28 мин.

Нейромонах Феофан рассказал Маркову, как записывает песни для «Виража» и превращает матчи «Зенита» в рок-концерты

611

На стадионе его никто не узнает.

У нас для вас новое знание! Нейромонах Феофан – который поет «Поле Притоптать» (12 млн просмотров в ютубе), бацает на балалайке древнерусский драм-н-бэйс, выступает на сцене с огромным медведем и прячет лицо, чтобы гулять перед концертом среди фанатов, – плотно болеет за «Зенит» и зажигает на фанатской трибуне, а его поздравление с Новым годом для болельщиков «Зенита» выложили в клубных соцсетях.

Чтобы оценить любовь Феофана к «Зениту», важно понимать, что у исполнителя Олега Степанова (настоящее имя Феофана, 1987 года рождения) есть еще один образ – Лорд Пневмослон. В агрессивной черной маске Слон поет о жизни с матом через строчку: «Пошло все в жопу, сяду на коня», «Ленивое #### (лицо)», «В ##### (женский половой орган)». В общем полная противоположность добряку Феофану. На песни Пневмослона мы не можем дать ссылки по закону, но верим, что вы обязательно их послушаете.

В новом брутальном образе Олег записал «Шизи на Вираже» – переделаны слова песни Пневмослона «Насилие в семье»:

«...Скучна жизнь на планете.

Скучают взрослые, скучают дети.

И чтоб не утонуть в трясине серых дней,

Приходим на Вираж, там вместе веселей!

На поле футболисты бегают толпой –

Фанаты жгут петарды, бодрят себя шизой.

Такая веселуха очень уж по мне.

Пиииииитер! Шизи на Вираже...»

Песню представили 6 мая 2018 года на концерте Пневмослона в питерском клубе «Космонавт»: Слон пел вместе с зенитовскими фанатами из музыкальной группировки «Поющее ядро». А через неделю Олег в маске Пневмослона пришел на последний матч прошлого сезона «Зенит» – СКА Хабаровск (6:0) и исполнил песню с фанатами, которые развернули баннер со словами из припева. Теперь заряд «Шизи на Вираже» исполняют на матчах «Зенита», а Олег – он же Феофан, он же Пневмослон – получил в подарок абонемент и почти не пропускает домашние матчи.

Перед вами интервью талантливого человека о любви к «Зениту» и о том, как правильно притоптать поле. Он впервые общается с журналистами без маски (фото для паблика, естественно, запрещены), мы сидим в суши-баре возле метро «Звездная» в Петербурге, недалеко от родного района Феофана – Купчино.

– Это твое первое интервью без маски?

– Да. И только потому, что уважаю Sports.ru. Одно время, кстати, его не любил, не понимал, где таблицы чемпионатов. А потом оказалось, что все удобно и круто, сайт спокойный и легкий. Мне в основном интересны расписания, кто как сыграл, чисто статистическая информация.

– После расследований в интернете уже не такой большой секрет, как ты выглядишь. Ты расстроился?

– Да там фотка-то такая… А я к этому готов. Я тебе честно скажу, те люди, которым было нужно меня найти, находили вообще без проблем. Но в основном это заканчивалось: «Так, блин, интересно, кто это такой, сейчас точно узнаю». Человек забивает в гугле «как выглядит Нейромонах Феофан или Лорд Пневмослон». Смотрит, результата выдачи нет. Поиск не удался, да и хер-то с ним.

– В обычной жизни узнавали?

– Нет, и слава богу.

– А по голосу?

– Особо нет, но есть чувак Никита, который играет на барабанах на «Вираже», долгое время здоровались, немного общались, разговаривали. Он только через какое-то время узнал, кто я такой, и не мог поверить. Может быть, так и есть, что люди, занимающиеся музыкой, ведут себя надменно, а я вообще не оттуда, обычный человек.

Бабушка Феофана – фанатка «Зенита». В детстве он видел, как фанаты закидали автобус со школьниками из Москвы

– Когда в твоей жизни появился футбол?

– У меня футбольная семья, и, начиная с Бышовца, все в ней болеют за «Зенит». Бабушка была диким фанатом, отец стоял на воротах в питерских футбольных школах, ходил на стадион Кирова с растяжкой на ватмане, где красной краской было написано что-то про «Зенит». Понятно, что в городе были «Динамо», «Локомотив» и «Петротрест», но они не того масштаба, и считалось, что «Зенит» – команда номер один, особенно когда пришел Юрий Морозов, играли питерские-питерские футболисты, ребята с нашего двора: Аршавин, Кержаков, Цветков, Астафьев. Самый взлет! Но за «Зенит» никто нас болеть не учил, в 90-е все думали, как бы семью прокормить. Мы жили среднестатистически, то есть не очень: отец постоянно работал каменщиком на стройке, на неделе уезжал куда-то далеко, я с 13 лет ему помогал.  

– Расскажи о бабушке, которая болела за «Зенит».

– Бабушку звали Валентина Александровна. К сожалению, умерла, не увидела чемпионства в 2007-м, но смотрела каждый матч, в дни футбола я специально ездил пять остановок до нее. Она прямо болела, ругалась: «Куда ты пас даешь?». При мне не материлась, а вместо матных слов всегда кричала «Японский городовой» или «Ек- макарек». На стадион бабушка не ходила: сильный варикоз, болели ноги.

– «Зенит». В чем выражалась твоя детская любовь к клубу?

– Родители смотрели футбол у себя в комнате, а мы с брательником (старше на год) брали что-то вроде семечек и сидели перед маленьким телевизором на кухне. Еще мы вели тетрадку, записывали счет. Любимые игроки в то время – Саркис Овсепян на правом фланге защиты, такой монолит, брат один раз встретил его в переходе метро; своей шевелюрой-копной забавлял Сергей Герасимец, а так почти у всех любимым был Панов, колпинская ракета, особенно после победы над Францией в 99-м.

В нашей школе, классе в восьмом-девятом, один парень болел за «Спартак», не скрывал этого, и ему периодически начищали за это репу. Он вопил «Титов, Тихонов – крутые. Где ваш «Зенит»? «Спартак» – чемпион», а ему за это прилетало в раздевалке перед физкультурой. Но я в эти истории не вписывался.

– С чьими комментариями ты смотрел «Зенит»?

– Над Орловым мы всегда угорали, он иногда морозил такие темы! Помню, как не мог выговорить ван Нистелрой или путал фамилии, но вел себя так уверенно, будто так и должно быть. Всегда чувствовалось, когда он не помнил фамилии футболиста и говорил: «А это номер 23».

Единственное, что не нравилось в Орлове, – если кого-то не любил, то его уничтожал. По-моему, дико не любил Олега Власова (играет за «Ленинградец» в ПФЛ – Sports.ru), это всегда вымораживало. Спивак куда-нибудь в небеса запульнет, этот [Орлов] спокоен: «Ну, не попал». А Власов отдаст передачу не по ходу: «Ну что это такое? Как там можно в футбол играть?». Но все же Орлов хороший комментатор, раз его стиль я помню до сих пор, плюс он у меня ассоциируется не с негативом, а с позитивом. Еще был Владимир Столяров – более активный и боевой, держал все время в накале, было впечатление, что он немного невыспавшийся. А может и бахал. Но вряд ли, он хороший профессионал, комментировал очень круто (однажды Столяров заорал после гола Кержакова: «Господи, благодарю тебя! Ты есть!»  – Sports.ru).

– Помнишь первый поход на футбол?

– Смешная история. В 98-м году была команда «Тюмень», которая закончила тот сезон чуть ли не с отрицательным балансом (8 очков, антирекорд лиги; «Зенит» стал пятым, 44 очка – Sports.ru). И в финальном туре играли «Зенит» – «Тюмень». Нам с другом 11 лет, купили шарфы (до сих пор хожу с ним, там стрелка и надпись «Зенит»).

Пришли ранним-ранним утром на «Петровский», а там столпотворение, последний матч сезона. Неистовая вакханалия: люди помяли ограды – оранжевые трамвайные вольеры – и сложили в огромную кучу. Было весело, а потом приехал ОМОН, стал делать очереди и лупил всех кого не попадя (нам не прилетело).

Представь, одухотворенная и разъяренная толпа, и тут по мосту к кассам едет автобус, видимо, с московскими детьми, и какой-то оригинальный мальчик прикладывает шарф «Спартака» к окну. А дальше боевая сцена как в кино, где лучники за секунду выпускают волну стрел. В автобус со всех сторон полетела куча всякого всего: куски арматуры, бутылки, камни. Мальчика и шарф сразу убрала учительница, получилось без криминала и лютой агрессии – быстро загорелся светофор и они уехали. Но надо быть феерическим дебилом, чтобы так сделать!

Билеты мы в итоге купить не успели, взяли у перекупщиков на херовые места в разных секторах и за большие деньги (раз в пять дороже номинала, около 500 рублей). Поняли, что лоханулись по-крупному и минут через 30 продали их с рук чуть дешевле, чем купили. Расстроились. И после этого я долго-долго не попадал на стадион, следующий, а на самом деле первый раз, пошел уже после универа. «Зенит» и «Локо» сыграли вничью 1:1 [в 2008-м]. Это было уже после чемпионства в Раменском.  

– Раменское! Где смотрел тот матч?

– Смотрели дома у друга, все видели, безумствовали и орали, пошли гулять по Купчино. Тогда я впервые столкнулся с атмосферой, когда не Новый год, а все радуются, и это такая чисто городская тема. Ты идешь и понимаешь, что много людей болеют за «Зенит», они все счастливы. После финала Кубка УЕФА тоже радовались, но это было менее ярко, чем чемпионство. Чемпионство было таким долгожданным! Его все ждали с маленького возраста, надеялись, мы все время были совсем рядышком: то бронза, то серебро. А Кубок УЕФА – никто его не ждал, а он свалился.

До 2018-го Феофан ходил на стадион только один раз – из-за проблем со здоровьем. Справиться с ними помогли в том числе концерты

– Итак, матч с «Локомотивом». Как ты туда попал и почему сразу на «Вираж»?

– Мой друг Дима ходил на «Вираж», давно приглашал, а тут меня провели по абонементу чувака, который не пошел. Так и попал на футбол. Еще в телетрансляции мне нравилось, как болеют на «Вираже», это всегда выделялось на фоне других команд, даже на выездах было четко слышно фанатов «Зенита». Спасибо, тем кто делал трансляцию, они давали послушать, и мне всегда хотелось побыть частью всего этого.

Я пришел, мы постояли наверху, я дико впечатлился. Знал все заряды, и когда услышал любимый «Это стольный град, это лучший клуб, это наш «Зенит», это Петербург», аж мурашки появились. Но следующий раз я попал на стадион только в прошлом году, уже на новый стадион.

– Как так?

– На «Петровском» был только раз, хотя очень хотелось. Но у меня, грубо говоря, было не очень со здоровьем: не мог долгое время находиться на открытом пространстве, где дофига людей, были проблемы с шеей и кровотоком. В окружении многих незнакомых лиц ты по идее должен быть сконцентрирован и собран, в том же Купчино ты всегда немного на стреме, шея немного напрягается, и отсюда проблемы с кровообращением. Такой косяк с 23 лет, избавился года три назад.

– Проблемы с кровотоком не мешали на концертах?

– На концертах ты в движении, кровь разгоняется, поэтому нормально. Нужно было учиться расслабляться, и это пришло как-то само. Плюс в молодости не очень хорошо влияло курение (бросил четыре года назад) и алкоголь, все накладывалось. Если бы я занимался спортом и не злоупотреблял бы, болезнь прошла бы гораздо быстрее.

– Ты полюбил «Зенит» времен ребят с нашего двора, а потом пришел «Газпром». Твое отношение к команде изменилось?

– Поначалу [приход «Газпром»] воспринимался с позитивом, играли все равно круто, интересно и с задором. Потом пришел Адвокат – более-менее, но уже ощущалась коммерциализация, что бездумно вваливают бабло, а школу «Зенита» развивать не хотят. С Петржелой дико вымораживало, когда приходил какой-то Гартиг (чех, 5 голов в 33 матчах с 2003-го по 2005-й, фанаты вспоминают, что Гартиг был так плох, что даже не мог принять мяч – Sports.ru), а у нас была сильная «Смена», люди играли, как ни банально, за город, и на них не требовалось дохерища бабла. В нашем сообществе был основной вопрос к Петржеле – почему не подпускаем молодых? Потому что легионеры тогда не сильно выделялись. При Адвокате к этому относились чуть спокойнее: «Ну да, хотят сделать клуб большим и великим, завоевать трофеи». Но на фоне всегда висела тема: «Школу будем развивать или нет?».

– Была критическая точка, когда перестал смотреть «Зенит»?

– Перестал при Луческу и Манчини – они меня сильно расстроили. Раньше всегда нравился валидол, игроки бегают, интересно. Радимов отдаст пас через все поле и выведет один на один, ты смотришь: «## твою мать, как так можно?». А при Луческу и Манчини каждый матч – какое-то унылое говно по телеку. А как услышал, что Семак будет тренером, мне это понравилось, стало интересно.

– Давай сформулируем твои основные претензии к клубу.

– Конечно, претензий херова гора. До сих пор одна из основных – где воспитанники? Претензии к стадиону: он неплохой, больше «Петровского», грамотно расположены трибуны, но ты идешь (говорю как человек, который работал на стройке), а на полу под корень обрезан штырь арматуры. Я понимаю, что здесь кто-то хотел поставить колонну, но, видимо, забили хер, запутались и спилили. Или спускаешь вниз: одна ступенька больше, следующие меньше. И вот такие мелочи. Но стадион – избитая тема.

Главное – я не чувствую глобальности подхода. Обострение этого ощущения было в конце Спаллетти. До этого была какая-то логика: Морозов подтянул молодых, все зашибись, они заиграли. У Петржелы тоже была своя тактика, он привел своих игроков. Потом была надежда на развитие своей футбольной школы, но не получилось. Было бы круто растить своих, задача скаутинга – как раз находить самородков и вставить им мозги на место. А клуб выбрал другой подход: покупаем за бабки, и погнали.

«Шизи на Вираже» написали сами фанаты. Феофан сводил песню у себя дома, а на секторе его узнал только один человек

– «Шизи на Вираже». Как появилась идея?

– У меня давным-давно была идея: фанаты собирают розы в кулак и в момент взрыва выкидывают их вперед как заклинание. Игорь Гречушников из «Поющего ядра» учился в университете с моей девушкой, я вскользь рассказывал ему о своей задумке, думая, что ему понравится. Идея захлебнулось, а мне все равно хотелось сделать что-то для «Виража». Прошло много времени, и мне в ВК (на страницу Пневмослона) написал заводящий «Виража» Руслан Дрюма: «Привет, я переделал слова песни «Насилие в семье», как тебе?». Я прочитал, мне дико понравилось. Оказалось, он знает мои песни, сам переписывал слова. Мы и договорились записать «Шизи на Вираже».

– Как ты записывал песню?

– Спокойно, у себя дома.

– Соседям не громко?

– Может и громко, я не знаю. У меня там микрофон, экран, в зависимости от требований к записи накрываюсь покрывалом, чтобы не лезло лишнее эхо.

– А это громко?

– Ну да.

– Стучат по батарее?

– Один раз стучал сосед снизу, но я совсем некрасиво делал – играл на обычной гитаре в 11 вечера. А записываю я в основном днем, когда люди на работе.

– Итак, ты записал песню. Что дальше?

– Там не хватало хора фанатов. Договорились с Русланом, что «Поющее ядро» запишет вокал на студии. Их писали на Гороховой [улице], где в тот момент был «Ленинград». Бесплатно ли – я не знаю, но они тогда встречались со Шнуровым. Я тоже заезжал познакомиться (в том числе с Русланом) и решить, что мы делаем дальше. Обговорили, что они пропоют отдельные куплеты и пришлют мне.

Шнур тоже был там. Первый раз мы с ним увиделись в 2015-м году на фестивале KUBANA. Я был без маски, он сначала подошел к моему товарищу с бородой: «О, Феофан, здорова» – «Я не Феофан». А я был полностью лысый и бритый, вообще без растительности на лице, было очень странно предположить, что я это я. «Здарова, – сказал Шнур. – Прикольное музло». «Может, замутим какую-нибудь песню совместную?» – «Если не помешаю и не испорчу, почему нет?». Попрощались, обменялись телефонам, в следующий раз увиделись на студии.

Дальше ребята прислали дорожку, я очень долго ровнял их голоса, чтобы была прямо красота, чуть подтюнил и совместил со своей частью. Самое сложное – поставить хор. Может, я излишний перфекционист, но я запаривался ровнять каждый голос, чтобы никто не сказал раньше других слово «Питер». Ровнял вручную, подправлял ноты, если кто-то спел совсем мимо. Потратил целый день.

– Сам сводишь все свои песни?

– Да, сейчас все. До первого альбома Пневмослона «Контрэволюция» все сводил сам дома на коленке, там немного квадратно звучит, я делал по-быстрому, ради прикола. А когда писали альбом, сводил профессиональный звукорежиссер Саня, очень круто все сделал, сейчас второй альбом будет сводить наш гитарист, тоже хорошо делает. «Шизи на Вираже» делал сам, Феофану сейчас тоже сам свожу, потому что ни у кого почему-то не получается сделать так, как хочется мне. Выходит совсем что-то не то. До «Тропы» (песня Феофана – Sports.ru) со сведением помогал Никодим (участник проекта Нейромонах Феофан – Sports.ru), но мне не понравилось, как получился альбом «Плясать. Петь», после этого я [свожу] сам.

– Дальнейшая жизнь «Шизи на Вираже»?

– Записали, бросили в сеть, сфоткались для обложки и опубликовали в iTunes. Была хорошая позитивная реакция. Руслан пишет: «А давай ее на «Вираже» и исполним». Я с детства о подобном мечтал, конечно, да! Мы собрались, они сделали огромный баннер, я был приятно удивлен. Получилось круто, с тех пор я обрел абон (подарок от фанатов «Зенита») и хожу на все домашние матчи, когда могу.

– Как ты проходил на стадион, когда делали «Шизи на Вираже»?

– Мне сделали типа аккредитации, надел в туалете маску, зашел на сектор – там спели, растянули баннер, еще попели, попели, попели. Я пошел снимать маску – то ли под баннер, то ли еще куда, и вернулся обратно к вышке. Во втором тайме, когда снова пели «Шизи на Вираже», уже слэмился там с пацанами.

– Все понимали, кто ты такой?

– Нет, никому до этого не было дела.

– Ну может какой-то парень захотел проследить за тобой и увидеть лицо?

– Да всем по барабану на самом деле.

– А когда ты шел и уходил в маске? Братались?

– Когда уходил в маске, некоторые говорили: «О, Слон, здарова, респект». Забавно было уже после матча: все закончилось, мы с трубачом выходим, и тут подходит молодой парень: «Феофан, можно с тобой сфоткаться?» – «С чего ты взял, что это я?» – «Да я знаю» – «Откуда?» – «Да вот так» – «Только в интернет не выкладывай». Сфоткались, а так всем по барабану. Какая разница?

Феофан помогает фанатам «Зенита» – купил им оборудование, возит провода и аккумуляторы на стадион

– Публикация заряда на iTunes принесла какие-то деньги?

– Как опубликовал в iTunes, говорю ребятам: «Песня не моя, а общая. Какие-то деньги это принесет, давайте что-то делать». И параллельно с этим возникла мысль – добавить барабанщиков и стойки для них по краям (до этого барабанщики и трубачи стояли только по центру трибуны). Плюс проблема – как их всех синхронизировать? Под Русланом есть основной барабанщик Кирилл, под которого все подстраиваются, за ним уже включается сцена (площадка за заводящим с барабанщиками и трубачами). Так как расстояние большое и много эха, сложно четко попадать в заряд. Так как я более-менее разбираюсь в продакшне и звуковой записи, придумал, как это сделать с микрофоном и наушниками. Теперь те, кто по краям и на сцене, слышат Кирилла, играют синхронно, очень круто звучит. Разница сильнейшая по сравнению с тем, что было раньше (зацените, как было на матче с «Фенером» – Sports.ru).

Так мы и пришли к выводу, что деньги с продаж песни я буду вкладывать в это оборудование. Еще часть вложил из своих средств.

– Что ты покупал и сколько это стоило?

– У нас все проводное, чтобы минимизировать наводки и помехи. У барабанщиков на поясах висят приемники, от них наушники, проводами все это тянется на сцену, где стоит пульт на аккумуляторе. От Кирилла идет микрофон на сцену, там все это делится на четыре наушника для тех, кто на сцене. По деньгам точно ушли за полтинник. ITunes вряд ли все покроет, так что это больше проявление моего уважения к тому, что делают парни. Мне приятно в этом всем участвовать, и не хочу ничего взамен.

– А сколько вы получили с продаж песни?

– Могу сказать точно (смотрит в телефон – Sports.ru). В сумме за все время с мая 2018-го – 62 доллара 87 центов.

– А сколько у «Притоптать»?

– Не скажу, потому что в другом сервисе и не у меня, но за такие песни в разы больше приходит. «Шизи на Вираже» – чисто питерская тема, а Феофана все же слушают во всем мире и за рубежом.

– Как тебе дарили абонемент?

– Абон с лицом Пневсмослона мне подарил Руслан на открытии музея фанатов «Зенита» (мы приехали туда с трубачом и сыграли пару песен), но он неактивный, лежит у меня дома на почетном месте. Так-то у меня человеческий абонемент с моим лицом, я просто приехал в офис на Добролюбова и забрал его.

Если надо привезти что-то тяжелое, в этом сезоне хожу не по абонементу, а по аккреде. По абону не пронесешь 100 метров толстого провода, звуковой пульт и рюкзак, забитый звуковыми картами. Тебя будут спрашивать за каждый провод, поэтому мне делают аккредитацию сочувствующего «Виражу». С ней особенно не осматривают: она абы кому не дается, говно человек с собой не пронесет. Руслан всегда оставляет ее на кассах в центре продаж на Добролюбова, я подхожу: «На Феофана должны были оставить». Сначала тетка не понимала: «На кого? О, действительно есть, ну у вас и имя». А когда последний раз приходил, она уже сама спрашивала: «Феофан?». Она совершенно не в теме.  

– Сколько матчей посетил в этом сезоне?

– Не был на «Спартаке», потому что совпало с Феофановским концертом. Еще какой-то матч в ноябре. А так я всегда стою в активе: около сцены, рядом с трубачами и барабанщиками. Иногда хожу один, иногда с трубачом Ильей, уже появились друзья.

– Они называют тебя Олегом?

– Да. Есть люди, с которыми мы общаемся и они знают, кто я такой, но никто не акцентирует внимание [на Феофане], я хожу как обычный человек в шарфике и футболке. Тогда на матч со СКА я пришел в классическом черном цвете, а на вираже дресс-код – голубой. Нам подарили футболки с надписью «La Barra de Zenit» (акция фанатов «Зенита» с отсылками к аргентинскому болению, переводится как зенитовская банда  – Sports.ru), хожу в ней до сих пор.

– Зачем ты ходишь на «Вираж»?

– За эмоцией. Мне надо, чтобы отдыхал мозг. Чем мне нравится играть в футбол – в отличие от спортзала, ты весь в нем, думаешь только о том, куда тебе бежать и отдать пас, ты не стоишь и не ковыряешь носу, у тебя не крутятся мысли о быте. На «Вираже» то же самое, постоянно что-то делаешь, мозг отключен. Прокричаться, эмоцию выплеснуть – очень здорово. Всем бы рекомендовал как можно сильнее выкладываться, потому что потом остается очень приятное ощущение. Если простоишь с хмурым лицом – совсем не то.

– Какие у тебя любимые заряды «Зенита»?

– 1-е место – «И вместе все к той звезде мы пойдем за Питер». 2-е место – «Лай-ла, ты наша жизнь, ты наша судьба». 3 место – «Забивай сколько захочется».

– Главные угары на трибуне?

– Слэмы на трибуне с креслами – неудобно, но очень весело. У меня после них все болит, особенно ноги, они же постоянно бьются. Еще было очень смешно на каком-то матче Лиги Европы, когда в проходах растягивали ленты, люди катались по ним как по горке. Я не катался, стоял в самом низу. Получилось без травм, там как в культурном слэме: тебе в принципе упасть не дадут, а если и упал, сразу поднимут. Один человек был на грани падения, но все, кто стояли рядом, следили и поймали. Очень адекватные люди.

Всегда настроенные на развитие.

– В чем развитие?

– Они до сих пор не перегорели фанатизмом. Когда перегораешь, все превращается в рутину, ты делаешь одно и то же, мысли нет, а я вижу постоянное развитие. Люди знают, куда двигаться и признают: «Есть что улучшать». И видно огонь в глазах. Заводящие и все-все – глаза аж блестят от удовольствия.

– Давай примеры развития!

– Постоянно тестируются новые заряды, приходишь, тебе дают бумажку: «Давайте пробовать». И не так, что один раз спели, не получилось, хер бы с ним, давайте старое петь. А из матча в матч повторяют новые заряды, идет анализ обратной связи, голосования в группах ВК, каждый матч ты можешь посмотреть запись поддержки, как это выглядит со стороны. Это огромная работа, и она делается постоянно. По людям, которые делают перфомансы, я вижу, что это им самим интересно, они кайфуют от этого.

– «Зенит» и чернокожие игроки. Пришел Барриос, к нему, вроде бы, отнеслись спокойно. Что-то изменилось?

– У меня к этому спокойное отношение. Хотя скажу, что в юности и детстве было, скажем так, негативное. Но оно было на фоне Робсона в «Спартаке»: тогда мне казалось, что он не сильно круче других, не какая-то звезда. У меня в принципе было такое отношение, когда приходил футболист не слишком высокого уровня (не обязательно чернокожий), и я думал: «Блин, у нас что, нет своего футболиста такого уровня? Особенно в Питере!». Но когда пришел Халк, вообще вопросов не было. Ты понял, что другого такого нет.

Феофан не отдыхал уже год: помимо концертов он программирует и паяет световое оборудование

– У тебя бывает растроение личности? Или тебе прикольно перевоплощаться?

– С детства учился пародировать людей, родители все время просили показать Ельцина: сейчас вряд ли покажу, а тогда был один в один на него похож, говорил его голосом, обязательно вставляя «понимаешь ли». Немного получалось изображать Жириновского. То есть спокойно отношусь к перевоплощению и прекрасно понимаю, где Феофан, где Пневмослон, а где Олег Степанов.

– Объясни читателям, кто есть кто?

– Феофан – это человек более-менее глубокий, нелюдимый, энергичный, любит потанцевать, подумать и погрустить кулаком в стол, при этом позитивный и добрый. Если он грустит, то незлобно. Если о чем-то думает или сокрушается, то не с деструктивной, а с конструктивной позиции.

Пневмослон – совсем другая стихия, агрессивный, колко-едкий и циничный персонаж. Видит какие-то вещи в повседневности и в людях и непойми что с ними делает – я стараюсь, чтобы слушателю иной раз было непонятно, это вообще серьезно, это стеб или что это такое? По песням же непонятно, я насмехаюсь или восхваляю определенные вещи. Хорошо было бы – если бы люди не понимали, о чем я пою, это была бы идеальная цель существования Пневмослона.

– А Олег какой?  

– Хер его знает. Ты же знаешь, что у людей огромное количество личностей и субличностей, со мной у тебя одна личность, с друзьями – другая, с родителями – третья. Обрати внимание, когда друзья встречаются с родителями, и две твои субличности должны объединиться в одну, ты испытываешь дискомфорт.

– Вот я хочу поле притоптать. Как это лучше сделать?

– Смотри, есть концерты разных типов. Где ты сидя слушаешь красивую музыку или где спокойно поешь. А есть такие, где ты выкладываешься. Я сторонник именно таких, мне скучно сидеть и слушать их и как зритель, и как исполнитель. Один раз я ходил на сидячку на «Крематорий», это было настолько ужасно, вообще отвратительно, хотя это именитая группа, но такой вид концерта – не мое. И я ходил на те, где весело, чтобы выплеснуть энергию, тем самым отдохнуть и перезарядиться. Это и есть основной посыл.

Притоптать – не стоять, а двигаться для себя. Не для того, чтобы кто-то сказал, а чтобы почувствовать себя частью чего-то большого, дать себе волю, расслабиться. Организм расслабляется либо через перенапряжение, либо через растяжение мышц. Если ты хорошо попрыгаешь и угаришь, тебе будет полегче.

– Короткий гайд по Пневмослону. Что надо послушать и почему?

– Обязательно надо послушать первую часть альбома «Контрэволюция», это необходимое и достаточное условие, чтобы понять, о чем идет речь. По музыке такого особенно нигде не было. Чуть поясню: я всегда стараюсь сделать то, чего не слышал, но хотелось бы услышать мне. Я сам это слушаю, моя музыка доставляет мне кайф.

После «Контрэволюции» вбить «Лорд Пневмослон» и послушать весь тот треш, в котором я участвовал, тогда будет смешно. Через месяц-два будет вторая часть альбома, мы им активно занимаемся, и там будет еще интереснее.  

– Ты говорил, что на некоторые песни Пневмослона тебя вдохновили брутальные сцены из твоего района Купчино. Какие?

– Я жил в подъезде, где на первом этаже чувак продавал гашиш, а надо мной торговали героином. И я в этом существовал, но не прикасался. Как-то пришел домой, а у меня под дверью лужа кровищи, прямо на лестничной площадке. Не знаю, что это такое. Просто обошел и зашел домой. Ну кого-то порезали. Это не было какой-то охеренной новостью.

– Сколько у тебя масок Пневмослона?

– Три. Две одинаковых внеконцертных. Одна концертная. Сейчас один очень крутой парень делает мне маску во Владивостоке, супруга тромбониста Коли будет делать еще одну. 

Проблема концертной маски в том, не хватает воздуха. Сейчас она с огромным количеством просверленных отверстий и более-менее звучит, но я хочу сделать такую, чтобы маска никак не препятствовала проходу звука через себя. Придется черным замазывать рот и глаза.

– А как дела у Феофана? Он сбавил активность?

– Мы чуть изменили стратегию. Раньше играли везде, где только можем. Сейчас у нас большой состав людей, и стараемся делать хорошо везде. У российских музыкантов есть такая тема: в Москве и Питере мы играем шоу, уезжаем в регионы и играем какую-то ####### (хрень), сокращенным составом, без света, не пойми как. Мы сейчас ездили в тур – меньше городов, но больше вкладываемся, абсолютно все наши концерты по два с половиной часа, играем полноценную программу от начала до конца, везде 30 треков.

– А на какой стадии Пневмослон?

– Стартового развития, скоро сыграем два сольника в Москве и Питере (даты пока неизвестны – Sports.ru).

– На сколько людей рассчитываете?

– Мы делаем концерты сами, и есть точка безубыточности. Мне достаточно, если придет столько, чтобы мы не ушли в минус, потому что первые концерты Пневмослона были в минус и на рекламе, и на альбоме. У нас был совместный минус с участниками коллектива, но мой личный – минус 230 тысяч.

– А в каком плюсе тогда Феофан?

– Не могу сказать, коммерческая инфа. У нас с ребятами договоренность – не раскрывать ее. 

– Помимо музыки ты программируешь и делаешь световое оборудование. Правда?

– На это уходит мало времени, но до тура потратил много, у меня стояла задача – синхронизировать балалайку со светом, чтобы я [играя на бабалайке] мог двигать вспышками [на площадке]. Мне на концертах нужны световые акценты на дропах, эмоциональных моментах, блекаутах (чтобы гас свет). Это должно быть синхронизировано и четко работать секунда в секунду. Я делал связку устройств, которая от ноутбука со звуком конвертируется в определенный формат, отдается по проводу световику, он это принимает и настраивает.

А паял я с паяльником и за компом, жена ругается, что надо убраться на балконе, там куча всего навалено: стоит паяльная станция с паяльным феном, паяльник, случайно разлил флюс (спиртосодержащее вещество для пайки – Sports.ru), там лужа налита.

– Время на отдых остается?

– Нет, конечно. Вообще нет. Последний раз отдыхал в прошлом году: в феврале с супругой улетели на 10 дней в Эмираты. А с тех пор ни одного выходного.

Сплю часов по восемь. Здесь такое дело: если я буду херово спать, то ничего не будет получаться вообще. Сон – основа успеха любого человека. Если систематически не спишь, в мозгу вырабатываются определенные белки, которые впоследствии могут привести к болезни Альцгеймера. И от недосыпа возникает проблема с проводимостью электричества в мозгу – может обращал внимание, что хуже контролируешь эмоции, когда не выспишься.

Из досуга – пересматриваем с супругой старые фильмы: недавно было кино с Сашей Коэном – «Борат», «Бруно», смотрели «Догму» Кевина Смита. Впереди – пересмотреть Гая Ричи. Книги люблю не художественные, а образовательные. Сейчас читаю, как устроен мозг, что это вообще такое, как работают психика и психология. На самом деле мы ничего о себе не знаем.

Но отдыхать полноценно некогда.

Короче, если ты хотя бы день прокрастинируешь, то на следующий день тебя ждет ######.

Фото: vk.com/neurofeofanpublic; vk.com/pneumoslon; globallookpress.com/Serge Fedoseev/Russian Look; Gettyimages.ru/Stu Forster /Allsport; из личного архива; vk.com/nirvanko

болельщики
logoЗенит