Петербургский журналист привез в «Краснодар» двух главных звезд
Осенью 2016 года спортивным директором «Краснодара» стал известный спортивный менеджер Алексей Зинин. Именно при нем в команде появились главные звезды нынешнего состава «быков»: Виктор Классон, Кристиан Рамирес и Вандерсон. В состав скаутской службы краснодарцев неожиданно вошел петербургский спортивный журналист Дмитрий Нечипоренко. В эксклюзивном интервью Федеральному агентству новостей он рассказал о том, какую роль сыграл в важнейших трансферах клуба, плюсах и минусах владельца «Краснодара» Сергея Галицкого и том, как год назад едва не стал помощником спортивного директора «Зенита» Хавьера Рибалты.
— Ты оказался в «Краснодаре» в конце 2016 года.
— Даже в начале 2017 года, но определенную работу выполнял уже в 2016 году.
— Как это произошло?
— Все началось с того, что познакомились с Алексеем Николаевичем Зининым (глава консалтингового агентства Алексей Зинин. — Прим. ФАН). Я брал у него интервью, хотя как журналист не любил работать в этом жанре. Но иногда приходилось. В ходе разговора он понял, что какие-то моменты я понимаю. Решил поинтересоваться у него, потому что всегда хотел заниматься скаутингом, но не понимал, с какой стороны заходить, реально ли это. Зинин ответил, что можно попробовать. Через пару недель он предложил сделать пробное задание. Это было что-то по поводу игроков «Зенита-2», хотя не могу сказать, что сильно следил за ними. Некоторые из ребят были более-менее «живые», какие-то — абсолютно «мертвые»: фамилии называть не буду, хотя они, судя по всему, уже закончили карьеру. Ему это понравилось, он предложил делать для его агентства какую-то работу.
Большое интервью Алексея Зинина читайте здесь.
— Доходы резко возросли?
— Нет, деньги были небольшие, но меня гораздо сильнее интересовал процесс. Для меня работа вне футбольного клуба была не совсем понятна, поэтому я ему говорил, что для себя идеальной вижу именно работу в селекционном отделе клуба. В середине октября 2016 года он мне позвонил и поинтересовался, была бы мне интересна работа в футбольном клубе, готов ли я к переезду. В начале декабря мы достигли договоренности, я уже стал выполнять работу дистанционно, а сразу после новогодних праздников приехал в Краснодар и полноценно приступил к работе.
— До этого ты печатался в различных изданиях. Но, насколько понимаю, журналистику как основной вид деятельности не рассматривал.
— Ну нет, я бы так не сказал. Скорее, понимал, что те тенденции развития журналистики, которые есть, мне не нравятся. То, о чем я писал, было вне мейнстрима. В Петербурге интересен «Зенит» и обсасывание всего, что происходит вокруг него, каких-то эмоциональных вещей, не связанных с анализом самого футбола. Ничего не хочу говорить о коллегах, тем более что сейчас иногда пишу и получаю от этого, кстати, гораздо больше удовольствия, чем когда это было моей основной работой. Я хотел заниматься журналистикой. Но в то же время понимал, что, если заниматься этим как основной работой, тем более в Петербурге, меня ждет довольно прискорбный путь в материальном плане. У меня не было идентифицирования себя с тем, какой журналистика становилась в тот момент и во что превратилась сейчас. Мне хотелось писать, но в том виде, в каком она мне представлялась в идеальном мире. К тому же я никогда не испытывал особых чувств к «Зениту», несмотря на то, что родился в Петербурге.
— Чем ты занимался в «Краснодаре»?
— Так получилось, что мои функции оказались совмещенными. Я помогал Зинину с переводом. Это позволяло мне участвовать в переговорах. Причем часть из них я не просто переводил, а сам принимал участие — как, например, по Классону. Работа переводчика совмещалась с селекционной: игроков я смотрел очень много, в том числе вживую. В отличие от Макса Бузникина, его отца Евгения Николаевича, Юриса Лайзанса и Влада Ковалева, которые сидели в одном помещении, я базировался в другом кабинете, со спортивным директором. И воспринимался скорее как помощник спортивного директора с функциями селекционера.
— В чем особенность работы селекционной службы «Краснодара»?
— Ни в коем случае не умаляю заслуги остальных, но считаю, что Максим выстроил серьезную систему, сумел ее отладить. Количество футболистов, которые просматривались, было значительно больше, чем в других российских клубах. Причем наблюдение за футболистами было углубленным. Невозможно себе представить ту ситуацию, которая бывает в других российских клубах, когда перед открытием трансферного окна звонят знакомым агентам и просят дать игроков на какие-то позиции. В «Краснодаре» имелась большая база, которая постоянно наращивалась. Кроме того, эта база была систематизирована. Второй важный аспект — фильтрация. Для того, чтобы выйти на стадию переговоров с футболистом, необходимо было согласовать игрока с владельцем клуба. В этом вижу значительное отличие «Краснодара» от большинства российских клубов. Футболист должен был пройти стадии одобрения со стороны спортивного директора, генерального директора и владельца клуба.
Например, Владимир Хашиг (генеральный директор «Краснодара». — Прим. ФАН) никогда не выступает как специалист в области футбола, но свое мнение может высказать. Самое главное: владелец каждый рабочий день, причем сейчас, насколько понимаю, еще больше, уделяет полтора-два часа обсуждению различных вопросов, просмотру игроков. Это не всегда получалось сделать глубинно, потому что времени у него было не так много и решения иногда принимались поспешно: понравился — не понравился. Но, с другой стороны, по общению с тренерами заметил, что большинство принимает решение «завернуть» игрока довольно быстро. Объективно: это диктуется не тем, что это хороший метод, а тем, что детально изучать каждого футболиста очень трудозатратно. Делать это только ради того, чтобы потом выяснить, что футболист вообще недоступен, как это нередко бывает, неэффективно. Во многих клубах есть один селекционер, в каких-то их нет вообще. А в «Краснодаре» их было несколько, и, когда Зинин ввел систему, при которой каждый скаут должен был заполнить свою анкету по игроку, по каждому футболисту было четыре-пять различных мнений. Они могли не совпадать, но давали более полное представление.
— Сколько футболистов находилось в расширенном списке «Краснодара»?
— Нужно сразу прояснить, потому что понятие о шорт-листах мне кажется очень размытым. Оно удобно для прессы. Этих листов может быть много: они могут быть и шорт, и лонг, и мидиум. Их, скорее, можно поделить на различные категории: по доступности, возрасту, цене. Например, у нас были чистые вингеры: молодые, в определенном ценовом диапазоне. Их было около 20 человек. При этом не факт, что мы по каждому общались с агентами. Но мы их вели. Вместе с тем были атакующие центральные полузащитники, способные сыграть на фланге. И это отдельный список. И таких списков можно было набрать до 50-60. Поэтому назвать какую-то конкретную цифру нереально. Тем более что нужно понимать: в этих рейтингах футболисты в какой-то момент могли опускаться, потому что они недоступны или у них есть конкуренты, которых проще подписать и они выглядят ярче в определенный период.
— Работу «Краснодара» на рынке очень высоко оценивают. За счет чего клубу удается находить конкурентоспособных исполнителей, не переплачивая?
— Я считаю, что на момент подписания Вандерсона «Краснодар» за него переплатил. Сейчас восемь млн евро за него — адекватная цена. А тогда я даже в своем отчете по нему писал, что справедливая цена — не выше пяти-шести миллионов, но возможно переплатить до восьми миллионов, потому что в перспективе его цена будет расти. Но в тот момент (летом 2017 года) это была переплата. С другой стороны, большая выборка игроков не позволяла игрокам, их агентам и клубам, с которыми велись переговоры, «душить». Всегда можно было развернуться и сказать, что у нас есть альтернативный вариант. С другой стороны, если вспомнить ситуацию с Жиго (защитник Самюэль Жигодолжен был перейти в «Краснодар», но в последний момент его перехватил «Спартак». — Прим. ФАН), то бывают и неудачные моменты.
— Уже коснулись этого вопроса, но хочется более детально. Какую роль в принятии трансферных решений играл владелец клуба Сергей Галицкий и главный тренер?
— Когда главным тренером был Игорь Шалимов, его позиция была проста: кого купите, тем и буду тренировать. Помню, что он мог прийти, посмотреть игрока десять минут и сказать: «Ну, вроде нормальный». Решение Галицкого существеннее. И дело не в том, что тренера отодвигают от процесса. Просто Игорь Михайлович — такой тренер, которому интереснее работать с теми, кто есть, в тренировочном процессе. Галицкий говорил, что он лучший в мире тренер в полевых условиях. За точность цитаты не ручаюсь, но смысл был именно такой.
— «Краснодар» уже несколько сезонов подряд претендует на победу в российском первенстве, но в самый последний момент выбывает из чемпионской гонки. Видишь в этом тенденцию?
— Мне кажется, каждый сезон нужно рассматривать отдельно. Тенденции, думаю, нет. В этом сезоне, например, «Зенит» сам выиграл чемпионат, а не как это происходило в последние годы, когда первым становился тот, кто не терял своего. У «Краснодара» не было достаточной глубины состава, чтобы выиграть чемпионат. Может быть, где-то не хватило людей с чемпионским опытом. Если бы не травмы Классона, Газинского и не уход Перейры с Каборе, то «Краснодар» был бы реальным претендентом на победу в предстоящем сезоне. Сейчас будет тяжело с учетом того, что придется интегрировать большое количество новичков. Но никто в клубе и не озвучивал задачи выиграть чемпионат. При том, что Сергей Николаевич в хорошем смысле слова идеалист, он остается реалистом. Необходимо пройти длинный путь становления. Не нужно ставить это в вину клубу. Проводится большая работа, идет поступательное развитие. Если удастся пройти квалификацию Лиги чемпионов, это будет большим шагом вперед для «Краснодара». Почему в Англии не выигрывает чемпионат «Арсенал»? Хорошая команда, но есть те, кто сильнее.
— Кто был самым известным несостоявшимся новичком «Краснодара» за время твоей работы в клубе?
— Не знаю. Смешно может показаться, но о каких-то событиях я узнавал от Максима, какие-то он от меня. Не бывает такого, что ты приходишь на работу, всех собирают и говорят, что сегодня подписывают такого-то игрока. Переговоры зачастую ведутся параллельно: с кем-то общается спортивный директор, с кем-то — генеральный, с третьим — кто-то из скаутов. О каких-то фамилиях я банально мог и не знать.
— Я слышал про Эммануэля Адебайору.
— Да, его предлагали. Считать это несостоявшимся трансфером? Я думаю, нет. Ну, предлагали, еще до того, как он в «Истанбул» перешел. Но я не думаю, что его рассматривали всерьез. Полагаю, у него были бы очень большие финансовые запросы. Да и потом, подписание возрастных известных легионеров — не модель «Краснодара». Мне кажется, что несостоявшийся трансфер — это когда было сделано предложение, велись переговоры. Могу сказать, кого бы я лично хотел видеть в «Краснодаре» и по кому мы сделали предложение. Это Бассогог.
— Камерунец из китайского чемпионата?
— Да. Я был очень впечатлен его игрой, смотрел его на Кубке конфедераций. Но тягаться по зарплате с китайским клубом не имело никакого смысла. Может, он сейчас не кажется какой-то яркой фигурой, но это очень сильный футболист и в нашем чемпионате, думаю, заиграл бы на топ-уровне.
— Какое ты имеешь отношение к приходу в «Краснодар» Виктора Классона и Кристиана Рамиреса?
— Разные истории. Рамиреса я порекомендовал Зинину, еще когда не был в «Краснодаре», но, полагаю, он не у одного меня фигурировал. Кристиан входил в небольшой список футболистов, там было шесть фамилий. Правда, там он не был на первом месте. Но предпочли именно его, потому что большинство из моего списка на тот момент либо не выступали в Европе, либо были довольно дорогими. А Рамирес из всех был наиболее бюджетным вариантом с высокой мотивацией. Помню, что обратил внимание на его работу с мячом обеими ногами. Многие до сих пор думают, что он правоногий. Например, скаут «Ньюкасла» меня в этом убеждал. На самом деле сам Кристиан рассказывал, что он левоногий, просто в юности у него была травма и он долго не мог играть левой ногой, поэтому так развил правую.
— Кто был первым в твоем списке, где значился Рамирес?
— Николас Тальяфико. Он тогда выступал за «Индепендьенте».
— Классон.
— Я его встречал, когда он еще первый раз прилетел в Краснодар на ознакомительную поездку. Сам он очень хотел перейти в «Краснодар». Пока он проходил медосмотр, я общался с его девушкой, а сейчас женой Юлией. Она очень беспокоилась. Потом я ездил в Швецию подписывать с ним контракт. Большая заслуга в переходе Классона принадлежит Гранквисту (шведский защитник Андреас Гранквист, на тот момент выступал за «Краснодар». — Прим. ФАН). Я вместе с Зининым занимался переговорами с «Эльфсборгом», его [Классона] агентом Пером Йонссоном. Честно говоря, я был удивлен таким отношением к себе: я только пришел в клуб, а мне доверили. За это я безумно признателен всем в «Краснодаре».
— Что заставило тебя включить в список Рамиреса?
— Нужен был защитник, который будет создавать моменты на последней трети поля. Это должен был быть сбалансированный футболист, но если чем-то он должен был выделяться, то своими атакующими навыками. Он умеет залезать «внутрь», а не только играет по флангу, может обыграться в «стенку». При этом Кристиан, как я уже сказал, владеет двумя ногами. По этим параметрам Рамирес подходил. Да, у него не было на тот момент подтвержденного уровня, поэтому трансфер был рискованным. Но качества были именно такими, какие необходимы клубу для игрока на его позиции.
— Ты покинул «Краснодар» сразу вслед за Зининым. Была возможность остаться?
— Сложный вопрос. Думаю, при определенных обстоятельствах такая возможность была бы. И я бы с большим удовольствием поработал в «Краснодаре» еще пару лет. Там замечательный коллектив — не только в селекционном отделе, а вообще в клубе. Получилось так, что, уходя, Зинин дал понять, что хочет продолжить совместную работу. На тот момент мне это казалось логичным шагом, но в действительности получилось несколько иначе. Мы с Алексеем Николаевичем разошлись во взглядах на то, каким должно быть последующее сотрудничество.
— Назови главное, чему ты научился в «Краснодаре».
— Переносить жару. Я ее не люблю, и мне повезло, что в 2017 году в Краснодаре было по кубанским меркам холодное лето. Безусловно, я прибавил в понимании футбола. Еще лишний раз убедился в том, что нужно оставаться самим собой и не нужно играть в какие-то игры. Но нужно быть готовым к тому, что все в эти игры могут играть. Плюс я научился быстро формулировать мысли, потому что с Галицким невозможно по-другому, ему нужно коротко доносить свою мысль, иначе он перейдет к следующей.
— Какие у тебя от Галицкого впечатления? Многие говорят, что он жесткий, глубоко погружен во все процессы и крайне последователен в решениях.
— Последовательность есть, но и эмоциональность в его действиях присутствует. Он очень открытый, демократичный. Но самое главное лично для меня — его энергичность. Честно сказать, я поражаюсь тому, насколько он активен, сколько в нем жизненных сил.
— При этом к Галицкому есть три претензии: скандальная репутация Академии «Краснодара», из которой воспитанникам тяжело уйти, вмешательство в работу главного тренера и противостояние с фанатами.
— Наверное, соглашусь со всеми тремя. И в какой-то момент меня это тоже смущало. Но если поразмыслить, то это его клуб, причем прежде всего не в смысле денег, а в смысле вложенных душевных сил. Если завтра я захочу сделать у себя что-то дома, что не понравится гостям, — ну, не приходите в гости ко мне тогда. Он так видит. Как-то я сидел с одним агентом, у которого на следующий день была встреча с Галицким. Он меня спрашивает, чего хочет Сергей Николаевич. Говорим на французском. Я ему отвечаю, что он хочет 11 воспитанников на поле. Агент мне отвечает, что не понял меня. Переходим на английский, диалог повторяется. Он не поверил. На следующий день вечером встречаемся с ним: «Он правда мне это сказал». Люди смотрят на это удивленно, зная реалии современного футбола.
— А ты как думаешь, у Галицкого получится?
— В ущерб результату это, наверное, можно сделать. Но если ставить задачу, то нет. Если получится, будет невероятно круто. Люди такого уровня, такой энергетики ставят себе задачи, которые изначально кажутся невозможными.
— В чем феномен краснодарской академии?
— Мне сложно говорить. Хотя я это все наблюдал и находился рядом, нужно видеть процесс в динамике. К тому же необходимо быть специалистом в детско-юношеском футболе. Поэтому с моей стороны это будет дилетантской оценкой.
— Смотри, предположим, идут переговоры. Клуб предлагает игроку 800 тысяч в год, а футболист хочет 1,5 млн. Как происходит торг, что стороны друг другу говорят?
— Во-первых, всегда можно предложить увеличить бонусную часть, мотивировать длиной контракта. Во-вторых, клуб может включить в контракт фиксированную сумму отступных, это достаточно привлекательная опция для футболиста. Главное — понять, есть ли точки соприкосновения, готова ли сторона к переговорам. Условно, если клуб предлагает миллион, а вторая хочет полтора, чаще всего есть шанс договориться на какую-то среднюю сумму. Важно, чтобы разрыв не был слишком большим, иначе соединения вагонов не произойдет.
— Почему «Краснодар» не заметил потерю Смолова, а на самом футболисте уход из клуба сильно сказался?
— Это нормально. У «Краснодара» есть Ари. Если бы он не травмировался, проблемы бы вообще не было. Смолов был заточен под конкретную систему «Краснодара». В частности, ему было очень комфортно играть у Шалимова, который просил его играть в створе ворот, не сваливаясь на фланги. Его полностью обслуживали. В «Локомотиве» ситуация иная. Там, например, есть Эдер, которого много ругают. Но для Юрия Павловича Семина это важный футболист, потому что он проделывает огромный объем работы, цепляется за мячи, растягивает линию обороны. Я не сомневался в том, что потеря Смолова для «Краснодара» не станет катастрофой. И не я один так считал. Не исключаю, что такого Смолова, который был в «Краснодаре», мы больше не увидим.
— В период, когда ты работал в клубе, был пик разговоров о возможном уходе Смолова в европейский клуб. Что ты слышал о предложениях по нему?
— Я не только слышал, но и видел некоторые из них. Хотя, естественно, не владею всей информацией. Не думаю, что с моей стороны будет корректно об этом рассказывать.
— Чем занимаешься после того, как покинул «Краснодар»?
— Первый период был достаточно сложным. От Зинина последовало предложение, но, как я уже сказал, у нас возникли расхождения в том, как должно было строиться наше сотрудничество. Поэтому я стал заниматься посреднической деятельностью самостоятельно. Конечно, сделал какие-то ошибки, но, главное, набрался опыта. Очень рад, например, что Ионуц Неделчару играет в «Уфе». Он оказался в России при моем участии. Плюс много кого консультирую. Например, сегодня звонили из софийского ЦСКА по одному игроку, и из «Трабзонспора» интересовались игроком из нашего чемпионата. Пока я продолжаю учиться, но результаты уже есть. С июля приступаю к работе с латвийским РФШ в качестве селекционера. Но при этом буду иметь свободу деятельности как посредник.
— В августе прошлого года ты едва не вошел в селекционный отдел «Зенита», который собирался создать новый спортивный директор петербуржцев Хавьер Рибалта. Что пошло не так?
— Один человек свел меня с Рибалтой, познакомил. Мы встретились, пообщались. Он обращался с различными вопросами. В частности, я обращал его внимание на Умярова (спустя полгода полузащитник «Чертаново» Наиль Умяров перешел в «Спартак»), Сорокина (защитник «Рубина»). Российский центральный защитник, к тому же левоногий. Потом мы дошли до того, что согласовали все условия работы. Но в таких больших структурах некоторые вопросы имеют свойство застревать. Нормально к этому отношусь.
— Для многих Рибалта — по-прежнему загадочная фигура. Какой он?
— Мы не настолько близко знакомы, хотя продолжаем общаться. Он производит впечатление демократичного человека, типичного представителя современной волны футбольных топ-менеджеров. Открытый, коммуникабельный. Да, до этого он не работал спортивным директором, для него приход в «Зенит» в этом смысле — шаг вперед. Но насколько он воспринимает свою работу как долгосрочную — не берусь судить. У него была идея создания полноценной селекционной службы, которая пока не была реализована. В то же время при его непосредственном участии очень выгодно был продан Паредес — и это, безусловно, его большой успех.
Оригинал статьи доступен по ссылке
Автор: Константин Тихов
Главное фото: Личный Архив Дмитрия Ничипоренко
Фото: ТАСС
