10 мин.

Евгений Плющенко: «Разве Путин виноват в том, что люди воруют? Он борется с воровством. Борется реально»

716

Фото: РИА Новости/Оксана Джадан

Сегодня на чемпионате России на лед сочинского Дворца спорта «Айсберг» выйдет Евгений Плющенко – самый титулованный человек в истории отечественного мужского одиночного катания. Это первый официальный турнир Плющенко после 11-месячного перерыва, после тяжелейшей операции на позвоночнике. Пожалуй, впервые после ухода из спорта Алексея Ягудина интрига в турнире мужчин так явственна.

На Олимпиаде в этой категории Россия может заявить только одного участника. Плющенко не получит золото только за старые заслуги. Его главный соперник – 18-летний Максим Ковтун – набрал в этом сезоне великолепную форму. А патронирующая Ковтуна влиятельная Татьяна Тарасова не даст парня в обиду. Заход Плющенко на четвертую олимпийскую попытку одни называют подвигом, другие – безумной авантюрой, третьи – рассчитанным до миллиметра пиаром. Игорь Порошин встретился с Евгением Плющенко, чтобы узнать, зачем он так рискует.

– Когда вы поняли, что хотите быть в Сочи, на вашей четвертой зимней Олимпиаде?

– Как только получил свои оценки за произвольную программу в Ванкувере. Я занял второе место. И был, мягко говоря, зол по этому поводу. Меня что-то так все разозлили тогда. Но я не мог предположить, как трудно будет это желание реализовать. Что я перенесу такую операцию – самую тяжелую в моей жизни. Все последние годы я катался через боль. Сумасшедшую боль. Я пытался обманывать ее. Если болела левая нога, я делал программу, в которой больше движений приходилось на правую. Но любой прыжок с тяжелым выездом давал адскую отдачу в спину. Ничего не помогало, никакие обезболивающие.

Я понял что надо что-то предпринимать или заканчивать. Мне посоветовали обратиться к выдающемуся израильскому хирургу, доктору Пекарскому. Когда сделали снимок, выяснилось, что у меня просто нет межпозвоночного диска. Из-за этого защемился нерв. Я, например, не мог находиться в одном положении больше 10 минут, если ехал в машине или летел в самолете. У меня начали опухать ноги. Я с трудом влазил в ботинки.

Мне поставили новый межпозвоночный диск, прикрепили его четырьмя шурупами. А на другой диск поставили скобку. Потом еще месяц мне кололи наркотики, чтобы я мог как-то жить с невыносимой болью. Нереально было.

Я учился заново сидеть, вставать, потом ходить. Ну то есть я как бы заново начинал жить. Каждый мой шаг регламентировала инструкция. Любое неправильное движение – и все пошло бы насмарку. Несколько месяцев я жил в страхе.

Мышцы атрофировались. Меня начали потихоньку восстанавливать – тянуть, массировать по 5-6 раз в день. Меня тошнило от врачей. Не знаю, видел ли кто-нибудь такое количество врачей, сколько их видел я. В фигурному катании – точно никто.

Когда в июне впервые встал на коньки, я хотел сбежать с катка. Наверное, первый раз в жизни. Я начал пробовать прыжки в один оборот, их делают 5-летние дети. И перед каждым прыжком я испытывал дикий страх, как будто прыгая через пропасть. Потом я перешел на двойные прыжки. Тело говорило мне, что оно забыло все то, что умело прежде. Я начал падать с двойных прыжков. Какая Олимпиада, к черту? Я не смогу кататься даже на детской елке. Нужно заниматься чем-то другим – бизнесом, тренировать. Не знаю, что.

– Тем не менее, судя по всему, вы не сбежали с катка. Кто вас удержал?

– Жена, тренер. Буквально через две недели я освоил тройные прыжки. Правда, через сумасшедшую боль. Мой позвоночник оставался еще открытой раной. Но если бы я ждал, когда все заживет и приживется, ни о какой Олимпиаде речи бы не было. В общем, через 3 месяца тренировок я восстановил прыжок в 4 оборота. Никому не пожелаю пройти этот путь. И еще я понял – какой резерв в нас, людях, заложен. В сущности, ничего невозможного для человека не существует. Когда эти слова говорит кто-то другой – не веришь им. Теперь я это знаю.

– Предположим, что вы выиграли чемпионат России. Есть вероятность, что при этом вы не поедете на Олимпиаду?

– Только если я почувствую резкое ухудшение здоровья и не смогу прыгать свой минимум – четверной и два тройных Акселя. Я не приемлю этот принцип: главное не победа, а участие. Не знаю, кстати, кто это сказал, и кто это объявил олимпийским принципом.

– Вам известна реакция профессиональной среды на ваше стремление участвовать в олимпийской гонке? Я имею в виду не публичные заявления, а кулуарные разговоры.

– Не очень. Я стараюсь не вникать. Берегу себя.

– И все же: это скепсис. Профессиональная среда считает, что уровень мужского катания фантастически вырос за четыре года, прошедшие с Ванкувера, что вы сильно рискуете.

– Мне ровно на то, что кто-то во мне сомневается. Я уже прошел через возвращения в профессиональный спорт после травм и операций. Лучше меня никто не знает, как возвращаться. В 2009-м году, когда я стал готовиться к Олимпиаде в Ванкувере, я весил 82 килограмма, а мой боевой вес – 70. Я выиграл чемпионат России, Гран-при, чемпионат Европы и стал вторым на Олимпиаде. Причем, еще раз – я не согласен с решением судей, отдавшим мне второе место. В общем, не судите по себе. Не говорите – Плющенко ничего не выиграет, говорите: мы бы на его месте ничего бы не выиграли.

Ни один из тех, с кем я состязался на моей первой Олимпиаде в 2002-м году, сегодня не участвует не то что в серьезных спортивных состязаниях, даже в шоу не катается с легкими показательными номерами.

– Вы на Ягудина намекаете?

– Не только. Хотя и о нем тоже речь.

– Вы не согласны с тем, что мужское фигурное катание фантастически прогрессирует?

– Согласен. И это прекрасно.

– В одной жаркой интернет-дискуссии один из болельщиков выложил программу японского фигуриста Язуру Ханью со словами: ну как Плющенко до него дотянуться?

– И? Ханью – это совершенный фигурист. У него есть все, чем должен обладать чемпион. Но вы знаете, что перед этим сезоном он хотел сменить тренера?

– Нет.

– Как вы думаете к кому он обращался?

– К вашему тренеру Алексею Мишину?

– Почти. Ко мне.

– А вы?

– Я сказал – попозже. После Олимпиады.

– Патрик Чан?

– Прекрасный спортсмен. Но вот еще одна деталь по поводу Плющенко, который никому из новых звезд в подметки не годится. Я обратился к знаменитому канадскому хореографу Лори Никол поставить для меня программу олимпийского сезона. А она мне отказала. При том, что это было выгодное для нее предложение.

– Почему она вам отказала? Она же в этом году не работает с Партиком Чаном.

– Не знаю.

– Вы считаете, что родина уговорила ее не работать на Плющенко против Чана?

– Это ваши выводы. Я вам просто дал факт.

– Большинство ваших коллег начинают или заканчивают день тем, что забивают свое имя в строку поисковика – узнать, кто и что о них сказал за последние сутки. Это привычка многих людей, занимающихся артистической деятельностью. Иногда они даже регистрируются под псевдонимами и дерутся в интернете за самих себя. Вы следите за сетевыми дискуссиями о вас?

– Я старомодный парень. Очень мало провожу времени в интернете. Захожу разве что в Instagram – посмотреть, что выложила моя жена. И, тем более, не читаю, стараюсь не читать, что обо мне пишут. Я берегу себя для каких-то более увлекательных вещей. Например, охоты. Я ею увлекся. Вот сейчас выбираю себе снегоход для охоты. Думаю купить лодку для рыбалки – это сложный выбор. У меня строится дом под Петербургом. У меня растет сын, ему сейчас 9 месяцев. Мой старший сын от первого брака пошел в школу. Я купил книгу «1000 мест России». И сейчас готовлю с товарищами мотопробег. Настоящее приключение, без машины техпомощи и спонсорских палаток с едой.

– Когда вам было 18-20 лет, казалось, что все, что вы делали на льду, дается без усилий. Вы, как ребенок, не ведали, что творили. Насколько вам удается сейчас сохранить в себе ребенка?

– Не знаю. Ну я могу поиграть в игрушку Call of Duty. И вот еще, не знаю, насколько это можно назвать ребячеством, скорее, нет. Я пишу книгу, описываю свою жизнь, вспоминаю. Никто мне в этом не помогает. Сажусь за компьютер или от руки сам складываю фразы. Безумно увлекательно. Вот это интересно. Зачем мне тратить время на то, чтобы узнать, какие гадости обо мне пишут? Или комплименты. Я не нуждаюсь в таком наркотике. Ни в каких наркотиках не нуждаюсь.

– К слову, как часто человек, готовящийся к Олимпиаде, может позволить себе употреблять алкоголь?

– Я не пил алкоголь уже больше года. Прекрасно себя чувствую.

– В чем меняется Плющенко?

– Чем старше я становлюсь, тем больше я люблю прогулки. В последнее время я полюбил велопрогулки по Петербургу.

– Могу я задать слишком личный вопрос?

– Пожалуйста.

– Что вам дал опыт первого брака?

– Я не жалею об этом опыте. Как можно жалеть? Если у меня родился от этого брака сын. Но, конечно, жениться рано не надо. Чем позже, тем лучше. 28-30 лет. Нужно нагуляться. Мы расстались, наверное, потому, что моя первая жена не очень представляла, что такое жизнь профессионального спортсмена. Популярного спортсмена. И большая часть этой популярности женского рода. Вообще, я раньше очень любил тусить. Сейчас меня за уши из дома никуда не вытянуть. Вот мы сейчас сидим с вами в ресторане. Я первый раз за последние две недели ем не дома. Сам готовлю. Курица, куриный суп. Халяль. Без картошки, разумеется.

– Диета?

– Да, конечно. Очень жесткая диета. Она называется – не жрать, а есть.

– Еще раз о браке. В вашем союзе с Яной Рудковской очень много публичного. Как вы относитесь к тому, что вашу пару злые языки называют PR-предприятием?

– О, вот эти слова до меня, действительно, не раз доходили. До свадьбы с Яной говорили, что у нас так сказать PR-соглашение. После свадьбы говорили, что это брак по расчету. Яна мне очень много помогает, фактически она мой менеджер, директор. Это она убедила меня готовиться к Олимпиаде в Сочи. Но все это пришло потом, после любви. Любовь была вначале. Невозможно строить никаких бизнес-союзов, когда у вас уже столько детей. Бизнес-союзы лучше заключать налегке.

– Считаете ли вы себя хорошим отцом?

– Я недостаточно времени уделяю детям, потому что готовлюсь к Олимпиаде. Я готовлюсь, скажем, в Питере, а малыш растет под Москвой. Я мало его вижу. Но после Олимпиады все изменится.

– Не могу не спросить. Вы были депутатом Законодательного Собрания Санкт-Петербурга от партии «Справедливая Россия». Потом вас лишили мандата за прогулы. Что это было?

– Это было в 2010-м году. Я тогда оставил спорт. Мне сделал предложение Сергей Миронов, которого я хорошо знал. И я подумал, почему бы не попробовать. У меня был даже какой-то энтузиазм. Я хотел что-то изменить в стране. Например, я предложил немедленно лишать прав водителей, если они не затормозили перед зеброй. А потом с этой инициативой выходит какой-то человек, и я здесь как бы совершенно ни причем. Я попробовал и больше не хочу. Я все понял, ни ногой туда больше. Никого не хочу обижать.

– Можно ли сказать, что политика до сих пор остается в России чистым бизнесом?

– Я отвечу на ваш вопрос в моей книге воспоминаний.

– Вы больше не депутат. Продолжаете ли вы следить за российской политикой?

– Поверхностно.

– Вы рады тому, что в Россию вернулась реальная политическая борьба и зарождается политическая конкуренция?

– Я одному рад: что не произошла революция. Честно сказать, я не вижу другого лидера нации сегодня, кроме Владимира Владимировича Путина. Он разве виноват в том, что люди воруют? Он борется с воровством. Борется реально.

– И последний вопрос. Еще один миф вокруг вашего олимпийского похода. Это правда, что участвовать в Олимпиаде вас уговорил Владимир Путин?

– Спасибо. Огромное спасибо за этот вопрос. Потому что я устал отвечать на него вашим зарубежным коллегам. Правда, у них есть еще одно уточнение: правда ли, что государство заплатило мне миллион долларов, чтобы я принял участие в Олимпиаде? Отвечаю – неправда. Поехать на четвертую Олимпиаду – это мое желание и ничье больше. Я хочу завоевать четвертую олимпийскую медаль.

– А если не получится?

– Убиваться не буду.

PS. Это интервью было взято мною в рамках подготовки к написанию материала о Плющенко портретного характера. Он вышел в декабрьском номере журнала InStyleMan.