«Для меня мир обрушился, я что должна сделать?» Трусова выговорилась на Первом канале
Саша Трусова, похоже, уладила разногласия с Первым каналом (помните историю с сорванной нашивкой?) и пришла в подкаст к Максиму Транькову.
Поговорили про истерику в Пекине, олимпийский командник, звездную болезнь и планы на возвращение.
Макар Игнатов, конечно, тоже появился.
Спорт сделал так, что Трусова в работе никогда не довольна собой
– Большой спорт научил всегда быть недовольной тем, что я делаю. Я никогда не бываю удовлетворена своей работой, никогда. Я всегда знаю, что могло быть лучше. Скорее всего, это не очень хорошо, но я не умею себя хвалить.
Особенно это проявляется сейчас, когда я перестала жить с родителями, вся моя деятельность стала только на мне, и я понимаю, что это моя ответственность. Мне всегда кажется, что я где-то недоработала.
– Подожди, ты сделала пять четверных на Олимпиаде – и ты все равно себя за это журила?
– Нет, это как цель, она выполнена, и я этому рада. После Олимпиады я находилась в таком состоянии, что себя ни в коем случае не ругала. Жила с тем, что я одну цель достигла, а другую нет. Хотя я думала, что одно к другому приведет.
Моя работа теперь делится на разные виды деятельности, и я все равно считаю, что где-то не так сделала, могла лучше. Это касается только работы.
– Приведи пример.
– Из последнего. Четыре шоу было за выходные – «Русалочка». Три я откатала чисто, с каскадами 3-3, с тройными лутцами, все нормально – поддержки, полеты, с шоу я не выхожу, постоянно на льду. И в одном из шоу – третьем – я упала с тройного флипа. Я была себя готова убить за это. Я никак, я не имею права, я не могу – какие-то такие моменты.
Часто пересматриваю рекламу, которую снимала. Или какие-то кружочки в соцсетях, вижу свои ошибки в речи – считаю, что я могла лучше.
Трусова пересматривает свои прокаты, даже из детства: «Ностальгия, в такие моменты можно заплакать»
– Как ты сейчас оцениваешь свой легендарный прокат на Олимпиаде?
– Хорошо. Да, хорошо, конечно.
– Пересматривала?
– Много раз. Мне бывает грустно, я могу посмотреть все прокаты – от самого детства до Олимпиады. У всех людей такое бывает, мне кажется, особенно у женщин.
– Тебе это поднимает настроение?
– Да нет, наоборот – ностальгия. Мне кажется, в такие моменты можно посмотреть, чтобы заплакать.
– Может, ты просто хочешь вернуться на соревнования?
– Иногда хочу. Наверное, я уже никогда не смогу быть не спортсменкой. Поэтому я всегда буду думать: а вот, могла бы выступать.
– Ты относишься к тому типу спортсменов, которые после окончания карьеры не могут перестать тренироваться. Я вот, когда выиграл Олимпиаду, для меня было: все, я всю жизнь тренировался. Чтобы я еще раз переступил через себя? Да никогда в жизни.
– Может, потому что ты выиграл? Я не могу сказать, что мне всегда прямо нравится тренироваться. Это тяжело, пока готовилась к прокатам, у меня все части тела болели. Я понимаю, насколько мне раньше было проще что-то делать. Я знаю, что делать, чтобы прийти в хорошую форму, и насколько это повредит здоровью. Из этого я делаю выбор – выступать мне или нет, тренироваться или нет.
Но я не могу не тренироваться – это точно. Если не на льду, то занимаюсь ОФП, хореографией.
– Потому что ты не выиграла все, что хотела?
– Не знаю. Мне не нравится просто сидеть дома.
«Ненавижу этот спорт» в Пекине – эмоции, в тот момент действительно ненавидела
– С какими чувствами вспоминаешь Олимпиаду сегодня?
– Не могу сказать, что с плохими или хорошими. С нейтральными. Было классно, я была на Олимпиаде. Иногда вспоминаются хорошие моменты, иногда плохие.
– Ты же знаешь, что вспоминается больше всего помимо четверных? Твои эмоции после произвольной. Тоже пересматриваешь?
– Было время, когда пересматривала специально. Сейчас нет. Зачем? И так много видео с этой нарезкой.
– Ты понимала в тот момент, что тебя снимают? Или ты считаешь, что такое не нужно снимать?
– В тот момент мне было все равно абсолютно на все. А выйти некуда было. Я сначала пыталась уйти под трибуну, но меня заставили выйти на награждение. Я пыталась максимально уйти, но это было невозможно.
– Помнишь, что несколько человек уговаривали тебя пойти на награждение?
– Помню, конечно. И видео прекрасно все показывает, даже если бы я не помнила. Думаю, любой человек, который находился когда-то в таком состоянии, поймет: в тот момент ничего внешнее не волнует тебя.
– Все сказанное – это эмоции? Или ты действительно так считаешь, ненавидишь спорт, знаешь, что кто-то что-то знал? Все то, что ты кричала.
– Ненавижу спорт…
Мне подруга сказала как-то: ее очень пугало, что я могу на что-то сказать «ненавижу». И потом, когда она поняла, что для меня слово «ненавижу», у нее все сразу встало на места. Для меня это не такое значение – просто в данный момент я это ненавижу. Это, наверное, больше на эмоциях. А знал-не знал… Я точно знать ничего не могу, я ничего никогда не слышала.
– В тот момент виноваты были все вокруг.
– Да, для меня мир обрушился. Я что должна сделать в этот момент? «Второе место, как классно, я очень ждала этого момента». Ну нет же.
– Неужели золотая олимпийская медаль так делит напополам жизнь?
– В моем случае да. Для меня не существует других медалей. Я не считаю, что что-то заняла и чего-то добилась. Для меня есть одна медаль – золотая, а остальное не медаль.
Мне кажется, что много у кого так. Остальные турниры, которые проходят раз в год, для меня были не так важны. А Олимпиада – я понимала, что она, возможно, один раз в жизни. Я готовилась именно к ней, именно там хотела выиграть. А то, что идет каждый год – я знала, что у меня есть возможность каждый год.
Если будет с шанс с Олимпиадой-2026, какого тренера выберет Саша?
– Если у русских спортсменок будет возможность поехать на Олимпиаду и мне скажут, что есть шанс, тогда я готова тренироваться, работать и пытаться отобраться.
– То есть готова вернуться к тренировочному режиму, который был раньше, и еще раз пройти этот путь?
– Это на самом деле несложно. Я, когда готовилась к прокатам-2024, делала по количеству тренировок больше. Мне казалось, что надо еще поставить тренировки. Хотя я думала, что буду проблемы, что я не тренировалась два года в режиме спортсмена. Думала, это будет тяжело – но на самом деле нет.
Тяжело, что здоровье не то. И что вдруг что, у меня болит все.
– А для чего тебе было это все? Возвращение, постановки.
– Интересно, постановки у меня были, мне их ставили к прошлому сезону. До прошлого у меня была травма бедра, два месяца я особо не могла ходить. В шоу выступала с одним дупелем, потому что было очень больно.
Травмировалась на сборах, поэтому у меня была короткая, произвольную не успели поставить. Потом в ноябре поставили произвольную. Программы у меня были, все хорошо получалось после отдыха, я с Макаром все равно всегда на тренировках.
Евгений Викторович давно разрешил мне ходить на любые тренировки. Так же, как и Этери Георгиевна. В принципе, мне все разрешили пользоваться всеми своими условиями. Почему бы мне не тренироваться?
– Уникальная ситуация.
– Был момент очень смешной: утром я была на тренировке у Евгения Викторовича, вечером у Этери Георгиевны. И никому из них это не говорила. Но все догадываются.
Я ко всем хорошо отношусь. И не считаю переход от тренера к тренеру предательством. Я прекрасно отношусь к любому тренеру.
– Нас допускают до Олимпиады-2026, Саше Трусовой нужно пройти отбор – какой тренерский штаб ты выберешь?
– Тот, который предложит лучшие условия. Будет видно. Условия это не только катки и специалисты, а еще человеческое отношение, прислушивание к моему состоянию. Я уже взрослая, знаю, что мне надо. И уж точно в жизни не скажу, что у меня что-то болит, если это не так.
Про олимпийский командник: «Я что, могу оспорить чье-то решение? Меня это давно не волнует»
– Как ты узнала, что тебя не будет в командном турнире на Олимпиаде?
– В день перед короткой, потом в день перед произвольной – не заранее. В интернете увидела список, мне никто ничего не говорил.
– Никто не подошел: девчат, мы оставляем все как есть. А ты ждала решения?
– Ну, конечно. Я всегда была готова, даже если мне за день скажут. Или скажут ночью, а мне утром кататься. Была всегда готова, каждый день была готова все делать, как только туда приехали.
– Тебе важно было участие?
– Да, конечно. Повторюсь, это, возможно, один раз в жизни, и я хотела как можно больше раз оказаться на олимпийском льду.
– Это стало для тебя трагедией?
– В день произвольной программы и я, и Аня откатали чисто произвольную на тренировке.
«Ну что, вместе поплачем?» Самый тяжелый момент в жизни Щербаковой – на Олимпиаде в Пекине
– Вы этой тренировкой хотели доказать федерации на что способны?
– Не знаю. Наверное, просто я была настроена катать произвольную и этот настрой остался. Не то чтобы я хотела доказать. А смысл доказывать, когда другой уже выступает в этот момент, а ты на тренировке?
– Ты считаешь справедливым такое решение?
– Не знаю. А что, я могу оспорить чье-то решение? Нет.
– Можешь.
– Просто зачем? Оно уже прошло. Меня это не волнует уже, я не то что не люблю копаться в прошлом – меня это давно уже не волнует.
Будет в моей жизни Олимпиада – надеюсь, я поучаствую в команднике. Да, я хочу. И хотела, и хочу поучаствовать в командном турнире.
Ого, Саша признает – у нее была звездная болезнь
– Ты одна из, если не самая узнаваемая спортсменка России. Как ты относишься к такому вниманию? Мешает ли оно тебе или ты наоборот от этого получаешь удовольствие?
– Не мешает, точно, я привыкла. В принципе, за мной следят с 13 лет. Узнавали, даже когда не было рыжих волос. Сейчас просто узнать легче, потому что у меня длинные рыжие волосы. Не мешает, не устаю. Все хорошо, нравится.
– Я видел, как это сложно в туре Этери Туберидзе. Тебя ждет несколько сотен девчонок, и всем уделить внимание невозможно. Но ты пыталась кому-то, кто там в первых рядах, всегда уделить внимание. Но мы видели, как многие из них, просто не получив заветную фотографию или автограф, уходили в слезах.
– Я стараюсь, как ты сказал, уделять внимание, насколько я это могу. Иногда нельзя из-за безопасности. Нельзя подходить, потому что могут упасть, там, дети, или затолкать. То, что плачут... Я по максимуму стараюсь. Я же не могу осчастливить всех фанатов, к сожалению.
– Тебе льстит такое внимание? Такая любовь?
– Нет, конечно, мне очень приятно. И стараюсь эту любовь им отдавать тоже свою. Насколько это получается, насколько есть возможность.
– Тебе льстит, что твою фамилию упоминают чаще, например, чем твоих соперниц?
– Иногда это уже смешно, честно говоря, когда какие-то выходят статьи. Самая вот моя любимая – что Трусова поцеловала Игнатова в эфире Первого канала. На прокатах было. Просто одна статья такая. Я уже думаю: ну мне, наверное, нельзя целовать мужа.
– Мне кажется, здесь ключевое слово – «в эфире Первого канала».
– Ну, видимо, да. Вы просто не любите фамилию Трусова. Как только я сменила фамилию, все наладилось.
– Популярность, которая на тебя свалилась, и ты в ней живешь, у тебя никогда не было звездной болезни?
– Я думаю, что ни один человек никогда в момент того, когда у него звездная болезнь, не скажет, что «да, это так». Я уверена в этом, что человек сам не признается. Но сейчас считаю, что нет.
А была ли? Считаю, что да, но надеюсь, что она не очень сильно выражалась. Но была, и я считаю, что это было в 16 лет, когда я перешла от Этери к Евгению Викторовичу, и в тот момент я каталась с детьми. Просто у него не было взрослых спортсменов моего возраста, и были дети, которые у него тренировались. Им на тот момент было максимум лет 11.
– И Алена Косторная.
– Ну, мы в одной группе не катались. Алена, во-первых, пришла позже, а во-вторых, она каталась в другой группе. Мы катались все одного возраста, плюс-минус. И тут ты приходишь, там дети, которые не понимают, куда ты едешь, не понимают, что ты прыгаешь четверной. Не понимают, насколько это сложно и что надо делать в этот момент. Конечно, я начинала очень злиться.
И многие рассказывали и рассказывают иногда в интервью даже сейчас, что когда я проезжала на четверной, они выпрыгивали за борт. Это реально так, потому что настолько они мешали, что я не могла прыгать четверные.
И в какой-то момент я реально говорила, что если я еду, вы должны или прижаться, или уйти куда-то, потому что я не могу прыгать. И они реально выпрыгивали за борт. Я считаю, что в этом, наверное, была звездная болезнь, что я, может быть, могла бы как-то это объяснить более спокойно, а я достаточно… напористо, я так говорила.
Как познакомилась с Игнатовым? Макар специально не подкатывал
В этот момент в подкаст ворвался муж Саши – Макар Игнатов.
– Ребят, вы сейчас вместе тренируетесь в Академии Плющенко. Это сразу был такой план? Тренироваться вместе.
Игнатов: Явно такого плана не было. Я изначально раздумывал о том, чтобы переходить в другую группу еще до начала наших отношений с Сашей. Потом все наложилось одно на другое, и в целом очень даже удачно получилось, мне кажется. И обстановку сменить, и к жене переехать.
– Вы помните вообще, где вы познакомились?
Игнатов: На прыжковом турнире. Да, это был самый первый год. Нас поставили: мальчики против девочек. Сказали: ну, соревнуйтесь с ними.
Трусова: Ну, мы, в принципе, встречались и виделись на разных соревнованиях. Просто так, наверное, чтобы поговорить.
– Тогда искра уже пробежала? Когда уже дружеские отношения перешли во что-то большее?
Трусова: Мы выступаем давно в одних и тех же шоу – Евгения Викторовича Плющенко и Яны Александровны Рудковской. Катали сначала «Русалочку», потом «Снегурочку», а затем сразу в Баку уезжали. И приехали как раз мальчики с чемпионата России на репетиции. Ну и все, мы в компании сидели.
– И тут Макар такой, хоп – начал проявлять знаки внимания.
Игнатов: Я не то чтобы прямо оказывал знаки внимания. Осознанно никогда не подкатывал к кому-либо когда-либо в своей жизни. Это происходит неосознанно и само собой. Я не подходил со словами: «Извините, а вашей маме зять не нужен?»
– Нет, ну конфетно-букетного периода не было?
Игнатов: Он постоянно продолжается. Конфетно-букетный период, он всегда.
Трусова: Ох. Да-да-да.
– Понятно, что мы внутри фигурного катания уже что-то замечали, знали, но вы как будто не афишировали свои отношения до момента предложения руки и сердца.
Трусова: Не афишировали и не скрывали.
Игнатов: Мы не прятались, не было такого, что мы ходили только по темным переулкам, чтобы не дай бог нас кто-то вместе не увидел. Я и приезжал в Москву к Саше в любую свободную минуту.
– Смотрите, у вас было три месяца отношений или больше до предложения?
Игнатов: До предложения практически полгода.
Трусова: Четыре с половиной месяца.
– Ну, то есть прошло 4-5 месяцев после того, как вы начали встречаться, и ты твердо решил, что это та самая? Просто Саша всегда говорила, что она настроена только на серьезные отношения, что если парень готов создать семью...
Игнатов: В целом, я это, ну, как бы знаю. Я знал, что ей нужно. Поэтому я для себя какие-то выводы сделал и в моменте понял: а почему бы и нет? Что меня может останавливать?
То есть и внутренних сомнений не было. Я даже отцу позвонил. Старший брат мой женился прошлой осенью. Примерно год назад. И я говорю: а если у тебя младший сын тоже женится, ты как? Он: не знаю, ну, нормально. Говорю: ну, отлично все. Ладно, давай, пока.
Саша и Макар хотят детей и вместе выгуливают пять собак
– Сейчас ваши семьи друг с другом общаются, мама, папа?
Игнатов: Сомневаюсь.
Трусова: Мне кажется, нет. На свадьбе общались.
Игнатов: Они немножко параллельно друг к другу идут.
– И внуков пока нет, да? Поэтому сложно соединиться. Между прочим, когда мы с Сашей разговаривали, она не только говорила о серьезных намерениях по поводу своих парней, она еще сказала: вообще, я хочу детей. И не одного. Как ты к этому относишься?
Игнатов: Абсолютно спокойно, положительно.
– Ты готов стать отцом?
Игнатов: Я не вижу в этом сверхъестественного и сильно страшного, потому что, когда я родился, мой старший брат, и у родителей было абсолютно другое время, и было им очень тяжело. И то, что есть у нас сейчас с Сашей, это не что-то неподъемное, что невозможно. Поэтому это абсолютно реально и в какой-то момент это будет.
Трусова: Только у нас расходится мнение, кто кого хочет первым. Я хочу девочку, а Макар – мальчика.
Игнатов: Девочка – это очень страшно. Нет, это классно. Но представляете, в какой-то момент она вырастет. И это страшно. И как ее отпустить куда-то еще, кому-то другому доверить?
– Как вам вообще семейная жизнь? И, может быть, у вас какие-то споры по бытовым вопросам возникают?
Игнатов: Определенно возникают какие-то. Потому что довольно сложно двум людям с разными привычками ужиться, синхронизироваться. На это нужно время и желание.
– Саша, а где собаки твои?
Трусова: С нами живут, пять.
– Пять собак живут с вами в квартире? А кто с ними гуляет?
Трусова: Вдвоем гуляем утром и вечером с четырьмя собаками. Тинку я не вывожу гулять, она не любит.
– То есть это такой совместный еще соединяющий вас…
Трусова: Да, мы обычно гуляем с закрытыми глазами и дрожа, потому что холодно и хочется спать.
Игнатов: В целом, это бывает весело.
– Ну, вы два больших спортсмена, и как-то ваш спортивный характер проявляется в семейной жизни? Неуступчивость?
Игнатов: Ну да.
– Желание всегда быть первым, доминировать: это мое одеяло.
Игнатов: С одеялом все нормально. Мне всегда жарко, ей всегда холодно. Все одеяло ей. Какие-то вещи, понятно, вызывают споры. Перетягивания одеяла нету в бытовых вещах.
Мы стараемся договариваться. Она любит проснуться пораньше. Не то что любит, она просто просыпается раньше и раньше засыпает. А у меня 11, и я такой: блин, вот она жизнь. Вот как классно вообще жить, как классно существовать. И Саша такая: а я все, я спать.
– То есть вы сова и жаворонок, которые живут вместе?
Трусова: У меня просто привычка, у меня всегда режим был. В спорте я ложилась в 10 вечера.
– А как вы тогда совмещаете свои графики? Ты тренируешься в спорте, прям серьезно. Саша, понятно, что тоже максимально отдает этому время. Если вы так по-разному ложитесь спать, по-разному встаете.
Игнатов: Не, ну мы встаем-то примерно одинаково. Просто с утра мне тяжело. У меня утро – это… Открыть глаза, куда-то встать, пойти. Часа через полтора я разойдусь, и нормально. Вечером я более активный.
Трусова: Я в выходной научилась спать. Мой рекорд до 11:45. Обычно выходной я дольше, чем до 9 утра, не спала.
Игнатов хочет, чтобы Трусова вернулась в спорт. Реально ли?
– Вы до сих пор не были в медовом месяце?
Трусова: Да.
– Планируете? Когда? Куда?
Игнатов: В конце сезона, потому что сейчас сложно найти столь продолжительный период времени, чтобы остаться безо льда. Хотелось бы посетить не одно место.
Когда в спорте находишься плотно, сложно взять и выбрать целый месяц. На две недели хотя бы.
Трусова: Нет, я хочу месяц. Не знаю, сколько получится, но я хочу месяц. Не помню, когда я отдыхала месяц. Мне кажется, что последний раз я отдыхала больше трех недель в 6 или 7 лет.
– Макар, жена зарабатывает больше тебя?
Игнатов: Да.
– И как ты к этому относишься?
Игнатов: Нормально отношусь.
– А как вы семейным бюджетом управляете?
Игнатов: Мы, видимо, недостаточно финансово грамотные, чтобы прям создавать бюджет, все планировать, все распределять, но как-то, не знаю, вместе, кто-то что-то тут оплатил. Нету разграничивания финансов: так, молоко ты покупаешь, а яйца я.
– Вот если вы вместе пришли в ресторан, кто счет оплачивает?
Игнатов: Я, конечно.
– Вас вообще не раздражает такой пристальный интерес к вашей личной жизни?
Трусова: Я привыкла.
Игнатов: Я спокойно к этому отношусь.
– Ну, Саша, понятно, у нее уже опыт, что она как под микроскопом, а ты окунулся в эту звездную, скажем так, жизнь.
Игнатов: Я никогда к этому особо не стремился. Я не могу сказать, что я сильные изменения ощущаю.
***
– Макар, ты бы хотел, чтобы Саша вернулась к соревнованиям?
Игнатов: Честно? Я – да.
Трусова: Первый раз слышу.
Игнатов: Мне первый раз задали такой конкретный вопрос. Я никогда не стал бы ее к этому склонять и заставлять говорить, что, блин, тебе надо соревноваться. Но если она захочет, я никак не буду против, потому что мне кажется, это классная история с тем, что она покаталась три месяца, восстановила лутц. В какой-то момент она стабильно, практически хорошо исполняла его на тренировках.
Понятно, что для того, чтобы привести его в такое состояние, чтобы на стартах уже делать, это немножко другое. Но за три месяца она сумела это сделать. И что было бы, если бы она еще три месяца покаталась? Мне было бы очень интересно посмотреть, как она смогла бы это все реализовать.
Трусова: Да посмотрите еще, посмотрите все.
Возвращение Трусовой все-таки не состоится? В ее графике – только шоу
Кажется, я потерял Сашу Трусову. Что с ней не так?
Фото: РИА Новости/Александр Вильф, Рамиль Ситдиков; Raniero Corbelletti/AFLO, YUTAKA/AFLO SPORT/Global Look Press; Фото: instagram.com/avtrusova
Там в 2020-2022 была атлетичная, упёртая по-спортивному фигуристка, на пике формы, работающая на грани физических возможностей с не менее одарёнными соперницами. Её можно было не любить, не болеть не за неё - но не уважать было невозможно.
Тут, в студии в конце 2024 - рязанская среднестатистическая зажиточная чика, под крылом одиозной просроченной продюсерши, и обе они паразитируют выжимая всё что можно из той фигуристки 2020-2022. Правдами и неправдами. Без капли самоуважения. "Реанимируя" карьеру, потрясывая бельё, выкладывая всё что можно в сеть и сми из личной жизни. А того атлета уже нет давно.
По инерции люди ждут ту самую атлетку. А её больше нет.
Трусова же физически сильная, но из за своей тупой упертости, не получила ни одного титула, но может ее эта умственная ограниченность тоже помогала, когда она просто тупо напрыгивала квады, отключая мозги ))
Одна осознает себя, свои эмоции, открыто и корректно формулирует, другая рассказывает, что все отпустила и тут же - что кроме золота ничего не признает
А уж про выбор тех тренеров , кто «предложит лучшие условия» - это просто космическое ЧСВ, которое успешно раздувают Яна и Ко
Меня больше всех удивляет Этери, которая всем рассказывала, что Саша - это просто добрый ребенок, ну-ну
Примитивная девица с космическим ЧСВ
Саша предстала нам в этом интервью, в очередной раз, упёртой максималисткой, для которой есть только первое место, "вижу цель- не вижу препятствий", которая по-прежнему считает, что сама лучше всех знает, что ей нужно. При этом признаёт, что если бы была умнее, то послушала бы врачей и тренеров в ОИ сезон, и не доломала бы себе правую ступню, вернувшись к прыжкам квадов на много дней ранее, чем ей разрешали.
При всём при этом она по-прежнему живёт в режиме "кошка, которая гуляет сама по себе", и считает, что это конкретный тренер не важен, и её больше интересует обеспеченный комфорт тренировочного процесса, чем человек, стоящий за бортиком.
Как итог: не похоже, что она вынесла какие-то значимые уроки из неудач своей взрослой карьеры, просто старается забыть всё, что было, лишь изредка плача пересматривая прокаты, и считает, что все проблемы были только из-за того, что ей трудно на соревнованиях, ведь там всего одна попытка.