Трогательная история аргентинского «Ангела». Анхель Ди Мария специально для The Player’s Tribune
Про финал ЧМ-2014 и трудное детство.
Я помню, как получил письмо от «Реала» и порвал его до того, как открыл.
Было утро финала ЧМ-2014, 11 часов ровно, я сидел на столе и ждал тренера, чтобы мне сделали укол. В четвертьфинале я порвал мышцу бедра, но с помощью болеутоляющих я мог играть. Помню, как сказал тренерам: «Если я сломаюсь, значит так и будет. Мне всё равно. Я просто хочу играть».
Я держал лед на ноге в момент, когда доктор нашей сборной, Даниэль Мартинес, вошел в комнату с конвертом в руках и сказал: «Слушай, Анхель, тебе пришел документ от мадридского «Реала».
Я спросил: «О чем ты говоришь?»
Даниэль ответил: «Здесь говорится, что ты не в состоянии играть. Поэтому они запрещают тебе сегодня появляться на поле».
Я сразу понял, о чем идет речь. Тогда ходило много слухов, что «Реал Мадрид» хочет подписать контракт с колумбийцем Хамесом Родригесом после окончания Чемпионата Мира. Я знал, что они собираются продать меня, чтобы освободить место для него. Поэтому они не хотели, чтобы их актив еще сильнее усугублял травму. Вот так. Это та сторона футбола, которую люди не всегда замечают. Сторона под названием «бизнес».
Я попросил Даниэля отдать мне письмо. Я его даже не открывал, просто разорвал на куски и выбросил.
«Единственный, кто будет принимать решение, это я».
Я почти не спал той ночью. Частично это было связано с тем, что бразильские фанаты всю ночь запускали фейерверки неподалеку от нашего отеля. Но я не думаю, что я бы смог уснуть, если бы их там не было. Невозможно объяснить, что ты чувствуешь в ночь перед финалом чемпионата мира по футболу, когда всё, о чем ты когда-либо мечтал, находится прямо перед твоими глазами.
Я очень хотел сыграть в тот день, даже если бы это завершило мою карьеру. Но я также не хотел усложнять всё для нашей команды. Поэтому, как только я проснулся, сразу пошел к нашему главному тренеру, мистеру Сабелье. У нас были очень близкие отношения, и если бы я сказал о своем желании выйти в старте, это было бы давлением с моей стороны. Положа руку на сердце, я просто сказал, чтобы он поставил того игрока, которого он выберет сам.
«Если это буду я, значит я. Если кто-то другой, значит он. Я просто хочу выиграть Кубок Мира. Если сделаешь выбор в мою пользу, я буду играть, пока не сломаюсь».
А потом я начал плакать, ничего не мог с этим поделать. Момент переполнил меня, и я дал волю эмоциям.
Когда мы были в раздевалке перед игрой, Сабелья объявил, что со старта выйдет Энцо Перес, потому что он полностью здоров. Я спокойно принял это решение. До начала матча и перед вторым таймом мне ставили укол обезболивающего, чтобы быть готовым к игре, если меня позовут.
Но этого не случилось. Мы проиграли Чемпионат Мира, и я никак на это не мог повлиять. Это был самый сложный день в моей жизни. После матча СМИ начали говорить противные вещи обо мне, о причинах моего отсутствия в финальном матче. Но, то что я рассказываю сейчас – это абсолютная правда.
Момент, который меня преследует до сих пор, когда я пошел разговаривать с тренером нашей сборной. Потому что мне всегда будет интересно, подумал ли он, что я заплакал из-за того, что был на нервах.
По правде говоря, это не имело ничего общего с нервами. Меня переполняли эмоции в тот миг из-за важности момента. Ведь мы были так близки, чтобы достичь невозможного…
Стены нашего дома должны были быть белыми, но я не помню, чтобы они были таковыми. Сначала они были серыми, а потом и вовсе почернели от угольной пыли. Мой отец был угольным рабочим, но не таким, как в шахте. Он делал уголь в задней части нашего дома. Вы когда-нибудь видели, как делается древесный уголь? Те маленькие пакеты, которые вы покупаете в магазине для барбекю, они откуда-то берутся. И честно говоря, это очень грязный бизнес, в прямом смысле.
Отец работал под жестяной крышей на заднем дворике, упаковывая в мешки все кусочки угля для продажи на рынке. Но он был не один, у него были маленькие помощники. Перед школой мы с младшей сестрой просыпались, чтобы помочь отцу. Нам было по 9-10 лет, это было идеальным возрастом для упаковки угля, ведь занятие легко превращалось в небольшую игру. Когда приезжала угольная тележка, мы протаскивали мешки через гостиную, а затем и парадную дверь. Таким образом, со временем наш дом становился практически черным.
Но благодаря этому у нас была еда на столе, и отец мог платить по счетам, чтобы у нас не отняли дом. Видите ли, какое-то время моего детства у моих родителей всё было хорошо. Но потом отец попытался кому-то помочь, и это изменило нашу жизнь.
Его друг попросил стать поручителем его дома, и отец доверился ему. В конце концов, парень просрочил свой платеж и исчез. Банк сразу же обратился к моему отцу. В итоге, он был вынужден платить за два дома и кормить семью.
Производство древесного угля не было его первым предприятием. До этого была попытка превратить переднюю комнату нашего дома в небольшой магазинчик. Он покупал большие бочки отбеливателя, хлорки, мыла, всех этих чистящих средств. Затем аккуратно разливал в маленькие бутылочки и продавал их из нашей столовой. Если бы вы жили в нашем городе, вы бы не пошли в магазин, чтобы купить бутылку CIF. Это было слишком дорого. Вы бы пришли в «Ди Мариа» и моя мама продала вам средство за куда лучшую цену.
Всё шло хорошо, пока однажды их малыш всё не испортил, чуть не убив себя.
Да, это правда, я был маленьким сучонком.
Я не был плохишом, но у меня было так много энергии. Я был гиперактивным ребенком. Однажды моя мама занималась торговлей в нашем «магазине», а я в ходунках играл где-то рядом. Передние ворота были открыты для клиентов. Моя мама отвлеклась, и я пошел по направлению к ним… Я хотел исследовать мир!
Я вышел прямо на середину улицу, и маме пришлось бежать, чтобы спасти меня от колес автомобиля. По всей видимости, это было довольно драматично, судя по тому, как она рассказывает о том случае. Это был последний день «Магазина Ди Марии». Мама сказала отцу, что это слишком опасно, и нам нужно найти другое занятие.
Тогда отец узнал о парне, который мог привезти уголь из Сантьяго-дель-Эстеро. Забавно, но у нас не было достаточно средств, чтобы начать продавать уголь. Моему отцу пришлось убедить того парня, чтобы он привез ему первые партии под реализацию. Так что, каждый раз, когда я или моя сестра хотели конфет или еще чего-нибудь, отец любил повторять: «Я плачу за два дома и грузовик полный угля».
Помню, как мешал уголь с отцом, шел дождь, и было очень холодно. А всё что у нас было, это жестяная крыша над головой. Это было очень трудно. После нескольких часов работы, я шел в школу, где было тепло, и я мог согреться. Моему отцу пришлось сидеть весь день. Потому что, если бы он тогда ничего не продал, нам бы не хватило еды. Но я помню, как думал и искренне верил, что однажды всё изменится к лучшему.
За это, я всем обязан футболу.
Иногда это приносит плоды быть маленьким дьяволенком («little son of a bitch»). Я рано начал играть в футбол. Всё потому, что мама не могла больше терпеть моё гиперактивное поведение. Когда мне было 4 года, она отвела меня к врачу и спросила: «Доктор, он постоянно носится не переставая. Что мне делать?».
Он оказался хорошим аргентинским врачом, так что он ответил: «Чем же тебе заняться? Футболом!».
Так началась моя футбольная карьера.
Я был просто одержим. Помню, что играл так много, что каждые два месяца мои бутсы разваливались в буквальном смысле. Маме приходилось их склеивать, потому что на новую пару у нас не было денег. Когда мне было 7 лет, наверное, я был действительно хорош, ведь я забил 64 гола за местную команду. И однажды мама зашла ко мне в комнату и сказала: «Радиостанция хочет поговорить с тобой».
Мы поехали на станцию, чтобы они могли взять у меня небольшое интервью. Я был настолько робким, что едва мог говорить.
В том же году моему отцу позвонил тренер молодежного клуба «Росарио Сентраль». Он хотел пригласить меня в их команду. На самом деле, это была очень забавная ситуация.
Мой отец – большой поклонник «Ньюэллс Олд Бойз», а моя мама – большая фанатка «Росарио Сентраль». Если вы не из Росарио, вы не сможете понять, насколько страстно данное противостояние. Это сродни жизни и смерти. Каждый раз во время Классико, мои родители кричали во все легкие. А победитель потом издевался целый месяц над проигравшим.
Теперь вы можете представить, как взволнована была моя мама, когда «Сентраль» позвал меня к себе. Мой отец сказал: «О, ну я не знаю. Это слишком далеко. Это девять километров, а у нас нет машины! Как же мы его туда довезем?».
Мама быстро парировала: «Нет, нет, нет. Можешь не волноваться. Я займусь этим. Это не проблема!».
И тогда у меня появилась Грасиэла.
Грасиэла была ржавым старым желтым велосипедом, на котором мама каждый день возила меня на тренировки. На нем была маленькая корзинка спереди и место для сидения сзади. Загвоздка была в том, что моя сестра тоже должна была ехать с нами. Поэтому мой отец сделал небольшую деревянную платформу и прикрепил её к боковой части велосипеда, чтобы там смогла сидеть моя сестра.
Просто представьте себе: женщина едет на велосипеде по городу с маленьким мальчиком сзади и маленькой девочкой сбоку, а в корзине лежит сумка с моими бутсами и пара сендвичей. Верх, вниз. Через опасные районы. В дождь, в холод, в темноту. Всё это не имело значения. Мама просто продолжала крутить педали.
Грасиэла доставляла нас туда, куда нам было нужно.
Правда в том, что моё время в «Сентраль» не было легким. Я бы бросил футбол, если бы не моя мама. Дважды, если быть точным. Когда мне было 15, я не был силен физически, у нас был немного чокнутый тренер. Он предпочитал футболистов сильных физически и агрессивных, как вы понимаете, это мне не подходило. Однажды я не прыгнул за верховым мячом, в конце тренировки он собрал всех футболистов, а затем повернулся ко мне…
Он сказал: «Ты слабак. Ты позорище, которое никогда ничего не достигнет. Ты будешь неудачником».
Я был опустошен. Еще до того, как он закончил, я заплакал перед всеми моими товарищами и убежал с поля.
Как только я вернулся домой, я забился в своей комнате и плакал в одиночестве. Моя мама поняла, что-то случилось. Ведь каждый вечер после тренировок, я сразу бежал играть еще. Она зашла ко мне в комнату и спросила, что произошло. Честно говоря, я боялся ей рассказать правду по причине того, что она сорвется и поедет туда на велосипеде, чтобы попытаться побить того тренера. Она была спокойным человеком, но если кто-то обижал её детей…Чувак! Лучше беги!
Я сказал ей, что подрался, но она знала, что это ложь. Поэтому она поступила так, как делают все матери в подобной ситуации – она позвонила матери одного из моих товарищей по команде, чтобы узнать правду.
Когда она вернулась в комнату, я всё еще плакал и сказал ей, что я брошу играть в футбол. На следующий день я даже не мог выйти из дома. Не хотел идти в школу. Я чувствовал себя униженным. Но потом мама села на мою кровать и сказала: «Ты возвращаешься, Анхель. Ты возвращаешься сегодня. Ты должен пойти и доказать себе, что ты этого достоин».
В тот же день я вернулся на тренировку, и произошло что-то удивительное. Никто из товарищей по команде не смеялся надо мной. Наоборот, они мне помогли. Когда шел верховой мяч, защитники позволяли мне его выиграть. Они убедились, что у меня всё в порядке. Они действительно позаботились обо мне в тот день. Поймите, футбол – очень конкурентная игра, особенно в Южной Америке. Ведь каждый хочет пробиться, чтобы обеспечить себе лучшую жизнь. Я навсегда запомнил тот день, потому что товарищи по команде видели, что я страдаю, и решили мне помочь.
Я всё также был невысокого роста и тощим. В 16 лет я всё еще не был в основной команде «Сентраля». Мой отец начал волноваться по этому поводу. Однажды вечером за ужином он сказал: «У тебя есть три варианта: ты можешь пойти со мной на работу, можешь закончить школу. Или ты можешь попробовать себя еще один год в футболе. Но если ничего не получится, ты пойдешь со мной на работу».
Я ничего не говорил, ведь понимал, что ситуация была сложная. Нашей семье нужны были деньги.
А потом заговорила моя мама: «Еще один год в футболе». Был январь.
В декабре, в последнем месяце года… я, наконец-таки, дебютировал за «Росарио Сентраль» в Примере.
В тот день началась моя спортивная жизнь. Правда в том, что борьба за эту жизнь началась задолго до этого. Всё началось с клееных бутс, с поездок на тренировку под дождем. Даже когда я стал профессионалом, я продолжал бороться. Иначе было никак. Я не думаю, что люди за пределами Южной Америки могут понять, каково это. Чтобы понять, нужно пройти через подобное.
Я никогда не забуду, как мы добирались в Колумбию на игру Кубка Либертадорес против «Насьоналя». Потому что наши авиаперелеты сильно отличались от премьер-лиги Англии или Ла Лиги. Это даже не сравнится с Буэнос-Айресом.
В Росарио на тот момент не было международного аэропорта. Вы приезжали в маленький аэропорт и получали тот самолет, который был. Вы не задавали лишних вопросов.
Когда мы приехали в аэропорт для перелета в Колумбию, там стоял огромный грузовой самолет на взлетно-посадочной полосе. Один из тех, которые используют для перевозки машин и прочей техники. Это был наш самолет. Помню его название – «Геркулес».
Опустилась рампа, и рабочие начали загружать матрасы в самолёт.
Все игроки смотрели друг на друга с выражением лица «что происходит?». Мы сели в самолёт, а рабочие нам говорят: «Нет, ребята, вы идите назад. И вот, возьмите эти наушники».
Они дали нам огромные военные наушники, чтобы блокировать шум. Мы поднялись на платформу, там было несколько сидений и матрасов. Вот так мы и летели 8 часов на Кубок Либертадорес, Когда закрыли рампу, стало очень темно. Мы просто лежали на матрасах и едва могли слышать друг друга. Самолет начал взлетать, и мы немного сползли вниз по рампе, до самого задка самолета. Один из моих товарищей закричал: «Ни в коем случаем, не прикасайтесь к красной кнопке! Если эта дверь откроется, мы все полетим к чертям».
Это было невероятно. Если бы тебя там не было, ты бы не поверил. Но вы можете спросить моих товарищей по команде. Это действительно случилось. Это была наша версия частного самолета. «Геркулес»!
Я все еще вспоминаю этот момент с улыбкой на лице. Когда ты пытаешься закрепиться в футболе в Аргентине, ты стараешься делать всё, что требуется. Какой бы самолёт не появился в тот день, ты садишься в него и не задаешь никаких вопросов.
В конце концов, если тебе представляется шанс, ты садишься на самолёт с билетом в один конец. Для меня таким шансом оказалась португальская «Бенфика». Возможно, некоторые смотрят на мою карьеру и думают: «Вау, он был в «Бенфике», затем «Реал», «Манчестер Юнайтед» и «ПСЖ», для них это представляется просто. Но вы и представить не можете, сколько всего произошло между.
Когда я приехал в «Бенфику», мне было 19 лет, и я едва отыграл два сезона на взрослом уровне. Мой отец бросил работу и переехал со мной в Португалию. Океан разлучил его с моей мамой. Были ночи, когда я слышал его за разговором с моей мамой, он тихо плакал, настолько он по ней скучал.
Иногда, этот переход казался огромной ошибкой. Я не попадал в старт, хотел уйти и вернуться домой.
Потом Олимпиада 2008 года полностью изменила мою жизнь. Аргентина позвала меня в сборную, несмотря на то, что я не попадал в стартовый состав «Бенфики». Я никогда этого не забуду. Турнир дал мне возможность сыграть с Лео Месси, инопланетянином и гением. Величайшее удовольствие, которое я когда-либо получал, играя в футбол. Всё, что мне нужно было делать, это бежать в свободное пространство. Я начинал бежать, и мяч, как по волшебству, попадал мне прямо в ноги.
Глаза Лео не работают так же, как твои или мои. Они смотрят по сторонам, как и все люди, но он также видит происходящее на поле сверху, как будто птица. Я не понимаю, как это возможно.
Мы смогли пройти весь путь, и в конце нас ждал финальный матч против сборной Нигерии. Это был, наверное, самый невероятный день в моей жизни. Забить единственный гол в матче и принести золотую медаль сборной Аргентине… Это непередаваемое чувство!
Вы должны понимать, мне было всего 20 лет, и я даже не играл за «Бенфику». Моя семья была разлучена. Я тонул в безнадежности своего положения, прежде чем меня позвала сборная Аргентины. Всего за два года я выиграл золотую медаль Олимпиады, начал играть за «Бенфику», а потом перешел в «Реал Мадрид».
Это был момент гордости не только для меня, но и для всей семьи, а также всех моих друзей и товарищей по команде, которые поддерживали меня на протяжении многих лет. Мне говорили, что мой отец был лучшим футболистом, чем я, но в молодости он сломал колени, и его мечта умерла. А мой дед, был лучше отца, но он потерял обе ноги в железнодорожной аварии. Его мечта также умерла.
Моя мечта была близка к тому, чтобы умереть так много раз…
Но мой отец продолжал работать под жестяной крышей, моя мать продолжала крутить педали, я продолжал врываться в свободные зоны.
Не знаю, верите ли вы в судьбу, но когда я забил первый гол за «Реал», помните ли вы название команды, против которой мы играли? ФК «Эркулес» («Hercules»).
Это был длинный путь.
Может быть, теперь вы сможете понять, почему я расплакался стоя перед мистером Сабелья. Я не нервничал, я не волновался о своей карьере. Я даже не беспокоился о месте в старте. Положа руку на сердце, я просто хотел, чтобы мы осуществили нашу мечту. Я хотел, чтобы нас запомнили легендами в истории нашей страны. Мы были так близки…
Вот почему меня так расстроило то, как СМИ отреагировали на наше поражение. Иногда негатив и критика не знает границ, и это неправильно. Мы все люди, и в наших жизнях происходят вещи, которые не видят другие.
Незадолго до финальных отборочных игр, я начал посещать психолога. У меня тогда был сложный период, разные мысли в голове. В такие времена я мог положиться на семью, чтобы это пережить. Но в этот раз давление в сборной было слишком велико, поэтому я обратился к психологу, который мне очень помог. В двух последних матчах я чувствовал себя куда более свободным и расслабленным.
Я напомнил себе, что являюсь частью одной из лучших команд в мире, и играю за свою страну с мечтой лелеяной с детства. Иногда нужно напоминать себе о простых вещах, чтобы игра вновь приносила удовольствие.
Сегодня, люди сидят в Instagram или YouTube, просматривая результаты матчей, но они не знают чего это стоит. Они не знают, через что проходят футболисты.
Они видят меня, как я держу свою дочь вместе с кубком Лиги Чемпионов. Я улыбаюсь, и они думают, что всё просто прекрасно. Но они не знают, что всего за год до этого она преждевременно родилась и два месяца находилась в больнице, где её выхаживали врачи.
Может быть, смотря на ту фотографию, они думают, что я плачу из-за победы в финале. На самом же деле, я плачу, потому что моя дочь рядом и может разделить этот прекрасный момент вместе со мной.
Они смотрят на финал Чемпионата ммира, и всё что они видят, это – результат.
0-1…
Они не понимают, как сильно мы боролись, чтобы достичь этого момента.
Они не знают, как стены моей гостиной постепенно превращались из белых в черные.
Они не знают, как тяжело работал мой отец под маленькой жестяной крышей.
Они не знают, что моя мама в дождь, и в холод возила меня на тренировки.
Они не знают о Геркулесе…
