Сергей Кирьяков: «Из Китая прислали статью о тульском «Арсенале», написанную иероглифами»
Сергей Кирьяков играл в трех странах, затем работал с юношеской сборной, а сейчас создает новый тульский «Арсенал». Еженедельник «Футбол» спросил у Кирьякова, какие слухи придумывали о нем немецкие журналисты, как китайские игроки ходили на завтрак строем и каких тренеров он считает своими учителями.
Исчезнувший Фримпонг и проблемы молодежи
— В «Арсенал» почти каждый день приезжает новый футболист. Тяжело в таком формате?
— Наш тренерский штаб работает очень интенсивно. В перерывах между занятиями мы также просматриваем футболистов, общаемся индивидуально с игроками. Работа начинается в полдевятого утра, и вот сегодня мы закончили (смотрит на часы) почти в 22:30.
— Еще пару месяцев назад тульский «Арсенал» был похож на лондонский одним игроком – Фримпонгом. Но теперь его нет в команде. Почему?
— Он дал какую-то информацию, что у него со мной проблемы. У меня с ним проблем нет. Еще раз говорю: я не делю игроков ни по цвету кожи, ни по каким-то другим параметрам — для меня все одинаковые. У него детские обиды. Я в рабочем режиме указываю игрокам на ошибки, и, видимо, он слишком близко воспринял то, что вполне нормально для футбола.
Я его не видел еще с того года. Как вообще обсуждать, брать футболиста на сбор или нет, если он просто исчез? Сказал, что не может тренироваться. Когда я пришел в команду, Фримпонг был травмирован. Потом он приступил к занятиям, и для меня невооруженным глазом было видно, что он уступает другим игрокам, которые у нас были на тот момент. Чисто спортивная ситуация.
— Вы очень дотошно показываете футболистам, где им надо стоять и куда открываться. Их не напрягает, что вы так интенсивно нагружаете информацией?
— Их никто не спрашивает, напрягает их это или нет. Во-первых, это их работа. Во-вторых, я сам был игроком и всегда подчинялся требованиям, которые предъявляли тренеры.
— «Арсенал» — первая ваша команда Премьер-лиги, но до этого у вас была неплохая практика с юношескими сборными России. Вы за это время поняли, в чем главная проблема юношеского футбола в России?
— У нас нет конкурентоспособных футболистов. Мы сейчас не можем соперничать по уровню игроков того или иного возраста с ведущими европейскими странами. Мы им сильно уступаем. Да, бывают моменты, когда мы выстреливаем. Дмитрий Хомуха выиграл чемпионат Европы (сборная России выиграла Евро U-17 в 2013 году. — Ред.), Михаил Галактионов завоевывал бронзовые медали (Евро U-17 в 2015 году. — Ред.), но это все исключение из правила. Положа руку на сердце, тут нужно говорить скорее о везении, а не о том, что у нас игроки высокого уровня. Факторов у этого много. Стоит предъявить претензии к академиям, которые работают вразнобой, — у нас нет единой системы подготовки. Если в Германии, Испании это есть, то у нас каждый занимается тем, чем хочет.
— Большие деньги у молодых убивают характер?
— Сто процентов. В раннем возрасте футболисты оформляют огромные зарплаты и в какой-то момент теряют голову, мотивацию, чувство реальности. Я таких встречал и когда помогал Игорю Колыванову в молодежной сборной, и когда сам работал главным. Как только некоторые футболисты получали очень приличные деньги, у них за короткий срок наступала деградация.
— Сейчас команды ездят на сборы за границу в пятизвездочные отели. Тот же Дмитрий Хомуха вспоминает Читу-1994, где он жил в корпусе без электричества и горячей воды.
— Мы не ездили по турциям. В «Динамо», к примеру, нас возили на базу в Абхазию. Или бывали сборы в Болгарии: холодные комнаты и один комплект формы. Тренируясь в двухразовом режиме, мы должны были успеть ее после занятия постирать и высушить, чтобы в ней же потом выйти на следующую тренировку… Условия и зарплата несопоставимы с сегодняшним днем. Конечно, и у нас бывало, что давали квартиры или машины, но все это нельзя сравнить с тем, что есть сейчас.
Белек турецкий. Где русские клубы проводят сборы
Конфликты в сборной и пальцы, сломанные на песке
— Кто из ваших тренеров наиболее сильно повлиял на ваш собственный тренерский стиль?
— Их было два. Это Игнатьев в юношеской сборной, с которым мы выиграли чемпионат Европы. Уже тогда он нас готовил к профессиональному отношению к футболу, и уже тогда мы играли системно: каждый старался понимать манеру своего партнера. Второй — Винфрид Шефер, тот, кто показал мне Бундеслигу. Мы с ним до сих пор иногда созваниваемся. Шефер уже в возрасте, ему под семьдесят — он до последнего рвался поработать в России, но, видимо, этим мечтам уже не суждено сбыться. Так что он сейчас тренирует сборную Ямайки, чувствует себя неплохо: солнце, море.
— Когда вы уходили в «Карлсруэ», Советский Союз с треском разваливался на куски. Вы помните, как это было?
— Тогда по улицам ходили и крушили машины. Мне «Динамо» выделило Ford Scorpio — по тем временам это как сейчас Bentley последней модели или Rolls-Royce. Я ехал на стадион «Динамо», где хоть какая-то охрана была, ставил эту машину там, а домой возвращался на такси.
— От чего больше всего обалдели, когда переехали в Германию?
— Если говорить о футболе, я как будто попал на другую планету. Мы всегда много ездили [по другим странам], но не понимали, что значит находиться внутри всего этого. Бытовые вопросы за тебя решали, форму за тебя стирали — тебе оставалось просто зашнуровать бутсы и пойти забивать голы. На каждой тренировке нужно выкладываться на сто процентов. У нас в стране такого не было: иногда мы позволяли себе тренироваться спустя рукава.
— И каково было потом приезжать из Германии на игры за сборную?
— Я ощущал себя немного в другом статусе – игрока, который уехал в сильную лигу, сразу там о себе заявил, был уверен в себе. И в финансовом плане я мог позволить себе практически все. В любом случае мы приезжали не просто так. Если помните, мы почти всегда легко решали задачу выхода в финальную часть чемпионатов мира и Европы. Другое дело, что нас постоянно отвлекали все эти скандалы и конфликты. Футболисты, болельщики и тренеры, которые в тот момент работали со сборной, отмечают, что у нас был очень сильный состав. Но это было мутное время, не позволившее нам выиграть что-то для страны. Хотя молодежный чемпионат Европы мы все-таки успели зацепить.
— У этого мутного времени были конкретные причины?
— Мы играли в профессиональных клубах, видели, как с нас сдувают пылинки. А здесь нас не так воспринимали. Мы регулярно сталкивались с холодным отношением, с постоянными претензиями. Даже если вспомнить тот матч с Грецией, после которого начались все эти письма (речь о «Письме четырнадцати», написанном группой игроков сборной перед ЧМ-1994. — Ред.). Мы до конца отборочного цикла выполнили задачу выхода на чемпионат мира, игра практически ничего не решала. Но после матча, вместо того чтобы нас поздравить, нам предъявлялась какая-то критика. Да, мы были молоды, мы были горячи, иногда эмоции мешали где-то пойти на уступки и закрыть на что-то глаза. Но мы были такими, какими мы были.
Дмитрий Радченко: «Контракт Романцева до сих пор лежит в сейфе президента «Депортиво»
— У вас в карьере есть две необычные сборные. Первая — это сборная СНГ.
— Там была нормальная обстановка. Единственное, мы играли без флага и гимна — это немного напрягало. Мотивация была. Как ее могло не быть, если мы первый матч на Евро сыграли 1:1 с немцами? С теми самыми немцами, у которых был очень сильный состав. Потом второй — 0:0 с Голландией с Райкардом, Куманом, Гуллитом, Ван Бастеном. А дальше – игра с Шотландией… Тот непонятный матч, который для нас, игроков, даже сегодня остается загадкой. Шотландцы проиграли два поединка, и им уже ничего не светило. И вдруг они вышли и обыграли нас 3:0. У них залетало все, что летело в наши ворота: рикошет, штанга, спина Харина…
— Вторая ваша странная сборная — по пляжному футболу.
— Это было больше шоу. Нас попросили в целях популяризации этого вида спорта сыграть и привлечь внимание. Первые матчи проходили на Мальорке, никто из нас толком не знал правила. Если сейчас там все доставляют мяч по воздуху, то мы старались играть низом. Нас за это наказывали. Мне вообще было непривычно: моей сильной стороной был дриблинг, а обыграть один на один на песке никак не получалось. Хотя первый мяч в истории пляжного футбола за сборную забил я. У нас полкоманды уезжало со сломанными пальцами ног: у Мостового, помню, очень распух большой палец. Все в тапочках возвращались оттуда. После этого мы сказали: «Все, хватит!»
Зарплата через суд и езда на красный свет
— Возвращаясь к Германии. Что за команда «Теннис-Боруссия» и как вы там оказались?
— Я тогда в Бундеслиге выступал за «Гамбург», и мы договаривались о продлении контракта на два года. Но в этот момент я получил звонок от Винфрида Шефера, который возглавил «Теннис-Боруссию». Он приглашал меня в Берлин просто пообщаться. Но оказывается, это была встреча и с президентом того клуба тоже. Мне рассказали, что они хотят чуть ли не за два-три года попасть в Лигу чемпионов, что команду содержит очень серьезный спонсор, что в планах купить порядка десяти человек из Бундеслиги, чтобы сразу решить задачу выхода туда. Мне было уже 29 лет, и финансовая сторона имела одно из главных значений. Показали контракт. Там было две заслуживающих внимания цифры: во-первых, соглашение на три года, а во-вторых, сумма в четыре раза выше, чем мне давал «Гамбург».
— Кончилось же не очень хорошо?
— Спонсор, который вкладывал туда деньги, оказался финансовой пирамидой, типа МММ. За дело взялись следственные органы Германии, и через год клуб обанкротился, а руководство убежало из страны. Я судился почти три года, но все, что было обещано, в итоге выплатили.
— Как часто вас вспоминают в Германии?
— Меня с Германией вообще очень многое связывает. Начнем с того, что у меня там вид на жительство. Как только есть свободное время, с удовольствием лечу. В Карлсруэ, когда приезжаешь, через какое-то время уже все знают, что я в городе. Начинаются звонки: «Где ты?», «Почему?», «Давай встретимся!». Второй город — это Берлин. У меня там также очень много друзей. Третий — Гамбург.
В свое время я рассматривал вариант остаться жить в Германии. Я как раз тогда вернулся из Китая и получал тренерскую лицензию. Передумал, потому что скучновато. Если ты не занимаешься своим любимым делом как игрок, к новой жизни в Германии очень тяжело привыкнуть. И побывав несколько раз в России, начал задумываться о том, чтобы вернуться. Где-то в году 2005-м я принял такое решение.
Александр Иашвили: «Во «Фрайбурге» с нами играл немец Тобиас Вилли. Все думали, что он тоже грузин»
— Знакомый недавно вернулся из Берлина и рассказывает: «Они там в театрах вообще не сдают вещи в гардероб, потому что экономят на номерках». Что в Германии вас шокировало больше всего?
— Я один раз проехал на красный свет, и меня через три километра остановили. Сказали, что тот, кто ехал сзади меня, позвонил в полицию и сообщил мой номер, потому что я нарушил правила и должен заплатить штраф.
— У вас была какая-то административная должность в клубе «Карл-Цейсс». Чем вы там занимались?
— Мы вели переговоры о том, чтобы группа российских бизнесменов купила команду. Планировалось, что в новом проекте я займу должность спортивного директора. Закончилось тем, что я уже, в принципе, был в клубе и вел определенную работу, но желание приобрести его исчезло.
Табачный бизнес и статьи с иероглифами
— Вы уехали в Китай, когда никто особо не знал, есть ли там футбол. Как вели себя местные клубы в то время?
— Таких космических сумм, которые они предлагают сейчас, конечно же не было. Но уже тогда денег было предостаточно. Тот клуб, в который я попал, спонсировала одна из самых крупных табачных фабрик страны. В Китае, как мне говорили, на тот момент курило почти 80% населения, поэтому табачный бизнес там раскручен очень серьезно. Я был поражен размахом того, что там делается для футбола. Конкретно в том клубе сумасшедшая база: полей пятнадцать, ледовые площадки, теннисные корты, два пятизвездочных отеля. Потом меня отвезли на стадион — это современный шестидесятитысячник.
— Во сколько раз зарплата была больше, чем в «Теннис-Боруссии»?
— Она была меньше. Но ненамного. По тем временам очень хорошие деньги. И что важно: половину платили сразу при подписании контракта. Это было как страховка и делалось для того, чтобы ты не думал, что тебя хотят обмануть.
— При этом предматчевые установки вам иногда проводил президент. Какие еще примеры дикости управления там встречали?
— Дикости нет, но в Китае в подготовительный период гоняли сильнее всего за всю мою карьеру. Беговая работа, объем, время. Я так много и долго никогда не бегал, как там.
— Китайские футболисты — они какие?
— Много работали, но в тактическом плане сильно отставали от европейских игроков. Можно сравнить их с роботами. Им говорили: беги сюда, беги туда, но конкретно не указывали, что нужно делать на футбольном поле.
— Что в характере китайцев вас шокировало?
— Они очень гостеприимные, к русским хорошо относятся, очень дисциплинированные, преклоняются перед старшими, дружелюбны. У меня до сих пор много друзей в Китае. Созваниваются со мной постоянно, недавно вот прислали мне статью об «Арсенале», написанную иероглифами. У меня с китайцами вообще никаких проблем не было.
Был такой интересный момент. Случилось серьезное землетрясение, и к нам пришли люди и сказали, что нужно пожертвовать какие-то деньги пострадавшим. Когда я отдал сумму, которая была больше суммы, собранной всеми игроками, я для местных вообще стал очень уважаемым человеком.
— Условия жизни легионеров и китайских футболистов сильно отличались?
— Китайские игроки жили в своем корпусе, в десять вечера у них выключался свет, в восемь утра — подъем. Строем они ходили на завтрак, строем — на тренировку и так далее. Мы жили отдельно, у нас были свои апартаменты и свободный график, который не подчинялся режиму китайцев.
— Некоторые игроки, которые сейчас уматывают в Китай за деньгами, жалуются, что там везде промышленные города и им негде проводить время.
— Есть города-красавцы: все чисто, аккуратно, много зелени. А есть те, куда действительно не хочется приезжать. В каких-то местах всегда удивляло такое: возвышаются небоскребы, а где-то между ними стоят почти бараки, где чуть ли не на улицу в туалет выходят. Разница между бедностью и роскошью порой огромная.
Вариант с Японией и «Вечерний Ургант»
— Как вы начали тренерскую карьеру в Латвии?
— Позвонили русские бизнесмены, которые держали команду, и попросили ее возглавить. «Диттон» тогда выступал в высшей лиге. Я согласился и считаю, что этот опыт пошел мне на пользу. Я именно тогда определился, что тренерская работа будет моей профессией. Главная сложность там – финансовая. Выплаты были очень низкими, зарплаты не платились. Игроки ходили и занимали деньги у жителей Даугавпилса. Когда они каждый день, перед каждой тренировкой спрашивали у меня, когда же заплатят, я в какой-то момент сказал клубу: «Хватит с меня, я не могу это слушать и не могу это видеть». Принял решение сам, собрал вещи и уехал. Хотя мне там остались должны до сих пор, но я им все простил.
Каспар Горкш: «В «Блэкпуле» сами стирали свою форму, даже когда играли в Премьер-лиге»
— У вас было предложение из Японии. Почему сорвалось?
— Там все было, как говорится, на мази, билеты уже заказаны. И вот момент: мне улетать через два-три дня, а я утром включаю телевизор, а там говорят об аварии на атомной станции в Фукусиме. У меня шок. Если бы трагедия произошла пятью днями позже, вполне возможно, что я попал бы под это все.
— Немного о медийности. Насколько я знаю, вы пробовали себя телекомментатором…
— Я никогда не пробовал себя телекомментатором. Это все были какие-то единичные случаи. Виктор Гусев позвонил и спросил, не хотел бы я поехать в Израиль и прокомментировать матч сборной России. У меня тогда было свободное время, мне стало интересно. Но я никогда даже не мыслил себя в карьере на ТВ. Разово это необычный опыт. Плюс слетать за счет Первого канала в Израиль, приехать к Стене плача, побывать в святых местах, прокомментировать матч, еще и получить гонорар за это — почему бы и нет? Мы с Виктором заранее все обговорили: он ведет репортаж, определенные моменты я могу добавлять, обязательное обращение друг к другу на вы — в жизни-то мы на ты — для солидности.
— Вы с Алексеем Смертиным участвовали в «Вечернем Урганте». Как там все выглядит, за кулисами?
— Ургант без камер не такой веселый, как на экране. Видно было, что все шутки планируются, сценарий прописывается. Нас заранее попросили предоставить какие-нибудь необычные факты о себе, а так всю информацию они собрали в интернете.
— В какой стране самые приставучие журналисты?
— В России в еженедельнике «Футбол»! Нет-нет, конечно, – в Германии. Там очень пристальное внимание не только в футбольных вопросах, но и за пределами поля. Если ты куда-то вышел или проехал опять же на красный свет, то будь абсолютно уверен, завтра появится большая статья в бульварной газете, которая обязательно что-то добавит от себя. Я игроком однажды поехал в казино в Баден-Бадене, чуть посидел, покидал фишки, выиграл около 200-300 евро. А на следующий день вышла статья, что я, оказывается, заядлый игрок и все проиграл.
Белек
Текст: Роман Абрамов
Фото: РИА Новости/Виталий Белоусов, Виктор Чернов; arsenaltula.ru
Яснопонятно, короче. Уносите.