Сид Лоу. «Страх и ненависть в Ла Лиге» 17. Тридцать два года спустя
Примечание автора/Примечание о валюте и языке
***
Педья Миятович устраивается в плетеном кресле на террасе к северу от Мадрида, снимает солнечные очки и кладет их на стол перед собой. «Siempre la séptima», — улыбается он. Всегда séptima. Не проходит и дня, чтобы кто-нибудь не напомнил ему об этом, не подошел пожать ему руку, не попросил автограф или фотографию или просто не захотел сказать спасибо. «Этот гол изменил мою жизнь», — говорит он. Он изменил и жизнь мадридского «Реала». Капитан Маноло Санчис называет тот вечер самым важным в истории клуба, а его партнер по центру защиты Фернандо Йерро называет его пробуждением. Наконец время пришло: Момент Миятовича.
20 мая 1998 года «Мадрид» выиграл Кубок чемпионов, одержав победу со счетом 1:0 над «Ювентусом» на «Амстердам Арена». Наконец-то у них была séptima, седьмая по счету в клубе. Черногорец забил единственный гол в игре, подобрав скрикошетивший от Марка Юлиано удар Роберто Карлоса, обойдя Анджело Перуцци и отправив мяч в пустые ворота, как раз в тот момент, когда Паоло Монтеро сместился, чтобы закрыть угол. Миятович ждал этого гола восемь месяцев; «Мадрид» ждал этого тридцать два года. Для клуба, который был определен Кубком чемпионов, это было слишком долго: три десятилетия в пустыне. В это время даже «Барселона» выиграла этот турнир.
Для Миятовича в этом моменте было что-то мистическое. В его голосе своего рода удивление, когда он объясняет: «Это была шестьдесят шестая минута, когда я забил. Мадридский "Реал" выиграл Кубок чемпионов впервые с 1966 года. Мы играли с "Ювентусом": черно-белые полосы, как у белградского "Партизана", команда, которую мадридцы обыграли в 66-м. Мою команду. Команду, в которой я играл. Судьба».
У мадридцев был впечатляющий состав; президент Лоренсо Санс пришел к власти в 1995 году и потратил большие деньги. Маноло Санчис и Фернандо Йерро были центральными защитниками, у них был Роберто Карлос на фланге, Кларенс Зеедорф и Фернандо Редондо в центре поля, Миятович и хорват Давор Шукер впереди: основа команды, которая выиграла чемпионский титул 1996/97 годов под руководством Фабио Капелло, плюс нападающий Фернандо Морьентес, пришедший из «Сарагосы» и Кристиан Карамбе, двадцатишестилетний французский полузащитник. Карамбе был представлен как современный Альфредо Ди Стефано после битвы с «Барселоной» за его подпись, в ходе которой «Мадрид» вел переговоры напрямую с игроком, а «Барселона» пошла к «Сампдории», Карамбе объявил, что «футболисты — не рабы», а на обложках газет он был изображен в футболке, смонтированной из футболок двух клубов, которые осуждали грязные проделки друг друга, в то время как в разгар всего этого президент ФИФА Жоао Авеланж, которого спросили, что он думает, ответил «Карембе? Кто это?»
А еще был Рауль Гонсалес Бланко, самое важное наследие недолгого пребывания Хорхе Вальдано на посту главного тренера, маленький, ничем не примечательный парень, который будет представлять «Мадрид», как никто другой, несмотря на то, что он был в «Атлетико Мадрид», пока их президент Хесус Хиль не решил, что нет смысла платить за существование молодежной команды. Когда Вальдано пришел из «Тенерифе» в 1994 году, Рауль играл за мадридский «Реал С». Очень ненадолго перешел в команду «Б». Аргентинский тренер думал о том, чтобы дать ему шанс в первой команде, но признался, что обеспокоен тем, что молодой нападающий не сдюжит. Ответ Рауля сказал о многом: «Если хотите выиграть, сыграйте со мной. Если нет, выпустите кого-нибудь другого».
Рауль дебютировал 29 октября 1994 года. Шла девятая неделя сезона, а ему было всего семнадцать. Игра продолжалась всего десять секунд, когда он вышел один на один. Затем он обошел вратаря и пробил выше ворот. После паса вразрез при следующем моменте он пробил прямо в вратаря. Еще один удар изнутри вратарской улетел много выше. И его удар головой пришелся в перекладину. Он мог забить пять мячей, но не забил ни одного, и мадридцы проиграли со счетом 2:3. Вальдано, однако, был впечатлен. «Некоторые игроки являются ветеранами, даже когда они дети», — говорит он. На следующей неделе Рауль снова вышел на поле, на этот раз против мадридского «Атлетико». Он отдал результативную передачу, заработал пенальти и сам забил в победном матче, закончившимся со счетом 4:2. В одном сообщении утверждалось, что он «устроил резню своему бывшему клубу». В том сезоне он забил девять мячей в чемпионате; в следующем сезоне их было девятнадцать, а через один — двадцать один. Это было началом необыкновенной истории.
Рауль был искусен — его первое касание было безупречным, а само количество голов, которые он забил, перебрасывая мяч над вратарем, наводило на мысль о ногах, по форме напоминающих ноги придворного шута, — но его успех был обусловлен не природным талантом. Речь шла о том, чтобы быть проницательным, умным; о том, чтобы признать свои ограничения и свести их к минимуму. Он был кривоногим, сгорбленным, не особенно быстрым. По словам Фернандо Йерро, «он ни в одной категории не выдавал десять из десяти, но во всем был восемь с половиной». Помощник главного тренера мадридского «Реала» Каппа объясняет: «Рауль был неожиданностью для нас, но не для самого себя. Рауль плохо продвигает мяч, он плохо его ведет, он не может пробить по мячу головой, он плохо бьет ногами».
Каппа делает эффектную паузу: «...а затем начинается игра».
«Когда начинается игра, он хорошо продвигает мяч, он феноменально хорошо его ведет, он может бить головой, он забивает тысячу разнообразнейших голов. Он внезапно становится совершенным. Рауль — прирожденный соперник. Он уникален. Если проанализировать его заметные качества, чтобы понять, что он собой представляет, и если составить контрольный список, то там мало что окажется. Но у него была такая воля, что она превратила его в игрока гораздо лучшего, чем он был на тренировках. Я никогда не видел ничего подобного у семнадцатилетнего парня. Он был полностью уверен, что у него все получится. Если ты — Лео Месси и можешь получить мяч и превратить его в белого голубя, конечно, у тебя нет никаких сомнений. Но если ты игрок, который технически ограничен, это просто ненормально — иметь такую уверенность, какая была у Рауля.
«Я помню, как Йерро и Мичел отрабатывали штрафные удары. Подходит Рауль. Йерро говорит: "Ты? Штрафные? Ха!" Несколько дней спустя у сборной Испании до 21 года была игра, и он пошел исполнять штрафной удар. Я думаю: éste pibe está loco. Этот парень сумасшедший. Но он пробивает, и это блестяще. Внезапно он становится Марадоной. Были и те голы черпачком — как?! И когда он забил свой первый гол в ворота "Атлетико", я подумал: "Как ему это удалось?" В конце концов он и нас убедил. И мы испытали облегчение, потому что человеком, которого мы усадили на скамейку запасных, был Бутрагеньо». Рауль был так благодарен, что назвал своего первого сына Хорхе в честь тренера, который подарил ему дебют.
Подготовка Рауля была напряженной, позже он даже зашел так далеко, что спал в кислородной палатке. Он любит футбол, увлекается статистикой и историями за рамками знаний большинства игроков. Приятный один на один, спокойный и уважительный — он редко обращался к судьям, часто получал похвалу от соперников и никогда не удалялся — он также продемонстрировал личность, волю, самоотверженность, силу характера, политическую осведомленность и явное упрямство, которых не хватало другим, более талантливым игрокам. Особенно в собственной раздевалке. Он выжил: некоторые товарищи по команде признаются, что находили его за тяжелой работой, а один бывший менеджер предполагает, что некоторые из его более показных забегов были скорее популистскими, чем практичными. Президенты, менеджеры и тренеры приходили и уходили; Рауль пережил их всех. Он очень серьезно относился к игре, а к капитанскому званию безгранично серьезно. В конце концов, это отяготило его — навестить его в Гельзенкирхене, Германия, в апреле 2011 года после того, как он присоединился к «Шальке», означало стать свидетелем освобождения человека; «Я достиг точки, — сказал он, - когда мне нужно было сбежать», — но это также было и то, что сделало его столь успешным.
Пожалуй, его самые знаковые голы — победный в Межконтинентальном кубке в матче в ворота «Васко де Гамы» в 1998 году и его гол на восемьдесят шестой минуте в матче против «Барселоны» на «Камп Ноу» в следующем году. Не столько из-за самого гола, сколько из-за празднования. Рауль поднес палец к губам и заставил замолчать болельщиков «Барселоны» — изображение, украшающее стены бесчисленных баров столицы. «Рауль — синоним мадридского "Реала", — говорит Вальдано. — Он был лицом клуба в течение последних двадцати пяти лет. Количество превыше качества, абсолютная приверженность и стремление превыше всего остального. Абсолютный профессионализм. Каждый. Божий. День. Его. Жизни. Если написать список качеств Рауля, это был бы список ценностей мадридского "Реала". Он — Ди Стефано нашего времени. Он — народ, воплощение мадридизма».
Когда летом 2010 года Рауль окончательно перешел из «Мадрида» в «Шальке», он провел за «Реал» 741 матч и забил 323 гола — больше, чем кто-либо другой в истории клуба. Йерро называл его «Феррари», и он выиграл шесть чемпионских титулов и три Кубка чемпионов, забив в двух финалах. Тем не менее, именно тот, в котором он не забил, больше всего выделяет его. Рауль описывает первый из этих финалов, séptima «Мадрида», так: «Момент, когда клуб вернулся на свое место. Реакция на то, что мы выиграли седьмой Кубок чемпионов, была незабываемой. Болельщики так долго ждали этого, что это стало навязчивой идеей. Я чувствовал, что этот момент может никогда не наступить».
Рауль был не единственным, и мало кто ожидал, что «Мадрид» выйдет из забвения в том сезоне. Капелло привел «Мадрид» к чемпионскому титулу в 1996/97 годах, но он ушел, его отношения с Сансом настолько испортились, что единственным сюрпризом было то, что им удалось сдерживать это достаточно долго, чтобы выиграть чемпионат. «Было очевидно, что отношения были не самыми лучшими. С каждым днем Капелло, казалось, все больше отдалялся от совета директоров, от президента, — говорит Хосе Эмилио Амависка, регулярно выходивший в стартовом составе в том сезоне и сидевший на скамейке запасных в Амстердаме. — Для некоторых игроков было бы облегчением узнать, что он уходит. Психологические и физические нагрузки были экстраординарными: ты должен был думать о футболе двадцать четыре часа в сутки, как и он. Но мне было жаль: я бы хотел, чтобы он остался по крайней мере еще на год. Он мог бы совершить великие дела. Практически именно его команда выиграла Кубок чемпионов. На самом деле, он сказал: "Эй, я создал эту команду". Он был прав».
Уход Капелло, возможно, и стал облегчением для некоторых игроков, но он ничего не решил. На самом деле все стало еще хуже. Сражения в зале заседаний были достаточно серьезными, но они были ничем по сравнению с тем, что происходило в раздевалке. Капелло сменил на посту главного тренера бывший главный тренер «Тенерифе» Юпп Хайнкес. Позже Санс назвал Хайнкеса «слишком милым» для «Реала», а агент тренера Кике Рейес настаивал: «Он никогда не пользовался поддержкой клуба». Игрокам, по словам Рейеса, «все сходило с рук». Когда Рауль предположил, что Хайнкес заслуживает того, чтобы продолжить, Санс ответил: «Я бы спросил Рауля, что сделала раздевалка, чтобы поддержать его».
Перед финалом Кубка чемпионов Кристиан Пануччи публично заявил: «Хайнкес — хороший тренер, но он оказал нам слишком много уважения». По большей части они в ответ совершенно его не уважали. Он и сам этому вроде как способствовал: один игрок описывает немца как человека не в своей тарелке, которому не хватает индивидуальности, харизмы или авторитета, необходимых для управления этим «Мадридом». «Игроки вообще не обращали на него внимания», — говорит он. Не в последнюю очередь потому, что изолировавшись от клуба, его авторитет был подорван, они знали, что им это не нужно.
После финала, когда Хайнкес ушел, он признал: «Это правильное решение, я не мог продолжать работать в таких условиях». Он изменил время и расписание тренировок в соответствии с требованиями команды, но это не помогло ему завоевать их расположение. «Раздевалка, — вспоминает Лоренсо Санс, — съела его заживо... В конечном счете, он не мог продолжать, потому что не мог контролировать команду. Он и сам это понимал. Это была жесткая раздевалка, которая только что выиграла чемпионат и была под завязку набита звездами. Он не смог навязать необходимую дисциплину». Освобожденный уходом Капелло, это стало началом эры, в которой эта команда стала известна как «Мальчики Феррари», громкие имена и крупные личности с большими зарплатами, окруженные постоянными слухами о тусовках допоздна и слабой дисциплине. Джон Тошак принял тех же игроков в 1999 году, описав поход в раздевалку «Бернабеу» как «поездку в Багдад».
Все шло наперекосяк. Мадридцы были выбиты из Кубка Испании в первом раунде «Алавесом» из Второго дивизиона а в чемпионате они потерпели еще более катастрофическое поражение: «Барселона» Луи Ван Гала отрывалась в гонке за титулом. Мадридцы выиграли лишь пять из девятнадцати домашних матчей в том сезоне, спотыкаясь от одной ужасной игры к другой на фоне свиста и улюлюканий. Их лучшим бомбардиром стал Фернандо Морьентес, забивший всего двенадцать голов, и они финишировали четвертыми, что недостаточно высоко, чтобы выйти в Лигу чемпионов следующего сезона. «Это было так, как если бы мы нажали кнопку "выкл" в лиге, даже не осознавая этого», — вспоминает Рауль.
Но в Лиге чемпионов была совершенно другая история. К концу турнира мадридцы пропустили всего пять мячей в одиннадцати матчах. Они прошли через группу с «Русенборгом», «Порту» и «Панатинаикосом», проиграв только один раз — на выезде в Норвегии, а затем обыграли леверкузенский «Байер» в четвертьфинале. В полуфинале их домашний матч против дортмундской «Боруссии» был отложен после того, как болельщики на южной трибуне стадиона снесли ворота. Потребовалось семьдесят пять минут, чтобы на стадион из Сьюдад-Депортива, расположенной в трех километрах вверх по Кастеллане, были доставлены ворота на замену, и немцы хотели, чтобы игра была полностью переиграна, но УЕФА признал победу мадридцев. Затем испанские футбольные власти перенесли финальный раунд матчей чемпионата на вечер пятницы, чтобы дать «Мадриду» дополнительный день на подготовку к матчу в Амстердаме.
И все же мало кто ожидал победы. За неделю до финала Санс позвонил Хайнкесу и спросил, как у него дела. Ответ? Hundido. Ниже плинтуса. Когда он снова позвонил ему вечером перед игрой, прогноз был не намного более позитивным. Рауль вспоминает, как на следующий день увидел прибывший на стадион командный автобус «Ювентуса»— Зидан, Дешам, Дель Пьеро, проигравшие в финале в прошлом году, победители в позапрошлом — и подумал: «Они уже ведут со счетом 1:0». Мадридский автобус был другим: «Это было похоже на похоронное бюро, — сказал один игрок. — Никто не произнес ни слова, тишина была абсолютной. Мы acojonados, обделывались».
«Acojonados? — улыбается Миятович, прежде чем добавить превосходную степень. — Нет. Acojonadísimos».
Центральный защитник Фернандо Санс, который был сыном президента, объясняет: «Весь наш сезон был посвящен этой игре; мы уже давно проиграли лигу. И мы играли с командой, которая была бесконечно лучше нас. Мы очень хорошо осознавали стоящую перед нами задачу. А потом произошло историческое событие. Было удушающее чувство ответственности. Очень трудно все это отбросить. Это был важный момент. Напряженность. Нервы. У тебя в животе все переворачивается». Игнасио Соко был делегатом мадридского «Реала» в Амстердаме. «Мы не были фаворитами, — говорит он. — Joder, ты каждый день видел их лица. Нервничать — это еще полдела. У Юве была отличная команда».
Мадридский «Реал» остановился в штаб-квартире Федерации футбола Нидерландов, где Миятович делил комнату №5 с Давором Шукером. В ночь перед финалом никто не мог уснуть. Постепенно игроки собрались в комнате №5, чтобы поговорить. Санчис, чей отец был в команде, выигравшей Кубок чемпионов 1966 года, и который пережил агонию из-за вылета «Отряда» в полуфинал, сказал им: «Вы даже представить себе не можете, насколько это важно».
Несмотря на всю напряженность, груз ответственности, в этом разговоре, во всем пережитом было что-то катарсическое, особенно для Миятовича. «Трудно объяснить, почему между чемпионатом и Европой была такая огромная разница, — говорит он. — Мы были просто ужасны в чемпионате. Болельщики постоянно нас поддерживали, и мы играли отчаянно. Честно говоря, мы были ужасны. Nada, nada [ни много, ни мало] просто ахово. Мы отправились в Голландию на три или четыре дня раньше и остановились где-то в лесу за пределами Амстердама, отрезанные от всего этого. Это было хорошее решение: оно отвлекло нас от всего, от негатива и от нашего домашнего сезона. Это прояснило наши головы».
«Я хорошо играл в Европе, но мне не удалось забить. Это стало чем-то вроде навязчивой идеи», — добавляет он. Фернандо Санс был доверенным лицом Миятовича. «Педья так много размышлял над этим в преддверии финала. Мы были очень, очень хорошими друзьями — братьями. До сих пор. Он играл хорошо, но голы не шли. Я помню, как сидел за ужином в отеле: Давор, Педья, Гути, я. И я помню, как говорил ему, чтобы он не переживал о том, что забьет; он войдет в историю клуба — возможно, самого большого клуба в мире. В ту ночь я проснулся за полночь и был просто убежден в этом: Педья забьет».
Легенда гласит, что, когда Санс проснулся, он побежал по коридору в комнату Миятовича, чтобы сказать ему об этом. Санс смеется. Это хорошая история, но это неправда. Что правда, так это то, что Миятович, не в силах заснуть, испытал аналогичное откровение. Слова друга тронули его. Он проснулся и пошел в ванную. Глядя на себя в зеркало, он говорит, что это как будто какая-то другая часть его взяла верх: счет будет 1:0, и ты забьешь гол. Он плеснул себе в лицо водой, вернулся в комнату, снова забрался в постель и сказал Шукеру: «Давор, завтра мы выиграем со счетом 1:0».
Но «Ювентус» был уверен в себе. У полузащитника Анджело Ди Ливио на руке было написано «1.0». Миятович предположил, что это тоже был счет, прогноз или цель. На самом деле, как он обнаружил много лет спустя, это был бонус, на который рассчитывали игроки «Ювентуса». Один миллион лир.
Они так и не получили его.
«Четверть часа они нас раскатывали», — говорит Санчис. Но примерно через двадцать минут произошли две вещи, одна из которых оказала эмоциональное воздействие, а другая — тактическое: Рауль обыграл Морено Торричелли, пропустив мяч защитнику между ног, а Кристиану Карамбе было приказано преследовать Зинедина Зидана. Произошло и что-то еще, но пока только Миятович знал, что именно. Мало-помалу «Мадрид» становился все более уверенным в себе. «Ювентус» лучше контролировал ситуацию, их шансы были невелики, а страхи мадридцев меньше. А в середине второго тайма Миятович забил свой гол. Когда мяч попал в сетку ворот, игрок повернулся и побежал, указывая пальцем, к скамейке запасных, чтобы обнять человека, который сказал ему, что он забьет. Это был самый долгожданный момент в истории клуба, и Санс был в его центре.
«Только, — смеется он, — телевизионные режиссеры отключились как раз в тот момент, когда Педья добрался до скамейки запасных. Если посмотреть этот момент по телевизору, то меня вы там не увидите».
Мадридцам оставалось продержаться еще более двадцати минут, целую вечность для болельщиков и для Лоренсо Санса, который признает, что ему пришлось укрыться в укромном уголке стадиона, подальше от высокопоставленных лиц. Но Санчис говорит, что он не был уверен, что мадридцы победят. То, что, по сути, было игрой в обороне, напряженной и сосредоточенной, вот-вот должно было получить свою награду. Когда прозвучал финальный свисток, Шукер в восторге выбил мяч подальше. Фернандо Йерро так и не смог понять, почему он не сохранил его в качестве сувенира. Страдания закончились: Санчис и Йерро, такие стойкие, такие решительные, стали героями.
Однако никто не стал таким героем, как Миятович. «Они все подходили ко мне и говорили: "golazo, golazo" [невероятный гол]. Я сказал им, чтобы они перестали подлизываться. Конечно, мы выиграли Кубок чемпионов, и это был важный гол, но, чего уж там, передо мной были пустые ворота, — смеется он. — Но потом я просмотрел его еще раз и понял, что в то время я не оценил должным образом. Я видел, что они были правы. Когда я обрабатывал мяч, Монтеро бежал наперерез, и мне пришлось поднять мяч, чтобы убедиться, что защитник его не отобьет. Такого рода решения принимаются так быстро, что ты даже не осознаешь, что принимаешь их, просчитывая возможности. Но когда я посмотрел его снова, то понял, что промежуток, в который попал мяч, был крошечным. Удар был выверен до milimétrico [миллиметра]. Я полагаю, это был golazo».
Кроме того, болельщики «Барселоны» настаивают, что там был офсайд.
Миятович готов и к этому. Нет даже времени задать этот вопрос. «И, — быстро добавляет он, широко улыбаясь, — я был в правильном положении». Наблюдая за голом снова, и снова, и снова, невозможно сказать с абсолютной уверенностью, нет определенного угла, но утверждение Миятовича о том, что последний защитник располагался за нападающим в тот момент, когда мяч срикошетил в его сторону, выглядит верным. Конечно, нет никакого разгоревшегося вопиющего скандала.
Чего даже Санс не знал, так это того, что Миятович вообще не должен был играть в тот вечер. За несколько дней до матча он почувствовал острую боль в икре. У него был небольшой разрыв, травма, из-за которой игрок обычно выбывает на восемь-десять дней. «Но, — говорит Миятович, — я ни за что не пропустил бы самую важную игру в своей жизни». Поэтому он обратился за лечением к физиотерапевтам и поклялся им хранить тайну. За спиной у всех они молча работали над икрой, стараясь как можно лучше подготовиться. На последней тренировке перед финалом на «Амстердам Арене» Миятович был в гетрах до колен, а не вокруг лодыжек, как обычно, чтобы скрыть огромную повязку под ними. Никто не заметил. Когда тренировка закончилась, главным ощущением Миятовича было облегчение: он не сломался, и также не был разоблачен. Он избегал ускорений и прыжков, старался оставаться незамеченным. Но он все еще чувствовал травму; что-то было не так.
Именно тогда Хайнкес объявил, что пришло время отрабатывать пенальти.
«И вот тогда я запаниковал», — заговорщически говорит Миятович, наклоняясь ко мне с блеском в глазах.
«Я должен был что-то придумать. Я был убежден, что если начну бить с точки, то что-то порвется, что-то пойдет не так. Я также знал, что если я расскажу менеджеру о своих страхах, если я скажу ему, что моя икра плоха, он меня не выпустит. Я должен был придумать план, какую-нибудь ложь о том, почему я не могу исполнять пенальти. Какую-то причину, отличную от реальной. Потом мне пришло в голову: "Расслабьтесь, мистер, — сказал я. — Завтра дело не дойдет до пенальти — мы выиграем в основное время"».
Миятович смеется. «Что ж, лучше выглядеть высокомерным, чем травмированным».
Он вернулся на «Амстердам Арену» в ночь перед финалом, представляя себе эту сцену. «Менеджер что-то начал говорить, но я уже уходил с поля, говоря, что все в порядке: "В этом нет смысла, мы победим". Я чувствовал, что он смотрит на меня, его глаза провожают меня взглядом. Я был уверен, что он думал: "Кем себя возомнил этот gilipollas, этот придурок?" Но мне было все равно. Самым важным было то, что мне это сошло с рук. На тот момент».
Однако впереди были более сложные испытания. Миятович снова принялся за эту историю на следующий вечер: «Я все еще чувствовал боль во время разминки. Я знал, что это неправильно, и боялся, что продержусь всего двадцать минут, а может, и меньше. Я решил попытаться постепенно входить в игру. Мало-помалу это вылетело у меня из головы; мало-помалу я размялся, расслабился. А потом я помню, как совершал ускорение, и все было хорошо; это было своего рода освобождение. Больше я так и не чувствовал боли. А потом... гол».
Спустившись в раздевалку после игры, мадридцы приготовились открыть шампанское. Была только одна проблема: никто и не думал, что они победят, и они ничего с собой не привезли. У их соперников не было особого желания пить шипучие напитки, поэтому они отдали свои бутылки победителям, оставив «Мадрид» праздновать титул «Ювентуса» шампанским «Ювентуса». Вернувшись в Испанию, тысячи и тысячи людей собрались у статуи Сибелес, богини плодородия. Для Санчиса это было особенно приятно: он был последним оставшимся участником «Отряда стервятника», и именно Мичел, Пардеса, Бутрагеньо и Мартин Васкес пришли ему на ум, когда он праздновал. Они и его отец: правосудие свершилось. Наконец-то он мог постоять за себя в домашних спорах. На обложке Marca Санчис был изображен завернутым в испанский флаг и целующим трофей. «Я хотел тебя тридцать два года, теперь ты мой», — гласил заголовок.
Лоренсо Санс красовался на обложке другой национальной спортивной ежедневной газеты AS и повесил ее в своем туалете. «Как я могу забыть? Каждое утро, когда я просыпаюсь и иду делать то, что должен сделать, я вижу ее».
«Мы никогда не видели столько людей в Мадриде, — вспоминает Фернандо Санс. — На праздновании мы осознали, что именно мы сделали. Это было совершенно необъятно. Séptima — это то, что людям по-настоящему, по-настоящему понравилось. Auténtica [подлинный]. Седьмой Кубок чемпионов изменил менталитет мадридского «Реала». Он снял огромный груз с клуба, жернова с наших плеч. Мы так долго ждали. Мы перешли от черно-белого к цвету; современный "Мадрид" был начертан в тот день в Амстердаме. "Барселона" смеялась над нами — тридцать два года и все такое, — а потом все внезапно закончилось. Мы думали, что это положит начало нашему циклу».
«Спустя тридцать два года Хейнкес перевел стрелки часов на ноль», — говорит Санчис. Неделю спустя Хайнкес был уволен. Мало кого это волновало.
«В этой победе также было что-то такое, что говорило: "Мы снова здесь, берегитесь", — говорит Миятович. — Этот момент был просто ошеломляющим: он изменил всю мою жизнь, и он так и не уходит. Он всегда здесь». Он подзывает официанта и платит за кофе, берет телефон, снова надевает солнечные очки и встает, чтобы уйти, отодвигая стул за собой. К нам спешит женщина с листом бумаги и ручкой в руках. Она ждала своего шанса. Могу я получить автограф для своего мужа? Мы были там тем вечером в Амстердаме. Это было просто невероятно, величайший вечер в моей жизни. Педья Миятович улыбается и подписывает. Он бросает на меня понимающий взгляд, который говорит: «Видишь?» Siempre la séptima.
Шлюзы были открыты. «Мы снова здесь». «Реал Мадрид» вышел в финал Кубка чемпионов 2000 года всего два года спустя: octava [восьмая] быстро последовала за séptima, а через два года после этого появилась и novena [девятая]. Но, как признает Фернандо Санс, вера в то, что те же самые игроки, которые закончили тридцатидвухлетнее ожидание, вот-вот начнут новый цикл, оказалась ошибочной. Из одиннадцати игроков стартового состава, которые встречались с «Валенсией» в Париже 24 мая 2000 года, только четверо играли в 1998 году: Роберто Карлос, Редондо, Морьентес и Рауль. Йерро и Санчис возвращались после травм и были на скамейке запасных; Бодо Ильгнер был смещен, его заменил парень по имени Икер Касильяс, и, как и Карембе, был на скамейке запасных. Тем летом они уедут. Паннуччи, Зеедорф и Миятович уже ушли, как и Шукер. Это был еще один Кубок чемпионов, и было впечатление другой эпохи, хотя прошло всего два года.
Это были неспокойные времена. На прощальной пресс-конференции Хайнкеса он заявил: «Слишком много прессы и слишком много директоров, которые любят поговорить. Я все еще думаю, что не нужно быть диктатором, но "Мадриду" нужно задуматься о том, сколько тренеров у них было за последние годы». И процесс не то чтобы замедлился. Хосе Антонио Камачо, его преемник, продержался двадцать два дня и не вывел мадридцев ни на один матч. Гус Хиддинк последовал за ним, но руководил командой всего семь месяцев, с улыбкой описывая увольнение в «Мадриде» как часть игры. Его сменил Джон Тошак, вернувшийся второй раз на этот пост, возглавляя мадридский «Отряд Стервятника» в той рекордной кампании 1989/90 годов.
По словам El Pais, работа Тошака заключалась в том, чтобы быть látigo мадридской раздевалки — хлыстом. Именно он начал вытеснять «Мальчиков Феррари», и летом 1999 года мадридцы подписали девять игроков: пришли Жереми Нжитап, Эльвир Бальич, Жулио Сезар, Родриго, Эдвин Конго, Мичел Сальгадо, Иван Эльгера и Николя Анелька. Француз из «Арсенала» обошелся в 5,54 млрд. песет ($38 млн.). Санс назвал это «прекрасным безумием». Другие отбрасывали слово «прекрасный». Долг «Мадрида» рос, но это не помешало ему выложить более 9 млрд. песет.
А еще был Стив Макманаман, бесплатно присоединившийся к команде из «Ливерпуля», переехавший в старый дом Паннуччи — «он забрал с собой все, даже лампочки!» — и рано почувствовавший, как все устроено. О его подписании было объявлено на следующий день после того, как «Мадрид» вылетел из Европы, ближе к концу сезона 1998/99 годов, и он быстро осознал важность этого: «Все это было пиаром: "это плохие новости, а теперь хорошие новости"».
Хорошие новости длились недолго. Напряженность сохранялась, и Анелька обнаружил, что адаптироваться к раздевалке мадридцев было далеко не просто, особенно если особо не стараться. Позже он был вызван в клуб для объяснения своего поведения и на сорок пять дней отстранен от работы без сохранения заработной платы. До этого, в ноябре 1999 года, Тошак публично пропесочил голкипера Альбано Бизарри после очередной ошибки. Президент Лоренсо Санс потребовал, чтобы тренер взял свои слова обратно, но Тошак отказался. «Скорее над "Бернабеу" будут летать свиньи, чем я заберу свои слова обратно», — ответил он.
Джон Бенджамин — испанцы неизменно использовали второе имя Тошака как первое и, следовательно, самую важную из двух его фамилий — регулярно заставлял испанцев ломать голову над его упоминаниями о хлебе с маслом, воде с гуся и горячей картошке, и это было просто еще одной в длинном ряду английских идиом, переведенных на испанский буквально. Многие из них стали популярными, а некоторые даже вошли в испанский лексикон. «После игры ты думаешь, что не выпустишь ни одного из них на следующей неделе. К середине недели — таких четверо, к пятнице — семь, и к тому времени, когда подходит время матча, ты выпускаешь все тех одиннадцать cabrones [ублюдков], что и неделю назад», — была еще одной его фразой, ставшей легендой. В основном им потакали как забавным, даже очаровательным. Но на этот раз летающая свинья вызвала огромный ажиотаж и стоила ему работы.
На следующее утро на обложке Marca появилась фотография «Бернабеу» с мультяшным летящим над ним поросенком, розовым и крылатом. Санс обиделся, как будто где-то на этом пути он заподозрил, что свинья, о которой идет речь — это он. «Если это правда, что он сказал, я уволю его прямо сейчас», — заявил он журналистам. Когда он вызвал валлийца в кабинет и спросил, действительно ли он это сказал, Тошак ответил просто «да», и Санс выполнил свою угрозу. За комедией скрывался серьезный момент: один член правления обвинил Тошака в том, что тот специально подстроил таким образом свое увольнение, потому что знал, что раздевалка уже отвернулась от него; тем временем Тошак указал, что он никак не сможет продолжать, если клуб его не поддерживает. «Без этой власти, — сказал он, — нет ничего». Для тренеров на «Бернабеу» это было удручающе знакомое чувство: Тошак стал восьмым менеджером за три года.
Совет директоров «Мадрида» временно поставил во главе Висенте дель Боске. План состоял в том, чтобы заменить его в конце сезона, а также нанять нового директора детско-юношеского футбола и генерального директора. Дель Боске был непревзойденным игроком клуба, элегантным полузащитником, который выступал за «Мадрид» почти двадцать лет, с момента своего дебюта в 1966 году до завершения карьеры в 1984 году. Затем он стал частью молодежной команды, тренируя «Реал Мадрид С» и участвуя в поиске и развитии молодых талантов, после чего ненадолго возглавил «Реал Мадрид Кастилья», команду «Б» клуба. Вот где лежало его будущее. «Я был убежден, что мой путь — это формирование молодых игроков. Мне дали шанс возглавить "Логроньес", но я решил, что не хочу быть тренером». Средства массовой информации стали называть его Висенте Недолгий, но он оставался на этой должности в течение четырех лет. Никто не занимал это место так долго с тех пор, как Мигель Муньос ушел на пенсию в 1974 году, и Дель Боске провел четыре года подряд — четыре года, в течение которых «Барселона» ничего не выиграла — выигрывая крупные трофеи. Тринадцать лет спустя, став маркизом, человек, который не хотел быть тренером, еще и чемпионат мира выиграл.
«У нас были хорошие игроки», — говорит он.
Это был третий раз, когда «Мадрид» назначил Дель Боске главным тренером первой команды. Он возглавлял команду в течение двух месяцев после увольнения Бенито Флоро в 1994 году, приведя с собой своего помощника Рафу Бенитеса, а также был ответственным за два матча в 1996 году после увольнения Хорхе Вальдано. «Третий раз был похож на два предыдущих, — признается он. — Мы все думали, что это будет временно. Но на этот раз я попросил клуб только об одном: чтобы они должным образом поддерживали нас. Я не хотел быть просто parche, решением для исправления ситуации».
С Дель Боске дела пошли лучше. Вероятно, он извлек пользу из работы Тошака по закладке фундамента и устранению некоторых наиболее проблемных элементов в раздевалке — валлиец выразил мнение, что Дель Боске повезло, что он обнаружил тяжелую работу, проделанную его предшественниками как в «Мадриде», так и в сборной Испании — но человек из Саламанки лучше взаимодействовал с командой. Тихий, сдержанный, уважительный, он давал игрокам определенную свободу действий, один из которых заметил: «По правде говоря, мы его почти не видели». Он слушал и молча вносил изменения. У него было то, что испанцы называют «левой рукой», способность успокаивать, подходить мягко-мягко. Преданный и защищающий своих игроков, он был очень симпатичен. Познакомьтесь с Дель Боске, и вам бросится в глаза одно слово: порядочный. Он излучает теплоту и доброту. Практически не было никакого давления или навязывания. Он говорит, что в этом не было необходимости, настаивая на том, что он не сталкивался с раздевалкой с большим эго. «История с mediático [медиа] появилась позже, - говорит он. — Люди говорили о galácticos, но в тот год не могло быть ничего более далекого от истины — у нас были такие люди, как Рауль, Редондо, Йерро».
«Тошак был более темпераментным. У него свой взгляд на футбол, и мы его не разделяли, — признается центральный защитник Иван Кампо. — Дель Боске принес спокойствие, расслабление, уверенность. Его речь звучала так: "Джентльмены, мы — мадридский «Реал»: мы здесь, чтобы наслаждаться нашим футболом". Там уже были хорошие игроки; он сделал нас командой. Мы ходили пить пиво, играли в баскетбол, все ладили».
Как и в 1998 году, правда заключается в том, что бо́льшую часть сезона 1999/00 годов мадридцы играли не очень хорошо. Третий сезон подряд они финишировали позади «Барселоны» Ван Гала. Самой выдающейся игрой их внутренней кампании стало домашнее поражение от «Реала Сарагоса» со счетом 1:5, вызвавшее pañolada на весь стадион, в которой с отвращением махали белыми носовыми платками. Зимой они отправились в Бразилию на клубный чемпионат мира, а когда вернулись, оказались семнадцатыми. Отставание в расписании означало, что им пришлось сыграть одиннадцать матчей за двадцать пять дней, и, хотя их результаты в чемпионате улучшились, они финишировали пятыми, отставая от «Депортиво» на семь очков. Как и в 1998 году, «Реал» не прошел бы квалификацию в Лигу чемпионов в следующем сезоне, если бы не выиграл турнир.
В Европе они тоже были на взводе, еле-еле вырывая очки в матче против «Русенборга» в Норвегии — «если бы мы не выиграли, они бы застрелили нас», — вспоминает Макманаман. И все же все начинало становиться на свои места.
В тот день, когда они отправились на «Олд Траффорд» в рамках четвертьфинала, на обложке Marca были написаны строки, попытка поднять настроение себе и игрокам, убедить их, что невозможное возможно: «"Манчестер" не пугает нас, "Манчестер" не пугает нас, "Манчестер" не пугает нас, "Манчестер" не пугает нас, "Манчестер" не пугает нас, "Манчестер" не пугает нас”», —повторялось снова и снова. «По правде говоря, мы были очень напуганы», — признается центральный защитник Иван Эльгера. «И все же, — добавляет нападающий Фернандо Морьентес, — мы также знали, что нам нечего терять». Победа мадридцев со счетом 3:2, когда Дель Боске перешел на пятерку защитников, дав Макманаману шанс обыграть своих бывших соперников, и персонально играть по Полу Скоулзу — «молочному мальчику», как называл его тренерский штаб мадридцев — без сомнения, стало их самым выдающейся игрой сезона.
Матч был отмечен, конечно, неправдоподобно хорошим пасом Фернандо Редондо пяткой на гол Рауля. «Этот пас пяткой уничтожил Хеннинга Берга», — шутит вратарь «Юнайтед» в тот вечер Раймонд ван дер Гоув. «Если бы он сделал такое со мной, я бы продолжал бежать в Буэнос-Айрес, — смеясь, говорит Кампо. — Это был розыгрыш года. Меня не удивило, что Фернандо попробовал исполнить такое, но меня удивило, что пас получился таким, таким, таким чистым. Фернандо воспринял все это спокойно. Он был спокоен, как никто другой. Но потом мы были так счастливы. "Юнайтед" был ужасающей командой, а "Олд Траффорд"...» Слова Кампо медленно переходят в нечто вроде благоговейной тишины. «Одна из вещей, о которых мы больше всего говорили после игры, была: "Представьте, если бы «Бернабеу» был таким"».
На следующее утро обложка Marca объявила их «Одиннадцатью Ди Стефано».
В полуфинале — мюнхенская «Бавария». Немцы, другие великие европейские соперники мадридцев, разгромили их со счетом 4:2 и 4:1 во втором групповом этапе, и они были трудными соперниками, но голы Николя Анелька, по одному в каждом матче, вывели мадридцев в финал. Может быть, это безумие все-таки было прекрасным. Француз был продан летом 2000 года, но его вклад, о котором сейчас почти забыли, в эти две жизненно важные игры был колоссальным. Мадридцы отправились в Париж; «Валенсия» лишила их шанса встретиться с «Барселоной» в первом в истории clásico-финале, обыграв команду Луи Ван Гала, но, с точки зрения мадридцев, так, вероятно, было лучше.
Séptima стала освобождением, не похожая ни какую другую победу, но Рауль проводит одно важное различие между финалами Кубка чемпионов 1998 и 2000 годов, которое говорит в пользу octava: в Париже он по-настоящему смог насладиться этим событием. Напряжение было снято. Хотя соперником мадридцев была «Валенсия», финалист прошлого года, и команда, обыгравшая их со счетом 3:2 на «Бернабеу» в начале сезона, нервов было немного. Игроки до сих пор не могут поверить, насколько спокойной была подготовка, а сам финал был на удивление комфортным: Эльгера защищал четверку защитников, а крайние защитники Мичел Сальгадо и Роберто Карлос выдвигались вперед, Макманаман и Редондо контролировали игру. Морьентес забил первый гол ударом головой, Макманаман забил с лета второй, и, когда «Валенсия» начала выбегать большими силами в атаку, Рауль был отправлен выходом один в один с вратарем — рядом с ним никого не было.
Время как будто остановилось; казалось, ему потребовалась целая вечность, чтобы добраться до другого конца площадки. «Бо́льшая часть нашей команды просто стояла и смотрела, но я побежал вслед: Сам не знаю почему», — вспоминает Макманаман. Рауль объясняет, какие мысли проносились у него в голове, когда он приближался к воротам: обойти его? Пустить мяч над ним? Пробить не сближаясь? Сомнения были серьезные, потому что человек, противостоявший ему, был Сантьяго Канисаресом, бывшим вратарем «Мадрида» и другом, человеком, который знал, как Рауль любит исполнять. В конце концов нападающий обошел Канисареса справа от себя: 3:0. «Мадрид» сделал это снова. Дель Боске воспользовался возможностью, чтобы выпустить Йерро и Санчиса на поле, что стало жестом для целого поколения. «Я больше не завидую своему отцу, — сказал Санчис. — Теперь у меня их два».
«Когда мадридский "Реал" играет в Кубке чемпионов, в своем кубке, все возможно», — сияя сказал Дель Боске. Все пошло не совсем так, как планировалось, но это действительно снова был их кубок. В 1998 году они сравнялись с «Барселоной» в количестве титулов в цвете, а два года спустя снова вышли вперед. «Барселона» тоже лишь едва не выиграла чемпионский титул, Ван Гал ушел в отставку, и как раз в тот момент, когда каталонский клуб подумал, что хуже уже быть не может, все стало еще хуже. «Все эти директора сжимали меня до смерти в огромных медвежьих объятиях, и я не знал их имен, — вспоминает Макманаман о праздновании после финала. — И следующее, что мы узнали, президент и директора, которые похлопывали нас по спине, ушли». «Мы вступили в футбольную мифологию», — заявил президент Лоренсо Санс, но даже octava не смогла спасти его и его совет директоров. 16 июня, менее чем через месяц после победы в Кубке чемпионов, Флорентино Перес был избран президентом мадридского «Реала», проголосовав за обещание подписать лучшего игрока мира. Луиша Фигу из «Барселоны».
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе.
