Чави: «Хочу вернуть миру то, что дал мне футбол»
Чави Эрнандес был одним из лучших полузащитников в истории, символом «Барсы» и последним звеном в цепи футбольной ДНК Йохана Кройфа, несомненно обладает даром. Кройф хвалил его умственную скорость, интуитивное чутье паса, а также способность вычислять точное свободное пространство для мяча.
Пять лет назад, закончив карьеру в «Барселоне», он переехал в Доху вместе с женой, журналисткой Нурией Кунильерой, чтобы играть в местном клубе «Аль-Садд». Здесь родились их дети: Асия и Дэн. Они живут в таунхаусе, расположенном в пятнадцати минутах от базы клуба. Их дом не имеет вида на море и в нем нет золотых кранов, но он наполнен мягкими игрушками и цветным конструктором, разбросанными на коврах. Семья уверяет, что не испытала культурного шока. Конечно, потребовалось время, чтобы привыкнуть к призыву муэдзина на молитву в пять часов утра.
Что значит «быть куле»?
Очень сильное чувство принадлежности к семье. Это то, что передается по наследству от бабушек и дедушек своим внукам – так я жил. Я родом из очень футбольной семьи по обеим линиям: отец играл, был тренером и открыл детскую школу, а мама сопровождала игроков на поле, тогда женского футбола толком не было. Помню, если «Реал» играл хорошо, отец признавал это, в отличие от дедушки, который привил нам фанатизм. Когда «Реал» проигрывал, он скупал мадридские газеты и хранил их. Сколько себя помню, не расставался с мячом, как и мой сын сейчас. Это заложено генетически. Я попал в «Барселону» в 11 лет.
У тебя находилось время на другие игры?
Да, играл с братьями. Но я слишком рано повзрослел. В академии сделали очень ответственными: нужно было все делать правильно, а если не получалось, но стараться до тех пор, пока не выйдет хорошо. На базе все было организованно: дисциплина, питание, отдых. Так что на тот момент я уже стал полупрофессионалом.
Папа был твоим первым тренером?
Да, и примером для подражания. Он хороший человек: образованный, скромный, помогающий другим. Как и мама. Люди говорили о сеньоре Эрнандесе с большим уважением, и я думал «Этот сеньор – мой отец». Он был прекрасным наставником.
Он был твоим главным ориентиром?
Еще Кройф, изменивший историю футбола, и Жоан Вила, мой футбольный отца, который знает о кройффизме больше, чем сам Кройф. Вила говорил мне изучать игру Йохана. Команда мечты Кройфа была невероятным зеркалом, в отражении которого мы видели себя. Гвардиола также оказал большое влияние. Он всегда помогал мне. В раздевалке я переодевался рядом с ним и Фигу. В итоге я стал играть на его позиции.
Жизнь потрепала тебя?
На самом деле нет. Не считая смерти бабушки и дедушки, но это естественный процесс. Все вышло так, как я себе представлял. И в футболе осуществил все свои мечты. Я счастлив. Это противоречит образу футболистов как поклонников роскоши…я тоже тщеславен, мне нравится хорошо одеваться, но я не одержим этим. Не чувствую себя представителем роскошного образа жизни, и ничего не выставляю напоказ. Не ношу часы, хочу чувствовать себя свободным. Я бы всегда ходил в плавках, футболке и шлепанцах.
Никаких брендов?
С детства носил бренды, но без крайностей. Простые рубашки поло, кроссовки. Мода – это способ показать себя другим. Я увлечен шоппингом, могу ходить с Нурией по магазинам весь день...
Большинство мужчин считает, что это скучно.
Наоборот! Я действительно увлечен этим. Первым делом смотрю на обувь, люблю ее. Сразу представляю себя в тех туфлях или джинсах. В этой сфере я наполовину женщина.
Какие еще женские черты в тебе есть?
Я довольно чуткий, ставлю себя на место другого; как и мама, которая старается изо всех сил для других. Она организовывает себя так, чтобы все были довольны...то и дело, она напоминает мне позвонить одному или другому, потому что им тяжело... Мама очень сострадательна, и она передала мне это качество. Она научила меня пытаться помогать, заботиться. Также она духовна.
А ты?
Нет. Я не религиозен, хотя бабушка, которая на небесах, будет ругать меня, где бы я ни был. Она заставляла меня молиться ангелу-хранителю ... Я солгал ей, и потом получил нагоняй. Нурия и я верим в семью, в друзей, в доброту, в человечность, в ежедневную работу...все складывается не потому, что ты молишься, но если предки услышат меня, они меня убьют.
«Барселона» – это религия?
Да, возможно... хотя это скорее страсть. Я бы не смог жить без футбола...Я фанат игры и очень конкурентоспособен: люблю побеждать. Моя семья очень конкурентоспособна.
Что значит быть конкурентоспособным, хотеть быть лучшим или выявлять лучшее в себе?
Делать все возможное для победы. Буквально срывать с себя кожу, но побеждать. Победа дарит адреналин. Будучи тренером, переживаю, если команда не выигрывает – не могу спать, размышляю о возможных причинах. Иногда думаю, что если это расплата: я хорошо жил, занимался любимым делом, играл в «Барсе», в сборной, выиграл все возможные трофеи…
Находиться в одиночестве сложнее будучи игроком или тренером?
Тренером, однозначно. Вы несете максимальную ответственность. Когда дела идут плохо, голова будто разгоняется со скоростью двести км/час. На каждой тренировке, в каждом разговоре вы задаетесь вопросом, дошел ли до команды посыл, и постоянно сомневаетесь. Играть лучше.
Но этот этап твоей жизни закончен…
Верно. Однажды Кройф сказал, что самое близкое к игре – тренировка. И это правда. Не знаю, что бы я сделал сейчас, находясь в другой должности. В кабинете спортивного директора, а не на поле; или менеджера, в костюме. Не люблю ходить в костюме. В костюме как в оковах, чувствую себя неестественно.
Какие отношения сложились у тебя с Йоханом?
Для меня это человек, изменивший историю футбола. И если футбол – религия, он был богом. Мы встречались насколько раз. Он говорил, что когда-нибудь «Барса» придет за мной, давал разные советы. Например, что когда это произойдет, я откажусь, потому что «Не у всех есть твой опыт, ты понимаешь клуб и игру. Но должен прийти, неся полную ответственность, чтобы никто другой не решал за тебя».
Ты вспомнил его слова, когда несколько месяцев назад «Аль-Садд» предложил тренерский пост?
Да. Я хочу вернуться в «Барсу», и воодушевлен этой идеей. Несколько лет назад было еще рано и подобное предложение было бы просто проявлением уважения, но теперь, увидев себя в роли тренера, думаю, что могу внести свой вклад в команду. Но я дал понять клубу, что вижу себя в проекте, который начнется с нуля, и где я буду самостоятельно принимать решения.
Да, эти условия просочились в прессу…
У меня нет проблем: я не прячусь и не отступаю. Я бы хотел работать с людьми, в которых уверен, которые лояльны ко мне и обладают авторитетом. Рядом с раздевалкой не должно быть токсичных людей. Речь идет о Карлесе Пуйоле, который был капитаном «Барсы», и Жорди Кройфе, прекрасном бизнесмене с большим опытом в технической области. Я командный человек и не хочу принимать речения в одиночку. Здесь мы принимаем решения с персоналом и достигаем компромиссов. Однако последнее слово должно быть за мной.
Должна ли измениться структура управления, если ты возглавишь «Барселону»?
Очевидно, я хотел бы быть в гармонии со всеми. В раздевалке не может быть негатива, токсичности. Также важна медицинская структура... все сферы должны соответствовать. Надеюсь привести людей из моего окружения, чтобы сформировать хорошую команду.
Так что это не зависит от того, кто будет президентом...
Я настаиваю, что хотел бы иметь полную гармонию. Не знаю, сможет ли возникнуть такая идиллия... Ничего не имею против кого-либо. Более того, у меня нет плохих отношений с Бартомеу, я хорошо лажу с Лапортой и дружу с Виктором Фонтом. Буду сотрудничать со всеми, кто предан «Барсе».
Какой будет твоя «команда мечты»?
Большая часть состава невероятна. Начиная с вратаря, которого я считаю лучшим на своей позиции; Жорди Альбы – лучшего левого защитника мира, Пике – лучшего центрального защитника в мире, Бускетса – лучшего опорника в мире, и Месси – лучшего футболист в мире. Также добавлю Суареса, де Йонга и Артура, которые могут провести в «Барсе» еще десять лет. База очень хорошая. Я бы подписал вингера – кого-то вроде Неймара. Не знаю, подходит ли он с моральной точки зрения, но в контексте футбола это был бы великолепный трансфер. У «Барсы» все в хорошо в центре, но не хватает вингеров, как в «Баварии». Нужно не так уж и много: Джейдон Санчо, Серж Гнабр…
У тебя были проблемы с игрой за сборную Испании?
Наоборот, горжусь этим. Никогда не прятался. Политическая тема и несправедливость разрывают меня, но это не имеет ничего общего со спортом...Всю жизнь я хотел попасть в сборную Испании и благодарен за такую честь.
Чувствуешь себя каталонцем и испанцем?
Конечно, ничего не имею против Испании, она многое мне дала и очень хорошо ко относилась.
Хочешь независимости?
Никогда этого не говорил... мне кажется несправедливым то, что люди не смогли проголосовать на законном референдуме. Пусть люди решают свое будущее, к тому же они проявляют это мирно. Я только говорил по этому поводу. За свободу людей, а не против Испании.
Как тебе новая жизнь в Катаре? Он подвергся резкой критике за то, что намеревался отбелить имидж страны.
Чувствую себя спокойно и довольно анонимно, но уважаемо. Когда приземлился здесь, то почувствовал облегчение: ни критики, ни осуждения. Это то, в чем я нуждался последние 25 лет. Играя за «Барселону» этого невозможно избежать. Сейчас мы с семьей наслаждаемся покоем, люди здесь очень щедрые и гостеприимные. Есть много предубеждений относительно арабской культуры. Я не защищаю диктатуру. Совсем нет. Меня широко критиковали за проблему прав человека. Они и сами критикуют себя. Они все больше осознают, что от определенных вещей необходимо избавиться, но им нужно время. Есть неразрешимые проблемы, такие как свобода прессы или уважение к гомосексуализму, но у них уже есть много позитивных сдвигов.
Когда вы с Нурией познакомились?
Нам было 18 и 20 лет. Через общих друзей в ночном клубе, который мы и с лет мы часто посещали с юных лет. Она мне сразу понравилась. Мы начали встречаться, но не уточняли статус наших отношений: я имею в виду, что не сделал ни одного шага, чтобы официально предложить встречаться. Какой дурак! Потом она три года со мной не разговаривала. Я поздравлял его с Рождеством, и подумал, что она сменила телефон, потому что ответа не было. Пока однажды в канун Рождества она не прислала на мое «С рождеством, красавица. Надеюсь, ты в порядке» всего одно слово «Взаимно» . И я с облегчением выдохнул.
Нурия: После трех лет полного игнорирования я поняла, что это не помогает: я не могла забыть его, хотела быть с ним. И подумал, что пришло время стать реалисткой. Ясно осознала, что если отвечу ему, наши отношения возобновятся.
Чави: С ней я мог быть собой. Я не был перегружен, мы всегда ладили. Нурия очень изысканная, общительная, умная, спокойная. Она дает мне внутренний покой и безопасность. Мы простые люди, решаем все между собой и приспосабливаемся.
Ты сотрудничаеешь со многими гуманитарными проектами, особенно с отделением онкологии больницы Сант Жоан де Деу в Барселоне. Должен ли спортсмен быть примером для подражания?
Я чувствую себя супер привилегированным. Я зарабатывал на жизнь тем, что люблю больше всего, и по этой причине хочу вернуть миру то, что дал мне футбол. Считаю, что мы находимся в хорошем положении, и должны помогать, это мое обязательство перед обществом. Когда мы с Нурией поженились, все деньги, которые мы собрали, пошли в Сант Жоан де Деу. Нурия, а теперь и я поклонники Жорди Басте (радио и телеведущий). Однажды они посвятили программу Дню Рака, где несколько больных детей давали интервью. Один из них, Мигель, которому было 10 лет и который наблюдался там 7 лет, сказал, что он мечтает встретиться с игроками «Барсы». Особенно со мной. Через Басте мы связались с больницей, и это изменило мою жизнь. Ребенок умер, и для нас это стало сильным потрясением. И тогда мы решили сотрудничать. Деньги от свадьбы помогли построить новую больницу. Я также сотрудничал с Obra Social de La Caixa, с пожилыми людьми, с больными синдромом Дауна, слепыми детьми...и здесь я участвую в Generation amazing, программе для обездоленных детей. Я был в Индии, в Иордании, где девушкам запрещено играть в футбол, и тот факт, что приехал и как-то им помог снять с них клеймо...У меня гораздо больше возможностей, чем у многих людей.
Каково быть отцом?
Я больше не просыпаюсь, думая только о себе. Мне интересно в каком настроении будет Асия, все ли в порядке, голоден ли малыш. Стараюсь проводить больше времени дома. Никогда не знаешь, правильно ли делаешь, но я отдаю себя им на 100%. Чувствую к ним безграничную любовь.
