Глава шестнадцатая. Капитан в бурных водах

 

В течение двух лет после отставки Гленна Ходдла в «Тоттенхэме» многое изменилось. Пока Дэвид Плит был временно исполняющим обязанности тренера, клуб переосмыслил структуру футбольного менеджмента, изменив ее в сторону принятой в то время в Европе, когда функции менеджера разделяются между несколькими людьми.

После Евро 2004, который прервался для меня по личным причинам, клуб объявил о назначении Жака Сантини на должность тренера. Для меня это звучало многообещающе. Он был тренером сборной Франции, отличной команды с игроками топ-уровня и знаменитостями, поэтому его подписание показывало, насколько велики наши амбиции. Меня выделяло то, что в июне я провел неплохую игру против Франции и это давало мне некоторое преимущество перед остальными игроками, которых Сантини не знал совсем.

Это было бурное время. Вокруг появилось много новых людей, но, очевидно, что переход Сантини из национальной сборной Франции к нам стал большим назначением. На данном этапе мы знали, что у нас хорошая команда, но чувствовали, что нуждаемся в чем-то новом. Новым вызовом для нас стал иностранный тренер. После назначения Сантини многое изменил в тренировочном процессе. Он был очень тщателен в своем подходе, уделяя внимание командным действиям на поле и тому, как они должны меняться по ходу игры. Это то, в чем мы нуждались. Мы испытывали необходимость в тактическом руководстве. Прежде никто не уделял этому внимания и, думаю, это сдерживало нас. Мы были талантливой командой, которая могла добиться большего, но до того момента не имела игровой стратегии.

И Сантини, и его ассистент, Доминик Кюперли, плохо говорили по-английски, и на первых порах их пребывания в «шпорах» большая часть смысла указаний на поле терялась из-за трудностей перевода, поэтому нам нужно было потрудиться чтобы понять, что нам пытались продемонстрировать. Особое внимание уделялось действиям без мяча – очень недооцененного аспекта игры. Сантини призывал нас заставлять наших оппонентов, когда они владели мячом, двигаться в нужную нам область поля. Он также объяснил, где должен находиться мяч до того, как мы начнем прессинг.

Эти инструкции делали нашу жизнь намного проще. До этого, находясь без мяча, мы действительно не знали, стоило нам прессинговать или нет, и эта нерешительность приводила к колебаниям, к разладу в построении и огромной трате сил в погоне за мячом. В игре мы реагируем на определенные ситуации, и одна вещь влечет за собой другую. Если каждый будет знать, что делать, и что будут делать его товарищи, все станет намного проще.

К тому времени я дольше всех находился в команде, и Сантини назначил меня капитаном. Для меня это имело очень большое значение. Я чувствовал, что росту и становлюсь зрелым.

Мне очень повезло иметь в качестве образца для подражания капитана «Тоттенхэма» Джейми Реднаппа. Я впервые встретил его за два года до того, как он перешел в «Тоттенхэм» из «Ливерпуля», когда сборная U-21 вместе со взрослой сборной возвращались после выезда заграницу. Тогда обе команды летели в одном самолете: старшие в передней части салона, молодежь – в хвосте. Но он посчитал нужным прийти ко мне и сесть со мной рядом для разговора. Мне было восемнадцать, поэтому я пришел в восторг от того, что сижу с одним из лучших игроков международного уровня, который также был одним из лучших в своем клубе, каким, несомненно, в то время являлся «Ливерпуль». Джейми сказал мне, что видел мою игру и назвал очень хорошим футболистом. Это многое значило для меня, и когда спустя три года он перешел в «Тоттенхэм», я напомнил ему тот случай, и он обрадовался мне.

Джейми был не просто лидером, но и классным игроком. Я пришел в восторг, когда игрок такого уровня, с таким большим опытом, присоединился к «шпорам» под руководством Гленна Ходдла. К сожалению, из-за его травм коленей, он смог сыграть только 49 игр за менее чем три сезона с нами.

В «Тоттенхэме» можно было наблюдать за его мастерством как в игре, так и на тренировках; он отлично владел обеими ногами, хотел быть с мячом и не боялся брать на себя ответственность. Печально, что он не смог полностью развить свой потенциал в «шпорах» до того, как травмы сделали свое дело.

Я всегда наслаждался нахождением Джейми в клубе, уважал его и пытался учиться у него. И получив после него капитанскую повязку, я старался следовать его примеру. Ты всегда пытаешься быть самим собой (ведь никто не хочет быть фейком), но по пути учишься мелочам у других людей и тому, как они справляются с определенными ситуациями. Не только понимать, когда стоит вмешиваться, а когда нет, но и распознавать моменты, когда тебе нужно обратиться к тренеру и сказать правильные вещи от лица всей команды или отдельного игрока. Если кто-либо недоволен, ты должен стать посредником. Как только случаются такие вещи, ты разговариваешь и находишь пути к решению проблемы.

Капитанство было для меня в новинку, но с течением сезона я понял, что наслаждаюсь этим. Теперь уже не в полузащите, так как у нас был Педру Мендеш, Майкл Браун и Шон Дэвис – я обосновался на своей позиции центрального защитника. Я чувствовал себя комфортно и обрел голос, становясь все более авторитетным.

Я не часто пытался регулировать темп или интенсивность игры, потому что защитнику это сделать тяжело. Эти указания должны исходить из полузащиты. Моя работа заключалась в поддержке игрового тонуса и помощи игрокам.

В то время разговоры с рефери от имени любого из твоих товарищей не были исключительной привилегией капитана; это было доступно каждому со столпотворениями (в оригинале – «Man Uniteds». Возможно, игра слов, намек на «Манчестер Юнайтед» с их давлением на судей и ФА – прим.) вокруг рефери и обсуждением решений. Но моя задача заключалась в том, чтобы успокаивать ситуации, когда они накалены до предела. По сравнению с прошлыми командами в моей карьере, мы были довольно уравновешенным коллективом с меньшим количеством игроков, которые могли выйти из себя. Но иногда мне приходилось разговаривать с Майклом Брауном, который был старше и более опытней меня, но любил вступать в перепалки, и я должен был его успокаивать. Он ходил по лезвию со своими подкатами и желтыми карточками. Был еще камерунец Тимоти Атуба – хороший парень с характером, но он определенно не был злым или противным. Я чувствовал, что должен за ним присматривать, чтобы он не терял концентрацию.

Первые несколько игр сезона мы отыграли достаточно хорошо, начав с домашнего матча против «Ливерпуля» – всегда тяжелой первой игры сезона. Мы заслуживали победы вместо пропущенного гола от Джибриля Сиссе в его дебютном матче, который затем отквитал Джермейн Дефо. Это была первая игра Рафы Бенитеса в качестве тренера «Ливерпуля» – так же, как и у Сантини в «Тоттенхэме». Наш тренер также выпустил на поле пять новых игроков, включая очень многообещающего левого защитника по имени Филип Ифил, который прошел через молодежную систему клуба. Ему было семнадцать, он великолепно сыграл три или четыре игры, а затем пропал из поля зрения. Он был из тех, с кем я довольно много разговаривал и пытался помочь; он любил поговорить и хотел знать, что происходит вокруг, интересовался всем. Я чувствовал, что Филип действительно хотел стать высококлассным профессиональным футболистом. Но он страдал от травм и перепадов веса, а также его слишком многое отвлекало. Филип был отличным парнем и перспективным игроком, и мне жаль, что ему не удалось добиться прогресса.

Еще одним новичком на «Уайт Харт Лейн», но намного старше и опытнее Филипа, был марокканский центральный защитник Нуреддин Найбет, о котором я знал довольно немного. Он перешел в «Тоттенхэм» на старте сезона 2004/2005 в возрасте 34-х лет, и, очевидно, находился не на пике своей карьеры. Я слышал, что он был ценным игроком для «Депортиво», но до того, как сыграть с ним, я не знал, действительно ли он был так хорош.

Он сразу вошел в состав, и мы были вынуждены в ускоренном темпе привыкать к нему и его манере игры. К тому же Найбет с трудом говорил по-английски. Наши стили кардинально отличались, и мне понадобилось время чтобы привыкнуть к его ходу мышления и манере игры.

Мне было 23, я чувствовал легкость в ногах и уверенность в своих силах на скорости. Но в своем возрасте Найбет предпочитал использовать офсайдную ловушку, оставляя нападающего вне игры до того, как ему последует передача. Для этого вся четверка защитников должна скоординировать свои действия так, чтобы ни один защитник не остался за линией офсайда. Но иногда случалось, что он выходил, а я бросался к нашим воротам чтобы накрыть нападающего, и мы сами попадали в ловушку. Таким образом Даррен Бент из «Чарльтона» дважды по ходу сезона поражал наши ворота. Бенти всегда играл по последнему защитнику и выжидал сквозной или верховой пас от Дэнни Мерфи. К тому времени Найбет был всего в четырех месяцах от своего тридцатишестилетия, поэтому легко понять, почему он пытался использовать офсайдную ловушку вместо того, чтобы соперничать с Бенти в скорости.

Как и тогда, я считаю, что, если нет никакой реальной опасности, нет смысла в использовании офсайдной ловушки. Если она не сработает, или боковой судья ошибется в решении, это может привести к печальным последствиям. Нужно быть очень внимательным и ловким. Но я понимал, что пытался сделать Найбет. Чтобы делать все правильно необходимо знать друг друга, понимать и общаться. Я опасался, что он может потерять мяч, а также оставить позицию «благодаря» своим атакующим инстинктам.

Иногда я играл левого защитника, и, когда мы устремлялись в атаку по левому флангу, мне нужно был оглядываться назад, чтобы удостовериться, что в защите все в порядке, но часто Найбета там уже не было. Он мог сорваться вперед, чтобы войти в штрафную соперника и поучаствовать в атаке – в возрасте 34-х лет он был вполне способен на это. Таким Найбет был игроком, таким был его стиль, и он не желал изменять ему для кого-либо. Если мы теряли мяч, он оказывался слишком далеко от своей позиции, и мы попадали в неприятности.

Впервые увидев, как он делает это, я был шокирован. В Англии защитников не учат ходить вперед, только если нужно сыграть на перехват или, будучи вингбэком, поддержать атаку по флангу. Я должен был подчищать за ним, но мне нравился его свободный стиль игры. Полностью выражая себя, делая на поле то, что тебе нравится, ты выжимаешь максимум из своей игры.

Союз опытнейшего центрального защитника с молодым и более быстрым выглядел многообещающим. Я подозреваю, что раньше он был более сдержанным и уверенным, чем в зрелом возрасте. Когда я понял его игру, она научила меня вещам, которые очень мне помогли, особенно когда я стал еще больше страдать от травм. В те моменты я вспоминал, как играл Найбет – игрок, который не любил бегать за соперником.

Еще одним новым парнем, который вызывал наше беспокойство, был Тимоти Атуба. Он так спокойно и умело обращался с мячом, что пытался обыгрывать соперников прямо в нашей штрафной площади. Но в одной из следующих игр того сезона, на выезде против «Ньюкасла», он забил блестящий гол, который принес нам победу.

Затем мы отправились к «Челси», где играли в очень оборонительный футбол, чтобы постараться заработать очко в безголевой ничьей. Перед игрой их тренер Жозе Моуриньо сказал, что мы можем победить «Челси». Но, как позже мне признался Джо Коул, это была всего лишь уловка для того, чтобы заставить нас играть в открытый футбол; у него были свои хитрости и для других команд. Все, что делал Моуриньо, имело под собой большой смысл. Мы были командой, играющей в открытый футбол, и Моуриньо знал это. Тот «Челси» был сильнее и лучше нас, поэтому реальность была такова: если мы хотим заработать в этой игре хотя бы одно очко, нам нужно безвылазно обороняться. Они будут владеть мячом и прижимать нас к воротам, а мы должны будем противостоять им.

Я нисколько не переживал, когда впоследствии Моуриньо жаловался, сказав, что мы «припарковали автобус» вместо того, чтобы позволить «Челси» забить. Мы не были командой известной вымученными нулевыми ничейными матчами против соперников из первой четверки, и мне было приятно, что теперь мы боролись до конца, не желая сдаваться просто так. Для меня это был отличный результат, ведь я сыграл в хорошо организованной четверке защитников и начал видеть, что команда понемногу растет. Не пропустить от нападающих уровня Дрогба было достижением. Поэтому нулевая ничья была для нас отличным результатом, который показывал наш прогресс в игре против больших команд. Мы были очень довольны.

Но за кулисами происходили вещи, которые подрывали то, что для нас выглядело как прогресс. Мартин Йол пришел в клуб одновременно с Сантини и его ассистентом Домиником Кюперли, но не был с ними частью одного целого. До этого он тренировал голландский «Валвейк». Йол раньше был игроком «Вест Брома» и «Ковентри», отлично говорил по-английски и имел большой опыт игры в этой стране. Я думаю он был выбран спортивным директором «Тоттенхэма» – Франком Арнесеном именно по этим причинам, чтобы дополнить дуэт Сантини и Кюперли. Арнесен тоже пришел тем летом, став частью клубной стратегии по переходу на европейскую модель разделения футбольных управляющих обязанностей (тренировки, игровая тактика, менеджмент, подбор технического персонала) между различными специалистами.

Офис Франка Арнесена находился около тренировочного поля, поэтому мы иногда виделись. Я не слишком много знал о нем, кроме того, что Франк был талантливым игроком в свое время. Как-то он рассказывал о своих приятелях-датчанах, братьях Лаудрупах, которых я считал выдающимися игроками. Мы с Франком неплохо ладили. Я иногда болтал с ним и, думаю, он видел мой талант. Но опять-таки, я не знал о том, что происходит вне поля и не обращал на это слишком большого внимания.

Когда Мартин Йол появился впервые, никто почти ничего о нем не знал. Но с самого первого дня был заметен конфликт в стилях между ним и Жаком Сантини. Думаю, что у Мартина и французских тренеров совсем не было общих мнений. Не знаю, как много они общались друг с другом, но они точно не совпадали в своих методах и тактиках. Часто Сантини говорил нам что-то, а Мартин Йол отводил нас в сторону и наедине велел не делать этого. Мы получали разные указания: одни от одного тренера, другие – от другого. К тому же первый мог отчитать игрока за то, что он выполнял указания второго тренера. Я вполне уверен, что иногда игроки терялись на поле из-за этого.

В то время мы думали так: «у нас несколько новых игроков, другие тренеры, совершенно новая структура и система, поэтому нужно потерпеть, пока все не уляжется». К тому же сезон стартовал довольно неплохо: ничья дома с «Ливерпулем», победа у «Ньюкасла» в гостях, ничья с «Вест Хэмом», победа над «Бернли», ничья с «Норвичем» и «Челси», домашнее поражение от «Ман Ю» и победа на выезде с «Эвертоном». Затем мы выдали плохую серию: поражение от «Портсмута», поражение дома от «Болтона» и поражения от «Фулхэма» и «Челси».

Самым ужасным было домашнее поражение от «Болтона», поскольку тем утром было объявлено о смерти великого Билла Николсона, тренера легендарной команды, оформившей золотой дубль, первый среди всех команд в двадцатом столетии; Билл также являлся первым тренером, выигравшим европейский трофей для британского клуба. Лил дождь, флаги на «Уайт Харт Лейн» были приспущены, игроки, персонал и болельщики чтили память минутой молчания, а когда минута прошла, все громко и долго аплодировали в память о великом человеке, отдавшем клубу всю свою жизнь (с 1936 по 1955 гг выступал в качестве игрока, затем стал помощником тренера и через 3 года возглавил команду. В 1974-ом ушел в отставку и в 1978-ом стал главой скаутской службы клуба. С 1991 года – почетный президент «Тоттенхэм Хотспур» – прим.). Мы знали, какие на нас возложены надежды, и что нам еще предстоит их оправдать.

Когда результаты ухудшились, напряжение вне поля, должно быть, достигло предела. Думаю, Жак Сантини чувствовал недоверие. Это неловкая ситуация для всех, поскольку каждый из них всецело полагался на свои тренерские убеждения и не видел причин изменять им только ради гармонии.

Я не думаю, что это единственная причина, по которой Жак Сантини в ноябре покинул клуб после всего тринадцати игр. Полагаю, он немного заскучал по дому. Он был довольно странным, тихим человеком и никогда не выглядел слишком счастливым.

В конце концов Мартин Йол пожелал быть главным тренером. Он хотел иметь свою команду, хотел контролировать все. Мартин выглядел уверенным в своем опыте и мог общаться с игроками лучше, чем Сантини, поэтому чувствовал, что и руководить командой он будет лучше него. Но когда Йол в самом деле получил работу, это все равно стало неожиданностью. Я не думаю, что игроки ожидали его назначения.

Это произошло 5 ноября, в Ночь Фейерверков, вечером перед домашней игрой против «Чарльтона». Ранее Сантини установил новое правило касаемо домашних игр: в пятницу утром после тренировки в «Сперс Лодж», мы возвращались по домам и занимались своими делами до вечера, затем должны были прибыть на стадион, оставить там свои машины, сесть в автобус и все вместе ехать 20 минут вверх по А10 на ночевку в отель «Мэрриотт» в Чисханте, Хертфордшир. Я думаю, некоторые игроки были вполне довольны тем, что перед игрой будут вдали от дома и смогут спокойно поспать в отеле. Не могу сказать, что мне это очень нравилось; я любил быть дома, спать в своей постели, особенно перед игрой на «Уайт Харт Лейн». Но таковы были правила и с ними нужно было смириться.

Так или иначе, около шести вечера мы собрались на стадионе, и кто-то сказал, что состоится собрание. Сам факт такого большого собрания был необычен. Все понимали, что что-то случилось и боялись худшего. В раздевалке, где мы все собрались, росла напряженность. Гулял слух о том, что тренер может уйти. Там, в раздевалке, нам казалось, что мы ждем уже целую вечность, хотя на самом деле прошло 5-10 минут. Когда вошел Сантини, он выглядел грустным и, возможно, немного смущенным. На своем ломанном английском он сказал, что покидает клуб. Это несколько шокировало нас, особенно тогда, в ночь перед игрой. Но Сантини был очень эмоциональным человеком, и, думаю, что когда все навалилось на него, он решил: «Ну все, с меня хватит!».

Когда мы вышли из раздевалки, Сантини и Доминик Кюперли стояли в коридоре, и Доминик плакал. Я не знаю, когда было принято решение, но в тот вечер Доминик очень переживал по этому поводу. Он почти не говорил по-английски, но был очень увлечен своей работой и в своих методах уделял внимание физической форме подобно армейской подготовке. Все знали, что он хороший парень и видеть его в слезах было очень грустным зрелищем.

Но это футбол, и приближающаяся игра не давала нам времени на размышления. Мы должны были собраться. Мартин взял на себя ответственность за команду, но мы совсем не ожидали, что в скором времени он вступит в должность тренера на постоянной основе.

Я довольно смутно помню саму игру, мы завершили ее со счетом 2:3, уступая 0:3 к пятидесятой минуте. Мне кажется, мы все еще были шокированы в первом тайме и не смогли сосредоточиться.

Тем вечером Мартин Йол заявил прессе, что хочет тренерскую должность, и в середине дня понедельника Франк Арнесен объявил о том, что он ее получил.

Без фанфар, посреди кризиса в начале сезона в клубе началась новая эра. У нас не было времени строить планы. Нас ожидала гостевая игра в Кубке Лиги следующим вечером и домашнее дерби Северного Лондона в субботу. Мартин бросил себя и нас в самую глубину. Поплывем мы или пойдем ко дну?