28 ноября 2016, 16:34 8 мин.

«Полегче, пед**ла!» или внутренняя борьба Маркуса Урбана

Автор

Маркуса Урбана считали одним из самых талантливых молодых футболистов ГДР. В 13 лет он попал в самую лучшую футбольную школу-интернат Восточной Германии, играл за юношеские сборные ГДР, а потом оказался в клубе «Рот-Вайсс Эрфурт». На этом история его восхождения трагически оборвалась.

Специальный звонок загремел отбой ко сну, и мальчишки неорганизованным строем стали расходиться по своим комнатам. Они только что громко спорили о том, кто же круче Пеле или Марадона, но к согласию так и не пришли. Маркус забрался в постель, над которой висел плакат с изображением последнего, но все его мысли занимал юркий нападающий, уже в 17 ставший чемпионом мира. «Так ведь и я могу! Если не в 17, то через год уж точно!». Парнишка быстро провалился в сон, благо казарменные порядки эрфуртской футбольной школы приучили детей к дисциплине, и лишний час простоя без сна задавал тон на весь день. Во сне он бежал мимо трибун, вскидывая в победном жесте худые руки, с первых рядов ему махали его родители, а стадион скандировал «Урбан! Урбан! Урбан!».

Спустя год Маркус сотоварищи выиграл главный юношеский турнир ГДР, в котором его «Рот-Вайсс Эрфурт». В полуфинале команда Урбана напоролась на «Магдебург», который считали главной надеждой юношеского футбола Восточной Германии, но «Рот-Вайсс» упирался и отбивался весь матч, доведя дело до серии пенальти. Последний удар, к мячу подходит щуплый мальчишка, смотрит в глаза вратарю. Разбег, пауза… голкипер гадает, прыгает влево, но Урбан на паузе спокойно катит мяч в правый угол. Они оказались в финале, где берлинское «Динамо» вдавливало команду Маркуса в штрафную весь матч, а сам футболист уже в первом тайме повесил язык на плечо. В конце концов, они просто хотели проиграть достойно, но последняя игра превзошла все их ожидания: одна из контратак его команды закончилась голом. Этот мяч так и остался единственным.

Именно в Восточном Берлине началось восхождение Маркуса Урбана. После той игры к нему подошел тренер юношеской сборной ГДР Франк Энгель: «Скоро увидимся». Эти слова с делом не разошлись, и уже 23 октября 1986 года Маркус дебютировал в юношеской сборной на турнире в Чехословакии, откуда он тут же отправил домой открытку со словами «Тут так здорово! Мы живем в четырехзвездочном отеле!» Он был по-настоящему горд собой, витал в облаках и понимал: до чемпионата мира осталось 4 года. И вот она – стартовая линия.

Урбан вкалывал в школе и на тренировках, как проклятый, оставался после занятий и делал все, чтобы на него обратили внимание тренеры. Его действительно отмечали. Футбольные функционеры быстро смекнули, что у них растет серьезный талант, поэтому не поленились выписать ему новые бутсы и стали назойливо повторять, что он станет звездой. Его эго трепетало от столь хвалебных отзывов, а мечта о чемпионате мира и кубке над головой делала его одержимым футболом.

Примерно в этом возрасте в его организме и голове стали происходить серьезные перемены. Юноша взрослел, просыпался по утрам со стыдливым чувством незнакомого доселе возбуждения и стал отмечать для себя то, что раньше не казалось ему чем-то особенным.

Неожиданно для самого себя Маркус понял, что его попытки впечатлить учителя географии Беренса своими знаниями не являются просто мальчишеским желанием быть лучше всех в классе. Также и на тренировках он стал замечать, что каждый точный пас, голевая передача или своевременный отбор делаются им не для того, чтобы убедить тренеров в своей игроцкой состоятельности, но по какой-то другой причине. Несформированное сознание несколько обособленного от других и мечтательного юноши рисовало ему образы мужественных, сильных и уверенных в себе мужчин, которым он стремился подражать. И это странное влечение, непонятное для него самого он не мог подавить, хотя очень старался. Гормоны бушевали, требуя выхода новой физической и психологической энергии, Маркус раздражался от любой мелочи. Больше всего его злило то, что он не мог понять причину этой необузданной ярости.

Как рассказать о том, что ты не можешь выразить словами? Как понять, что ты чувствуешь, если у тебя нет этому подходящего описания? Урбану было 16, он еще не познал женской близости. Он боялся, что его засмеют такие же, как и он сам, прыщавые сверстники, раздувавшие из первых невинных объятий и поцелуев настоящие оргии. Маркусу никто не рассказывал, как становятся мужчинами, а по ТВ и радио не было и намека на то, что в мире юноша может возлежать с другим юношей.

Ему некому было задать вопросы, которые заставляли его не спать по ночам. В ГДР это было бессмысленно, ведь там слово на «Г» было просто-напросто под запретом, а страх перед Штази (восточно-германской внутренней разведкой) был настолько велик, что люди предпочитали больше молчать, чем разговаривать, и старались не слушать то, что могло создать им проблемы.

Он стал мнительным, нервным, быстро терял контроль над эмоциями. Изменилась походка, а взгляд постоянно блуждал. Урбан часто оглядывался и нервно облизывал губы, но на любой вопрос либо отшучивался, либо отмалчивался, но чаще просто посылал к той самой матери. Маркус старался следить за собой и своими порывами: после гола нельзя долго обнимать товарища, нельзя увлекаться на тренировках, нельзя смотреть на товарищей в душе. Нельзя было пялиться, да и просто бросать косых взглядов, которые могут быть истолкованы неверно. Моясь, он смотрел в одну точку, отгораживаясь от партнеров молчанием и равнодушием. Нет, его не возбуждали мужчины в физическом смысле (до этого он еще не дорос). Он не испытывал нежных чувств, не томился мыслями о поцелуях и объятиях. Получить шлепок по заднице после классного гола было в порядке вещей, и у него никаких лишних эмоций это не вызывало. Так продолжалось изо дня в день.

Он нацепил на себя маску грубоватого, дерзкого и жесткого парня. В команде никто не обращал на это особого внимания, подумаешь, поймал «звезду». На поле полузащитник был груб, агрессивен и вспыльчив. Желтые и удаления для него быстро вошли в привычку. Маркус не стеснялся бить первым и не выбирал выражения. Однажды во время матча после негрубого стыка он схватил соперника за грудки, хорошенько тряхнул и кинул на землю со словами: «Полегче, пед**ла!» Урбан восхищался красивыми девочками, смотрел с товарищами на обнаженных красоток со страниц под страхом смерти добытых эротических журналов. Никто не мог заподозрить его.

Эти перемены быстро стали влиять на его игру. Юноша не знал, что у него в голове, и эти мысли занимали его даже на поле. Он решил, что это какая-то болезнь. Руководство клуба же списало все на переходный возраст, наняло ему психолога, который, к слову, оказался гомофобом, поэтому встречи с ним каждый раз заставляли его переживать огромный стресс. Маркус боялся, что эскулап видит его насквозь и специально не стесняется в выражениях. Страх был столь велик, что после занятий он плакал, а доктор Шмидт считал, что у парня с души просто валится груз ответственности перед возлагавшими на него большие надежды людьми.

Маркус лелеял мечту о профессиональной карьере, но понимал, что с ним творится что-то ужасное. Каждый взгляд, каждое рукопожатие, каждое слово Урабан контролировал словно робот, не позволяя себе ничего лишнего. Но однажды один из тренеров чуть было не довел его до исступления. Взрослый мужик решил, что настало время поговорить об опасностях алкоголя, поэтому на простом языке сказал буквально следующее: «Вы можете водить к себе девок, но вот другие «проказы» меня очень разочаруют». После собрания команды он, ничего не видя, добрел до туалета, закрыл за собой дверь и потерял сознание. Придя в себя, в голове ударами огромного колокола звенели вопросы: неужели он знает? что теперь делать? но как, как он догадался?

Тем временем, жизнь вокруг него кипела бурной рекой. ГДР разваливался, приближалось время объединения страны. Маркус с отличием закончил школу, а главная команда «Рот-Вайсс Эрфурт» шагнула во вторую Бундеслигу. Тренер Ральф Шерер решил омолодить состав, добавив скорости и креатива в центральной зоне, поэтому Урбан и оказался в основной команде.

Этот переход должен был стать избавлением, шансом всей жизни, но на деле он попал в ад. Опытные одноклубники постоянно подтрунивали над молодыми на тему их сексуальной ориентации, т.к. молодые постоянно кучковались на первых порах. Безумные мысли о том, что они что-то знают, изводили его. Маркус перестал есть, спать и серьезно потерял в весе. Футбол окончательно перестал приносить ему радость.

Во время одного из матчей он столкнулся соперником, что-то хрустнуло в колене, а потом… его карьера закончилась. Маркус Урбан больше не мог выносить этого чувства, не мог оглядываться по сторонам и молчать. Его комплексы сделали из некогда улыбчивого и целеустремленного юноши забитого и нервного двадцатилетку, который не получал удовольствия от дела всей своей жизни.

Он признался в своей ориентации, и с его души свалился груз последних лет, которые были не просто черной полосой, а глубокой бездной. После этого карьеру пришлось закончить. Из-за психологических проблем нога не восстановилась до конца, а шквал критики подавил любое желание хотя бы попытаться.

P.S. Вместе с ним в то время в футбол играли такие ребята, как Томас Линке, Бернд Шнайдер, Роберт Энке и Франк Рост. Все они сделали великолепные карьеры.

P.P.S. Сегодня Маркус Урбан борется за права сексуальных меньшинств и работает с артистами-инвалидами. В футбол он больше не играет.

Фото: kicker.de, focus.de, welt.de

Vielen Dank! Wir seh'n uns wieder beim Футбол auf Deutsch!