«У меня русский характер – сдаваться нельзя». Лучший фигурист Китая – из Питера, тренируется с Гуменником
Китаец Дай Дайвэй – из тех фигуристов, на которых стоит обратить внимание.
В Китае с фигуркой теперь сложно: последние значимые победы на взрослом уровне были три года назад, у парников Вэньцзинь Суй/Цуна Ханя. Их возвращение в олимпийский сезон – печальное доказательство, что фигурное катание в стране словно на паузе. Достойной смены в сборной так и не выросло.
Даже казавшийся вечным Боян Цзинь (его четверным лутцем вдохновлялась еще Анна Щербакова) вот-вот соберется на пенсию.
22-летний Дай – из нового поколения, которое может вернуть медали в Китай.
В следующем сезоне ему достались сразу два этапа серии Гран-при ISU – серьезное достижение. А на чемпионате мира в Бостоне он заработал для страны олимпийскую квоту на Олимпиаду-2026. Правда, пока место в сборной ему не гарантировано: все зависит от результатов осенью-зимой. Дай готовится серьезно – отправился на стажировку в Россию.
С Санкт-Петербургом его связывает не только фигурное катание: Дайвэй там родился. У китайского фигуриста русская мама, а теперь и опыт работы с лучшими питерскими тренерами.
Майя Багрянцева познакомилась с Дайвэем и осталась под впечатлением: редко удается так расслабленно и смешно поговорить с фигуристом из Азии.
Давид (так его зовут в России) сразу перешел на русский и почти весь разговор вел на нем. Всего в паре фраз понадобился английский (на котором он тоже говорит свободно – редкость для китайских фигуристов), но сразу было понятно: русским владеет виртуозно.
Дочитайте интервью до конца – поймете, насколько виртуозно.
До 15 лет катался на катке в ТЦ, а тройной аксель выучил сам!
– Ты свободно говоришь по-русски, не ожидала.
– Если честно, я его иногда забываю. Хотя лучше забыть слова в языке, чем кусок дорожки во время проката, ха-ха. Но когда приезжаю в Россию или долго говорю с мамой, он быстро встает на место. Так можно ведь сказать?
– Пойдет. Ты родился в Петербурге и успел там немного пожить. Детские воспоминания остались?
– Неа. Я уехал, когда мне было 2 года, а вернулся в 20. То есть я в Питере, считай, до прошлого года и не был. Папа в свое время приехал в Россию учиться и встретил там мою маму в университете. Так что папа теперь знает русский, а мама китайский. Между собой они, кстати, говорят по-русски.
– Но назвали тебя китайским именем.
– По-китайски я правильно Давэй, но у этого иероглифа сложно с прочтением, поэтому в документах Дайвэй. А по-русски Давид, мама иногда зовет Дэвидом.
В какой-то момент семья решила переехать в Китай, и мы перебрались в Шэньчжэнь. Но сейчас мама живет в России: она там застряла перед пандемией и не смогла вернуться из-за карантина. Потом привыкла и решила остаться. Так что родители сейчас живут на две страны.
– Почему тебя отдали в фигурное катание? Мог ведь быть и настольный теннис.
– Блин, хороший вопрос, я не знаю. Я много разного пробовал в детстве: и плавал, и на гимнастику ходил, и на пианино играл.
Я каждое утро ехал на роликах в детский сад, у меня был такой транспорт. Мне это ужасно нравилось, но я хотел покататься на льду. В садик мы ездили мимо торгового центра, в котором был каток. Но родители были против – может, переживали, что это опасно. Лет в 6 я их все-таки дожал и впервые попал на лед.
Мне очень понравилось, и родители согласились, чтобы я иногда катался. Нашли мне там тренера для индивидуальных занятий – групп, конечно, никаких не было. Это не секция, я просто 2-3 раза в неделю приходил покататься.
Все остальные занятия бросил. За пианино просто сидеть столько не мог – ну, 3 часа занятия, у меня уже вся жопа с иголками была, как мама говорила.
– Сколько ты прозанимался в том ТЦ?
– Лет до 12, а потом перешел в другой торговый центр. Там и тренеры лучше, и вообще здорово. Со мной работала тренер из Германии – она приехала в Китай учить детей, и тут ей попался я. С ней я занимался два года и выучил все тройные.
– Там же, в ТЦ – на сеансах массового катания?
– Ну да. Народу прилично, разве что в 8 и в 10 утра поменьше, вот тогда я и старался кататься.
Нормальный каток был уже в Пекине, меня тогда пригласили на спортбазу юношеской сборной. Пару лет я там пробыл, а потом серьезно сломал ногу и растерял все тройные прыжки. Вернулся в Шэньчжэнь и года полтора катался без тренера на базе местного хоккейного клуба. Даже тройной аксель там собрал.
– Без удочки и тренера?
– Ну, как-то так получилось. Мы много работали над ним в Пекине, а тут я докрутил его до конца и выехал. До сих пор помню, что почувствовал – ух, классные ощущения. Техника была так себе, меня сильно колбасило. Я сделал первый раз – стою и думаю: «Чего-то я не понял, как это у меня вообще получилось. Как второй раз его выехать?»
Ну а потом переехал в Харбин, сейчас работаю с тренером Шугуан Цзя, даже четверные начал делать – правда, совсем недавно. Я первый сезон катаюсь с квадами.
«Стою и думаю: ## ### себе». О четверных Гуменника, инопланетянине Дикиджи и доброй Москвиной
– Выходит, в фигурку ты сам себя привел. Я думала, это идея русской мамы, которая обожала фигурное катание.
– Нет, это не про нас. То есть она его любит, но мама была просто рада, что я чем-то увлекся серьезно. Если бы я зафанател от пианино, ее бы это тоже устроило. Мама будет довольна, если я доволен. Так что тут без жести.
В прошлом году я приехал к ней пожить в Петербург, мы из-за ковида не виделись три года, соскучились. Я там провел почти два месяца.
– Тоже в ТЦ катался?
– Нет, мне разрешили заниматься в спортивном клубе у Тамары Москвиной, нам помогли туда попасть.
– С Тамарой Николаевной познакомился?
– Конечно, она такая хорошая. Добрая ко мне, обязательно поздоровается и улыбнется.
Там круто, конечно, совсем другой экспириенс. С Петей Гуменником на льду иногда тренировался.
– И как тебе?
– Космос. Я не понимаю, как он это все делает – да еще в 8 часов утра. Пришел, переоделся, коньки надел – и без разминки пошел фигачить четверные. А я стою и думаю: «## ### себе».
С таким ростом – и такие прыжки, я не понимаю. Но это никто не понимает, серьезно. А там ведь еще Угожаев, тоже высоченный. И тоже утром выходит – и давай херачить.
– Тоже без разминки?
– Не, Коля разминается, а Петя выходит будто бы всегда готовый. Тренеры потом приходят: «ну ты размялся?» – «размялся». И я не понял, как это возможно. Пришел-прыгнул-ушел.
– Кто тебя научил ругаться?
– Само как-то, когда в Россию приехал.
– С кем-то из русских ребят общаешься на катке?
– Почти со всеми. И с Петей, и с Колей. Гуменник больше работает по собственному плану, к тому же у нас расписание тренировок не очень совпадало. Они с Угожаевым еще учатся много, поэтому долго не поболтаешь.
– А тебе кто из них больше нравится?
– Оба классные. Они очень красиво катаются, такие линии, вторая оценка у них по делу. А при этом они еще прыгают убойно, снос крыши. Загадка какая-то русская. Я смотрел их соревнования, шоу всякие – ну как, блин, они это делают?
– Ты и на шоу ходил?
– Да, на Новый год, когда был в Питере. «Летучий корабль» – там выступали и Петя, и Коля. Я, правда, Колю сначала не узнал, ему сделали такие усищи. И тут он выходит и делает четверной лутц. На шоу. В темноте. И я сижу и в башке чешу.
– Как думаешь, в чем секрет?
– Я бы сам хотел знать, инопланетяне... Когда я начал делать четверной тулуп, мне тоже было не очень понятно – почему иногда получается, а иногда нет. Тренер говорит: «Не суетись». А я понимаю, что она говорит, но пока не могу допереть, как это осуществить. А эти два берут и делают. Ну, мне тоже теперь говорят: «Бери и делай».
– Это какой из русских тренеров?
– Вероника (Дайнеко, тренер Петра Гуменника – Спортс’‘). «В чем проблема, Давид?» Вот я и хочу понять, в чем проблема, ха-ха. Я тоже хочу как Петя.
– А как Малинин делает четверной аксель – понимаешь?
– Наверное, только он и понимает, потому что это просто не-воз-мож-но. Выходит – и с ровного места аксель.
– Это талант? Или много работы?
– Я думаю, и то, и другое. Большой талант и очень много работы.
Влад Дикиджи тоже инопланетянин с этим четверным акселем. Я его вживую никогда на льду не видел, но мне кажется, что ему тяжелее даются такие прыжки – с его-то ростом. Так что он тоже космос.
«Я будто сделан из двух частей». На какую половину Дай китаец?
– В этом году ты снова приехал в Питер.
– Да, после чемпионата мира – и провел там 2 месяца. В Питере в этом году была холодная весна, ветер страшный. Я согрелся только в последнюю неделю перед отъездом.
Но поработали мы круто, поставили две программы с Николаем Морошкиным. Короткую помогала ставить Валерия Чистякова, а произвольную – Надежда Кох. Музыку выбирали вместе с Николаем, он предложил несколько вариантов, а я выбрал, что больше понравится.
Конечно, четверными прыжками тоже занимались, особенно сальховом. Еще русские тренеры все время настаивают, что важно работать над связками. Ну я и работаю – они же дело говорят.
– Чем отличаются тренировки в России и Китае?
– Это, конечно, разные системы. В России подход к технике другой, на льду проводят времени больше – и оно эффективнее используется. И тренеров больше, и внимания, мной прямо занимаются. Вероника Дайнеко со мной много работала, а когда программы ставили, Морошкин по несколько часов был на льду.
– Хотел бы потренироваться еще где-нибудь? В Канаде, например.
– Я плохо представляю их систему тренировок, знаю только, что там все по-другому. Это точно было бы что-то крутое и новое, но пока не уверен, что мне это подойдет. Сейчас мне отлично заходит русская школа – она прямо для меня. И результаты улучшаются.
– Может, потому что ты наполовину русский?
– Я действительно будто сделан из двух частей. Тут китаец, тут русский. То есть на катке я точно русский, а в обычной жизни, наверное, китаец. Думаю по-китайски. Хотя когда долго живу в Питере, начинаю думать по-русски.
– Что в тебе русского?
– Характер. Мы же, русские, сильные – сдаваться нельзя. На чемпионате мира надо было придумать фразу, которую потом показывали на большом экране на арене. Я так и написал – Don’t give up.
– А китайское?
– Усердность, наверное. Когда ты внимателен к деталям. В целом, у меня хорошо развит пофигизм, некоторые называют это терпением, ха-ха. Так что на льду у меня жопа не с иголками, а то падать больно будет.
– А чувство юмора откуда?
– Это точно русское.
– За Россию никогда не думал выступать?
– Думал, если честно. Но у вас такие сильные фигуристы, не пробьешься, было бы без шансов.
«Советский собор», икра и русская бабушка. Что Дайвэй полюбил в России?
– Ты что-то в Питере, кроме катка, успел посмотреть?
– Ага, мама сводила в Советский собор.
– Может, в Исаакиевский?
– Ну да, вот в него. И в Эрмитаже были – мама меня везде поводила, она же питерская. Когда я в Петербург приезжаю, живу с ней.
– С русской кухней познакомился?
– Больше всего нравятся борщ и икра.
– Красная?
– Черную я еще не пробовал, ха-ха.
– Пельмени – русское или китайское блюдо?
– Китайское, конечно. Я русских и не пробовал. Всегда был уверен, что это традиционная китайская еда. А у вас свои пельмени тоже есть? Прикольно.
– Они от вас к нам и пришли.
– А, тогда понятно. Надо попробовать. Я люблю поесть, но я непривередливый, ем что дают. Пицца, пельмени, макарончики, я всеядный. У меня же еще есть русская бабушка, они с мамой очень вкусно готовят, но бабушкины блинчики – хит.
– А сырники?
– Их что, готовят? Я думал, покупают, ха-ха.
– Ты сам не готовишь?
– Вообще нет. В Питере меня кормят мама с бабушкой, а в Китае ем где попало, там везде вкусно. Но я и в Макдональдс спокойно могу зайти.
– Давай закончим серьезным вопросом. У тебя сейчас есть заветное желание? В кино сняться или, может, сделать сальто на льду?
– Дай подумаю. Наверное, попасть на Олимпиаду. Это сейчас для меня самая большая мечта.
– У Пети Гуменника, с которым ты тренировался, есть хороший шанс отобраться в Милан.
– Было бы круто встретиться с ним там. Я пока не знаю, получится ли у меня – в Китае отбор по нескольким стартам сезона, везде надо достойно выступить. Значит, задача – чисто делать два квада в программе. Понятно, что тот же Малинин и российские парни прыгают больше, но я себе пока задал такую планку.
– Хочется дойти до их уровня?
– Посмотрим. Но я точно должен понять, как они все это делают.
Больше о фигурном катании – в телеграм-канале Багрянцевой
Фото: РИА Новости/Александр Вильф, Александр Кряжев; Gettyimages.ru/Maddie Meyer
У меня хорошо развивит пофигизм...)))
Давид приезжает в Питер на стажировку, он не занимается у этих тренеров. И он процитировал кусок их диалога - при этом мы не знаем ни обстоятельств, ни целиком разговора, ни тона и глубины их общения.