«Слово за слово – и я бросила в нее микрофон». Кто и как сделал Татьяну Тарасову ТВ-комментатором
Татьяна Тарасова – голос фигурного катания. Поколение помоложе не застало ее как тренера, а знает скорее как комментатора или судьи в «Ледниковом периоде».
Тарасова никогда не позиционировала себя на ТВ: не брала уроков по технике речи, не комментировала ничего в одиночку, а всегда с напарником. Сначала – с Василием Соловьевым и Иоландой Чен на «НТВ-Плюс», потом – с Александром Гришиным на Первом канале.
Представить фигурное катание без голоса Тарасовой почти невозможно. Ее отсутствие в эфире можно объяснить только состоянием здоровья – никаких других причин, чтобы Тарасовой не было у микрофона, не существует. 4 года назад она получила главную телевизионную премию – «ТЭФИ» за работу на Олимпиаде в Пхенчхане.
Мы проследили ее творческий путь и поговорили с главными творцами образа Тарасовой-комментатора и по совпадению золотой командой «НТВ-Плюс» нулевых: тем самым Соловьевым, Иоландой Чен и руководителем дирекции спортивных программ Анной Дмитриевой. А еще с бессменным спутником Тарасовой на Первом – Александром Гришиным.
Хотите отвлечься добрыми атмосферными историями? Вот только неполный список:
Соловьев с Тарасовой придумали «грибы» и разыграли спящего Дмитрия Медведева в Сочи
Василий Соловьев – первый постоянный напарник в телевизионной карьере Тарасовой. Они проработали вместе на «НТВ-Плюс» почти десятилетие – с 2006 по 2014-й, расстались после Олимпийских игр в Сочи. Каждый пошел своей дорогой:
• Тарасова – на Первый;
• Соловьев – в кинобизнес, где спродюсированный им фильм «Хороший мальчик» в 2016-м получил «Кинотавра».
Соловьев после расставания с Тарасовой больше не садился в кресло комментатора. Экс-напарница не раз просила его вернуться! – Мы познакомились с Татьяной Анатольевной в 1997-м на французском этапе Гран-при, – вспоминает Соловьев. – Это была первая в моей жизни командировка на фигурное катание, в котором я тогда абсолютно ничего не понимал. Но сумел задать Тарасовой настолько правильные вопросы, что она потом даже позвонила Анне Владимировне Дмитриевой и похвалила «мальчика с горящими глазами», то есть меня.
Уже после Игр-98 в Нагано я брал у Тарасовой большое интервью. Задавал вопросы про многих спортсменов, в том числе и про Марию Бутырскую, которая на тех Играх стала четвертой.
– Быть четвертой девочкой в мире – это же так важно, так замечательно... – рассуждала Тарасова, а потом пошла делать кофе. Я выключил камеру, чуть подумал и спросил:
– Татьяна Анатольевна, а вот если бы ваш Илья Кулик стал четвертым или даже, например, вторым?
– Да я бы умерла!
И тут я понял, что Тарасова мне дико нравится.
А совсем уж одной семьей мы стали в 2001-м. Мы с группой прилетели в Нью-Йорк снимать сюжет 9 сентября. А 11 сентября Тарасова, которая вместе со своими спортсменами жила в соседнем Нью-Джерси, оборвала Дмитриевой телефон: «Где ребята, все ли у них в порядке?!» А потом, когда мы уже нашлись и приехали к ней, кормила всю съемочную группу борщом, словно наша мамочка.
11 сентября 2001 года. Василий Соловьев в эфире на фоне атакованных башен-близнецов
Именно тогда у нас с Дмитриевой возникла идея поработать с Тарасовой в качестве комментатора. Изначально мы не делали ставки именно на Татьяну Анатольевну и хотели приглашать разных экспертов. Но Чайковская отказалась, кто-то еще со временем отвалился, и так осталась одна Тарасова. Мне с ней было удобно комментировать, ей со мной – вроде бы тоже, тогда зачем что-то менять? Примерно с 2006 года мы уже постоянно работали в паре.
– Зачем ей это было нужно? Тратить столько времени и сил на комментарии, будучи и так великим тренером...
– Она видела, что жизнь меняется, фигурное катание становится невероятно популярным. И в этой новой жизни у нее появилась возможность не только оставаться в курсе всех тенденций, но еще и на них влиять. Площадка, где ты можешь публично высказывать мнение.
К тому же, как раз тогда изменились правила. За монитором ей удобно было вникать в новую систему. Она загибала пальцы, считая, например, количество оборотов во вращениях, потом шла с этими бумажками к судьям, разбиралась детально, почему спортсмен получил ту или иную оценку... Я не думаю, что комментировала она ради зарплаты.
– Но ей ведь платили за комментарии?
– Конечно. У нее был договор с «НТВ-Плюс», но там были совсем небольшие деньги. Может, раза в полтора больше, чем у меня, а моя зарплата тогда отнюдь не впечатляла.
– Вы очень грамотно ей подыгрывали в комментарии: почти не спорили, давали возможность высказаться, при этом снабжали всей нужной информацией. Сложно было подстроиться?
– Что такое Тарасова-комментатор? Однажды на чемпионате России в Саранске она в перерывах прямо в эфире читала книгу рецептов. Там была долгая трансляция, она вот так придумала забивать время. «Как приготовить медвежью лапу» и все в таком духе... Я умолял: «Давайте хотя бы не больше одного рецепта за перерыв!»
Обычно я приходил обложенный бумажками и периодически вставлял нужную информацию. Тут главное – взаимопонимание. Например, начинается прокат, Татьяна Анатольевна вдруг поднимает палец вверх. Я сразу понимаю, что ее зацепила хореография, и вставляю: хореограф такой-то, музыка из такого-то фильма... А она уже про этого хореографа может рассказать миллион историй.
Когда она вовлекалась, начинала активно жестикулировать, а кабинка-то у нас была крошечная – меня буквально вдавливало в стену. Жалею, что не снимал тогда это на видео, был бы хит. У Тарасовой – миллион ярких фразочек, например, когда кто-то плохо катался, она иронично отмечала: «Платье красивое». Когда спортсмен выходил с разминки и говорил, что хорошо размялся, она ему: «Как говорит Илья Кулик, разминка ничего не значит». Или – про некоторых «худой, как балалайка».
В целом, я старался не лезть впереди нее с оценками. Смысл приглашать Тарасову, если ты сам такой умный? Мне важнее было дать ее реакцию. Пусть даже некоторые мои суждения в эфире могли прозвучать наивно, зато я создавал ей нужный эмоциональный настрой. Это были такие своеобразные поддавки, но она в эту игру играла с удовольствием.
– У Тарасовой, которая всю жизнь провела в фигурном катании, наверняка были любимчики и, наоборот, те, кому она не симпатизировала. Это чувствовалось по ее комментарию?
– Периодически я замечал такие вещи. Например, она не стала бы нападать на Елену Водорезову, но могла себе позволить жестко высказываться о Чайковской. Однажды на чемпионате России она разнесла учеников Елены Анатольевны, причем, на мой взгляд, справедливо – они правда выступили неудачно. Потом мы с Тарасовой пошли в столовую, там столкнулись с Чайковской, и они сцепились. Чайковская кричала, что Тарасова не имеет права высказывать в эфире такие вещи, а Тарасова отвечала: «Просто кататься надо лучше!»
Но в целом, это скорее исключение. Тарасова – отличный дипломат, и понимала, что можно говорить в эфире, а что – не стоит. Да и статус в фигурном катании ей многое позволял. Одно дело, если будет критиковать какой-то Вася, а другое – сама Тарасова.
– Вы делали ей замечания именно по комментаторской работе? Этому тоже ведь надо учиться.
– Надо отдать должное Тарасовой, она сама у меня спрашивала: «Вась, что не так?» Я, например, просил ее отключать микрофон во время музыкального сопровождения, чтобы в эфире не было ненужных звуков. Но она на эмоциях часто об этом забывала.
Еще был забавный случай, когда она запуталась. Мы комментировали юниорский чемпионат мира, я сидел в Москве, а Татьяна Анатольевна на месте событий. Там соревновались две наши спортивные пары, одну из них тренировала Наталья Павлова, которую Тарасова очень уважает. Так вот, пара Павловой выиграла произвольную программу, а по сумме программ все равно уступила. Татьяна Анатольевна не досмотрела до нужных результатов и зарядила в эфир невероятную оду тренерскому таланту Павловой. Я еле сумел вклиниться: «Татьяна Анатольевна, это только произволка, а в общем зачете пара Павловой заняла второе место». Тарасова на несколько секунд замолчала, а потом нашлась: «Я свои слова насчет Наташи назад не беру!»
Потом Тарасова стала торчать в соцсетях, и ей там уже люди писали разные замечания. Меня тогда это поразило: человеку 70 лет, а она не боится пробовать новое. Так же ведь было и во время ее работы тренером.
Она не побоялась позвать к Леше Ягудину молодого Колю Морозова, который создал гениальную программу «Зима». Или пригласить Петра Дурнева – бывшего танцора, но не на льду, а на паркете, который со временем стал одним из лучших наших технических специалистов. Дурнев разобрался в новых правилах чуть ли не раньше самих судей, и именно ему принадлежит фраза после каких-то непонятных оценок: «Эй, вы что, грибов объелись?!» Потом Тарасова сама стала так говорить в эфире о завышенных GOE (надбавках за качество элементов – Sports.ru), и постепенно термин «грибы» стал общепринятым.
– Сложно было привыкать к ее манере речи? Паузы на несколько минут, характерные интонации...
– С этим была забавная история на Олимпиаде-98 в Нагано. Там в «Русском доме» у Тарасовой брала интервью Юля Бордовских. И в каждой паузе Юля пыталась отнять у Тарасовой микрофон и задать следующий вопрос. Только Юля открывала рот, как Татьяна Анатольевна начинала говорить, только уже без микрофона.
Тут нужно хорошо знать Татьяну Анатольевну, чтобы понимать, она уже все сказала или это театральная пауза. Мне писали: «Вась, почему ты полрепортажа молчишь?» А я просто ждал, пока Татьяна Анатольевна подберет нужное слово. Ну и конечно, короткие телевизионные интервью – это не формат Тарасовой.
– Вы общались с ней вне эфиров? Были друзьями, куда-то вместе ходили?
– Иногда я за ней заезжал перед репортажем. Хотя она порой приезжала и сама, причем умудрялась парковаться в «Останкино» без пропуска. Там нереально проехать без спецразрешения, но Тарасову почему-то всегда пропускали.
У нее вообще уникальное умение проникнуть куда угодно. Больше всего меня поразило, как на Олимпиаде в Сочи она взяла меня за руку и провела в раздевалки фигуристов. У меня не было туда аккредитации, мы прошли кучу охранников, но ни один не осмелился задать Тарасовой вопрос, куда мы направляемся.
А еще в Сочи был забавный случай, когда на церемонии открытия прикорнул сидевший рядом с Татьяной Анатольевной Дмитрий Медведев. На следующий день мы сделали кадр в комментаторской кабине, где я сплю у нее на плече, с подписью «второй готов».
Эта фотка набрала наибольшее количество лайков за всю мою жизнь.
– Вы с ней ругались?
– Конечно. Первая наша жесткая ссора случилась, когда я позвал на комментаторскую позицию танцора Вазгена Азрояна. Татьяна Анатольевна по каким-то причинам не могла вести тот репортаж, нужна была замена. Вазген – мой кореш, у него поставленная речь, почему нет? Но после эфира Тарасова позвонила и устроила дикий разнос. Хотя я понятия не имел, что у нее сложные отношения с Вазгеном.
Спустя какое-то время Татьяна Анатольевна перезвонила сама и извинилась. Это в ее стиле: вспылить, а потом, поняв, что не права, попросить прощения.
– Второй случай был, видимо, после Олимпиады-2014, когда вы участвовали в программе Малахова «Пусть говорят» про травму Евгения Плющенко?
– Там был полный трэш. Прямой эфир, всех перебивали на полуслове, причем – ладно меня, но даже Алексея Николаевича Мишина... Согласен, что мое выступление в передаче получилось невнятным. Я хотел сказать общие слова вроде «всех люблю», но пока подводил к этой мысли, меня уже перебили.
Тарасова была в ярости. Не знаю, возможно, даже звонила Эрнсту. Но я и сам на себя злился, зачем туда пошел?! Наверное, просто от нечего делать... Но уже после этой передачи мы комментировали вместе финал женской одиночки. Мы не разговаривали в перерывах, но в концовке репортажа она стала всех благодарить и сказала «спасибо, Вася». Тут я понял, что простила.
– Насколько физически тяжело Тарасовой было комментировать? У нее ведь уже тогда были проблемы со здоровьем.
– За пару лет до Игр в Сочи мы комментировали финал Гран-при. Я захожу к ней в номер, а она лежит на кровати звездочкой и пошевелиться не может.
«Татьяна Анатольевна, я врача позову! Лежите, отдыхайте, забудьте про этот репортаж, я сам все прокомментирую!» – «А что там? Оригинальный танец? Нет, Вась, надо идти...» И она встает, делает какой-то укол и идет работать.
– В 2018 году Тарасова получила ТЭФИ. Вы считаете эту награду справедливой – учитывая, что она не профессиональный комментатор?
– Я в принципе считаю, что все эти премии, включая ТЭФИ – полная чушь. Но абсолютно уверен, что Татьяна Анатольевна заслуживает всех премий мира. Она масштабнее и глубже, чем любая академия.
– Сейчас вы с Тарасовой общаетесь?
– Она приглашает меня на дни рождения, периодически я ей набираю спросить о самочувствии. Пару раз она звонила и говорила: «Вася, вернись!» Наверное, я был не прав, что отказался.
Василий Соловьев: «Говорить правду о фигуристах нельзя. Пусть теперь молчат другие»
– А почему отказались?
– Я по жизни стараюсь никуда не возвращаться. Закончил музыкальное училище, отслужил в армии, отработал спортивным комментатором – это все определенные этапы. Я их прохожу, а потом переворачиваю страницу и иду дальше. Что может быть круче, чем комментировать вместе с Тарасовой домашнюю Олимпиаду? Я так и хотел уйти на пике.
Сейчас я вообще не смотрю фигурное катание, буквально Загитову от Медведевой не отличаю. Фигурное катание никогда не было центром моей вселенной, как у Тарасовой. Я пытался туда интегрироваться, делать передачи, вести какие-то шоу. Но все равно для этого мира я оставался чужаком.
Возможно, с практической точки зрения было бы правильно продолжать комментировать с Тарасовой. У Татьяны Анатольевны уникальная узнаваемость, уникальная пробивная сила. Она открывает любые двери. У меня есть задумка еще поработать с ней вместе – снять сериал о фигурном катании. Если найдем финансирование, должен получиться очень интересный проект.
Дмитриева разруливала скандалы и удержала Тарасову от перехода на Первый («Таня получала за трансляции столько денег, сколько хотела»)
Анна Дмитриева в те годы руководила дирекцией спортивных программ «НТВ-Плюс».
Для спортивного телевидения Дмитриева – такая же глыба, как Тарасова для фигурного катания. Соловьев и Иоланда Чен в один голос твердят, что Тарасова и Дмитриева были подругами.
Мы поговорили с Анной Владимировной, но к сожалению, состояние здоровья не позволило ей в итоге доработать текст интервью. Нарушать договоренность и публиковать ее слова без согласования мы не станем. Но расскажем своими словами историю отношений двух легенд.
Считается, что Тарасова с Дмитриевой познакомились в США – Анна Владимировна там регулярно комментировала теннисный US Open, а Татьяна Анатольевна, как мы помним, тренировала. Но на самом деле, их дружбе гораздо больше лет – обе занимались в «Динамо». Разные виды спорта и разница в возрасте (Дмитриева на 7 лет старше), тем не менее – Тарасова с Дмитриевой знакомы с ранней юности.
Еще одна подруга Дмитриевой – Елена Чайковская, ровесница и экс-главный тренер «Динамо» по фигурному катанию. Собственно, когда появилась идея посадить в пару с комментатором титулованного эксперта, Дмитриева в первую очередь подумала о Чайковской. Та согласилась, провела несколько эфиров, а потом заболела. На замену и позвали Тарасову. С тех пор о замене Татьяны Анатольевны речи не шло.
Дмитриева была своеобразным буфером в отношениях между Тарасовой и окружающим миром. Соловьев и Чен звонили ей, когда Тарасова бушевала. Это Дмитриева улаживала непростые вопросы с отелями (на Играх-2014 в Сочи Тарасова трижды меняла гостиницы), взаимоотношениями с коллегами (ей звонила в панике Чен, об этом ниже) и, конечно, – с гонорарами.
Уже перед Сочи-2014 Тарасову стал настойчиво приглашать Первый канал. Там были на порядок лучше условия работы, а главное – больше аудитория. Но несмотря на заманчивое предложение, Тарасова устояла. И доработала на «НТВ-Плюс» до финиша Игр в Сочи (и заодно финиша вещания канала в его прежнем виде).
Дмитриева считает поступок Тарасовой примером порядочности. И признает: во многом Татьяна Анатольевна осталась верна «НТВ-Плюс» именно из-за неформальных, дружеских отношений.
«Со мной Таня вела себя иначе, чем с другими. Не позволяла лишнего», – вспоминала Анна Владимировна. И платила ей тем же. Для Тарасовой – все лучшее, включая финансовые договоренности. За большие турниры Тарасова получала столько, сколько хотела, хотя выделить эту сумму скромному «НТВ-Плюс» и было непросто.
Сейчас Тарасова с Дмитриевой – точно не близкие подруги (а были ли ими когда-то?), но хорошие знакомые.
«Чтобы с Таней по-настоящему дружить, нужно очень ее любить», – цитата Анны Владимировны, с которой сложно не согласиться.
Чен бросала в Тарасову микрофоном, а еще делилась таблетками и утешала после смерти близких
Иоланда Чен – рекордсменка мира в тройном прыжке, а сейчас – действующий комментатор легкой атлетики. На «НТВ-Плюс» начала нулевых Чен не только комментировала родной вид спорта, но еще вела авторские передачи и работала в студии.
Именно Чен называют человеком, который лучше других понимал Тарасову-комментатора. Возможно, потому что обе – бывшие спортсменки. Хотя взаимоотношения Чен и Тарасовой тоже далеко не безоблачные.
– Большинство воспринимает вас как комментатора легкой атлетики. Как вы вообще оказались в фигурном катании?
– Я занималась фигуркой в детстве, записалась за компанию с подружками в спортклуб «Строитель». Прыгала аксель в полтора оборота, выполнила второй или третий юношеский разряд, уже точно не помню. Только лет в 12 папа забрал меня в легкую атлетику со словами «нечего в этом вашем странном виде, где все необъективно, делать». Для папы спорт – это было про «быстрее, выше, сильнее», а не про судейские оценки.
Тем не менее, смотреть фигурное катание по телевизору оставалось одним из любимых развлечений нашей семьи. Я обожала наших чемпионов, знала наизусть их программы, тренеров... Когда ходили на каток, демонстрировала удивленным друзьям прыжки.
– Как вы познакомились с Тарасовой?
– Впервые увидела ее еще ребенком. Они были знакомы с отцом, Татьяна Анатольевна бывала у нас в гостях. Потом, уже когда у меня появилась своя программа «Спорт И», я ездила к Тарасовой и Леше Ягудину брать интервью. Татьяна Анатольевна еще удивлялась, что я в теме и задаю нормальные вопросы.
Мы тогда проводили турнир «Кубок НТВ-Плюс» по фигурному катанию, и там должна была быть студия. Однажды перед эфиром мы с Татьяной Анатольевной просто болтали, и это услышала Анна Владимировна Дмитриева. «Ничего себе, Лана, ты разбираешься! Студия – твоя!» Так мы и стали работать. Потом уже аналогичная студия появилась на чемпионате России и на других стартах.
– Как это было?
– Меня поразила ее сумасшедшая энергетика. Когда она говорила, у меня начинали слезиться глаза и закладывало уши. Сердце колотилось так, словно выступаю в финале Олимпиады. Потом я спросила у парней, которые вели эфир вместе с нами – Сережу Кравчука и Диму Чуковского – и они подтвердили: точно такие же ощущения. Я не знаю другого человека, от которого настолько перла бы энергия.
Однажды мы с Татьяной Анатольевной об этом поговорили. Она сказала: «Есть такое, но с годами убавляется». И я это тоже почувствовала: к сожалению, с годами и с болячками энергетика уходит.
– У вас были конфликты?
– Еще какие! Поначалу, пока мы работали только в студии, все было прекрасно. У Тарасовой потрясающее чувство юмора, она все про всех знает, в хорошем смысле «сплетница». Мы обсуждали всякие истории, перемалывали косточки, и это было дико весело. Она еще рассказывала, что ее супруг, к сожалению теперь покойный – пианист Владимир Крайнев, обожал слушать мои репортажи о легкой атлетике.
Но однажды на соревнованиях в Москве Вася Соловьев внезапно заболел, мне позвонила Анна Владимировна, а я в тот момент вообще плавала в бассейне. В панике приехала на каток, мужскую короткую еще как-то откомментировала, а потом была очередь танцев и спортивных пар. Тут я вообще не понимала, что говорить: моих знаний категорически не хватало, а готовиться уже времени не было. Увидела на трибуне Тарасову и буквально бросилась к ней в ноги: «Татьяна Анатольевна, спасайте!»
И вот когда мы с ней сели именно комментировать, а не болтать в студии, начался кошмар.
– Почему?
– У нас разные стили, разное видение спорта, мы саму работу комментатора понимаем по-разному. В танцах Тарасова мне очень помогла, но когда дело дошло до спортивных пар, мы поспорили. Помню, там катались Алена Савченко с Робином Шолковы, и я обратила внимание зрителей, что они оба – натурализованные немцы, и при этом успешно выступают за команду Германии. А Татьяна Анатольевна прицепилась к слову «команда» и стала говорить, что фигурное катание – не командный вид спорта и совершенно не важно, какую команду они представляют.
Так на пустом месте мы повздорили, но в итоге она со мной согласилась.
– Есть еще легендарная история с Олимпийских игр в Сочи, где вы бросили в Тарасову микрофон.
– Татьяна Анатольевна к тому моменту была уже мегазвездой. Ее настойчиво звал Первый канал, впереди – домашняя Олимпиада... Тарасова была просто в эйфории. А я, наоборот, физически себя чувствовала очень плохо. Были определенные проблемы со здоровьем, а нагрузки на Олимпиаде бешеные, так что приходилось терпеть.
И вот Тарасова впервые зашла ко мне в студию, откуда мы должны были выходить в эфир. Студия была расположена на балконе, интерьер очень простой – вид на каток и высокие стулья. Татьяна Анатольевна едва успела появиться, как предъявила миллион претензий: почему так далеко идти, почему нет рядом туалетной комнаты, почему такие неудобные стулья... И вообще, мол, за кого вы меня принимаете?!
Операторы застыли, словно кролики перед удавом. Стали суетиться, пытаться что-то исправить, все вспотели, а она капризничала и капризничала. Я честно старалась решить по-хорошему: уговаривала, просила успокоиться, напоминала, что скоро эфир. Позвонила даже Дмитриевой, но та сказала: «Лан, ничем не могу помочь, разбирайся сама».
А Тарасова, если уж вошла в раж, остановить ее невозможно. На меня кричать бесполезно, я сама на кого хочешь накричу. В общем, слово за слово, и я бросила в нее микрофон. «Татьяна Анатольевна, если вы сейчас не успокоитесь, я вас убью прямо здесь!»
Судя по всему, это произвело на нее впечатление. Она как-то собралась, мы очень сдержанно провели эфир, а потом я ей честно сказала: «Татьяна Анатольевна, плохо себя чувствую, спорить и ругаться нет сил. Мне легче по башке кому-то дать». И она улыбнулась и все.
Через несколько дней мы в той же студии вместе ликовали после победы Аделины Сотниковой. И уже и стулья ее устраивали, и балкон был не так уж далеко...
– То есть она вспыльчивая, но отходчивая?
– Абсолютно. Я именно поэтому и кинула в нее микрофоном, что понимала: ничего страшного не случится. Она пообижается немного, а потом все будет хорошо. Она иногда даже сама говорила: «Не обращай на меня внимания!»
И я не обращала. Потому что за всей этой жесткостью надо понимать, насколько Татьяна Анатольевна тонкий и ранимый человек. Помню, перед Олимпиадой-2010 в Ванкувере мы с ней работали на чемпионате России в Санкт-Петербурге. У Тарасовой тогда подряд умерли старшая сестра, потом мама, тяжело болел муж. С сестрой они были невероятно близки, Татьяна Анатольевна грезила мечтой ее вылечить. Бралась за любую работу, потому что на лечение уходили огромные деньги. Мне кажется, она именно в тот момент надорвала собственное здоровье.
Мы тогда пошли выпить чаю после соревнований, и я впервые увидела, как она расплакалась. Пыталась утешить: «Татьяна Анатольевна, вы такая талантливая, у вас такое огромное количество друзей, родственников....» На душе кошки скребли.
– Насчет здоровья: Тарасова уже тогда на него жаловалась?
– Иногда на нее смотришь – и кажется, что никакого эфира не будет. А она не только его проведет, но еще сообщит, что завтра летит в Японию кого-то там консультировать. Хотя даже мне скажи вот так спонтанно лететь в Японию – я не полечу! А Тарасова – это как птица-феникс.
У нее с собой всегда сумка медикаментов. А я такая же, тоже таскаю всякие таблетки. И вот мы с ней перед эфиром садились перебирать: у кого что есть, скажем, от головной боли, что лучше помогает и так далее... Некоторые девочки так косметику перебирают, а мы – таблетки.
Но стоило включиться камере – и Тарасова сразу забывала, что у нее что-то болело. Она была вся в экране, проживала каждое выступление. Камера выключалась – и порой ей было больно настолько, что с трудом выходила из «Останкино».
– Вы можете назвать Тарасову подругой?
– Вряд ли. Татьяна Анатольевна со многими хорошо общается, но очень близко к себе почти никого не подпускает. Она умеет дать понять, когда хватит. Делает это очень интеллигентно, тактично, деликатно, но я как чувствительный человек сразу схватываю.
Тем не менее, хотя по работе нас уже ничто не связывает, мы поддерживаем отношения. Я периодически пишу в WhatsApp, она всегда отвечает. Но даже перед каждым таким сообщением я нервничаю: не буду ли назойлива? Правильный ли сейчас момент, не помешаю ли? Это Тарасова: когда с ней общаешься, нужно соответствовать.
Гришин пил кофе у Тарасовой дома и помогал ей карабкаться по строительным лесам
С 2015 года Тарасова эксклюзивно комментирует для Первого канала. Переход Татьяна Анатольевна давно готовила – Игры-2014 в Сочи стали для нее заключительными на «НТВ-Плюс», и уже тогда она по согласованию между каналами появлялась на Первом.
Бессменным партнером Тарасовой по репортажам стал Александр Гришин. Опытный комментатор, но притирка с ним проходила нелегко.
– Работать в фигурном катании и не знать Тарасову невозможно, – рассказал Гришин. – Но до совместных комментариев мы были знакомы очень шапочно. Здоровались, но я держался на расстоянии: где я, а где Тарасова! Но когда стало известно, что мы будем комментировать вместе, она на каких-то соревнованиях сама поймала меня и сказала красивым поставленным голосом: «Саша, нам с вами работать, а мы не очень хорошо знакомы. Вот мой номер, звоните и приезжайте».
– И вы позвонили?
– Конечно. Она пригласила в гости. Я робел немного, конечно, но не мог отказаться. Только я зашел, она первым делом: «Саш, кофе будете? Это я из Америки привезла, лучший!» А я кофе очень люблю. И вот этим гостеприимством, душевностью она меня сразу покорила. У Татьяны Анатольевны невероятная харизма, бешеная энергетика, она заполняет собой любое пространство.
Но при этом мы говорили абсолютно на равных. Я ни разу не почувствовал, что она где-то на небесах, а я внизу. Обсуждали рабочие моменты: кто будет начинать репортаж, как мы будем взаимодействовать и так далее....
– Когда вы сели вместе комментировать – вам было комфортно?
– Честно скажу: первые несколько месяцев было непросто. Первый эфир мы работали из Москвы, и я все время пытался понять, как выстраивать репортаж, с какой стороны зайти, чтобы было интересно. Интересно было, конечно, сразу, но структура мне поначалу не особо нравилась. После первого репортажа я приехал домой таким уставшим, что часа два лежал.
– В какой момент вы к ней привыкли?
– Месяца через три, наверное, почувствовал, что она мне доверяет. Знает, что я поддержу, если она где-то замялась, возьму на себя чуть больше, если вижу, что устала... И я начал кайфовать от нашей работы.
Я очень трепетно отношусь к чистоте русского языка, а у Татьяны Анатольевны он потрясающе богатый. Она иногда так скажет, что понимаешь: точнее вообще невозможно! Каждый наш эфир обогащает не только зрителей, но и меня. Я выхожу с работы, может быть, уставшим, но наполненным новыми эмоциями и знаниями.
– Общаетесь с ней на «вы» или перешли на «ты»?
– Я – конечно, на «вы», какие могут быть варианты? Понятно, что мы не равны в жизни ни по возрасту, ни по статусу. А она как-то быстро перешла на «ты», и когда это случилось, я был очень рад. Значит, она приняла меня.
Не могу сказать, что мы плотно общаемся помимо работы. Но она приглашала меня на юбилей, это приятно. Возможно, особенно сблизили нас командировки. Например, на Олимпиаде-2018 в Пхенчхане Татьяну Анатольевну сначала часа два с половиной не могли заселить в отель, а потом определили в комнату, куда надо было подниматься по длинной лестнице. Стоило большого труда добиться, чтобы ее поселили в нормальный номер на этаже, куда можно было подняться на лифте.
С лифтами вообще постоянно какие-то истории. В 2017-м на чемпионате Европы в Остраве Тарасову никак не хотели пускать в лифт, который поднимался на этаж, где располагались комментаторские позиции. Якобы ее аккредитация не давала доступа в эту зону. Каждый день я тратил уйму времени и нервов, объясняя, что Тарасова – это тренер с мировым именем, и ей всего лишь нужно подняться на определенный этаж... А она только качала головой и мужественно поднималась по ступенькам.
И только в последний день, уже перед показательными выступлениями, выяснилось, что на арене есть еще второй лифт, на котором спокойно можно было ехать. Хоть бы кто-нибудь мне об этом раньше сказал!
Есть еще феноменальная история с чемпионата Европы-2020 в Граце. Там, как вы помните, соревнования проходили на катке, накрытом виниловым куполом, с временными трибунами из строительных лесов.
Комментаторская располагалась на высоте примерно третьего этажа, и единственный способ туда попасть – подниматься по металлическим ступенькам внутри этих самых лесов. Когда я это увидел, был почти уверен, что Татьяну Анатольевну на турнире мы не услышим.
Но Тарасова каждый божий день лезла на эти леса. И понимая, что дважды в течение дня она совершить такой подвиг не сможет, Татьяна Анатольевна садилась в комментаторскую в начале эфира – и выходила оттуда только после завершения соревнований, спустя 5-6 часов. Вот тогда в который раз проявилась беззаветная тарасовская преданность своему делу.
– Вы работаете вместе уже 7 лет. Она как-то меняется с годами?
– Мне кажется, с годами Татьяна Анатольевна стала несколько мягче. Если раньше она могла словесно врезать кому угодно, сейчас к разного рода ошибкам, моим и спортсменов, относится чуть благосклонней. А так – это Тарасова. Такая же, как и всегда. Единственная и неповторимая.
Фото: из личного архива Василия Соловьева; Александр Вильф; Сергей Киврин; РИА Новости/Александр Вильф, Алексей Филиппов, Евгений Одиноков, Владимир Песня, Максим Блинов; instagram.com/a.grishin.official
Равно как и Дмитриева в теннисе
Гришину орден надо дать за терпение) Сколько раз Тарасова его перебивала, спорила и даже грубила, при том что не права была именно она.
Здоровья Вам, Татьяна Анатольевна! С наступающим Новым годом!
ТАТ, конечно, не сахар, но! заслуженная, компетентная, человек-эпоха. Бабушка фигурного катания ☝️
Никто кроме нее не может сказать «ах, ты, рыбка зеленая» 🙈🤭
И рассказать интересные факты обо всем и обо всех.
Здоровья и долгих лет легенде!
(на ее политические взгляды мне пох)
Текст отличный.