Звезда «Что? Где? Когда?» обожает «Зенит». Поговорили с ним, как брать вопросы, на которые не знаешь ответа
Михаил Мун – о мозговом оргазме и проигрышах в суперблице.
В одной из самых титулованных команд телевизионного ЧГК играет давний болельщик «Зенита» Михаил Мун – обладатель «Хрустальной Совы»-2002, который видел чемпионство Питера в 1984-м, легендарный сейв Домингеса в Раменском и ездил на финал Кубка УЕФА в Манчестер.
Мун живет в Петербурге, работает коммерческим директором компании ООО «Логихим», импортирующей химическое сырье в российские заводы, и недавно основал собственный открытый турнир по ЧГК в Петербурге.
«До этого работал в инвестиционных компаниях, то есть опен-спейсы, компьютеры, трейдерские жаргоны, все это было, – говорит Мун. – Я несколько раз уходил из ЧГК, и с этим всегда совпадали мои карьерные прорывы, потому что я достаточно однообразный человек и могу быть увлечен чем-то одним. В период активного ЧГК я вяло проявляю себя на работе, но в последнее время, надеюсь, мне удалось найти баланс».
Приготовьтесь к интервью о футболе и «Что? Где? Когда?», из которого вы узнаете:
• Чем туалет-сарай на «Петровском» лучше открытого сортира в Брюгге;
• Как команды ЧГК отвечают на вопросы и что категорически нельзя делать за волчком;
• Почему на ЧГК не стоит идти пьяным, а перед игрой лучше посмотреть фильм;
• Обижается ли команда Козлова на своего крикливого капитана;
• Как побеждать на квизах и почему интеллектуальные игры в барах лучше спортивного ЧГК.
Мун заболел «Зенитом» вместе с Ленинградом (в 1984-м) и отыскал самый странный футбольный туалет
– В Петербурге «Зенит» – часть города, так было еще и в Ленинграде. Даже не смотря матчи, ты все равно знал, что такое «Зенит», а после победы в чемпионате СССР еще и видел граффити «Зенит-1984».
– Вы рисовали такие?
– Нет, конечно, я был хорошим мальчиком, занимался музыкой, шахматами и всякими каратэ. Петербургский фанатизм родился в 1980 году, но без преувеличения весь город заговорил о «Зените» в 1984-м. Мне тогда было девять лет, и папе удалось достать билеты на золотой матч с «Металлистом». Сомнений в победе не было еще в парке у стадиона, мы направленно шли за золотом.
Я помню, как октябренком ходил на демонстрации 1 и 9 мая, 7 ноября. На футболе было искреннее, особенно в советское время. Вот вы молодой человек, вам этого не понять, а я даже в девять лет чувствовал разницу между официальным праздником и неофициальным. Между тем, как люди шли в СКК через парк и как – на демонстрацию 7 ноября. Искренний праздник, после которого «Зенит» в Петербурге и полюбили.
Спроси сейчас любого петербуржца, он скажет: «Я не смотрю футбол, но, конечно же, за «Зенит». Думаю, в той же Москве наверняка подавляющее большинство скажет: «Спартак» чемпион, да и ладно, мне это неважно». А в Петербурге ни один петербуржец не скажет: «Зенит» чемпион, а мне наплевать». В этом и разница, и корни этой разницы как раз в том светлом празднике 1984-го.
– Давайте сделаем вспышку воспоминаний о «Зените» нулевых.
– После матча в 1984 году на стадион ходил раз в год, а в нулевые уже ощущал себя болельщиком, посещал десятки домашних матчей. Году в 2003-м наткнулся на легендарный сайт «Зенит Интернет Альянс», и все мое дальнейшее развитие болельщика связано с ним. Завел там кучу приятелей, общаюсь с ними до сих пор: мы и работали вместе, и ездили на выезда, видели золотой матч в Раменском и финал Кубка УЕФА.
«Вознесение святого Домингеса», когда Каряка плотно бьет из штрафной в девятку. Малафеев уже провожает мяч глазами, и вдруг Домингес, который стоит на штанге... Потом посчитали по фотографии, он оторвался от земли сантиметров на 60 – недетский такой прыжок с места, олимпийские показатели. И головой выносит мяч. А мы уже видели мяч в воротах.
Там действительно ощущалось, что висим на волоске, и поэтому было, конечно, огромное облегчение, когда все закончилось 1:0.«Ну, свисти уже, гад!», вторая добавленная, третья добавлена. «Ну, хватит уже, свисти!» А потом мы полетели в Манчестер...
– И как?
– Я и сейчас считаю, что болельщики – соработники команды. Особенно ярко я почувствовал это как раз в Манчестере: весь матч мы с друзьями стояли плечом к плечу на трибуне, не умолкали ни на секунду. Я ощущал себя одним из тех, кто принес «Зениту» победу. Тогда же у меня появилась мысль, что на поле не 11 человек, а 11 плюс те, кто на стадионе. Если в Раменском я ощутил силу домашнего матча, то в Манчестере – важность гостевой поддержки: когда вокруг 40 тысяч шотландцев что-то орут в одну глотку, когда 90% людей в городе – шотландцы, в городе – как на перроне во время прибытия «Сапсана». Это наша общая победа, после свистка я рыдал на трибуне.
Я не выездной фанат, который посвящает футболу всю жизнь, но немного все же поездил (около 15 раз). Каждый выезд – своя история. В первую очередь благодарен «Зениту» за формат путешествий в компании единомышленников: мы обязательно ехали на несколько дней, смотрели страну, переезжали из города в город, пытались зацепить соседние матчи. Такие культурно-познавательные выезда.
На стадионе «Брюгге» меня поразил стадионный туалет – нигде такого не видел! На «Петровском» всегда смеялись над нашим железным сараем – прямоугольной будкой-параллелепипедом с канавой, куда ходили молодые люди. С одной стороны канава, с другой – кран. И все там плечом к плечу. Над этим, конечно, смеялись, но в Бельгии они превзошли мои ожидания. Две перекрещенные металлические плоскости: стоящая на земле буква «Х», а сзади все открыто. Наверное, бельгийцы считают, что ничто естественное не безобразно, плюс традиция писающего мальчика их не смущает.
Для нас это реально был культурный шок, потому что на «Петровском» мы это делали, не потому считаем такое нормальным, а как временное решение проблемы.
– Как у вас с футболом сейчас?
– За последние два года я отошел от него, потому что не хватает времени. А я настолько в предыдущей жизни привык погружаться в него глубоко, что поверхностно, как сейчас, мне неинтересно. Конечно, слежу за таблицей и смотрю протоколы матчей «Зенита», но не знаю, кто там лидер в чемпионатах Германии, Испании и Италии.
Еще у меня нет любимых футболистов, я сам играю в командную игру и понимаю, насколько вредно для каждого члена команды превозносить себя. Когда человек забивает гол, то это результат усилий всей команды. Когда человек берет вопрос на «Что? Где? Когда?» – это результат усилий всей команды. Поэтому тот, кто берет больше всего вопросов, не всегда лучший знаток. Я бы даже сформулировал так: чаще всего лучший знаток не тот, кто берет больше всего вопросов, а тот, при ком команда берет больше всего вопросов.
В ЧГК есть запрещенные слова: «я» и «нет». Секреты игры – от Михаила Муна
– Как вы тренировались, играя в «Что? Где? Когда?»?
– Для начала нужны 10 лет школьного образования и базовый культурный уровень.
А так существуют нескольких уровней подготовки знатока.
Первый – технический, когда человек должен овладеть техникой игры, научиться говорить на мета-языке, на котором пишутся вопросы. Язык вопросов к игре – отдельный язык. Нужно понять, чем он отличается от русского. Владеющий им часто сразу понимает направление мысли – куда думать, чтобы найти правильный ответ, а куда не стоит. Заметив буквально один нюанс в вопросе, он сразу отсекает цепочку версий.
Пример – из последней игры команды Балаша Касумова. Вопрос. «Когда в середине прошлого века мой дедушка, кадровый военный, отправился служить на Камчатку, он был сильно удивлен, увидев, чем и как некоторые местные жители заделывают щели в деревянных домах и окнах. Это средство прекрасно заполняло все полости и образовывало не продуваемую ветром корку. Сейчас это средство находится в вашем черном ящике».
Тут очень много слов, но ключ ко всему – словосочетание «сильно удивлен». На метаязыке оно означает, что ответ крайне парадоксален, нам практически невозможно представить, что так можно делать. Ответ – красная икра.
На этой стадии решает только опыт: если очень умный человек сыграл всего две игры, а другой, не такой умный, 50, то второй будет его сильнее. К счастью, это достаточно быстро наращивается. И на этом техническая часть подготовки знатока завершена.
Второй уровень начинается с вопроса знатока самому себе: «А почему сегодня я играл хорошо, а вчера плохо? Что во мне не так, что изменилось?» И если он действительно в себе серьезно заинтересован, то начинает копаться в себе, самообразовываться и учиться приходить на каждую игру в оптимальном состоянии. Чтобы у него не было провальных игр, чтобы никогда не играл хуже, чем может.
– Расскажите на своем примере, что делать для этого состояния?
– Это тонкие настройки. Отчего мы играем хуже, чем можем? В первую очередь мешает самолюбие, самомнение, то есть, все что выражается словом «я». Капитан нашей команды Андрей Козлов говорит, что самое вредное слово в ЧГК – это слово «нет». Он в чем-то прав, но прав на техническом уровне, потому что во время обсуждения никогда нельзя говорить «нет», этим ты сразу парализуешь партнеров.
Так было с вопросом про красную икру. В ходе обсуждения прозвучала версия «красная икра», но сразу несколько человек отмели ее, сказав: «Нет, это уже слишком». Не смогли поверить, а ведь есть целый пласт вопросов, в которых главной проблемой как раз является не найти правильный ответ, а поверить в него.
– Так.
– А вот на втором уровне самое вредное слово – «я». Как только у тебя в голове появилось «я», ты выключаешься из рассуждений и обсуждения вопроса.
Пример – очень простой, вспомните поражение команды Аскерова со счетом 0:6 [в 2017 году], когда игра фактически превратилась в бенефис «я» Ровшана, который зачем-то задекларировал: «Я помощь клуба брать не буду». И вместо командного поиска ответов на вопросы игра стала похожа на шоу «Клуб и даже команда против Ровшана Аскерова».
«Я» мешает опираться на партнеров и в целом активизирует другие участки коры мозга: мы думаем о славе и какие мы красавцы, а не о решении задачи. Постоянно ловлю себя на этом и мысленно пытаюсь дать себе по щекам.
Как научиться, чтобы твоего «я» вообще не было за столом на протяжении всех 11 раундов? Каждый решает для себя: тут у каждого свои бесы и демоны.
Про себя могу рассказать (но без дополнительных вопросов). Чем ближе я к богу, тем легче мне играть в ЧГК.
– А если на бытовом уровне? Перед играми лучше пить и не есть? Или наоборот?
– У каждого свое. На спортивном турнире я однажды совершенно гениально играл с похмелья, но повторить это больше не получилось. Это было не стабильное состояние, а какое-то особое похмелье и хрустальная ясность, когда игралось легко. Обычно, конечно, с похмелья играется тяжело.
– Перед играми выпивали?
– Кто как. Скажем, Дима Коноваленко, земля ему пухом (знаток ЧГК, умер в 2007 году от остановки сердца – Sports.ru), принимал перед игрой 50 грамм коньяка. Но это не опьянение, а легкое воздействие на биохимию мозга. А если человек прямо пьян, он будет глупо хихикать. ЧГК – это когда вы находите связи между отдельными фактами, у вас в мозгу как бы нейронные связи, цепочка ассоциаций, которая должна быть здравой, совпасть с тем, что загадал автор вопроса. И нам нужно, чтобы цепочка была разумной. А у пьяного эта цепочка будет дебильной.
Я достаточно серьезно относился к играм, пьяных историй у меня нет.
– Какой этап подготовки идет после опытного и психологического?
– Последний. Который делает ЧГК искусством и который невозможно достичь – в нем можно совершенствоваться бесконечно. Командное взаимодействие, и в нем главное отличие ЧГК от любых индивидуальных викторин. В нашей игре знание создается общением шести разумов. Плохая команда – это даже меньше, чем сумма шести человек. Хорошая команда – это, например, 50 умножить на сумму шести человек. Пропорции именно такие, я не преувеличиваю. Эффективность совместной работы отличается в разы.
И тут у меня нет ни теорий, ни методов – мы интуитивно нащупываем, что делать. В этом плане мне очень комфортно: последние годы я играю в команде Андрея Козлова, этот человек наиболее глубоко понимает феномен игры, хотя среди телезрителей у Андрея имидж нервного и эпатажного истерика. Но именно в понимании игры равного ему в клубе я не вижу.
– У кого какие роли в вашей команде?
– В том-то и дело, что никаких ролей нет. Роли – это прошлый век.
Рассказывают, что в 60-е, когда появились первые компьютеры, кто-то из отцов-основателей программизма сказал: «Ладно, пора нам создать искусственный интеллект. Ты, аспирант такой-то, займешься распознанием визуальных образов, ты – распознаванием речи, ты – распознаванием звуков и превращение их в машинный код. Через два месяца приносите решения». И главный не издевался, а искренне думал, что все справятся за два месяца. Распознание образов, на всякий случай скажу, до сих пор нерешенная задача.
Когда в 90-е спортивное движение (когда все команды играют в ЧГК в одном зале – Sports.ru) достигло пика, казалось, что мы сейчас составим математическую модель ЧГК: вот у нас в команде есть генератор идей, есть критик, туда-сюда. Но жизнь это все давно переиграла и нет никаких ролей в команде.
Понятно, что у каждого человека в команде есть индивидуальные особенности. Но, простите, если бы что-то подобное было в футболе, то у нас были бы совершенно понятные 15 типажей футболистов и мы бы просто их расставляли на поле. А этих типажей сотни!
– Вам поступил вопрос. Как на него отвечать?
– Самое плохое, что может сделать знаток – начать искать ответ внутри только своей головы. Это глупо. Вопрос, на который знаток может уйти в себя и вынуть ответ из себя, – точно плохой. Хороший вопрос – который можно взять только всей командой.
Уходя в себя, я вынимаю не ответ, а первую ступеньку, и не считаю, что все закончено. Я просто выкладываю ее на стол (или же взбираюсь на чужую) и сам пытаюсь найти вторую. Кто-то услышал, его торкнуло, залез на мою ступеньку, попытался найти. Нашел – выложил вторую. Тут у кого-то щелкнуло, он нашел третью, и ответ сложился. Это принцип командной работы в наиболее общем виде.
Приведу вопрос блица из первой игры зимней серии. Показывают явно полицейскую фотографию двух чернокожих и спрашивают: «Что было внедрено в США благодаря этим фотографиям?». Вначале команда задается вопросом: «Это один человек или разные?». И приходит к выводу, что разные, но очень похожие.
И это служит ступенькой к ответу: «Для точной идентификации, выходит, одной фотографии недостаточно, нужно что-то еще более достоверное». И из этого уже рождается ответ – дактилоскопия. Такой принцип часто применяется в работе с предметами. Задаться вопросом: почему нам вынесли их? Почему именно эти? Почему их именно два, а не один и не три?
Распределений ролей в команде – прошлый век. Козлов – тиран, но вписывается за команду
– Вы, Владимир Антохин, Алексей Капустин, Елена Александрова, Елена Орлова и Андрей Козлов – расскажите о рассадке вашей шестерки, почему вы сидите именно так?
– Не знаю. Мы не формулируем это словами, а более-менее согласны, что сидеть надо так.
– То есть сидите одинаково всегда?
– Иногда меняем рассадку. Процентов на 70 рассадку определяет Андрей, потому что наша команда, кстати, в отличии от многих других, очень капитанская. Мы – машина «Формулы-1», а Андрей – наш пилот. И все делается так, чтобы ему было удобно пилотировать. Чаще всего он просто говорит: «Давайте попробуем так». Более-менее мы понимаем, что он имеет в виду, но мы это не вербализуем.
– Что значит более капитанская команда, чем другие?
– Такой заточенности на капитана и на исполнение того, что капитан делает, я не знаю ни у одной команды.
– У них больше демократии в плане обсуждения?
– Если я сейчас скажу слово «демократия», мы получим много ненужных нам комментов. Степень централизации, конечно, у нас выше. Мы, скажем так, пытаемся найти модель эффективности при наличии оси. Большинство команд пытаются использовать модель, где есть древко и наконечник (команда работает на одного сильного игрока), либо модель «Облако распределенного вычисления», когда задача капитана – это организовать несколько узлов жужжания и надеяться, что в каком-то узле возникнет версия.
А у нас, скорее, модель колеса и оси: есть как бы центр, в который все это сходится. Наша модель гораздо сложнее, но самая правильная, если научиться ей правильно пользоваться.
– Как часто вы собираетесь и что происходит на этих встречах?
– Собираемся за день до игры. Вечером в Нескучном саду нам проводят тренировку за зеркальным столом (естественно, на других вопросах). Конечно же, нам ничего не говорят. Игра абсолютно честная: в прямом эфире мы отвечаем на свежие вопросы.
В команде Козлова все знатоки с многолетним опытом, измеряющимся десятилетиями. Поэтому нам не надо отрабатывать техническую сторону игры. Сторону концентрации каждый в любом случае прокачает сам, это невозможно сделать командно. Поэтому нам нужно лучше чувствовать друг друга – работаем над этим, не обязательно играя в вопросы.
У всех есть свои предыгровые традиции. Команда Козлова перед игрой обязательно проводит день вместе, мы вместе обедаем, а потом идем на фильм – не интеллектуальный, а на легкую историю, которая эмоционально нас расслабит, очистит и разгрузит.
– Ссоритесь? Либо атмосфера такая, что это невозможно?
– Именно ссор в команде Козлова я не помню, но могут возникнуть какие-то недоразумения, которые приводят к обидам. Но это случалось, может быть, один или два раза и моментально разрешалось. Команда – это полноценная семья. Мы очень любим друг друга и живем единой семьей.
Конечно, мы уважаем время друг друга. Андрей – телепродюсер, у него нет ни секунды, у меня тоже достаточно мало свободного времени, поэтому я не позвоню ему, а он не позвонит мне, просто понимая, что нам может быть не до того. Но каждый раз, когда мы друг друга видим, я знаю, что он рад меня видеть, он – что я его. В этом семейность и проявляется.
– Козлов – тиран?
– Если возьмем эмоциональную окраску этого слова – нет, тирану наплевать на подчиненных, а Андрей нас любит. В смысле авторитарного руководства – да, он такой, все решает, но действует исходя из общих интересов, то есть абсолютный монарх, но не тиран.
– Он орет на людей за кадром?
– Орет и в кадре, так что да.
Но мы все знаем, что это касается игры: как бы ни ругался на Капустина в прямом эфире, Козлов его любит. За все годы в ЧГК я ни разу не видел, чтобы реакции Андрея в мой адрес или кого другого были несправедливы. Свинство и хамство – такого не было никогда. Футболист пнул мяч не туда – тренер на него наорал, и это вполне нормально. Так же и у нас в команде.
– А бывало, что капитан вписывался за команду?
– Вы же видели облетевший интернет мем с Козловым? Был вопрос: «Для чего в российском паспорте до 2005 года была нужна 12-я страница?». Мы не знали ответа, вызвался сам Козлов.
Когда ты понимаешь, что без правильного ответа будешь выглядеть дураком на всю страну, он берет игру на себя, еще и дает верный ответ: на эту страницу вклеивалась фотография ребенка при переезде с ним через границу в Калининградскую область.
Еще в день игры наша команда ни с кем не разговаривает на площадке: только внутри себя, ведь даже доброжелательный подход снаружи может выбить и разрушить концентрацию. Об этом знают все, и если кто-то подойдет, Андрей так прирявкнет, что человек запомнит навсегда. Внешняя вежливость соблюдается, мы здороваемся, но нельзя подойти: «Завтра у нас корпоратив, давай его обсудим». Чаще всего люди это делают по неопытности.
Мун создал свой ЧГК с вопросами от исторических личностей, потому что спортивная версия игры – закрытый клуб для своих. А квизы и любительский ЧГК – это здорово
– Сейчас все вокруг играют в квизы. Они заходят на территорию ЧГК?
– С 80-х в разных городах начали создаваться клубы ЧГК: Ворошилов объединил их в Международную ассоциацию клубов ЧГК, так что спортивное движение ЧГК живет уже 30 с лишним лет. За это время стали проводиться чемпионаты России, чемпионаты мира, ЧГК стал полноценным спортом, но лично я в этом достаточно сильно разочаровался и почти не играю в спортивную версию.
Мне такое неинтересно – в отличие от любительского ЧГК и вообще любительских интеллектуальных игр. Иногда я веду такие игры, иногда участвую и вижу любителей, простых людей – а не тех, кто играет в спортивное ЧГК, собираются каждую неделю и играют в совершенно завернутые и невозможные для простых людей вещи.
Любители тоже обожают ЧГК, не пропускают ни одной передачи, умные, начитанные и образованные, любят думать и находить решения. И когда я вижу, с каким блеском в глазах они пробуют свои силы в этой командной игре, то это наполняет меня вдохновением настолько, что недавно мы с Мишей Скипским (тоже знатоком «Что? Где? Когда?» и обладателем двух «Хрустальных сов» – Sports.ru) запустили свой проект в Петербурге, открыли свой любительский ЧГК. Взяли у телекомпании лицензию и на совершенно законных основаниях ведем максимально похожую на телевизионную игру – с зеркальным столом и волчком.
Одновременно у нас играют до 12 команд, перед каждой игрой мы напоминаем: «Ребята, мы здесь играем не друг против друга, а клуб знатоков соревнуется с телезрителями, одна из команд принесет Клубу победу. Это, конечно, почетно, влечет за собой определенные плюшки, но это не самоцель. Цель – единство. Это принципиально отличается от того, чтобы доказать, кто в этом зале самый умный.
Вопросы телезрителей приписываются какому-то историческому персонажу, и этот персонаж является дополнительной подсказкой. Вопрос про живопись, например, задает Илья Репин. Или оформляем так, что «Телезритель-искусствовед Филип Хук прислал…». Мы говорим: «Внимание на экран, вопрос снят самим телезрителем». Я записываю аудио, дальше изменяю голос, и он звучит с телеэкрана, как будто сам телезритель задал вопрос. Естественно, это постмодернистская игра, и все это понимают. Когда вопрос задает Наполеон или Аристотель, все, конечно, понимают, что это не Наполеон и не Аристотель.
В остальном – все так же. У нас же главная цель – воссоздать атмосферу. Поэтому стараемся играть без находок, а максимально близко к оригиналу.
– Как одеваются в вашем клубе?
– Хотим прийти к тому, чтобы максимально близко к ЧГК. Пока требования простые: без рваных джинс, чтобы одежда была просто приличной. Я не верю в запреты, поэтому мы просто показываем: «Вот вам зеркальный стол, вот вам гонг, распорядитель в красной жилетке и черный ящик. Вам самим-то уютно за этим столом в свитере и в джинсах? Мне вот неуютно». И многие команды это понимают, сами приходят в костюмах (пусть и не в смокингах), носят бабочки. К нам ходит и средний класс, и бизнесмены, пара студентов – разная публика. Вход стоит 1500 для одного человека или 8 тысяч – для всей команды, болельщикам и гостям – бесплатно.
– Что еще?
– Мы, как по телевизору, играем сериями. Сейчас идет зимняя, потом – весенняя и летняя. Серия состоит из четырех игровых дней: правда, в день мы играем по две игры, потому что одна игра – это мало, люди не успеют наиграться.
Одна игра – час. Две игры – это 3 часа, потому что в середине мы делаем перерыв, чтобы люди пообщались. У нас же Клуб, мы хотим, чтобы они дружили.
Мы играем таким образом восемь отборочных игр, у нас формируется две команды победителей, которые сыграют по одной игре в финале по полным телевизионным правилам, то есть проведут всю игру за столом. Сейчас же у нас 12 команд, и команда сидит за столом, пока не ошибется. Когда она ошибается, на ее место садится другая. В телевизионном формате бывает, что игра делится на две команды, у нас как бы то же самое на 12. Ошиблись – пошла другая.
Возможность сыграть полную игру за зеркальным столом – это уже приз.
Дальше один из игроков победившей команды получит авторскую статуэтку «Хрустальный сфинкс». В ЧГК – «Хрустальная сова», а нам нужно что-то, что бы имело отношение к Петербургу. Поскольку Сфинкс, как известно, это автор загадок, то есть, фактически первый ведущий ЧГК, а еще и символ Петербурга, то идеально подходит для петербургского открытого турнира. Победители получат «Хрустального сфинкса» и право посетить одну из игр на «Первом канале».
– Ваш клуб – это перерастающее в бизнес хобби?
– Я прекрасно понимаю, что клуб никогда не будет нас кормить: может приносить копеечку, но после того, как мы окупим первоначальные вложения.
Про цифры, естественно, говорить не будем. Это не к тому, чтобы когда-то это меня будет кормить и я куплю себе виллу на Канарах – нет, конечно. С другой стороны, я бы очень неуютно себя чувствовал, если бы я делал большую работу совсем бесплатно. Над этим проектом я работаю три-четыре дня в неделю.
– В чем ваша работа? Вы пишете эти вопросы?
– Мы с Михаилом пишем вопросы, готовим реквизит, договариваемся с площадками. Только-только нашли себе постоянный дом – ресторан «Пряности и радости» на Малой Посадской. Плюс всякие переговоры, договоренности, поиск новых партнеров – это коммерческая часть. Часть творческая – написание и редактура вопросов, оформление (где-то лучше в видео, а где-то вынести предметы на стол).
Потом у нас есть вопросы от корреспондентов: надо выехать куда-то на место и снять их. Плюс ведение соцсетей (естественно, это ежедневная работа). Еще и обязательная репетиция.
Сейчас мы играем раз в три недели, хотим – раз в две недели. Тогда у нас с Мишей будет реальная мясорубка, то есть некогда передохнуть. Две недели – это минимум, чтобы подготовить игру.
Как ответить на вопрос, если в ступоре? Почему нельзя показывать, что знаешь ответ, во время вопроса? Лучшие и худшие моменты Муна на «Что? Где? Когда?»
– Что ни в коем случае нельзя делать, играя в ЧГК и вообще в интеллектуальные игры?
– Нельзя ничего говорить во время задавания вопроса. Пока ты на 100% не уверен, что у тебя есть правильный ответ, ты не имеешь права этого показать. Давайте я вернусь на шаг назад. Самое большое удовольствие в ЧГК – от взятого вопроса. Оно сравнимо с таким маленьким интеллектуальным оргазмом, это такой нейромедиаторный взрыв в мозгу, который доставляет полноценное физиологическое удовольствие и который хочется повторять вновь и вновь.
Однако если мы начнем разбираться в этом вопросе глубже, то поймем, что вообще-то мозгу думать больно. Мозг не хочет думать, но и не может жить с неотвеченным вопросом. Если у мозга есть вопрос, то он все равно бьется, пытается его найти, ему в этом процессе больно. А вот кайф мы испытываем, как раз когда понимаем, что ответ найден и что больше не больно, можно расслабиться. Этот всплеск происходит от того, что мозг может отдохнуть.
Теперь что происходит, если во время задавания вопроса я не уверен, что знаю ответ, но я дал это понять? Это опять же дело своего «я». Я же хочу, чтобы первым ответил я, и мне не важно, чтобы ответила команда. Я первым хочу его выкрикнуть и прославиться на всю страну как самый умный, правда? Поэтому еще при вопросе я начинаю строить умное лицо, показывать большой палец и все такое. Что в этот момент делает остальная команда? Она видит, что я знаю, и выключает мозг: «Можно и не думать, Мишка знает». А потом в 70% случаев оказывается, что я думал, что я знаю, не дослушав вопрос, а спрашивают совсем про другое. А в этот момент включиться вообще невозможно, потому что мозг не любит, когда его обманывают. «Минуточку, ты же меня отпустил, – говорит он. – Все, теперь работать не буду».
Еще одно табу – говорить «Я знаю на 70%». Это вообще дикая ошибка. Ты можешь либо «Я думаю», либо «Я знаю», и берешь на себя за это ответственность. «Я знаю на 70%» – это самое плохое», потому что другие воспринимают это, как «Я знаю». Тогда у них тоже выключается мозг.
– Что нужно делать, если в ступоре и не знаешь ответ на вопрос в интеллектуальной игре?
– Ты его никогда не знаешь. Как раз если ты его знаешь – это трагедия.
Нужно работать и искать. Бороться, искать, найти и не сдаваться. У нас нет ничего, кроме текста вопроса. Но при этом мы исходим из того, что нам никогда не зададут вопрос, на который невозможно ответить. Наших знаний точно достаточно, нужна просто догадка, полученная при работе с текстом вопроса или при помощи интуиции.
Я вот очень люблю метод переформулировки вопроса, потому что на каждый вопрос есть такой же вопрос, найдя ответ на который становится элементарно найти ответ на изначальный.
Помню вопрос, который нам задавал Ворошилов в начале нулевых: покажите, почему в 18 веке придворным красавицам придворные ухажеры передавали записки и, к сожалению, они испытывали какие-то определенные трудности при их прочтении? Если говорят «Покажите», то это с большой вероятностью какой-то предмет в игровом зале, например, волчок. Нормальный человек не подумает, что «покажите» отличается от «расскажите», а на языке «ЧГК» они отличаются кардинально.
Я предложил версию, что писали в зеркальном отображении, просто было нужно зеркало – то есть наш зеркальный стол.
А Аскеров всю минуту говорил: «А почему к сожалению? Почему к сожалению? Почему к сожалению?» Его никто не слушал. Нам всем понравилась моя версия, мы дали неправильный ответ. А правильный ответ был таким: они прятали записки в табакерки, и красавица, получая послание, чихала. Это история о том, что в вопросе важно каждое слово и оно должно сыграть.
– Есть ли игра, которую вы помните до сих пор?
– Естественно, помнятся все мои неправильные ответы на суперблицах (3 вопроса по 20 секунд на ответ, отвечает один знаток – Sports.ru). Cуперблиц – это, скорее всего, проигранный раунд, кто бы ни играл. А я наиболее эмоционально устойчив, меня проигрыш на дальнейший раунд не вышибет.
Русская загадка: в кармане у распорядителя то, что истыкано иголкой. Ответ – наперсток. И я за 20 секунд понимаю, что мне нужен какой-то небольшой предмет, который имеет какие-то отверстия или вмятины, но не могу дать наперстка. Хотя от иголки к наперстку совсем близко. Но в моем мире нет наперстков. Конечно, я знаю это слово, но сам из себя достать наперсток не могу.
На суперблице ты сидишь один и тут ты вынужден вынимать только из себя, поэтому шансов ответить на такой вопрос нет, это очень обидно.
– А если воспоминание правильного ответа?
– Задавал уже Борис Крюк. «У английского дирижера была очень плохая память на лица, и он нашел ловкий способ говорить с человеком, не давая ему понять, что он его не помнит. Он говорил: «Здравствуйте, здравствуйте! Как поживает ваш батюшка?» Однажды к нему подошла одна благородная дама, поздоровалась, дирижер спросил ее про батюшку, на что она с недоумением ответила: «Ну как же, мой батюшка...» Кто был ее батюшкой?»
Здесь как бы абсолютно широкое поле ответов. И тут я переформулировал вопрос, чтобы представить образ и понять суть истории. И мне как-то пришло вдохновение, что эта история смотрелась бы очень глупо и нелепо, если бы это была принцесса Елизавета. И она бы ему в недоумении ответила: «Мой батюшка все еще правит Англией, никуда не делся. Вы могли прочитать об этом в любой утренней газете». И оказалось, что это правильная догадка. Вот это действительно красиво.
Но вообще у знатоков профессиональная память: если мы будем помнить все вопросы, то сойдем с ума. У нас же берут интервью после игры, я говорю: «Ну, вот этот и этот были хорошими. И еще какой-то, но не помню какой». Это совершенно нормально, такая защитная реакция мозга. Если ты не забудешь проигранный вопрос сразу после того, как ты его проиграл, то точно проиграешь следующий, потому что будешь думать: «Что же я за дурак такой?». В ЧГК сильна познавательная функция – ты хорошо запоминаешь ответ, до которого ты не догадался. Мы забываем сами вопросы, а факты помним очень хорошо, их тысячи.
– А бывало, что во время игры все пошло не так?
– Самые большие такие переживания связаны с тем, когда ты забываешь что-то общеизвестное. Концепция игры же в том, что сами вопросы не так важны. Важно то, как личности ведут себя под огромным давлением: «Быстро отвечайте! Быстро!». Поэтому самый большой страх – это ляпнуть в прямом эфире то, что никогда тебе не простится.
С одним коллегой-знатоком произошел анекдотический случай. Перед тем как задавать вопрос, Ворошилов часто общался со знатоками и говорил: «Вот вы, господин такой-то, знаете его?» И на той игре спросил, знает ли мой товарищ Йозефа Гайдна. Владимир Яковлевич произнес неотчетливо, он и сказал: «Кого-кого?» А Ворошилов это обыграл, как будто он не знает Гайдна. Естественно, человек знает, что Йозеф Гайдн – это выдающийся австрийский композитор, прощальная симфония, все такое, но вышло это так, что на глазах всей страны этот несчастный молодой человек продемонстрировал, что не знает Гайдна. Вот самый большой страх.
– А у вас были такие ситуации?
– Бог миловал, никогда. Ситуация, когда ты не отвечаешь на вопрос, сама по себе уже глупая.
Просто я стараюсь так жить, идти, что называется, царским путем. Я крайне неэмоциональный и уравновешенный, потому что, в отличие от футболистов, у которых 50 игр в году, у меня 2-3 или максимум 4. Для меня ценность игры важнее, чем для среднего футболиста. А в жизни я скучный и занудный: низкая эмоциональность, аналитический подход.
– ЧГК в 90-е, когда вы туда пришли, и ЧГК в 2019 году – два разных клуба?
– И разные, и одинаковые. Преемственность сохранена на 100% – за что спасибо [нынешнему ведущему] Борису Крюку и [соавтору создателя игры Владимира Ворошилова] Наталии Ивановне Стеценко. Другое дело, что игра изменилась: началась в 1975 году, расцвела в 80-е, а потом пришли 90-е и игра поменялась чуть более, чем полностью. Игра 1997 года отличалась от игры 1985 года гораздо больше, чем игра 2019-го от игры 2002-го.
В 1985 году интеллигентные очкастые люди в свитерах играли на книжки (такими тогда были призы – Sports.ru), которые в неспешном темпе объявляла милейшая пожилая женщина, люди спокойно обдумывали вопросы в атмосфере взаимного уважения. А в 1997 году все грызли друг другу глотки и ощущали взаимную ненависть, отвечая на те же самые вопросы.
Ворошилов объяснял это просто: «Посмотрите на улицу и вокруг себя. Наша игра – это сама жизнь и мы должны соответствовать жизни. Если сегодня очкастые будут играть на книги – это ложь, которую вы не будете смотреть. А я показываю жизнь».
– То есть ЧГК в 2019 году...
– ЧГК надо смотреть, потому что это живая игра, в ней живые люди на глазах телезрителей создают новое знание. Это очень полезно просто посмотреть, а еще в 10 раз полезней каждому попробовать. Вот я всех призываю не бояться, потому что самый большой страх людей – «Это как же так? Я приду, ничего не знаю и я ничего не могу?» Есть, конечно, люди, которые, в принципе, к этому не предназначены: есть быстрые, а есть медленные умы. Но тем, кто чувствуют, что их ум быстрый, попробовать точно стоит, это же возможность увидеть себя с другой стороны – такая бесплатная психотерапия.
Ты узнаешь о себе много нового и интересного.
***
Еще больше путешествий и загадок в твиттере и инстаграме Евгения Маркова
Фото: instagram.com/irinanelson; pokerkk.ru; REUTERS/ Action Images/Jason Cairnduff; fc-zenit.ru; vk.com/ch_g_k_spb
Но еще больше меня мучает вопрос: КТО ТАКОЙ РАДИК ХАБИБУЛИН?) Вы присмотритесь повнимательнее, как ему от ЧГК денежка течет и течет. При этом сам он типа безработный, все время представляет разные населенные пункты... Подозрительный тип. Как ни посмотрю - его вопросы всегда признают лучшими, я уж не говорю о том, что они подозрительно часто выпадают) Если честно, у меня уже родилась конспирологическая версия, что Радик и есть настоящий владелец ЧГК или кто-то, тесно связанный с ее деятельностью, причем далеко не тем, что он якобы вопросы постоянно придумывает