Майкл Оуэн. «Перезагрузка» 9. Разгон
***
В августе 2001 года мы вернулись к тому, на чем остановились в мае, победив «Манчестер Юнайтед» в Чарити Шилд на стадионе Миллениум в Кардиффе. Было здорово вернуться на сцену такого памятного дня еще и так скоро, и я отметил это тем, что снова забил в матче, закончившемся со счетом 2:1, чтобы завоевать для нас наш четвертый трофей в этом календарном году.
Часто забывается среди наших трофеев в 2000/2001 году Суперкубок УЕФА, который мы оспаривали у действующих победителей Лиги чемпионов мюнхенской «Баварии» в Монако.
Суперкубок никогда не пользовался самой большой репутацией среди футбольных пуристов. Я никогда не был уверен, почему. Несмотря на то, что он оспаривается в начале сезона, это все еще, как ни посмотри, соревнование между двумя победителями главных европейских трофеев предыдущего сезона.
Имея уже четыре трофея, не было никаких причин не получить пятый, и мы сделали это благодаря победе со счетом 3:2, во время которой мы вели 3:0 после того, как Йон-Арне Риисе, Эмил Хески и я забили по голу. Я также был рад забрать награду Игрока матча — гигантскую металлическую пластину, которая теперь собирает пыль в подвале моего дома. Это совсем не то, что можно повесить на стену!
Мы отправились туда после того, как обыграли «Вест Хэм» на Энфилде в первом матче чемпионата, в котором я забил оба наших гола в победном матче, закончившемся со счетом 2:1.
Мы квалифицировались на первый групповой этап Лиги чемпионов с общей победой 9:1 над финской командой «Хака», которая включала в себя мой хет-трик в выездном матче. Собственно соревнования поставили нас в группу с «Боавиштой», «Дортмундом» и киевским «Динамо». Я забил гол в ворота «Боавишты» на Энфилде, и после этого мы остались непобежденными, возглавив группу с двенадцатью очками в конце октября.
За две недели до последнего группового матча против Дортмунда на Энфилде Жерар почувствовал слабость в перерыве во время домашнего матча лиги против «Лидса».
Пропустив две предыдущие игры из-за травмы, я наблюдал за всем этим из директорской ложи. Пока в перерыве ребята были в раздевалке, его срочно отправили в больницу. Он не появился после перерыва на скамейке, и я заметил, что его жены Изабель больше не было на своем месте на трибуне. Никто не понимал, насколько серьезно его состояние. Фил Томпсон принял на себя временное управление командой.
На следующей неделе в Мелвуде начали просачиваться слухи о том, что дела действительно идут очень плохо. У меня сложилось впечатление, что его шансы выжить были в лучшем случае пятьдесят на пятьдесят. Казалось, существовала реальная возможность, что он может умереть в результате проблем с сердцем.
Сказать, что эта новость негативно сказалась на клубе, было бы преуменьшением. Жерар Улье, среди многих своих качеств с футбольной точки зрения, был фундаментально хорошим человеком. Когда кто-то спрашивает о тебе, или о твоей жене, или о твоих детях, ты просто знаешь, что они делают это ради приличия. Когда Жерар спрашивал об этом, а это происходило частенько, он действительно интересовался. Мало того, в следующий раз, когда ты с ним заговоришь, он точно вспомнит, что ты сказал ему в прошлый раз.
Был ли в нем школьный учитель или нет, но, несмотря на то, что он был здесь для того, чтобы присматривать за людьми, в нем была необычайно человеческая сторона, к которой нельзя было не притягиваться. Он заботился о тебе — и в такой ситуации ты не мог тоже о нем не заботиться и надеяться, что он выкарабкается и полностью выздоровеет.
Наверное, я был ближе к Жерару, чем большинство парней в раздевалке. Он часто звонил мне ни с того ни с сего, чтобы поболтать — спросить, как я себя чувствую, или спросить о маме с папой. Для него было важно, чтобы моя жизнь вне клуба шла хорошо. Я действительно уважал это и каждую сторону его характера.
Насколько нам было известно, в конце октября босс перенес операцию на сердце. После этого об нем мало что было слышно. Время шло, и казалось, что неминуемая опасность для его жизни миновала. Но, похоже, путь к выздоровлению будет долгим.
Тем временем Фил Томпсон продолжал исполнять обязанности временного тренера. Я всегда хорошо ладил с Томмо. В конце концов, мало кто любил «Ливерпуль» больше, и он никогда не боялся показать это — иногда до крайности фанатично.
Там, где Жерар Улье был спокоен и уравновешен, Томмо был полной его противоположностью. Сказать, что он пинал каждый мяч, было бы мягко. Если мы победим, он будет на седьмом небе. Точно так же, если мы проиграем — он будет опустошен. Для Томмо ничего срединного не было — просто он был таким.
Как бы ни было легко позволить ситуации с Жераром расстроить нас, этого не произошло. Скорее наоборот, болезнь босса нас подстегнула. Мы хотели выиграть ради него, чтобы он гордился нами. В течение шести недель после его госпитализации, за исключением нескольких неясных новостей, которые просачивались от Томмо, была тишина.
Обыграв сборную Греции в Афинах 6 июня голами Скоулза и Бекхэма, англичане Свена подошли, возможно, к своему первому крупному испытанию: Сборной Германии, в Мюнхене, с нашим висящим на волоске квалификационным статусом. День «Д» был 1 сентября 2001 года.
Даже победа выглядела так, как будто она только удержит нас на пути к плей-офф. Ни домашнее поражение от Германии в последнем матче Кигана, ни странная ничья 0:0 в Финляндии под руководством Ховарда Уилкинсона нам совсем не помогли. В Мюнхене нам очень нужно было что-то.
Поскольку я был в команде-победителе с «Ливерпулем» в Суперкубке против сильнейших немецких соперников, поездка в Мюнхен по международным делам была совсем другим заявлением. Учитывая наше соперничество, Германию было трудно победить где бы то ни было — гораздо сложнее на их родном поле. Они никогда не проигрывали отборочный матч к Чемпионату мира на родной земле.
В преддверии игры я, кажется, припоминаю, что немецкая команда — особенно их эксцентричный вратарь Оливер Кан — нехарактерно громко заявляли о своих шансах или, скорее, об их отсутствии у нас. Обычно ничего из этого рода позерства не беспокоит меня, но я не могу отрицать, что в этом случае я действительно хотел дать немцам небольшой заявление на их собственном заднем дворе.
На бумаге у нас была команда, чтобы сделать это. У нас были оборонительная конструкция и атакующие варианты по всему полю. На Уэмбли в домашнем матче у нас ничего не получалось. До тех пор, пока победный штрафной удар от Диди не уладил ситуацию, это было равномерно оспариваемая игра. Они определенно не доминировали над нами — отнюдь.
С точки зрения нападающего, схема игры соперника никогда не беспокоила меня слишком сильно. Как я уже говорил, индивидуальные качества защитников никогда не были моей особой заботой. Я знал, что в любом случае смогу убежать от большинства из них.
Так уж случилось, что в тот вечер сборная Германии выставила трех центральных защитников. 3-5-2, если они хороши в этом — против этой схемы чрезвычайно трудно играть. Если ты будешь играть неправильно или у тебя есть игроки, которые не могут вписаться в нее, то открываются все виды пространств, доступных для использования соперником.
В тот вечер, проанализировав, как именно, по нашему мнению, может сыграть сборная Германии, они рано забили благодаря голу Карстена Янкера, который мы с тактической точки зрения не предвидели. Тем не менее мы сохраняли спокойствие — в то время как толпа на Олимпийском стадионе начала скандировать «Оле, Оле».
Помню, я подумал: «Это преждевременно…»
Через несколько минут мы сравняли счет — благодаря моему первому голу. Оглядываясь назад, Ник Бармби проявил отличное видение поля, заметив меня. Он был талантливым игроком и очень бескорыстным, поэтому не было ничего удивительного в том, что он забросил мяч мне на ход. Когда я получил мяч, Кана нигде не было видно; он вышел, чтобы вступить в единоборство с Ником, и был отыгран.
Обычно перед воротами задаешься вопросом: «Что мне делать?»
Поскольку мяч отскочил, в данном случае речь шла исключительно о том, чего не следует делать, чтобы сравнять счет.
Пока я опускал мяч вниз, меня ждали пустые ворота. Моя нога ударила по мячу на две трети пути вверх, гарантируя, что мяч не полетит выше. Это был не самый чистый удар, но я должен был рискнуть при завершении. Это был один из немногих моментов перед воротами, когда я намеренно поймал мяч выше центра.
Счет в Мюнхене сравнялся…
После этого я почувствовал, как уверенность покидает немецкую команду. Выдержав их первоначальный шторм и не согнувшись под огнями Олимпийского стадиона, мы действительно обрели уверенность в себе и начали отдавать должное нашему таланту, поскольку английская выездная поддержка гнала нас вперед, как всегда.
Постепенно их 3-5-2 превратились в слабость. Когда их атакующие защитники поднимались, они оставляли позади все виды пространства, чтобы я мог ими воспользоваться. Ракета Стивена Джеррарда с края штрафной площади, его первый гол за сборную, дала нам заслуженное преимущество в половине тайма.
Как человек, который всегда чувствовал, что они сияют ярче всего в действительно большие вечера, мне не пришлось долго ждать своего второго гола. Эмил Хески хорошо сделал, что вступил в единоборство и скинул мне головой мяч с правой стороны штрафной.
Несмотря на то, что Кан, казалось, прикрывал большую часть ворот, как бы сильно я ни ненавидел просто лупить со всей силы, с мячом, поднимающимся, как это было, у меня у меня оставалось мало других вариантов. Опять же, я должен был опустить его вниз, плюс, потому что угол не был идеальным, было практически невозможно выбрать сторону для того, куда бить. Я сильно ударил, низом слева от него. К моему удивлению, он дотронулся до него, но этого было недостаточно, чтобы сдержать мяч. Я отвернулся, чтобы отпраздновать.
Мы рвали и метали. Но дело не было сделано.
Даже при счете 1:3 мы знали, что лучше не недооценивать раненую немецкую сборную у себя дома. И помните: это была команда, которая никогда не проигрывала дома отборочный матч Чемпионата мира.
Вместо того, чтобы защищать преимущество, чувствуя, что их растущая паника заставляет их отыгрываться, мы продолжали давить, и наша острая пасовая игра начала изматывать их.
Мой третий гол был довольно типичным для меня. Стивен Джеррард перехватил пас где-то между центральным кругом и правой бровкой. Как и сотни раз в дни нашей ливерпульской юности, он поднял голову. На самом деле ему это и не требовалось. Годы инстинкта подсказали ему, где я буду.
И я бежал — бежал в коридор с правой стороны штрафной, зная, что его пас придет. И он был идеальный по силе. Не сбавляя шага, я двинулся вправо, в то время как Кан пытался стать больше, чтобы прикрыть ворота. Но все было напрасно. Я подумал, что уже много раз завершал в таких ситуациях.
За годы экспериментов я понял, что, когда ты входишь с правой стороны, как я, чтобы забить в дальний угол поставленным ударом, для правоногого игрока естественная форма удара справа налево. Если сильно ударить по нему подъемом, он немного выровняется, но это никогда не было вариантом. Стремление к сильному удару всегда было последним в моем списке вариантов.
С того угла, под которым я находился, ближняя штанга — это часто правильный путь. Еще лучше, и чтобы придать тебе большую площадь для удара, бить высоко — часто является правильным завершением. Конечно, угол атаки и положение вратаря всегда будут определять лучший финиш, но в данном случае я выбрал правильно.
Кан все сделал правильно. Его угол смещения был хорош, и он также держал у уме некоторый процент, когда мяч может полететь в другой угол ворот. Но это был просто такой угол, который благоприятствовал нападающему, и с моей высокой уверенностью сетка была обречена вспорхнуть от соприкосновения с мячом…
В Мюнхене мы вели со счетом 4:1. Опять же, что еще оставалось делать, кроме как смахнуть пыль с празднования кувырком!
Оглядываясь назад на то, что в конечном итоге станет победой со счетом 5:1, благодаря голу Эмиля Хески на 74-й минуте, я испытываю смешанные чувства. Каким бы невероятным ни было забить хет-трик против наших старых соперников, в доминирующем исполнении на их собственном поле, сегодня этот восторг умеряется тем ноющим чувством, что мы должны были что-то выиграть в ту эпоху.
Хотя мы, вероятно, не полностью осознавали это в то время, мы были в самом разгаре поистине золотой эры английских игроков. Больше, чем где-либо еще, Мюнхен олицетворял эту команду. Но об этом позже…
Когда я готовился в раздевалке Олимпийского стадиона в Риме перед матчем второго группового этапа Лиги чемпионов против «Ромы», вошел Томмо и сделал знак рукой, показывая телефонный звонок.
«Тебе звонят», - сказал он, «можешь выйти и поговорить.»
«Кто это?» спросил я его.
«Босс», - ответил Томмо.
Я вышел из раздевалки, где не разрешалось пользоваться мобильными телефонами, и прошел в боковую комнату. Там мне протянули трубку, и на другом конце послышались знакомые, хотя и слегка болезненные нотки Жерара Улье.
«Привет, Майкл», - начал он, «я просто решил позвонить тебе перед игрой.»
«Босс, я так рад вас слышать. Большое спасибо за звонок.»
«У меня также есть для тебя хорошие новости», - продолжал он, «надеюсь, они придадут тебе сил на сегодняшний вечер.»
На данный момент, просто услышать голос босса по телефону было лучшей новостью, о которой я только мог подумать. Как бы то ни было, я бы вышел на поле в тот вечер с серьезной пружиной в моей походке, зная, что он идет на поправку.
Но это было еще не все.
«Никому не говори», - сказал он, «но тебя признали лучшим футболистом года в Европе. Ты выиграл Золотой мяч. Поздравляю!»
В тот момент я понятия не имел, что сказать.
Новость и обстоятельства, при которых она была доставлена, были столь необычны. Все это было немного сюрреалистично, и тот факт, что мы сыграли неяркую ничью 0:0 в игре позже той ночью, теперь потерян во времени.
Оглядываясь назад, я понимаю, что эта награда была для меня такой странной. Несмотря на то, что я жил для того, чтобы забивать голы, выигрывать матчи и поднимать трофеи, для сборной Англии и «Ливерпуля», быть выделенным в качестве лучшего игрока Европы в этом календарном году было тем видом внимания и похвалы, которые мне было трудно принять, несмотря на мою обычную веру в себя.
Когда я думал об этом, я не мог не понять, действительно ли я лучший игрок в Европе? «А как же Зидан? А Тьерри Анри?»
Мне казалось непостижимым, что я, Майкл Оуэн, стал первым английским игроком после Кевина Кигана, получившим эту награду. Я бы также не сказал, что переборщил с празднованием. Во всяком случае, за пределами моей ближайшей семьи, я был немного смущен всем этим. Я, конечно, не хотел, чтобы автобус с открытым верхом проехал с этой наградой через Честер — хотя сейчас он занимает почетное место в моей комнате трофеев!
Действительно, когда они запоздало привезли трофей на Энфилд для церемонии на поле перед нашим матчем с «Дерби» в апреле 2002 года, я уже давно двигался дальше. Я знаю, люди скажут, что получение такой престижной награды должно быть чем-то таким, чем можно наслаждаться и о чем можно мечтать всю жизнь. Для меня, однако, это полностью соответствовало тому, как я подходил ко всей своей карьере, что, когда состоялась церемония вручения мне самой престижной индивидуальной награды в европейском футболе, я уже больше думал о том, как победить «Дерби Каунти».
Уберите его с поля! Помню, я тогда подумал, что мне нужно забить здесь в матче против «Дерби»…
Опять же, я просто никогда не мог почивать на лаврах. Да, я получил очень востребованную индивидуальную награду; это было здорово, что меня оценили. Но все, чего я хотел — это забить следующий гол, сделать следующий хет-трик и поднять следующий трофей. Оглядываясь назад, я был неумолим в этом отношении, и я не сомневаюсь, что этот настрой был ключом к моему успеху. Никогда ничего не было достаточно.
В отсутствие босса Томмо, по большому счету, заманил нас в хорошее место. Несмотря на редкое домашнее поражение от «Барселоны» со счетом 3:1 в ноябре, когда я забил первый, дав нам преимущество, мы держались в напряженной, нервной группе, в которую также входили «Галатасарай» и вышеупомянутая «Рома».
Поскольку в феврале и марте 2002 года нам предстояло провести еще несколько матчей, мы все еще охотились за местом в плей-офф.
В преддверии Рождества 2001 года, занимая первое место в таблице в ноябре, мы уже были на четвертом месте в Премьер-лиге.
На самом деле все могло быть даже лучше. Поскольку Жерар Улье явно дергал за какие-то ниточки со своей больничной койки за кулисами, мы набрали разгон. Затем, сначала, неожиданное поражение от «Челси» со счетом 4:0 на «Стэмфорд Бридж», за которым последовало поражение от «Арсенала» со счетом 2:1 на Энфилде, пустило нас под откос в неподходящее время. На Рождество мы играли в догонялки в лиге и были выбиты из Кубка Уортингтона «Гримсби».
По мере того как 2001 год подходил к концу, несмотря на эти несколько командных шатаний, я размышлял о невероятном годе лично для меня, где почти все пошло правильно. С пятью трофеями — шестью, если считать мой Золотой мяч, 2001 год обещает быть трудным.
Тем не менее, нет лучшего способа покончить с этим, чем забить свой сотый гол за свой клуб — что я и сделал в ничейном матче со счетом 1:1 в гостях у «Вест Хэма» 29 декабря.
В конце того же года мне снова позвонил Жерар.
Звонки стали более частыми. С каждым звонком его голос становился все менее хрупким. Я мог сказать, что его энтузиазм по поводу работы не уменьшился. Он чувствовал, что пройдет не слишком много времени, прежде чем он лично вернется на скамейку запасных. До сих пор он был просто энергетическим силовым полем добрых пожеланий, парящим над нами.
«Есть какие-нибудь мысли насчет Николя Анелька?» - спросил он. «Я думаю взять его в аренду.»
Во-первых, как я уже говорил, Жерар был из тех боссов, которые не прочь узнать мнение игроков, особенно основных, с которыми он был ближе всего. Хотя он и не просил бы тебя выбирать команду для него, он, безусловно, ценил наши взгляды. Это была еще одна причина по-настоящему уважать его.
Во-вторых, не стану отрицать, что мысль о том, что босс подпишет еще одного нападающего, не приводила меня в восторг. Как нападающий, ты территориален — и на поле, и вне его. Таким образом, приходящие игроки — особенно талантливые, отличные приходящие игроки вроде Николя Анелька — неизбежно будут рассматриваться как угроза. «И не волнуйся», - добавил он, «я просто ищу немного запасных вариантов.»
На бумаге это был умный ход.
После серии ссор с Томмо и нескольких тревожных разговоров между ним и советом директоров о своем будущем в октябре 2001 года Робби Фаулер покинул клуб и перешел в «Лидс Юнайтед».
Как бы то ни было, Яри Литманен (который был подписан в прошлом году и с тех пор постоянно травмировался) и, конечно же, Эмил Хески, немного запасных вариантов среди нападающих, безусловно, приветствовались с полным расписанием матчей впереди. Николя был должным образом взят в аренду в декабре, и босс попросил меня позвонить ему и поприветствовать его в клубе.
Я не думаю, что кто-то станет спорить, что Николя был чем-то вроде загадки. По мере того как его карьера продвигалась вперед, он не делал абсолютно ничего, чтобы опровергнуть эту теорию. Некоторые обвиняли его в том, что он разрушитель и даже хуже, но я никогда не находил в нем ничего подобного. Во всяком случае, он казался немного замкнутым и застенчивым.
При всех его предполагаемых личностных недостатках Николя Анелька, безусловно, мог играть, когда ему этого хотелось. Пару раз в начале 2002 года — особенно в матче с «Ньюкаслом» в марте на Энфилде — он был сенсационен. Хотя на самом деле он не забивал в составе ультра атакующей тройки, в которую входили и я, и Эмил, он делал все остальное.
Болельщики по-настоящему прониклись к нему симпатией. Он был действительно захватывающим дополнением, которое помогло нам сохранить блестящую двенадцатиматчевую серию весной 2002 года, включавшую победы над «Манчестер Юнайтед», «Лидсом», «Ипсвичем», «Фулхэмом» и «Ньюкаслом».
Вполне уместно, учитывая время его первого телефонного звонка мне, Жерар в конце концов вернулся на скамейку к ответному матчу Лиги чемпионов против «Ромы» на Энфилде 19 марта.
Две недели до этого мы отправились на Камп Ноу и исправили наше первое поражение на групповом этапе против «Барселоны», выгрызая самую жесткую ничью 0:0, какую только можно себе представить, прижимаясь спиной к стене в течение каждой из девяноста минут.
Это было дисциплинированное выступление тогда, когда мы действительно нуждались в нем — не то, чтобы я могу взять на себя какую-либо заслугу, которую я бы добавил. В тот вечер я сидел на скамейке с небольшим растяжением бедра рядом с Анелькой, который сам не мог играть после своих выступлений в том сезоне в Лиге чемпионов за «Пари Сен-Жермен».
Хотя физически я также не играл против «Ромы», когда Жерар вернулся, я знаю, что это была эмоциональная ночь. Ребята сказали мне, что до того дня в командном отеле не было никаких предположений, что босс вернется этой ночью. Очевидно, за пару часов до начала матча, он позвонил Томмо и сообщил ему новость, которую мы ждали месяцами: «Я вернусь».
Что-либо меньшее, чем победа над «Ромой», которая, в свою очередь, обеспечила бы продвижение в раунд плей-офф, было бы преступной тратой прекрасной возможности сделать боссу большой приветственный подарок.
Как оказалось, мы доставили и ему, и нам — по голу в каждом тайме от Яри Литманена и Эмиля Хески соответственно. Четвертьфинальная встреча с леверкузенским «Байером» намечена на 2 апреля.
В первом матче на Энфилде мы прилично играли. Сами Хююпя дал нам преимущество под конец первой половины матча, и мы чувствовали, что, основываясь на том, что мы видели у немцев, преимущество в один гол даст нам что-то, что мы будем защищать в Германии неделю спустя.
Как мы ошибались.
Вторая игра была одним из тех вечеров, когда все идет против тебя. Сначала они забили посредством Майкла Баллака, а во втором тайме мы сравняли счет голом Абеля Шавьера.
В промежутке между всем этим я не прочь признать, что упустил несколько шансов, которые забил бы в любой другой вечер. Еще два удара от Димитара Бербатова и второй от Баллака, казалось, похоронили нас. Затем Яри Литманен выскочил с голом на 80-й минуте, который мог бы вывести нас дальше по правилам выездного гола.
Увы, этому не суждено было сбыться.
Победный гол на 84-й минуте от бразильского центрального полузащитника Лусио совершенно выбил нас из колеи в тот вечер, когда мы определенно должны были выйти в полуфинал против «Манчестер Юнайтед». Как бы то ни было, это был случай столь близкий, но все же столь далекий в нашей первой кампании Лиги чемпионов. Чтобы ухудшить и без того тяжелое положение и поставить точку, Лусио цинично наступил мне на ногу, когда время на БайАрене подходило к концу.
Угрожая в разное время того сезона выиграть Премьер-лигу, мы в конце концов немного отстали. «Арсенал» был неотразим в преддверии матча, завершив победную серию из двенадцати матчей победой над «Болтоном» со счетом 2:0, открыв для нас непреодолимый разрыв в семь очков.
Тем не менее, восемьдесят очков было более чем прилично для команды, которая также глубоко вошла в еврокубки — они вполне могли выиграть нам лигу в другие годы. Несмотря на отсутствие трофеев, мне все же удалось забить девятнадцать голов в чемпионате и двадцать восемь во всех турнирах.
Как только сезон закончился, я подумал только об одном: провести Чемпионат мира…
