3 мин.

Волкодавы и людоеды

6 k

Не важно, поскольку вопрос, что из чего получилось, уже история. Имеем то, что имеем. У спорта, с одной стороны, и радикальных настроений в обществе связь ведь достаточно простая. Болельщики на спортивном мероприятии имеют все вторичные признаки социально активной группы: они объединены, они четко спозиционированы по оси «тут наши, тут не наши», они активны, что может перерасти в агрессию по множеству причин. И так же легко, как загореться открытая бочка с бензином.

Именно поэтому спорт является идеальным вместилищем для идеологии. Сосудом. Отсюда и возникает вся путаница, отсюда и бессмысленные по сути слова, что спорт и есть идея. Нет. Идея – это когда ты понимаешь не только, где свои, а где чужие; это когда понимаешь, где добро и зло, где небо, а где земля, где Бог, в конце концов.

Я не высокопарю, поверьте. Просто у каждого, кто приходит на стадион, изначально свое понимание жизненных ценностей. Но тут, как в бане, где мундиры и костюмы сданы в гардероб, все становятся равны. Как бочка среагирует на искру, как в бане почти сразу начинают выпивать и разговаривать на русском матерном, так и болельщики готовы в рабочем своем состоянии впитать идеологию. И чем она проще, и чем она прямее ложится на «наши – не наши», тем быстрее впитывается.

Поэтому несущественно, с чего началось. Важно, что произошло это при полном попустительстве всех, кто может хоть какое-то воздействовать на ситуацию.

Я почему об этом говорю? Проблема агрессии на трибунах тесно связана с тем, что аудитория футбольных матчей давно уже не растет, что националистические лозунги во всей пестроте бравады, со всей остротой красного словца давно царят на трибунах. И это настолько тотально, что хорошую шутку уже не отличишь от слогана, под которым люди готовы мочить себе подобных в самом прямом смысле.

И все это время – при том, что нашим футболом управляют люди, имеющие доступ к прямым рычагам государственной власти, – никак не была усовершенствована законодательная база. Позволяющая выделять из этой пестроты то, что для одних стало бы поводом для изоляции от футбола (а возможно, и от общества), а для других – четким обозначением границы, где останавливаться.

Несовершеннолетний, если он никого не убил, за любое другое деяние, скорее всего, будет просто отпущен.

А ведь такая законодательная работа очень проста: достаточно спроецировать опыт других стран на наши реалии. Но за годы мы не продвинулись в этом направлении ни на шаг. А поскольку невозможно допустить, что все поголовно богатые и властные люди, культивирующие футбол, не понимают этого, то угадывается вектор.

Уверен, эту опасность не замечали целенаправленно. Возможно, не понимая, насколько она серьезна.

Забудьте о футбольном фанатизме. Он просто искра. Искрить может что угодно, говорят, даже из глаз сыплется (святые были времена, когда только таким образом измерялся жар схватки). Когда в ход идут травматы, когда ножи – не до искр. Жизнь улетает тихо, здоровье прощается по-английски.

Момент упущен. Теперь мы имеем дело с джинном. Кто прав? Кто виноват? Этот вопрос не уходит в глубь веков. На этот случай в русском языке, который все еще общ для нас всех, есть только одна пословица. Солженицын ее выделял. Она очень точна.

Волкодав – прав. Людоед – нет.

За тысячу лет наш народ не смог придумать, как разобраться с этим, пока кто-то уже не задавлен. А у нас шанс был, и мы его упустили. Хоть и в малом.

P.S. Текст написан для газеты «Советский Спорт». Читайте мои колонки по вторникам и пятницам.