«По уровню веселья у нас летний лагерь!» Погружение в лучшую фигурную школу мира – здесь расцвели Виртью и Моир, Пападакис и Сизерон
I AM Montreal – самая известная и результативная академия в танцах на льду. Это тренеры Мари-Франс Дюбрей, Патрис Лозон и Роман Агенауэр, которые объединились после Сочи-2014, и 6 их главных дуэтов, один из которых готовится выиграть в Пекине золото.
В названии сразу двойная отсылка: обыграны аббревиатура Ice Academy of Montreal (Ледовая академия Монреаля) и дерзкий девиз «Я Монреаль».
Дюбрей и Лозон, выступавшие в дуэте, не побеждали на ЧМ и Олимпиадах, зато привели к титулам многих учеников. Дуэль Виртью / Моира с Пападакис / Сизероном на Играх-2018 (все они на фото выше) – веха для академии и вообще для фигурного катания. К слову, Моир уже присоединился к штабу как тренер и участвует в подготовке бывших соперников (но вообще, у него отдельный кампус в Онтарио).
Корреспондент Sports.ru Майя Багрянцева пообщалась с ключевыми людьми академии и узнала важное об ее устройстве. А еще выяснила, не мешает ли им на льду экшн-камера On Ice Perspectives (да-да, Джордан Коуэн тоже есть в этом тексте).
***
– Со стороны создается ощущение, что у вас в группе заповедник – все танцоры дружат, все друг друга поддерживают, хотя борются за одни и те же медали. Как вам это удается?
Лозон: Конечно, мы делаем все, чтобы у нас в школе была именно такая атмосфера. Но, признаться, так само получается. Спортсмены – люди очень дружелюбные, легко общаются. Я смотрел на прошлой Олимпиаде биатлон, так они после финиша так тепло обнимались, будто одна большая семья. И у нас в Монреале именно так – мы семья. Наша задача – создать дружескую среду и не допускать, чтобы кто-то ее портил.
Может случиться что угодно: не идет элемент, человек на себя злится, в паре стычка – тогда обстановка становится не очень здоровой. Наше дело – контролировать это и сдерживать. Тогда на льду все расслабляются и перестают нервничать, а часто еще и начинают дурачиться. Фигурное катание не бокс – ты ни с кем не борешься лично. Ты сражаешься с самим собой, твоя задача – стать лучшей версией себя, как бы банально это ни звучало. Тебе, наоборот, лучше, когда ты тренируешься не один. Тогда ты видишь, над чем работают другие, тебя это подстегивает и мотивирует.
Ну и да, у нас в группе собраны невероятные люди, давайте это признаем. Они много общаются и вне тренировок: вечеринки, пикники, ужины. Эван Бейтс, например, любит играть на гитаре, а Габи Пападакис (на фото) очень красиво поет – и иногда у них получается дуэт.
– Сколько у вас пар сейчас?
Лозон: 22 дуэта, а специалистов, с ними работающих, – 11. Естественно, это не только Роман, Мари-Франс и я, которых вы видите за бортиком на соревнованиях. Так что соотношение отличное – всем хватает тренерского внимания. Мы спокойно могли бы взять еще пары – ресурсов хватит, но мы намеренно этого не делаем. Сейчас нам удается работать без напряжения и гонки, в спокойном и комфортном для всех режиме.
Самое сложное в моей работе – это не стоять по 12 часов у бортика, а каждую неделю составлять расписание тренировок, впихнув туда все необходимые занятия для каждой пары. Но как только дуэт получает персональный график, дальше все уже двигается по накатанной. Обычно в день они проводят на льду часа три – летом больше, перед соревнованиями меньше. Сейчас работа ведется более персонально и прицельно, но и групповые тренировки бывают. Их становится гораздо больше весной-летом, когда сезон окончен. И должен сказать: это любимое время всей группы.
Ребятам нравится кататься вместе, дурачиться, что-то придумывать. У нас просто летний лагерь по уровню веселья: Гийом Сизерон, например, может легко прокатиться с обеими Мэдисон – Чок и Хаббел! А еще наш звукорежиссер Хуго Шунар притащил на каток удлинитель для айфонов, так что теперь через бортик перекинута связка проводов, каждый может подъехать и поставить любимую музыку на тренировке. Боже, иногда это дискотека!
Хуго отвечает за всю музыку для постановок – аранжировку, запись, сведение. Уточню, так как нас часто об этом спрашивают: они с Сэмом Шунаром, нашим хореографом, не родственники – просто однофамильцы.
– Роман, кем вы, в первую очередь, видите себя в группе – тренером или хореографом? В профайлах у фигуристов вы указаны и так, и так.
Агенауэр: В первую очередь, я, конечно, тренер. Мне повезло, что у меня хватает знаний и данных, чтоб быть еще и хореографом. Мне очень нравится заниматься постановкой, но 90% времени я тренер. Я обожаю танцы на льду, люблю копаться в технике, в нюансах катания. Я универсальный специалист – тренер, который иногда занимается постановками и вроде бы не очень плох в этом.
***
– С этого года с вами работает ваш же ученик, олимпийский чемпион Скотт Моир. Чья это идея?
Лозон: Взаимная. Когда Скотт закончил кататься, никто не думал, что он захочет стать тренером. Но когда он объявил нам об этом решении, мы поняли: ок, мы обязаны что-то сделать вместе. Это будет лучшим решением как для него, так и для нас. Знаете, мы ведь придумали всю эту тему с Академией I AM Montreal именно по этой причине: очевидно, что в ближайшее время многие наши пары, с которыми мы так сроднились, закончат. И мы хотели бы предложить им площадку, на которой они продолжили бы развитие в фигурном катании – просто уже в другом качестве.
Они смогут открывать школы под нашим крылом, мы поможем на начальном этапе с организационной точки зрения – ведь у нас уже колоссальный опыт в этом вопросе. Скотт – генеральный менеджер нашего отделения в Лондоне (Онтарио). Это отдельный каток со своей тренерской группой, до него почти 8 часов на машине – не близко. Но мы постоянно на связи, по зуму или лично, мы все время рядом. Скотт привозит свои пары в Монреаль на выездные тренировки, так что мы его не бросаем.
Агенауэр: Скотт все такой же классный парень – и на льду, и вне льда. Он влюблен в фигурное катание, обожает танцы на льду – он не просто амбициозный спортсмен, который катался ради медалей. Поэтому я уверен: из него выйдет хороший тренер. Я точно могу сказать, что любовь к спорту важнее титулов. Я же ничего не выиграл, хаха.
Иногда его спортсмены тренируется у нас на катке, иногда ребята из Монреаля прилетают к нему – недавно Мэдисон Хаббелл с Заком Донахью к ним приезжали. У Скотта есть чему поучиться, поработать с ним – уникальный шанс для любой пары. Опыт, технические навыки, психологические секреты – это все про него.
Моир: Когда мы с Тессой Виртью первый раз заканчивали кататься в 2014-м, я ушел из спорта – мне требовался перерыв. Но мне повезло в том, что мы с Тессой скоро захотели вернуться. И когда мы вышли на лед в Монреале с новой командой, это полностью изменило то, как мы воспринимали фигурное катание – от нашего подхода к тренировкам до выбора программ. Стать частью той среды было огромным везением.
Вы можете подумать, что я так говорю, потому что мы выиграли золото на Олимпиаде-2018, но я не только про победу. Мне было хорошо. Я оказался не готов расстаться с командой и перевернуть для себя эту страницу. Я не смог бросить фигурное катание, но понимал, что у меня семья: невеста, родители – поэтому хотел жить в Онтарио. С Патрисом и Мари-Франс мы придумали расширить академию, открыв кампус в канадском Лондоне.
От таких предложений молодые тренеры не отказываются. Я не сомневался.
– В школе вы не только тренер, а еще и генеральный менеджер. Много работы помимо сугубо тренерской?
Моир: Да, безусловно – и мне это очень нравится. Понятно, что я обожаю стоять на льду в коньках, но в последние годы спортивной карьеры я понял, как важно смотреть шире. Не концентрироваться только на катке и на катании. Надо относиться к фигурному катанию как к успешному бизнесу, создавать для спортсменов наилучшие условия, заниматься своим делом на таком уровне, чтобы твои фигуристы были бы лучшими в своем. Это огромная комплексная работа, льдом все не ограничивается.
Поэтому моя работа – создать вокруг спортсменов кокон условий, чтобы они показали пик в нужное время в нужном месте. Рассказать, что они могут получить в нашей группе, услышать их запрос – и предложить что-то новое.
– Звучит непривычно и немного странно: как это «не концентрироваться на катке»?
Моир: Это одна из главных ценностей, и я теперь знаком с ней с обеих сторон – и как спортсмен, и как тренер. Может, прозвучит неожиданно, но твой путь в спорте – не самоцель. Спортивной карьерой ты готовишь себя к жизни после спорта. Ты должен безболезненно перейти на новый этап жизни – куда более важный, чем спорт. Многие из этих фигуристов не прожили и четверти жизни, их путь впереди гораздо длиннее чем тот, что пройден.
Когда я закончил, у меня была такая пустота внутри, я не знал, что делать. Все, что я умел, – кататься. Поэтому главное для меня – не только сделать подопечных классными фигуристами, но и приготовить их к жизни после спорта. Это не просто, но ведь мы работаем не с 12-летними, у нас все взрослые. Они должны нести ответственность за свою жизнь и уж как минимум за свои тренировки.
Понятно, что про само фигурное катание мы не забываем. Мы, в первую очередь, ледовая школа, но мы должны смотреть шире. Нам повезло: наши спортсмены понимают это и готовы к зрелым отношениям. Я помогаю им, консультирую, делюсь огромным опытом. Но это их карьера и их жизнь, где нельзя стоять на месте. То, с чем я выиграл в 2018-м, не принесет им победы в 2022-м и уж тем более в 2026-м.
– По какую сторону бортика сложнее быть Скотту Мойру?
Моир: Это абсолютно разные ощущения. С точки зрения эмоций ничто не сравнится с тем, как ты выезжаешь на лед на соревнованиях. Но Олимпиаде напряжение висит в воздухе – и за бортиком это, конечно, чувствуется не так. Фигуристы ощущают мурашки уже за год-полтора до Игр, а некоторые наши пары начали думать о Пекине, еще стоя на пьедестале в Корее, в 2018-м.
Быть тренером – совсем другое ощущение. Сейчас я тоже нервничаю – но в первую очередь потому, что хочу, чтобы мои фигуристы показали все, на что они способны. Для тренера это момент истины – хорошо ли ты трудился, правильно ли все сделал, сработали ли приемы, которые ты придумал. На соревнованиях моя главная задача – быть рядом, потому что это дикий стресс. Мне повезло: я начинающий тренер, а у меня уже такие невероятные спортсмены – например, Антон с Кристиной (дуэт Каррера / Пономаренко – Sports.ru). Я ужасно ими горжусь.
***
– А Тесса Виртью? Вы приглашали в академию и ее?
Агенауэр: Она помогает, консультирует нашу британскую пару Фир / Гибсон, но не хочет быть тренером на постоянной основе. Тесса получает степень MBA (магистр бизнес-администрирования – Sports.ru), учится с утра до ночи, ведет много других проектов. Ей хочется попробовать силы вне фигурного катания. Но она приезжает к нам на каток, когда может.
Становиться тренером она пока не готова, в КиК ее не тянет – видимо, насиделась, хаха. При этом я уверен, что из нее выйдет первоклассный тренер, я наблюдал за ней летом, когда она работала с ребятами на льду. У нее есть этот дар. Более того, она теперь смотрит на фигурное катание как бы со стороны – это помогает находить свежие решения, неожиданные приемы.
Лозон: Да, Тесса плотно работает с Лайлой и Льюисом – и на льду, и по зуму. Она уделяет огромное внимание их настрою, для них она идеальный ментор и пример, тут мы говорим не только про катание. Она построила всю их подготовку вне льда. Не думаю, что она хочет стать их тренером – у нее столько всего происходит в жизни. Но если она вдруг передумает, то мы всегда ее ждем.
– Скотт, вы не оставляете надежду поработать с ней в паре – как Мари-Франс с Патрисом?
Моир: Поглядим. Это зависит от нее. С моей стороны – да, конечно, почему нет? У нас отличные отношения. Но ведь тренерский штаб – это куда больше, чем два человека в КиКе. Лозон и Дюбрей уникальные тренеры, но сила в команде. Роман, другие специалисты – все создают ту самую атмосферу, которая делает нашу академию лучшей. Каждый привносит свое, подставляет плечо, поддерживает – только так рождается правильная среда для появления чемпионов.
Хотел бы я, чтоб к этой команде присоединилась Тесса Виртью? Без сомнения. Это как если бы у тебя появился шанс заполучить Уэйна Гретцки. Но один Гретцки – еще не хоккейная команда. Наша цель – довести кампус в Онтарио до уровня штаб-квартиры в Монреале, и мы над ней работаем.
– Сколько в вашем ведении пар?
Моир: 11. 7 взрослых, 2 юниорских и 2 дуэта новисов. Новое поколение, да. Мне особенно приятно, что половина из них – из моего округа. То есть я пытаюсь вернуть долг месту, где вырос, где встал на коньки. Когда я вернулся домой после спортивной карьеры, то обнаружил, что в моем родном клубе есть несколько ребят, которые горят танцами на льду. И я подумал: «Почему бы им не помочь?»
Это очень приятное чувство: пару лет назад они были новичками, а сейчас могут спросить совет у Патриса Лозона! Так что мы растем.
– Вы участвуете в тренировках Пападакис и Сизерона?
Моир: Нет, зачем им это, хаха? Они катаются на таком уровне, что мне нечему их научить. Ну и наше соперничество на льду еще слишком свежо в памяти. Так что я просто их фанат, замираю на их выступлениях и отбиваю ладони, хлопая после. Они по-особенному умеют работать с публикой. Зал как завороженный. Что-то подобное делали Чарли Уайт с Мэрил Дэвис, особенно Чарли.
Наше возвращение к Олимпиаде-2018 сводилось, по сути, к вопросу «сумеем ли мы обыграть Габриэлу и Гийома?» Мы все время держали их на прицеле. А потом мы уходили из спорта и понимали, что судьба подарила yfv бесценные отношения с главным соперником. Я не соревнуюсь уже 3,5 года – и мое сердце полностью принадлежит Габи с Гийомом. Я так рад, что они снова катаются, и, черт возьми, как же я хочу увидеть их в Пекине.
– Вы хотели бы, чтобы олимпийское золото досталось им?
Моир: Скажу так: я работаю в команде Мари-Франс и Патриса, я не работаю напрямую с парой Пападакис / Сизерон. Я с радостью помогаю дуэту Хаббелл / Донахью. Мне очевидно, что именно эти две пары обладают невероятным скольжением, культурой движения и чувством льда.
Мэди с Заком знамениты коньком, ребрами, чистотой скольжения, скоростью – они тут неподражаемы. Я никогда не мог так кататься. Засыпая, я иногда думал – ну почему у меня так не получается? В нашем виде сложно сравнивать дуэты – все такие разные; но Габи и Гийом – явление. Такие бывают раз в поколение.
***
– У каждой тренерской школы есть пик, и в какой-то момент начинается спад. Пару олимпийских циклов назад в танцах не было равных группе Зуевой-Шпильбанда, а сейчас их пар нет среди претендентов на олимпийский пьедестал. Не боитесь такой судьбы?
Агенауэр: Мы не сидим и не трясемся, что это произойдет. Результаты у Марины и Игоря снизились из-за их расставания. Поэтому мы смотрим в одну сторону с Патрисом и Мари-Франс. Пока мы получаем удовольствие от совместной работы, пока мы нужны друг другу – нашей школе ничего не грозит. Наша академия не только про «штампуем чемпионов», мы много работаем над будущим.
Что делать тренерам, когда они чувствуют, что выгорают? Где черпать ресурс? Как быть всегда в авангарде технического прогресса? Однажды это может случиться и со мной – тяжело все время все контролировать. Я 25 лет тренирую; не скажу, что я лучший в профессии, но опыта у меня достаточно. Главное, что есть у тренеров нашей команды – видение будущего: мы знаем, куда и зачем мы двигаемся.
В тот день, когда этот нюх потеряется, мы отойдем в сторону. Может, из тренеров превратимся в консультантов, может, еще в каком-то качестве начнем служить фигурному катанию, но за бортик мы не держимся. Именно поэтому нам нужна новая кровь, и мы рады, что Скотт Моир теперь с нами. Только так можно избежать застоя.
– На последнем чемпионате Европы Синицина / Кацалапов обыграли вашу пару Пападакис / Сизерон. Вы чувствовали, что к этому все идет?
Агенауэр: Давайте начнем с того, что тогда в Грац Габриэла с Гийомом приехали готовыми не на 100%. Они давно на вершине, ожидания давят, в личной жизни происходит разное. Они тогда просто устали. Травма спины добавилась – в общем, было невесело. Проблема даже не в том, что они были в плохой физической форме, главное – они были очень подавлены морально. Когда ты приезжаешь на турнир сдувшимся, что ты можешь показать?
Я видел, что они могут проиграть. Но они все равно приехали на ЧЕ, неплохо прокатались. Ок, не так, как могут, но с задачей справились. Просто в их катании не было мурашек, не было привычного волшебства. Гийом же может загипнотизировать публику, а тут этого не случилось.
К тому же русская пара хороша. Нам на чемпионатах Европы приходится даже тяжелее, чем на чемпионатах мира: в бригаде много судей из Восточной Европы, начинается политика, наследие советской эры в фигурном катании... Ну а второе место – что ж, это очень рядом с первым, хаха, будем работать. Тот турнир ребят, конечно, взбодрил. Но потом случились пандемия, карантин, пропуск соревнований. Эта пауза пошла на пользу Габи и Гийому – они пришли в себя, выдохнули и готовы двигаться дальше.
***
– Почему у вас в группе нет ни одной российской пары?
Лозон: Ну, к нам никто не обращался с таким предложением. Взяли бы мы русский дуэт? Без проблем. У нас катается столько «флагов». Понимаете, когда пара выходит к нам на лед, мы не тренируем ее как русскую, канадскую или французскую. Мы работаем с ней как с уникальным дуэтом – и какая разница, из какой он страны?
Агенауэр: В России много отличных тренеров, хороших школ, плюс у меня сложилось впечатление, что русским спортсменам комфортнее тренироваться с русскими тренерами. Но все возможно, с нашей стороны никаких отказов нет. У меня большой опыт работы с русскими фигуристами, мне нравилось их тренировать, русские – замечательные люди. Но этот вопрос вам надо задавать своим спортсменам. Мы будем рады.
Русская школа фигурного катания – школа великой культуры. К тому же мы видим, какой бешеной популярностью пользуется фигурное катание у вас в стране. В Канаде к нашему виду есть интерес, у вас же его просто обожают. Так что мы только за, при условии, что не будет возражений у вашей федерации. Это очень тонкий момент, потому что если я взялся работать с танцевальным дуэтом, я хочу быть уверен, что у ребят будут шансы показать себя, что нам не будут мешать. А если ваша федерация против, то это скажется и на судьях.
– На ваш взгляд, отличается ли российская школа танцев на льду от вашей?
Агенауэр: Я француз, вырос на культуре французских танцев на льду, которая исторически была между советской и британской школами. А сейчас я работаю в Канаде, в команде Дюбрей / Лозона, которых тренировал много лет назад. То есть во мне собрано всего понемногу, и нам, как кажется, удалось взять лучшее отовсюду.
Это даже не про стиль танцев, потому что всем нравится разное. Но мы считаем, что важно фокусироваться не только на титулах. Вырастить чемпиона – безусловно, важно. Но важнее быть чемпионом вне льда, понимаете? Стать личностью, уметь заботиться о своем ментальном здоровье, быть лидером. И мне кажется, именно поэтому к нам идет так много танцоров, даже конкурирующих между собой.
Каждому дуэту мы обеспечиваем отдельное внимание, подход, при этом на катке у нас единые правила для всех. Никому не разрешено больше, чем другому – вне зависимости от титулов. Ты не можешь позволить себе выходки, некорректное поведение – у нас все построено на взаимном уважении. И на уважении к себе. Я ни в коем случае не говорю, что этого нет в России, но я думаю, что система и культура тренировок у нас несколько отличаются.
– Скотт, следите за российскими дуэтами?
Моир: О да, теперь это моя работа. Я не люблю комментировать постановки, не увидев их вживую. В записи это все не то. Чтобы составить мнение о танце, его надо увидеть на льду. Скорость, магнетизм – этого ютуб не передаст. Конечно, я смотрел, как Виктория с Никитой выиграли ЧМ в Стокгольме. Но жду возможности увидеть их не по телевизору.
Я 10 лет тренировался у русских тренеров (Зуева и Шпильбанд, до перехода в Монреаль – Sports.ru). Я ценю стиль русских, то, что они привносят в фигурное катание, за вашими парами стоит такая огромная история. Так что, да, интересно посмотреть, что они покажут в этом году.
– Вы выигрывали Олимпийские игры при полных трибунах. Кажется, в Пекине полных трибун не будет. Насколько зал помогает при прокате?
Моир: Это странный опыт. Проще точно не станет – это все равно Олимпиада, ставки ровно так же высоки. Там все равно будет пьедестал, на котором вручат олимпийские медали. К сожалению, спортсмены уже привыкли к неполным залам, это тоже опыт и этому тоже надо учиться. Но, вообще, это ужас, конечно. Надеюсь, организаторы допустят хотя бы китайских зрителей и спортивные делегации. Иначе будет совсем грустно. Публика очень помогает.
***
– Ваших спортсменов часто снимает стэди-камом (специальной экшн-камерой) Джордан из On Ice Perspectives. Вы не раздражаетесь, что тренироваться нормально невозможно?
Лозон: В случае с Джорданом – нет. Он невероятно деликатный. Когда он со всем оборудованием выходит на лед, то будто становится невидимкой. Он бывший фигурист, поэтому понимает, где и когда можно подъехать ближе, а где надо отойти в сторону. На обычной тренировке такие съемки проходят буднично.
Вот если мы готовим лайв-стрим, с показом всех программ в костюмах – тогда да, это требует большей подготовки. Но фигуристов это не отвлекает. Тут еще играет роль тот момент, что ребята с Джорданом хорошо знакомы, они не стесняются и не зажимаются при нем. Больше нервничаю я, когда со стороны на это смотрю, хаха. Он настоящий профи, таких больше нет. Программу ведь важно не только поставить – а еще и правильно ее презентовать. Без On Ice Perspectives у нас не было бы таких шедевральных тизеров новых программ.
– Джордан, как получилось, что вы стали работать с группой Дюбрей / Лозона?
Коуэн: Все началось в августе 2018-го – я тогда только начинал снимать на льду. Мы давние друзья с Мэди Хаббел и Заком Донахью, и они позвали меня на каток. Никто тогда не понимал, получится ли что-то из этой затеи или нет. Но, кажется, вышло неплохо.
Теперь я приезжаю в Монреаль 3-4 раза в год. Кстати, первым дуэтом, который я тогда записал и выложил в инстаграме, были Оливия Смарт и Адриан Диас. Оливия, между прочим, больше всех любит съемки: она просто великолепная актриса – вы бы видели, как она заигрывает с камерой.
Мэдисон Хаббелл и Габриэла Пападакис.
– Сколько времени уходит на съемку одной пары?
Коуэн: Давайте возьмем Find me – предыдущий произвольный танец Пападакис / Сизерона. Он не был снят за один раз. Если я приезжаю в Монреаль, то делаю миллион дублей. Практически каждую тренировку группы я на льду.
Как это заведено в I AM Academy: когда постановка завершена, фигуристы стараются делать полный прокат программ минимум раз в день. Потом программа вычищается, полируется, приближаются соревнования – и тогда спортсмены делают по несколько прокатов в день. Поэтому я успеваю отснять много материала. Но в августе-сентябре программы еще сырые.
А вот уже ближе к декабрю, когда приближается финал Гран-при, я понимаю: ок, все уже видели их программы, я даже публиковал кусочки тренировочных прокатов, но именно сейчас они на пике. Время ехать и снимать главный дубль. В итоге в случае с этой конкретной постановкой у меня на руках были три версии прокатов – и самое сложное было решить, какую выбрать для публикации.
Я не монтирую куски из разных съемок, мне надо, чтоб все было снято одним дублем. Таким, в котором отражено катание в лучшей версии, – и таким, который бы понравился мне самому.
– А кого бы вы хотели поснимать в России?
Коуэн: Я давно мечтаю к вам приехать, собирался перед пандемией, но не успел. Нет конкретного спортсмена или штаба, с которым я бы хотел поработать. Мне важно снимать не только фигуристов с титулами, но и тех, кто делает наш вид спорта искусством. Со стороны может показаться, что русское фигурное катание – это только бешеная конкуренция и выживание. Но я вижу теплые отношения между вашими тренерами, как ваши спортсмены поддерживают друг друга.
Так что да, я хочу показать, как прекрасно фигурное катание в России. К кому бы поехал на каток в первую очередь? Давайте скажем так: я катался у Анжелики Крыловой, когда она тренировала в Детройте, поэтому было бы странно не приехать к ней первой.
– В чем, по вашему мнению, секрет успеха монреальской академии?
Коуэн: В их философии. Они не просто берут и натаскивают спортсменов перед соревнованиями. Для Мари-Франс и Патриса важна личность, то есть им нужен не просто успешный фигурист, а успешный человек.
И посмотрите, как долго у них катаются пары. От них редко кто-то уходит, потому что там нацелены на работу в долгую. Из сезона в сезон мы видим превосходно подготовленные дуэты, причем не только с физической точки зрения. Фигурное катание для команды I AM – долгосрочный проект, инвестиция в будущее. У них тренируется столько сильных пар, коллекция чемпионов. При этом понятно, что выиграть может кто-то один из всей их группы.
Но в том-то и фишка, что для них удовольствие от совместной работы, классная атмосфера и понимание, что они выложились по максимуму, не упустив в подготовке ни одной детали, – не менее важные вещи. И это восхищает.
Фото: Gettyimages.ru/Maddie Meyer, Richard Heathcote, Maja Hitij; instagram.com/mf_dubreuil ; instagram.com/splashmadison ; instagram.com/scottmoir14 ; instagram.com/tessavirtue17 ; instagram.com/haguenauer ; instagram.com/iceacademyofmontreal
Большой плюс таким статьям.
Учитывая явный кризис российской танцевальной школы, было интересно почитать как всё устроено у Лозонов. Спасибо Майе Багрянцевой.
Приятно почитать, можно такого побольше, пожалуйста.
Майя Багрянцева просто алмаз этого раздела)