
***
Как получилось, что город, бывший очень важным региональным экономическим центром, стал инвентарём для упражнения в остроумии, символизирующим для публики из больших городов место с забавным названием, где живут угрюмые и далёкие от тонких материй тётки?
Ответ одним словом: уголь. Ответ двумя словами: уголь кончился. Ответ чуть-чуть более развёрнуто: угля было завались, но он кончился.
Уигану повезло быть основанном на месте, под которым в радиусе на много километров в любую сторону уголь содержался в изобилии. Пока в 17-18-х веках не началась промышленная разработка, кое-где его можно было чуть не выковыривать лопатой с глубины небольшого колодца. В отдельных местах, где земля имела естественные разломы, угольные слои можно было увидеть невооружённым глазом. Есть свидетельства, что чёрные камушки собирали в этой местности ещё римляне.
Потом в стране грянула промышленная революция, уголь понадобился практически для любой значимой механической деятельности в огромных количествах, и оказалось, что добывать его в районе Уигана ещё и легко, потому что драгоценные слои залегали относительно неглубоко. И вот тогда понеслось.
Вся история города с конца семнадцатого по середину двадцатого века – это история добычи и доставки угля. Однажды запущенный, технологический прогресс и не думал останавливаться, и угля требовалось с каждым годом всё больше и больше. Земля под Уиганом не жадничала, позволяя возникать и расти как на дрожжах различным профильным компаниям, что провоцировало и рост города, потому что новые рабочие руки требовались постоянно.
По оценкам специалистов, своего пика британская угольная выработка достигла к началу двадцатого века. Интересно, что примерно в это время клубы из богатых углём севера Англии начали доминировать в регби и футболе над своими оппонентами с юга. Во многом это происходило потому, что они могли позволить себе платить своим лучшим игрокам достойные деньги за то, чтобы те концентрировались на спорте и не тратили силы на работу. В регби это привело к настоящему расколу спорта на два вида (популярный сейчас по всему миру регби-юнион и любимый на севере Англии и в Австралии регбилиг), а в Футбольной Лиге после нескольких лет бурных споров профессионализм был принят всеми.
Но вернёмся в нашем спортивном блоге к углю: с точки зрения бизнеса дела шли настолько хорошо, что к началу двадцатого века компания “The Wigan Coal & Iron Co. Ltd” стала ключевым игроком на рынке в регионе и одним из самых влиятельных в стране. Однако двадцатый век всем дал прикурить, и местные угольные магнаты не стали исключением.
Сначала прогремела Первая мировая война, потом стало очевидно, что в веками насилуемой земле становится всё меньше и меньше ресурсов, а в тридцатых годах до Британии докатилось эхо американской Великой депрессии. Из-за неё бизнес, и до этого вынужденный начать закрывать выработанные и неэффективные шахты, начал сыпаться особенно активно. После Второй мировой войны вся угольная промышленность в стране была национализирована и вступила в последнюю фазу своего медленного угасания, завершившегося к девяностым годам прошлого века.
И Уиган, в российской терминологии названный бы «моногородом», испытал на себе все прелести умирания индустрии, от груди которой он питался в течение нескольких сотен лет. Когда стали закрываться шахты, то моментально выяснилось, что больше делать в городе нечего. И, как водится в таких случаях, самые обеспеченные или социально подвижные граждане разъехались кто куда, а остальным пришлось продолжать жизнь в отравленном угольной пылью депрессивном городе.
Время вынудило местных начать как-то шевелиться и что-то делать: многочисленные склады, угольные заводы и ткацкие фабрики начали переоборудовать для новых производств или, позже, стали обустраивать в них магазины, рестораны, гостиницы и культурные центры. В какой-то момент здания в центре города основательно почистили от сажи, въевшейся за столетия в их стены.
Природа тоже постепенно восстанавливалась, причём иногда в неожиданном ключе: ещё до наступления повсеместного упадка неподалёку от города провалились и заполнились водой несколько опустевших крупных шахт. В тот момент зрелище это было скорее постапокалиптическое, но со временем огромные лужи превратились в пасторальную систему озёр, заросших по своим берегам разнообразной дикой растительностью, которая заселилась всяческой мелкой живностью. Сейчас там устроен местный заповедник.
А Уиган на сегодня – по-своему уютный небольшой городок (основная его площадь вполне вписывается в границы крупного района Петербурга или административного округа Москвы) с малоэтажным центром, почти целиком выстроенным из красного кирпича – но при этом не лишённым красоты. Однако до следующего экономического бума, когда бы он ни наступил, вся жизнь в Уигане будет сконцентрирована в его прошлом. Потому что в настоящем можно похвастаться лишь двумя спортивными командами да одним из крупнейших в Европе заводов по производству пищевых продуктов (этим занимается Heinz).
И когда на расстоянии вытянутой руки от тебя находятся как минимум Манчестер и Ливерпуль (примерно 25-30 километров до обоих), то всё население с минимальными амбициями будет перетекать хотя бы туда, а в городе останутся только женщины, испытывающие равнодушие к нарядам от индустрии высокой моды.
Работа у меня есть и пива я не пью, так что денежные средства от читателей мне не нужны. Я, скорее, олдскульный блогер-любитель, для которого просто наличие читателей - уже достаточная награда и мотивация.