Это революция
Текст изначально опубликован в рамках моей регулярной рубрики на последней странице журнала «PROcпорт» в номере №13(176) за 2011 год. Это оригинальная авторская версия, поэтому она может несколько отличаться от журнальной; ну и, разумеется, здесь отсутствуют архивные фотографии и прочее, благодаря чему текст в журнале – это немного больше, чем просто текст. Материалы будут выкладываться здесь с задержкой минимум полтора месяца после выхода бумажного варианта.
Тихая революция началась невыносимо громко. Сначала президент НХЛ Кэмпбелл получил звонкую пощечину. Затем сидевший неподалеку Джимми Орландо, бывший тафгай, обрадованно врезал обидчику, вспомнив молодость. В ложу полетели огрызки свиных ног и фруктов, шум перерос в рокот, и через тридцать секунд монреальский «Форум» забурлил и взорвался, словно паровой котел, когда кто-то бросил гранату со слезоточивым газом. «Канадиенс» проигрывали после первого периода 1:4, игра уже никого не интересовала, и когда разъяренные болельщики вывалились на Сент-Кэтрин-Стрит, улице пришлось несладко. Горели газетные киоски, беспомощно лежали на крышах перевернутые машины, вжимались в стены случайные прохожие. Разумеется, больше всего убытков потерпел ювелирный магазин – независимо от причин и целей любого бунта, ювелирным магазинам всегда достается по полной.
«Кто такой Ришар?» – удивленно переспросил на следующий день один из хулиганов в полицейском участке. «Восстание Ришара» в День Святого Патрика 1955 года, по итогам которого почти сорок человек получили травмы и около сотни были задержаны, к своему заглавному герою действительно имело лишь отдаленное отношение. Нет, многие из них любили «Монреальскую ракету» – ведь этот парень не только обыгрывал проклятых англофонов, но и периодически жестоко бил их прямо на льду. Им бы тоже так хотелось. Но дело было не в Морисе, а в угнетателях.
Ришар знал о своей популярности среди канадцев-франкофонов, и понимал их переживания. За год до беспорядков он написал очередную колонку в «Самди-Диманш», где протестовал против дисквалификации своего партнера Бум-Бум Жофрриона и называл президента лиги Кэмпбелла диктатором. Пусть в руководстве лиги и не было франкофонов, колонку Ришара там прочитали – и нападающему в ультимативной форме было предложено извиниться и сосредоточиться на хоккее. Ришар подчинился, и это стало унижением не только для него лично, но и для всего Квебека.
В этот же раз он отлично понимал, что дисквалификация была заслужена. В пылу очередной драки с англофоном, заехавшим ему клюшкой по лицу (хоккеисты 50-х умели пользоваться отсутствием видеокамер), Морис дважды ударил лайнсмена, пытавшегося вмешаться, так что тот упал без сознания. Лига дисквалифицировала Ришара до конца сезона – на три матча регулярки и все игры плэй-офф.
Морис считался жестким парнем даже в те суровые времена: однажды он получил травму, вернулся по ходу матча из больницы, выехал на площадку и забил решающий гол в седьмом матче серии – а потом утверждал, что вообще ничего не помнит. Но арбитров бить нельзя даже самым жестким парням – и не случайно единственная пожизненная дисквалификация в НХЛ была вынесена именно за драку с судьями. Ришар смирился с наказанием, и вскоре после беспорядков выступил на национальных каналах, объяснив, что слишком старался выиграть, и призвав болельщиков воздержаться от активных действий и сплотиться вокруг команды, пока он не вернется.
Но было уже слишком поздно – и нестыковки в сюжете уже не имели значения для тех, кто мстил «англичанам» за унижения. Маховик Тихой революции превратил Ришара в жертву, в символ, в героя. Националисты Квебека подняли голову, франкофоны начали массово приходить к власти, отказываясь более считать себя людьми второго сорта. «Монреаль» выиграл пять следующих Кубков Стэнли. Морис Ришар стал живой легендой и самым любимым канадским хоккеистом в истории.
Свое мнение насчет этих событий, впрочем, было у Бум-Бум Жоффриона, франкофона и партнера Ришара, известного изобретением щелчка – чудовищной силы удара, наносящегося так, чтобы клюшка согнулась об лед и распрямилась, как тетива. Жоффрион забил гол и обошел дисквалифицированного Мориса в последней игре регулярки, выиграв звание лучшего бомбардира (снайперу Ришару оно так ни разу и не досталось). Собственные фанаты ухали и оскорбляли его, и попытка Бум-Бума обратиться к трибунам со словами «Эй, Монреаль, это же хоккей, здесь нельзя нарочно не забивать» привела лишь к новым обидным окрикам.
«Меня тошнит от всего этого, – признался Жоффрион. – Даже от мысли о хоккее мне становится плохо».
Извини, но это революция, Бум-Бум.
Текст написан специально для журнала «PROcпорт». Блог журнала на Sports.ru.
Но мои знания по данной теме позволяют сделать вывод, что у людей, которые первый раз слышат словосочетание «Тихая революция», могут сложиться ложные впечатления о событиях в Канаде.
А учитывая, сколь малое внимание уделяется Канаде и уровень осведомленности людей по теме, такие впечатления у читателей непременно сложатся. Можете считать, что Вы своим некорректным абзацем перечеркиваете мою трехлетнюю работу по Квебеку. Хотя, если считать, что даже в центральном московском книжном магазине по Квебеку можно найти разве что путеводитель, то Ваша статья - это прогресс.
опять же мятежник Ришар - это скорее исключение из правил, если мы говорим о «Тихой революции». она, собственно, потому и «тихая», что преобразования во франкоговорящей провинции были осуществлены по большей части засчет модернизации в экономики и социальной сферы, а не насильственным путем.
даже деятельность одной из немногих (даже можно сказать единственной) экстремистской левацкой организации - Фронт освобождения Квебека - вызвала осущдение со стороны франкофонов Квебека. и если сравнивать Квебек, например, на контрасте с Северной Ирландией, где убивать и взрывать любили долго и много, такой метод ведения политической борьбы для Квебека совсем не характерен.
Но это не отменяет того факта, что граммар-наци из тебя не вышло: «как Вы пишите...»