Петер Шмейхель «№1. Моя автобиография» 5. Чемпионы
***
В тот ужасный день на «Энфилде», когда погибли наши надежды на титул сезона 1991/92, Ферги признался прессе, что «поражение оказало на нас ошеломляющее воздействие». Но когда он разговаривал с нами в раздевалке, он уже искал способы преодолеть нашу боль. Он говорил о разочаровании и о том, как справиться с этим чувством. Но затем он начал говорить о том, как хорошо мы играли на протяжении всего сезона, о том, что наш прогресс был фантастическим. И вот, с этого момента, с самого низа того пика, он и восстанавливал нас. Он почти всегда был блестящим менеджером, когда мы проигрывали. В тот день его тон, его послание были идеальны: он мог бы совершенно обезуметь, но это бы нам совсем не помогло.
Оставалась еще одна игра против «Тоттенхэма», и у нас была еще одна неделя вместе, когда мы могли бы впасть в разочарование, но Ферги не позволил этому случиться. Он продолжал говорить о том, как хорошо мы сыграли и как нам нужно было с пользой применить полученный опыт в следующем сезоне. Он отправил нас на лето со всем позитивом, на который был способен, и, хотя боль от проигрыша осталась, было чувство завершенности. Важный разговор был закончен. Когда мы вернемся, это будет новое начало.
Тот факт, что сезон 1992/93 был первым сезоном Премьер-лиги, для нас был хорошим. Была вся эта реклама нового соревнования, мишура. У тебя появилась фамилия на футболке и номер, и об этом говорили в раздевалке — кто какой номер получит? Все это помогло нам; это было похоже на подведение черты под прошлым и новое начало. В предсезонке Ферги продолжал поднимать старые мелодии: 1991/92 годы были чем-то, что можно было записать на свой опыт, чем-то, что мы могли бы использовать, это был последний кусочек в нашей мозаике. Он был успокаивающим. Он продолжал рассказывать нам, как далеко мы продвинулись, сколь хороши мы были.
Я приехал к новому сезону позже, чем остальные, но на две головы выше из-за успеха сборной Дании на Евро-92 и вернулся в команду в отличном настроении: предвкушающий, позитивный, все следы апрельской драмы прошли, и я был в совершенно подходящем настроении для предстоящего вызова. Одной из сильных сторон Ферги был подбор игроков. Он никогда не смотрел только на способности; он смотрел на менталитет, крепость характера игрока. Он подписывал игроков, которые могли справиться с невзгодами, парней, которые во вторник вечером под проливным дождем на выезде против «Чарльтона» в январе играли так, как будто это был майский день на «Уэмбли». Мужчин, которые справлялись с проблемами.
Так что, в некотором смысле, работа по нашему восстановлению была уже проделана до того, как он ее начал — потому что он знал, что, как люди, мы найдем свои собственные способы прийти в норму. Тем не менее, то, как он все разыграл после сезона 1991/92, было просто мастерски. Он был гением в том, что никогда не обременял игроков общей картиной: ее он держал при себе и тренерском штабе. Нас, он продолжал сосредотачивать на той картине, которая была перед нами.
Я приведу пример. Готовясь к игре, он лишь едва упоминал о сопернике или специфике матча до последнего момента. В течение недели мог быть комментарий типа «Сегодня мы можем провести всего 45-минутную тренировку, я хочу, чтобы в субботу вы были свежими», но он редко называл название команды, с кем мы играли. Все это было сделано для того, чтобы защитить нас. Как и у большинства команд той эпохи, у нас был устоявшийся стиль игры и устоявшиеся 11 игроков, и очень мало что менялось с точки зрения тактики или состава от недели к неделе. Все было направлено на то, чтобы оставаться в форме и концентрироваться на наших собственных задачах. После матчей редко проводились подробные разборы полетов; настрой был «двигаться дальше». В раздевалке в конце игры Ферги просто говорил пару вещей и был очень краток. Это было «Бла-бла-бла», потом «Идите помойтесь, увидимся в понедельник», и на этом все заканчивалось.
Единственный раз все было иначе, когда следующей игрой был «Ливерпуль». Тогда он говорил: «Бла-бла-бла, следующим будет ******* "Ливерпуль". Помойтесь и увидимся в понедельник. Будьте ******* готовы». Я не думаю, что есть кто-то, кто не любил «Ливерпуль» больше, чем наш менеджер, и это были недели, когда распорядок дня менялся. В те недели было совершенно ясно, с кем у нас следующая игра, и Ферги был начеку, следя за тем, чтобы все были в форме.
То, как мы вошли в 1992/93 годы, совершенно не зацикливаясь на сезоне 1991/92, соответствовало нашей культуре. Чудо сборной Дании на Евро-92 вернуло мне аппетит и уверенность в себе на более высокий уровень, чем когда-либо. Что было действительно круто, так это то, что, когда я вернулся в Манчестер, ребята устроили небольшую вечеринку в честь моей победы на Евро, организованную Роббо и Брюси. Они были настоящими капитанами. Семь или восемь игроков пришли ко мне домой, и это было потрясающе. Видеть их неподдельную гордость за мое достижение — то еще чувство.
Ферги подписал контракт только с одним игроком, взяв Диона Даблина из «Кембридж Юнайтед» за £1 млн., и вывел на нашу первую игру, выездную против «Шеффилд Юнайтед», стартовый состав, в котором было десять игроков, которые выходили на поле в нашей финальной игре 1991/92 годов. Дион был на скамейке запасных. Через пять минут мы пропустили первый в истории гол в Премьер-лиге, когда Брайан Дин забил головой после дальнего выброса из-за боковой. Он снова обыграл меня, с пенальти, через пятьдесят минут, и мы проиграли 1:2.
В нашей второй игре мы проиграли «Эвертону» со счетом 0:3, который забил три гола на контратаках, несмотря на то, что мы доминировали во владении мячом, и в первой опубликованной таблице Премьер-лиги — газеты ждали завершения двух туров матчей — вы найдете «Манчестер Юнайтед» в самом низу, на двадцать втором месте. Мы сыграли вничью с «Ипсвичем» на «Олд Траффорд». Трибуна «Стретфорд Энд» была снесена для перестройки, и мы оказались на этом странном стадионе со строительными лесами и щебнем за одними из ворот.
Внешнему миру «Манчестер Юнайтед» казался находящимся в кризисе. Мы были фаворитами в борьбе за титул, но после того, как набрали одно очко в трех матчах, все снова говорили о все том же «Юнайтед». Но я не паниковал. Наши игры были намного лучше, чем наши результаты, и вот каковыми они были с моей точки зрения на поле. Я смотрел перед собой и видел Брюси и Палли: да, это мои ребята. Я смотрел направо и видел Пола Паркера: да, правых защитников лучше него не так уж много. Я смотрел налево и видел Дениса Ирвина: Денис! Полный класс, превосходный профессионал. Я мог бы начать чувствовать себя очень комфортно.
Я заглянул в центр поля, и там были Инс и Макклер: ну, тут всё в порядке. Я смотрел на фланги: Гиггзи, Ли Шарп и Канчельскис, вау. Впереди я видел Марка Хьюза и Диона: неплохо, совсем неплохо. Я знал, что мы были в приличной форме — мы все знали, что мы были в приличной форме. Менеджер оставался уверенным в себе; он не выказывал ни малейших признаков сомнения или паники.
Дион впервые вышел в стартовом составе, когда мы отправились на выезд против «Саутгемптона», и решил все голом из штрафной под конец матча. Мы поднялись с двадцатого места на третье с пятью победами и пятью сухими матчами, включая победу со счетом 2:0 над «Лидсом». Печаль заключалась в том, что Дион сломал ногу после мерзкого подката в матче против «Кристал Пэлас». На этом его сезон закончился.
Затем, внезапно, у на снова застопорилась игра. Мы пять раз подряд сыграли вничью, проиграли «Уимблдону» дома, «Астон Вилле» на выезде. Мы перестали забивать. Не считая двух выдающихся ударов Спарки [прим.пер.: Марк Хьюз] в ничьей против «Ливерпуля» со счетом 2:2, в шести матчах чемпионата наш единственный гол был забит с пенальти, и мы также не забивали в плей-офф, проиграв московскому «Торпедо» по пенальти после двух ничьих 0:0 и вылетев из Кубка лиги со счетом 0:1 от «Виллы».
Я этого не помню, но я дал интервью, в котором сказал, что мы ничего не выиграем, если не купим нападающего, и после поражения в чемпионате от «Виллы» Ферги признал: «Возможно, у нас в команде не так много прирожденных бомбардиров». Перерыв на игры сборных пришелся как нельзя кстати. Мы вернулись с победой над «Олдхэмом» со счетом 3:0, и несколько дней спустя Ферги наткнулся именно на ту часть головоломки, которой нам не хватало — он подписал контракт с Эриком Кантона.
Эрик сыграл важную роль. Эрик был той маленькой частичкой чего-то иного. Эрик был... Эриком. Трансфер произошел так быстро, что слухи о его возможном присоединении к нам просуществовали всего день, но за это короткое время я, помню, подумал: «Пусть это случится, пожалуйста, пусть только это случится». Потому что я считал его невероятным. Он понравился мне с самого первого раза, когда я увидел его на «Матче дня». Конечно, мне не нравилось, что он играл за «Лидс», но с того момента, как он приехал в Англию, мне понравилась его инаковость. Матч Суперкубка Англии [Charity Shield] дополнил мою картину, наблюдая, как он забил три фантастических гола в ворота «Ливерпуля». Ух ты, этот парень великолепен.
У нас уже был кто-то немного иной в раздевалке — Андрей. Он не говорил по-английски, и в раздевалке был переводчик, и это в то время, когда, кроме нескольких из нас, англоговорящих скандинавов, в английской игре было очень мало иностранцев. Но Эрик был другим-иным. Знаете, какие слухи ходят по футболу? Ходили разговоры о том, что Эрик был по-настоящему странным парнем, и мы все это слышали. Глупости. Еще был тот факт, что «Лидс» сбагривал его, несмотря на то, насколько великолепно он играл за них на поле, и та запутанная история, о которой все знали, когда он играл за шесть разных клубов во Франции и часто попадал там в неприятности. Мистика окружала его. Кто этот парень? И вдруг, бум, он оказался в «Клиффе».
Его первый день был незабываемым.
Зашел Эрик... и ты ожидал чего-то другого. Ты ожидал кого-то другого. Возможно, доминирующего персонажа. Кого-то яркого. Но тот, кто вошел в дверь раздевалки, был очень застенчивым человеком, очень застенчивым. Кто-то, кто не мог смотреть людям в глаза, кто чувствовал себя настолько неуютно в своем новом окружении, что быстро переоделся и вышел через дверь на поле.
Никто никогда не выходил на поле за тридцать минут до тренировки. В «Клиффе», за одними из ворот, была стена крытой арены, и, не имея никого, с кем можно было бы потренироваться, Эрик пошел туда и начал бить мячом о стенку. Он подбрасывал его в воздух, принимал на грудь. Левая нога, правая нога, с полулета, в касание. Бум, бум, бум — с идеальным контролем мяча.
В столовой в «Клиффе» окна выходили на поле. Как и кабинет менеджера. И кабинет тренеров, и процедурный кабинет. Все собрались, чтобы посмотреть: Что он делает? Он всех загипнотизировал.
Среди них были и молодые парни. Скоулз, Батти, Бекхэм, Невиллы. Они все еще были в младшей группе, у которой была отдельная раздевалка, и в тот первый день они просто смотрели на Эрика и ничего не говорили. Затем на следующий день — это было немного похоже на то, когда кошка что-то делает, а затем котята, медленно-медленно, прокрадываются внутрь и делают то же самое — не успели оглянуться, как молодняк тоже вышел перед тренировкой, пиная мячи о стенку и принимая их на грудь.
Одним из самых больших вкладов Эрика была демонстрация осознания того, какой должна быть работа футболиста. Он привил культуру, согласно которой вы действительно можете улучшить свои навыки без помощи тренера. С годами она развивалась, и вскоре Гари Невилл практиковал вбрасывания и кроссы на бегу, Бекхэм отрабатывал угловые и штрафные удары, и в конце концов все оставались после тренировки, чтобы заняться какой-нибудь специальной работой.
Я мгновенно почувствовал связь с Эриком, потому что у меня тоже было такое же отношение к тренировкам: как я уже упоминал, благодаря Йоргену Хенриксену на тренировках я участвовал во всем, что делали полевые игроки. Вся моя специальная работа, мои вратарские упражнения, выполнялись в мое свободное время. В течение моего первого года у меня не было возможности заниматься этой дополнительной практикой как частью моей повседневной жизни в «Клиффе», но благодаря Эрику индивидуальные тренировки внезапно стали нормой. Я восхищался им.
Он также делал разницу на поле, каталог дополнительных возможностей в любой игре. Всякий раз, когда я получал мяч, моим первым побуждением было выбросить мяч, что привело бы к быстрой контратаке, и у меня уже были вингеры, которые могли опередить любого, выбегая — Андрей, Шарп и Райан — или я мог отдать мяч на Спарки, который был исключителен в том, чтобы принять его и удерживать его для команды.
Но теперь у меня был еще и Эрик. Эрик — у него была сила и техника, чтобы принять любой мяч левой ногой, правой ногой, головой, грудью, но он также блестяще умел находить свободное пространство, куда за ним не последовал бы ни один защитник. Поэтому очень часто, когда я ждал кому бросить, он был свободен. И дальше все зависело от меня. Представьте себе, какие варианты он внезапно предоставил нашим полузащитникам. Когда он владел мячом, он всегда мог сделать что-то неожиданное, и как только Райан, Андрей и крайние защитники включались, это было невероятно — мы повсюду изгрызали команду соперника, а передачи Эрика находили их забеги.
Я играл с еще одним таким же волшебником: Микаэлом Лаудрупом. О Боже, каким же футбольным гением был Микаэл Лаудруп. Ближе к концу нашей карьеры мы играли за забавную команду, о которой никто не знал, под названием «Шоу Звезд». Каждое лето где-то в Дании проводился один матч, и в нем участвовали актеры, музыканты и футболисты. После того, как мы играли, мы записывали песню и закатывали грандиозную вечеринку. Мне нравилось играть в атаке в таком матче, и однажды я сказал Микаэлу: «Ты пасуй, я готов бежать». А Микаэл ответил: «Нет... ты беги, и тогда уж я дам пас. Я найду им тебя». Это было все равно что перевернуть футбол с ног на голову.
В следующий раз, когда мы получили мяч, я побежал, и, бум, мяч был там, прямо у моих ног, перед воротами и аккурат под ударной ногой. Мне нужно было только пнуть его в сетку ворот. Таким был Микаэл. Эрик был единственным моим партнером по команде, который был сравним с ним.
Люди всегда спрашивают: что такого было в Фергюсоне? Постоянная головомойка? Они думают о почти негативных вещах. Но я вам расскажу. В чем Ферги был действительно хорош — и он снова сделал это летом 1993 года, когда купил Роя Кина — так это в точном понимании того, что нужно команде, и в поиске не просто подходящего игрока, но и нужного типа: кого-то независимого, с сильным характером, кто мог бы постоять за себя при любых обстоятельствах. Они не должны были быть громкими, но у них должен был быть характер, и головомойка использовалась крайне редко — в целом, Ферги поощрял игроков быть теми, кто они есть, и не стремился доминировать.
Он рассматривал прошлое Эрика как силу, а не как слабость. Шесть клубов во Франции? Его вытурили из них, потому что у него было желание и сила характера, с которыми другие справиться не могли. И кто-то, кто попадает в такие неприятности и кого так часто выпинывают, но он все еще хочет играть — что ж, у этого парня, должно быть, невероятная любовь к футболу. Именно это и увидел Ферги. Он поощрял индивидуальность Эрика и не оправдывался перед остальной командой за то, что они иначе к нему относились. Однако все истории о том, что Эрик получал свободу действий, когда дело касалось таких вещей, как дресс–код — они правдивы, но их значение преувеличивается. Потому что Ферги в какой-то степени по-разному относился к каждому игроку. С каждым обращались и каждым управляли в соответствии с их личностью и тем, что им лично было нужно, чтобы выйти на поле и реализовать свой индивидуальный потенциал.
Мы выиграли две игры из двенадцати в преддверии приезда Эрика; впоследствии мы проиграли лишь три из двадцати девяти. И все же голова играет с нами злые шутки. Насколько я помню, мы только что возглавили Премьер-лигу и начали всем заправлять, но, глядя на старые результаты и таблицы, интересно видеть, что, за исключением очень коротких периодов, когда мы были первыми, мы по-настоящему не были главными претендентами до последних семи игр, когда мы снова выходили на первое место и уже не упускали его. Моя ложная память, я думаю, вызвана спокойствием, которое я помню в лагере, как только мы набрались сил в том сезоне и поняли, что Эрик довершил нас как команду. И Ферги был прав. Опыт 1991/92 годов реально помог. Мы знали, что нужно просто не сбиваться с курса и не смотреть на то, что делают соперники. Я не хочу показаться высокомерным, но мы знали, что являемся лучшей командой в лиге, и быть на вершине — именно так все и должно быть.
«Вилла» и «Норвич» показали хороший футбол на глазах у большой домашней публики и сделали все возможное, чтобы подтолкнуть нас. На самом деле, вступая в апрель обе команды были над нами в таблице. Но, возможно, нашим самым большим препятствием было покрытие на «Олд Траффорд», которое не подходило нашим умелым игрокам и быстрой, свободной игре. Тогда не было полей фирмы Desso. Из-за погоды в Манчестере наше игровое покрытие частями было голым и грязным, и его пришлось засыпать песком, чтобы оно полностью не разрушилось. Оно также поднималось посередине, настолько сильно, что если бы вы сидели в первом ряду Южной трибуны, вы бы не увидели передний ряд Северной трибуны. Мы все ненавидели это поле, и в 1992/93 годах оно стало хуже, чем когда-либо. Можно сказать, что в основном мы играли наши домашние матчи в песочнице.
Это также была эпоха до того, как в Премьер-лиге появилось спонсорство мяча. Клубы сами выбирали мячи, и мы пробовали разные варианты, надеясь найти тот, который подходил бы для игры на песке. Ключевой игрой всего сезона был домашний матч против «Шеффилд Уэнсдей» 10 апреля 1993 года, и из-за песка для него мы выбрали мяч, покрытый немного большим количеством пластика, чем стандартный. Он был как камень. Мы просто не могли играть в свой футбол, и в течение часа игра была ужасной, в ней ничего не происходило, пока судья Майк Пек потянул заднюю поверхность бедра. Один из его помощников, Джон Хилдич, взял судейство на себя.
Именно в этой игре появилось выражение «Время Ферги», но идея о том, что «Манчестер Юнайтед» просто должен был играть до тех пор, пока мы не забьем — извините, это миф. Время, необходимое для смены судей, плюс другие остановки, вероятно, составили больше девяти минут, которые и были добавлены к игре. Что касается того, что судьи «хотели, чтобы "Юнайтед" победил» в том матче — почти первое, что сделал новый судья, это назначил пенальти в пользу «Уэнсдей», который реализовал Джон Шеридан. Мы просто не могли сравнять счет, как бы сильно ни старались, но затем, на восемьдесят шестой минуте, Брюси после розыгрыша углового нанес фантастический удар головой — 1:1, и внезапно мы навалились на них.
У нас было шестеро игроков в их штрафной, когда после одного из прострелов Райана мы добились еще одного углового. Райан подал мяч, игроки «Уэнсдей» вынесли его, а Палли догнал его и отправил мяч обратно в их штрафную. После рикошета мяч повело в сторону Брюси, который снова пробил головой, забив победный гол. «Манчестер Юнайтед» (Брюс 86, 90+6) - «Шеффилд Уэнсдей» (Шеридан, 65 с пенальти), 2:0 Небольшая побочная история заключается в том, что вратарем «Уэнсдей» был один из ближайших футбольных товарищей Стива — Крис Вудс.
В тот момент Ферги и Брайан Кидд устроили лучшее, когда-либо происходившее на футбольном поле празднование. Ферги потерял самообладание. Он выскочил на поле, и я думаю, что он собирался сделать сальто или что-то в этом роде, но потом он вспомнил, что он менеджер «Манчестер Юнайтед», и более или менее взял себя в руки. Но для Киддо нет никаких запретов. Он бросился на колени. Целовал землю и смотрел в небо. Видео с этими кадрами проигрывалось бесчисленное количество раз, но мне все равно приходится громко смеяться, когда я снова вижу тот ролик.
Эта игра стала не просто поворотным моментом 1992/93 годов, она стала ключом ко всему нашему развитию. Перелом, которого мы добились в те последние минуты того дня, создал то, во что мы поверили и на что полагались на протяжении последующих лет, и что команды Ферги приняли задолго до того, как большинство из нас ушло. Это был принцип играть до тех пор, пока судья не скажет, что ты больше не можешь играть, всегда выкладываться, быть целеустремленным, выдавать энергию, эмоции — все, что у тебя было, — в погоне за сравнивающими счет и победными голами под конец матча. Режим риска. Никогда не сдаваться.
Без 93-го года, возможно, не было бы 99-го.
Победа над «Уэнсдей» вывела нас на первое место, и в итоге с отрывом в десять очков мы стали чемпионами. В «Клиффе», несмотря на то, что было поставлено на карту, атмосфера была на редкость хороша. Уверенное поведение Ферги задавало тон, но Киддо тоже был невероятен.
Он был тем, кто тренировал и все время был с нами на поле. И его тренировки была вдохновляющими. Прежде всего, он северянин, и у него менталитет северянина, который заключается в том, чтобы быть беззаботным и стараться видеть светлую сторону в любой ситуации, но при этом сохранять определенную жесткость за подшучиванием и улыбкой. Он всегда стремился сделать тренировку радостным событием и приходил и говорил: «Ребята, мы должны немного поработать над этим... но я обещаю, что это займет всего минут пятнадцать». Мы вышли с позитивным настроем, независимо от того, насколько тяжелой предстояла работа.
Его упражнения, как правило, были изобретательными, его игры с владением мячом были веселыми, он всегда говорил нам, насколько мы хороши, и заставлял нас чувствовать себя расслабленными и уверенными. Нам особенно нравились такие вещи, как удары по воротам, но это означало, что ему приходилось придумывать способы обмануть менеджера. Ферги не любил тренировать такие удары, он думал, что это чревато травмами, поэтому Киддо всегда делал это тайком.
2 мая мы стали первыми с 1967 года чемпионами лиги с «Манчестер Юнайтед». Было воскресенье, и в тот самый момент, когда «Вилла» проиграла дома «Олдхэму», а это означало, что мы стали чемпионами, имея в запасе две игры, для нас все изменилось. Все изменилось с точки зрения нашего престижа, нашего статуса, я думаю, с точки зрения того, что мы стали звездами. Это было почти что-то физическое — ты почувствовал, как что-то внутри сместилось.
В тот самый день мы тренировались утром, готовясь к игре с «Блэкберном» в понедельник вечером, и не было никаких серьезных разговоров о титуле, просто небольшая непринужденная болтовня типа «О, да, "Вилла" играет с "Олдхэмом", будешь смотреть?» «Олдхэм» боролся за выживание, и я думаю, никто из нас не ожидал, что они выиграют на «Вилла Парк», но наше отсутствие интереса объяснялось главным образом тем, что мы были сосредоточены на «Блэкберне», зная, что титул будет за нами, если мы выиграем тот матч.
Мой распорядок дня состоял в том, чтобы пообедать в клубе, затем пойти домой, заняться чем угодно и после обеда покемарить около четырех часов. Я не собирался от него отступать. «Вилла» начинала свой матч в четыре, но я даже не думал об их игре. Я выспался и проснулся около половины пятого, немного уставший, и подумал: О да, они ж играют. И я включил Sky и посмотрел на маленький указатель счета матча вверху экрана. «Астон Вилла» - «Олдхэм», 0:1, оставалось десять минут до конца игры. Черт возьми. Я сразу же выключил телевизор и не знал, что делать. Я последовал своему единственному инстинкту — который, я не шучу, заключался в том, чтобы забиться за свой диван и спрятаться. И вот я, взрослый двадцативосьмилетний мужчина, скорчился за своим диваном, боясь смотреть в телевизор.
В конце концов, мне удалось включить его снова: Все те же 1:0, пять минут до конца. Я сразу же выключил его. Я остался за диваном. Нажал на кнопку на пульте. Добавленное время. Кнопка «Выкл.».
Я лежал на ковре, пытаясь нажать «Вкл.», когда люди, которых я никогда в жизни не видел, выбежали на мою улицу, празднуя, улюлюкая, крича: «Чемпионы!» «Астон Вилла» - «Олдхэм Атлетик» 0:1. В течение получаса наш маленький тупичок в Брэмхолле стал похож на Динсгейт [прим.пер.: главная дорога в центре Манчестера] пятничным вечером. Все знали, что мы с Брюси жили там, и машина за машиной проезжали по дороге, сигналя клаксонами, из окон развевались флаги. И еще до истечения часа вся команда была в доме Брюси, начиная самую невероятную вечеринку.
Мы позвонили менеджеру. «Поздравляю, ребята, молодцы, — сказал он. — Никакой выпивки — мы играем завтра». Все над этим смеялись. У нас не было недостатка в алкоголе, и машина за машиной продолжали прибывать. Я лег в постель посреди ночи. За исключением еще одного случая, это был единственный раз за всю мою карьеру, когда я пил за день до игры, и, какой бы фантастической ни была вечеринка, мне не совсем комфортно, когда я размышляю об этом. В глубине души я оправдывался тем, что Мы не играем завтра до 20:00, все будет в порядке, но я все равно срезал углы. А я никогда не срезаю углы.
На следующий день я помог Брюси прибраться и не могу сказать, сколько пустых бутылок из-под вина было разбросано по всему его дому. Наши семьи тоже были на вечеринке. Для домашних игр у нас был распорядок, по которому мы с Брюси ехали в одной машине вместе, в то время как наши жены и дети ехали вместе в другой машине, и мы следовали этому распорядку, забирая Инси, который также жил в Брэмхолле, по пути. Мы поехали на «Олд Траффорд», разговаривая о прошедшей ночи, вечеринке, обо всех забавных вещах, которые там были. Мы почти не говорили о том, что только что стали чемпионами Англии.
Но когда мы приблизились к стадиону, от этого факта было никуда не деться. Мы заехали на переднюю площадку стадиона рядом со Стретфорд-роуд, чтобы припарковаться возле того места, где сейчас находится стойка Требла. Обычно за три часа до начала матча можно было просто проехать по дороге, но на этот раз она была абсолютно забита людьми, и казалось, что каждый из них размахивал флагом с надписью «Чемпионы». Под невероятный шум, сквозь этот океан флагов и болельщиков мы доползли до места нашей парковки.
За предматчевым ужином все были немного уставшими, притихшими. Мы спустились вниз на командную беседу, и менеджер не начал ее с «поздравлений» или чего-то в этом роде. Он просто сразу перешел к делу. «Мы играем с "Блэкберном", мы должны победить, не сдаваться», — а затем он зачитал состав команды. Стадион был уже забит под завязку, когда я вышел на разминку, за час до начала матча, но когда мы начали игру, мы были ужасны. Предыдущая ночь все еще была в нашей системе, и мы стали проигрывать раньше, чем осознали это. Это было неловко. Мы не могли быть чемпионами и играть вот так, не тогда, когда так много людей пришло отпраздновать — и что-то случилось. Без слов мы просто перешли в игровой режим. После этого мы провели наш лучший час в футболе за весь сезон: Райан забил невероятный гол в верхний угол, Инси забил и мы повели со счетом 2:1, а затем почти последним касанием Палли, наш единственный игрок основного состава, который не забил ни гола за весь сезон, дерзко отличился со штрафного удара.
Флаги похожи на воздушные шары. В них есть что-то такое, что просто делает людей счастливыми. Фанаты с флагами стали более громкими, и когда наши болельщики размахивали своими знаменами, песни пелись с невероятной силой, с какой были отпущены двадцать шесть лет боли — это было один из главных опытов моей жизни.
После этого все отправились в «Эмблхерст» и остались на ночь, после очередной эпической вечеринки. На следующее утро я проснулся очень, очень уставшим и отчаянно нуждающимся в отдыхе, но Роббо объявил: «Ладно, отправляйте своих жен и семьи домой, мы едем на скачки». И вот, мы отправились на Честерские скачки и смотрели их из ложи шампанским. Я помню, как Денис Ирвин позже сказал: «Мы ходили на скачки, и единственной лошадью, которую я видел, была полицейская лошадь», и это подвело итог нашим приоритетам на день.
Я пришел домой очень уставший и, возможно, очень пьяный и проснулся в 11 утра на следующий день. Охх. Ух, ах. Почему звонит телефон? Нет!
Снова Роббо.
— ПИИИИТ, — сказал он. — Бери семью. Барбекю у меня дома. ЖИВО.
Итак, с семьями мы устроили барбекю и выпили еще несколько кружек пива в его доме в Хейле.
Наконец, мы расслабились. Предстояла еще одна игра, «Уимблдон» на выезде, и пришло время начинать готовиться. На сложном поле, против сложной команды, мы показали еще одну отличную игру и выиграли со счетом 2:1. Самое лучшее в выездной игре против «Уимблдона» то, что для «Манчестер Юнайтед» она всегда была похожа на домашнюю игру — потому что болельщиков на «Уимблдоне» было так мало, что остальная часть поля была заполнена нашими «Лондон Редс». В тот день «Селхерст» был похож на мини-версию нашего собственного стадиона.
Для нас это была не худшая обстановка для завершения сезона, и когда прозвучал финальный свисток, произошло вторжение на поле. Так случилось, что судья свистнул окончание матча, когда мяч был у меня в руках — и этот мяч, украшенный подписями всех игроков, находится в музее «Манчестер Юнайтед». Когда все болельщики высыпали на поле, я просто засунул его под свитер и побежал. Я не могу вспомнить, что произошло после этого.
***
В комментариях теперь есть возможность отправлять донаты — автору будет это и полезно и приятно.)
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
