Андрей Талалаев: «Сборной нужно хотя бы 70-80 дней в год»
Юношеской сборной России для игроков 1995 года рождения старт в официальных международных соревнованиях еще только предстоит. В интервью НФПМ.ру главный тренер команды Андрей Талалаев рассказал о том, как в команду отбираются наиболее способные ребята, о турнирах, в которых они участвуют, и о тех проблемах, с которыми приходится сталкиваться в работе.
– На недавнем турнире памяти Юрия Морозова в Петербурге вы были одним из самых внимательных зрителей – ведь играли как раз пятнадцатилетние. Насколько полезны для ребят подобные турниры? Может быть, их должно быть больше?
– Международных турниров, на которые приезжают команды топового уровня, на самом деле не так много. А вообще соревнований для этого возраста в России достаточное количество. Наоборот, у наиболее талантливых детей, которые входят в сборные России или регионов, очень большая игровая загруженность. Уменьшать количество не нужно, но не нужно и перебарщивать. Можно замещать некоторые наши турниры более низкого уровня такими, куда будут приезжать команды европейские – для того, чтобы видеть, как развивается футбол в других странах, в разных школах, чтобы обмениваться мнениями и понимать, куда нам двигаться.
– С другой стороны, можно ведь ездить и к ним в гости…
– Если мы принимаем у себя иностранные команды, мы создаем оптимальные условия не только для них, но и для наших детей. В Европе турниры, на которые собирается много разных команд, особым комфортом не отличаются. А учитывая состояние многих клубов, если не брать четыре-пять топовых, многие едут около полутора-двух суток в Словакию или Словению на автобусе. В автобус, который вмещает 40 человек, сажают по 60-70. Они и футбол плохой показывают, и состояние у них соответствующее. Понятно, что там другое нужно – не комфорт, детям нужны игра и общение, возможность проявить себя, но все равно это немаловажное слагаемое для общего воспитания, для достижения ребятами определенного жизненного, человеческого уровня. Потому что в первую очередь мы должны воспитать человека, а уже во вторую – спортсмена, нацеленного на максимальные достижения.
– Вы сказали о большой нагрузке на ребят. Сейчас, как известно, рассматриваются изменения в системе турниров. Они будут приведены к единому знаменателю и во всех регионах будут делиться на одинаковые возрастные группы. Какие еще изменения планируются?
– Их будет очень много. Этим занимается отдел развития РФС, пишется специальная программа. Я совсем недавно изучал все это, и понадобилось минут 30, чтобы вникнуть. Но сейчас, до того, как проект будет опубликован, говорить о нем преждевременно. Это будет очень масштабная, очень серьезная работа. Надо перераспределить игровую нагрузку во всех возрастах, надо исключить возможность проходных матчей в регионах, когда играются отборочные турниры. Допустим, «Зенит» играет с ярославскими областными командами и обыгрывает их со счетом 12-0, 15-0… Этого надо избежать, чтобы ребята не получали психологических травм. Команды планируется распределить по их уровню. Насколько это удастся – посмотрим.
– Что вы можете сказать о разнице в подготовке пятнадцатилетних ребят разных стран? На что делается упор в наших школах и в зарубежных?
– Это общеизвестно. В плане функциональной готовности, развития физических качеств наши ребята мало чем отличаются, даже превосходят, наверное, своих сверстников. А отличие есть у каждой школы. Немцы более организованны, видно, что они уже занимаются тактикой, умеют вести единоборства, занимать правильную позицию, отнимать мяч. Голландцы более развиты технически, индивидуально смотрятся очень хорошо, играют в такой футбол, который в этом возрасте, мне кажется, наиболее необходим – ребята чаще проявляют себя с мячом в рамках командной игры. У «Челси», если говорить об англичанах, очень мало внимания уделяется командной игре, больше внимания индивидуальности. Как правило, в каждой английской команде есть два, три, четыре человека, которые выделяются уровнем своего развития на общем фоне, и именно на них делается упор в этом возрасте. У нас, можно сказать, слишком большая нацеленность на результат. Мы видели и на турнире Морозова, и на «Локоболе» в Москве, что наши команды, особенно хозяева, ну очень сильно стремятся достичь результата! И цена ошибки велика, и видно, как ребята расстраиваются, как тренер расстраивается. Из-за этого им не всегда удается показать то, что они могут.
– Но в этом возрасте, возможно, их уже и стоит начать ориентировать на результат?
– Говорить об этом можно – делать этого нельзя! Смотря какие задачи ставятся. Объясните мне, для чего ребята убиваются, из сил выбиваются, выходят играть на обезболивающих уколах? Чтобы только выиграть свой турнир? И посмотрите, с каким удовольствием играют некоторые иностранцы…
Надо все же определиться, какие задачи стоят перед юношескими командами. Скажем, у «Зенита» и ЦСКА главная задача – готовить игроков для своих главных команд. Понятно, что игроки быстрее растут на победах. Понятно, что нужно ставить задачу победить – но не любыми средствами. Когда за 15 минут до конца начинается игра «по счету», люди уже в этом возрасте принимаются тянуть время, бить по аутам, мне кажется, это противоестественно, это должно быть им противопоказано. Нацеленность на результат надо если и не убирать, то постараться хотя бы до абсолюта не доводить, до маразма.
– Многие говорят, что в пятнадцатилетнем возрасте можно разглядеть будущих звезд…
– С теми, кто так говорит, на эту тему и беседуйте. На мой взгляд, можно рассмотреть у ребят определенные качества. А насколько они будут реализованы, зависит от очень многих факторов. Пусть те, кто придерживается упомянутой вами точки зрения, назовут сейчас будущих звезд из числа пятнадцатилетних, а мы лет через семь ради интереса за ними понаблюдаем, когда они сформируются.
– Это было бы действительно любопытно. А в вашей команде есть ребята, о которых можно сказать, что у них большие задатки?
– Я считаю, что у меня достаточное количество футболистов, которые со временем могли бы играть на уровне первой сборной, у которых очень хорошие перспективы. А как они будут реализованы, повторюсь, зависит от очень и очень многих факторов.
– Вы, наверное, в этом процессе не можете сыграть первую роль, поскольку игроки большую часть времени проводят в своих клубах и школах.
– К сожалению, да. Когда мы взяли в свое время сборную 1990-го года рождения, мы ради интереса отметили 12 человек, обладавших более чем тремя сильными качествами. Из этого списка в премьер-лиге к настоящему моменту игровую практику получили только девять. А трое – нет, несмотря на то, что у них были суперзадатки, что они были сильнее всех в стране как минимум по трем показателям – это касается скорости, технических навыков, координационных способностей, умственных способностей. Некоторые ребята за это время список пополнили, даже несмотря на отсутствие трех сильных качеств, за счет трудолюбия, за счет отношения к себе, иногда за счет случайности – когда появляется игровая практика, и люди вгрызаются в эту возможность попасть в основной состав команды. Цепляются за нее всеми силами.
Еще раз скажу, футболистов 1995-го года рождения, обладающих определенными навыками и качествами, достаточно. Их больше, чем в сборной 90-го года. А ведь из нее уже вышли Дзагоев, Смолов, Гатагов. Он хоть и 91-го года рождения, но тоже начинал играть у нас. Григорьев играл при Лаудрупе в основном составе «Спартака». Чичерин засветился, Бурлак выходит в «Локомотиве».
– Вы упомянули о ротации. С какой периодичностью меняется состав юношеской сборной?
– Двери сборных открыты для всех. Многое зависит от клубных тренеров. Я подчеркиваю в каждом своем интервью, что основную работу проделывают клубные тренеры, которые воспитывают этих ребят 300 дней в году. Мы же в сборной, если от 40 до 60 дней их видим, это праздник. Мы можем только вектор развития дать, что-то подкорректировать. Если разумный тренер работает с парнем в клубе, что случается далеко не всегда, потому что иногда клубные тренеры не идут на контакт, то мы стараемся что-то совместно подправить.
Мы собираем лучших ребят, у нас есть возможность дать им международную игровую практику с другим уровнем сопротивления, и это дает им возможность быстрее расти, прогрессировать. Для примера могу привести Дзагоева. Он все равно бы заиграл в футбол на высоком уровне, только это произошло бы года на два-три позже.
– И сейчас он был бы еще в дубле.
– Да, был бы только на подходе к основному составу.
– Почему же не все тренеры хотят с вами общаться?
– К сожалению, у всех свой взгляд на развитие футболистов. Кто-то считает, что на периферии лучше развиваться лет до 17-18. Некоторые вообще говорят, что до 20. У нас был мальчик из Красноярска, который до сих пор играет во второй лиге, хотя по определенным качествам не уступал Рыжкову, который уже успел поиграть в основе «Спартака», а теперь выступает в первом дивизионе. А по многим качествам был выше и Рыжкова, и Соснина, и Дзагоева. Взгляд местного тренера и взгляд родителей не позволили ему прогрессировать, и я уже сомневаюсь в том, что он шагнет на более высокий уровень.
– Неужели влияние родителей ощущается даже в сборной?
– Конечно. Есть адекватные люди, а есть не совсем адекватные.
– Вы переубеждаете их?
– К сожалению, у нас нет ни особых рычагов воздействия на родителей, ни времени. Конкуренция очень серьезная. Мы делаем три-четыре попытки направить развитие ситуации в нужное русло, но если это не получается, мы бессильны.
– Вы говорите, что 40-60 дней в год под вашим началом команде недостаточно. Сколько же времени они должны проводить вместе в сборной?
– Многие вспоминают советские времена, когда наши юношеские сборные все выигрывали. Вот ради интереса попросите у Анатолия Федоровича Бышовца его план подготовки сборной к Олимпиаде. И тогда вам все станет понятно – чем мы занимаемся, чем занимались и как мы раньше побеждали.
– Но ведь вы говорите, что результат в этом возрасте не должен быть самоцелью.
– В этом возрасте – да, но от нас требуется выиграть чемпионаты для 17-летних, а затем 19-летних. Такую нам ставят задачу. А для этого нам надо подготовить игроков, отработать групповые и командные взаимодействия. Куча талантливых ребят – это еще не есть дееспособный коллектив.
Посмотрите, мы следим сейчас за успехами молодежной сборной Белоруссии. А они проводят вместе 120-130 дней в году. Отсюда и успехи у команды, не обладающей особыми ресурсами. У нас больше талантливых футболистов, чем в Белоруссии, но они решают определенные задачи, потому что у них есть возможности для подготовки. Если футболистам в наших юношеских сборных давать хотя бы от 70 до 80 дней, результаты обязательно придут. Не сразу, но года через два-три непременно какая-то из наших юношеских сборных «зацепит» в Европе что-то серьезное.
– На сколько временных отрезков эти два с половиной – три месяца нужно разбить, чтобы работа принесла успех?
– Каждый месяц нужно встречаться на семь-десять дней. А во время отпуска, когда в ноябре-декабре в школах делается пауза в подготовительной работе, можно собираться на три недели, как это делают в хороших странах. Набирать расширенные сборные, в которых будет не 20 человек, а 40, и все они будут прокручиваться за это время. Не все эти сорок человек в течение года должны вызываться в сборную, но они должны находиться под постоянным контролем, чтобы в нужный момент вызывались те, кто находится в лучшем состоянии. У нас, к сожалению, такого не получается.
– Сколько ребят вам пришлось посмотреть, чтобы сформировать сборную 1995-го года рождения?
– Мы только официально на сборы вызывали в общей сложности 96 человек, в том числе сейчас 12 пригласили впервые. 96 человек мы «щупали», «нюхали», измеряли, тестировали. Кроме того, мы с моим тренерским штабом стараемся просматривать фактически все турниры. Помогают коллеги и из старшей сборной – 1994-го года. Дмитрий Горин привозит нам сведения с каждого турнира об игроках нашего возраста, которые выделяются среди остальных. Иногда ребята проводят с нами не весь сбор, иногда привозят футболистов на два-три дня. Проводили мы, например, сбор в Краснодаре, и у меня раздавались звонки: есть талантливые мальчики.
– Сколько человек в вашем штабе?
– Официально зарплату в РФС получаю я один. Остальные – тренеры по договору. Они все трудятся в каких-то клубах и призываются в зависимости от того, насколько они в клубах заняты. Как правило, мне помогает Валерий Богданец, тренер вратарей Малышев, Щиголев, тренер «Красногвардейца», и Дмитрий Николаевич Ульянов из «Локомотива». Но при этом на каждый сбор мы просим предоставить психолога – с нами работает Людмила Кирсанова, – физиолога, чтобы определять функциональное состояние прибывающих ребят, плюс медицинский штаб – доктора и массажиста. Сейчас мы должны были принять участие в Евразийских играх в Казани, и, к сожалению, министерство спорта дало возможность поехать только четверым, включая администратора.
Замечу, что с нами на этот раз не было ни одного петербуржца и только один москвич – мы взяли из столицы второго вратаря, чтобы посмотреть, какого прогресса он достиг за последние три месяца. Это должен был быть скоротечный турнир, в котором участвуют четыре команды, и мы сыграем со всеми в один круг. И таких турниров как раз должно быть как можно больше – не длинных чемпионатов, растянутых на шесть месяцев. Представляете, если команда проиграет два матча, и все оставшиеся время ребята пребывают в тяжелом психологическом состоянии: им надо набирать очки, надо уйти с последнего места, и они выходят не играть в футбол, не проявлять себя, не развиваться, а набирать очки. И заканчивают они, как правило, все равно на том же последнем месте. Только с еще большей психологической травмой.
К сожалению, из-за организационных проблем в Казань не смогли приехать наши соперники, и пришлось ограничиться товарищеским матчем с ребятами из «Рубина».
– Вы упомянули, что вам подвозят игроков, просят посмотреть. Вы не сталкивались с предложениями от клубов, агентов? Насколько вообще у нас эта практика распространена?
– Бывало такое, но это очень быстро закончилось – как только пришли в Российский футбольный союз независимые люди – Игорь Колыванов, Игорь Симутенков, и себя я могу сюда причислить. Один, может быть, два раза на самой ранней стадии у меня были такие предложения. Но футбольный мир достаточно узок, и все быстро понимают, с кем общаются и чем это может закончиться.
– Есть еще один непростой момент в футболе – звездная болезнь. Наверняка вы с ней сталкивались. Как с ней бороться? Бывают ли неизлечимые случаи?
– Бывают. Честно, мне очень жалко одного футболиста – наверное, по этому интервью он поймет, что речь идет о нем, – на него приезжал сам Гус Хиддинк смотреть, когда стоял выбор, Дзагоев ли будет играть или он. А закончил он тем, что играет за Уральским хребтом, и неизвестно, вылезет он еще или нет. Вся проблема в том, что он очень рано посчитал себя футболистом. Но я не оставляю надежды, что он все-таки выйдет на определенный уровень. Футбол очень быстро лечит от этих болезней. Сейчас Алан Гатагов почему-то повел себя не совсем правильно. Мы его вызывали в юниорскую сборную перед турниром Лобановского в Киеве, который и выиграли. К сожалению, Алан не приехал, не позвонил, звонил только доктору «Локомотива», рассказывал, что у него какие-то травмы. Мне, если честно, это было непонятно. Потому что тот же Алан Дзагоев во время этого сбора приехал к нам, несмотря на то, что его параллельно вызвали в первую сборную, пообщался с ребятами, с которыми раньше вместе играл. Мы стараемся, чтобы сборная была в радость. Создаем все условия для того, чтобы ребятам было комфортно прежде всего в психологическом плане. И если вдруг при таком отношении вдруг появляются ребята с признаками «звездной» болезни, футбол очень быстро ставит их на место. Тут даже усилий никаких прикладывать не нужно. А Дзагоев, я не сомневаюсь, будет прогрессировать и дальше.
