Далер Кузяев: «Сразу заявил, что играть собираюсь только за Россию»
Полузащитник «Зенита» — главное открытие нынешнего сезона. Необычность Кузяева становится очевидной с первых же минут беседы. Таких футболистов в сборной России не было давно. Для начала: Далер — младший представитель футбольной династии Кузяевых. Его дед в 1960-е выступал за душанбинский «Энергетик», отец – ныне питерский тренер Адьям Кузяев – поиграл в низших дивизионах СССР и России. На высший уровень выбрался только младший сын. Но даже став игроком сборной на решающем этапе подготовки к чемпионату мира-2018, он скромен до того, что считает: до больших интервью еще не дорос.
Мяч для преподавателя
— Ваш отец мне говорил, что вы продолжаете учиться. На кого?
— Менеджмент. Я окончил ФИНЭК (Санкт-Петербургский государственный университет экономики и финансов) по специальности «управление государственными и частными предприятиями». В магистратуре изучал инновационный менеджмент.
— Сколько времени тратили на учебу?
— Пока играл в «Ахмате», тогда еще «Тереке», каждый месяц прилетал в Питер на два-три дня. И всегда старался посвятить их делам в университете. Ездил туда, общался с преподавателями, освежал информацию об академических задолженностях – преподаватели, к счастью, всегда мне шли навстречу. Позволяли некоторые предметы сдать позже.
— Преподаватели этим пользовались?
— Кто футболом интересуется, знали, конечно, что я играю за «Ахмат». Но много не просили. Когда преподаватели шли навстречу, помогали, я им мяч с автографами привозил. Но кто футболом не интересовался, могли вообще не знать, кто я. Как сейчас будет – посмотрим.
— А что сейчас?
— Вообще я этого афишировать не хотел… Ладно. Поступил в аспирантуру, по направлению «Экономика».
— Далер Кузяев – будущий доктор экономических наук?
— Рано об этом. В аспирантуре-то можно только кандидатом наук стать. Учеба начнется в начале ноября. Предполагаю, что пара дней в неделю у меня будет уходить на образование. А возьмусь ли диссертацию писать, время покажет. Насколько удачно сложится учеба, где сам буду к тому моменту… Не загадываю.
— Для профессионального футболиста серьезная учеба была редкостью во все времена. Зачем вам это?
— Мы давно с родителями пришли к мнению, что образование пригодится. Чтоб к завершению карьеры я мог выбирать – иметь какую-то альтернативу футболу. Но сейчас ни менеджером, ни кем-то еще себя не вижу, на десяток лет вперед не заглядываю. Я ведь и на факультете менеджмента оказался случайно. Друг пошел туда поступать, а я с ним за компанию. Сегодня все внимание – футболу.
Сборы в «Зените»
— Вы говорили, что переговоры о переходе из «Ахмата» в «Зенит» шли через вашего отца. Он ваш агент?
— Можно сказать, что да. Так было на протяжении всей моей карьеры. Еще с юношеских лет. И когда после дебютного сезона в профессиональном футболе за «Карелию» я ездил на просмотр в «Рубин», и когда отправлялся в «Нефтехимик», и когда оказался в «Тереке», роль папы была определяющей. Он узнавал о вариантах, договаривался, рассказывал мне, как складывается ситуация.
— Окончательное решение тоже за ним?
— Мы к этому совместно приходим. Обсуждаем, рассматриваем все с разных сторон и потом принимаем обоюдное решение. Но когда поступило предложение от «Зенита», и обсуждать нечего было, там все сразу стало понятно по умолчанию.
— Тревога, что можете не потянуть, накрывала?
— Надеялся, что, раз со мной подписали контракт, рассчитывают на меня как на игрока основной обоймы. Но понимал, что свое право на это еще предстоит заработать, что конкуренция в «Зените» очень высока и силен каждый из потенциальных конкурентов. И среди тех, кто начинал подготовку с нами, а потом ушел, и среди новичков.
— Что после перехода в «Зенит» оказалось самым тяжелым?
— Сборы. Нагрузки на них по величине и интенсивности оказались заметно выше тех, к чему я привык в «Ахмате». Требовалось больше времени на восстановление, а выходных тренерский штаб давал меньше обычного. Ноги болели, приходилось терпеть, привыкать.
— Главный тренер в личной беседе говорил, кем вас в командной игре видит?
— Конкретно об этом разговора не было. Но мне здесь все сразу казалось понятным – что Мистер меня будет использовать в средней линии. А как именно – зависит от ситуации. Все так и получилось.
— Тем не менее ваши появления на фланге многих удивляли?
— Мне и раньше приходилось играть ближе к бровке. Но фланговой позицией это, на мой взгляд, назвать нельзя. Скорее инсайд – прикрывающий зону между серединой и боковой линией. По большому счету тот же центральный полузащитник, но присматривающий за флангом. Когда туда ставили, сложностей не возникало.
— Вам без разницы, где играть?
— В центре все же привычней. Всю карьеру начиная с детской команды провел в центре полузащиты.
Жесткость, темперамент и голы
— Дебют за «Зенит» получился символичным. Ваш победный гол стал и для команды в новом сезоне первым, и для вас в Премьер-лиге. Телефон после этого с нагрузкой справился?
— Поздравлений пришло много, да. Но таких уж совсем неожиданных не было. Кроме родных звонили и писали друзья, многие знакомые, ребята, с которыми когда-то играл еще в юношеских командах.
— А почему ваша реакция на тот гол «СКА-Хабаровску» оказалась настолько спокойной? До того, что можно было подумать: это не первый мяч за «Зенит» в официальной встрече, а очередной в тренировочном упражнении.
— Видел себя со стороны: внешне я действительно выглядел спокойным. Но не внутри. Мне это свойственно – такой уж темперамент. Бурно выражаю эмоции очень редко.
— Когда последний раз на поле выходили из себя?
— Вчера! (Мы разговаривали с Кузяевым на следующий день после матча с ЦСКА) Эмоции стали зашкаливать с первых же минут встречи против армейцев. Их грубая игра возмущала. Впрочем, запредельная заруба исходила от обеих сторон. Коварные подкаты, борьба на грани, стычки, перепалки – все это продолжалось от стартового свистка до финального. Несколько раз у меня промелькнула мысль: «Будет чудом, если команды закончат матч в полных составах». По грани красной карточки, думаю, прошел тогда каждый.
— Кто в ЦСКА отличается особой жесткостью?
— Вернблум. Он запомнился особенно.
— Швед на грани действует? Или границы допустимого превышает?
— Не возьмусь это обсуждать. Или сравнивать Вернблума с кем-то. Просто по нашему последнему матчу с ЦСКА он жесткостью действительно выделялся.
— Был еще в этом сезоне матч с похожим градусом борьбы?
— Нет. Встреча с ЦСКА – нечто особенное. Что, наверное, логично, когда играют претенденты на высокие места и принципиальные соперники, многолетние конкуренты. Но даже со «Спартаком» такой зарубы и близко не было.
— Им вы забили шикарный по красоте гол, через тур отличились снова, уже в матче со своей бывшей командой. Потому вопрос: а в «Ахмате»-то почему так не били?
— Как не бил? В Грозном я действовал примерно в той же манере: если появлялась возможность, поддерживал атаку. Врывался в свободные зоны, когда было пространство – наносил удары. Так что бил. Не залетало.
В «Рубин» попал благодаря отцу
— Первой вашей профессиональной командой стала «Карелия», которую тренировал отец. Если б не это, могли после питерской академии с футболом закончить?
— Не исключаю. Я ведь сначала полгода играл на молодежном первенстве города, других вариантов не было. Потом появилась возможность перейти к папе в «Карелию» — это было очень удачной ступенькой для старта профессиональной карьеры. Вторая лига, «Карелия» была фарм-клубом «Петротреста», в составе много таких же молодых ребят, как и я. Но после сезона команду расформировали, надо было двигаться дальше.
— И вы оказались в «Рубине».
— Но на просмотре. Спасибо отцу – это он беседовал с тренерами, договаривался, чтоб меня посмотрели. Его многие в российском футболе знают. Уважают и как бывшего игрока, и как тренера.
— Это было еще до ухода из клуба Бердыева?— Да. На сборах я тренировался под руководством Курбана Бекиевича. Он, кстати, моей работой остался доволен – говорил, что я проявил себя хорошо, но игровой практики будет мало, поэтому порекомендовал найти вариант, где буду играть. Так появился «Нефтехимик».
— За который вы провели всего 15 матчей.
— Мы сразу с клубом договорились: если что-то пойдет не так, расходимся по обоюдному согласию. На поле я выходил там не столь часто, как хотелось. Да и перспектива оказалась под вопросом.
— Чем запомнились сборы у него?
— Очень интересными тренировками и дисциплиной. Вообще Бердыев лоялен, демократично общался с игроками. Но на поле – полная концентрация на работе! Ничего лишнего – каких-то шуток или разговоров, которые могут отвлечь от выполнения задания.
— Бердыев повышает голос на тренировках?
— Конечно! Если ситуация требовала, Курбан Бекиевич мог остановить тренировку для подробных разъяснений, уточнений. Мог и прикрикнуть. Но это и нормально.
Тренировка с Кадыровым
— Давайте теперь про Грозный. Рашида Рахимова справедливо называют больше европейским специалистом, чем российским?
— Наверное, да. Рашид Маматкулович очень образованный тренер. Одних языков сколько знает!
— Сколько?
— Немецкий, испанский, чуть английский. С игроками из Албании он общался на их языке, с Миладом Мохаммади — на фарси. Да вообще, насколько помню, Рахимов разговаривал с каждым из иностранцев на их родном языке.
— Вы приехали в Грозный вы, когда вам еще было двадцать. Своеобразное, говорят, место.
— В отношении многих регионов есть стереотипы. До меня они тоже доходили перед переходом в «Терек». Но если и была маленькая настороженность, улетучилась она сразу. Ребята в команде приняли очень доброжелательно, капитан Ризван Уциев – местный, меня поддерживал, поэтому я с первого дня там чувствовал себя очень комфортно. Народ в республике очень гостеприимный, внимательный.
— Рамзан Кадыров – частый гость в команде?
— Обычно общается с командой раз-два в год. Первый раз Рамзан Ахматович приглашал нас в свою резиденцию, потом как-то собирались в ресторане. Блюда, костюмы, танцы – на весь этот местный колорит посмотреть было очень интересно. А однажды Кадыров и в тренировке с нами участвовал. Играл в двустороннем матче. Всего минут десять побегал, но по-настоящему: никто перед президентом республики специально не расступался, ног никто не убирал. Все было естественно.
— Какой Рамзан Кадыров футболист?
— Хороший. Видно, что человек спортивный, – себя держит в отличной форме, футболом живет.
— Главная достопримечательность Грозного?
— По мне – мечеть. Я рядом с ней в гостинице жил, постоянно ее видел. Стоит обязательно посмотреть. Еще в Чечне очень единоборства популярны, некоторые из наших ребят ходили на бои смотреть. Но меня это обошло стороной. Я от боев не фанатею и в Грозном так и не увлекся.
Черчесов и предложение из Таджикистана
— Когда вызвали в сборную, с Черчесовым ознакомительная беседа была?
— Да, поговорили. Станислав Саламович рассказал о правилах в команде, спросил, на какой позиции себя вижу, где мне наиболее комфортно. Здесь наши мнения с главным тренером полностью совпали: я сказал, что мне больше нравится в привычном амплуа – центрального полузащитника. Станислав Саламович тоже так думает.
— Про подходы Черчесова тоже говорят, что он ближе к европейским тренерам, чем к российским.
— Я не столь долго играю в футбол, чтобы замечать разницу. Скажу так: пока я вообще даже не понимаю, чем европейские тренеры отличаются от наших. Есть ли какие-то общие особенности у одних и у других.
— Иван Кордоба, игравший у Манчини в «Интере», говорил, что и Роберто – тренер открытый?
— Да, это так. Манчини тоже с игроками много общается. Хоть и через переводчика. Но Игорь Симутенков настолько грамотно слова главного тренера передает, что они всегда воспринимаются легко и понятно. По-футбольному.
— Летом вам поступило предложение выступать за сборную Таджикистана. Колебались перед принятием решения?
— Нисколько. И официального документа я не видел. О предложении играть за Таджикистан мне рассказал отец: на него кто-то вышел, передал приглашение. Я поблагодарил за него, но сразу ответил, что играть собираюсь за Россию. В России я родился, вырос, футбольное образование получил тоже здесь. И других вариантов для себя даже в теории не рассматривал.
Санкт-Петербург
Текст: Максим Михалко
Фото: Сергей Дроняев
