27 мин.

Перелистывая страницу доктора Феррари

160

Последние два десятилетия, когда топ-гонщикам нужно было прибавить совсем немного, чтобы перейти в разряд легенд велоспорта, они звали на помощь доктора Феррари.

Когда Микеле Феррари идет по людной улице городка Феррара в Италии, с той самой улыбкой, что знакома по очень немногим фотографиям, доступным в сети, где он загорел и шикарно одет, то так и кажется, что он только что шагнул оттуда, где написано - Сладкая жизнь. Но когда он подходит ближе, то видно, что улыбка - это лишь демонстрация его зубов. Скорее уж даже - гримаса.

Когда-то он был признан одним из самых главных научных специалистов в истории велоспорта, возможно - одного из самых новаторских, пионера, который развил систему контрольных тестов, позволивших гонщикам концентрироваться психологически так, чтобы тренироваться более осмысленно и эффективно. Но сейчас его имя напрямую ассоциируется со скандалами, 52-летний Микеле Феррари (материал был опубликован в 2006 году - прим. "свидетелей") стал парием в том спорте, в котором сделал революцию.

Он работал с Франческо Мозером, Тони Ромингером, Марио Чиполлини, Лэнсом Армстронгом, другими гонщиками, кто ставил рекорды и выигрывал Гран-туры, "Классики" и другие значительные гонки. Два десятилетия он конструировал чемпионов. И ровно столько же он был под подозрением в том, что накачивал своих чемпионов допингом.

Годы голословных утверждений закончились в октябре 2004-го, когда Феррари был признан виновным в двух случаях допинга, оштрафован на $1200, отлучен от медицинской практики, получил год тюрьмы условно, все три пункта он оспаривает в судах. Но самое тяжелое наказание было вынесено не в суде. В течение нескольких часов его главный клиент и постоянный защитник, Лэнс Армстронг, оборвал все связи с ним после того, как выиграл с его помощью шесть титулов "Тур де Франс". Сияние потухло.

Проблема началась с апельсинового сока. В велосипедных кругах Феррари был хорошо известен, и уважаем с середины 80-х. Дурная слава пошла с весны 1994-го, когда три гонщика команды Gewiss, с которыми он работал, забрали весь подиум бельгийской классики "Флеш-Валлонь". После гонки журналисты задали обычный для такого необычного достижения вопрос: "Как вы объясните это?". На что доктор, спародировав интонацию журналистов, ответил: "Бла-бла-бла!"

Он знал, что репортеры упоминали о препаратах, улучшающих показатели, особенно об EPO, синтетическом допинге крови эритропоэтине, который в то время был уже запрещен, но не обнаруживался тестами. И, будучи Микеле Феррари, он дал честный ответ.

"Вы можете сказать, что кто-то на допинге, если у него позитивный тест на что-то запрещенное. Если это не обнаруживается допинг-контролем, то это не допинг". Феррари был процитирован (утверждение, которое он считает ошибкой цитирования), также добавляя, что, если бы он был гонщиком, то он мог бы взять что угодно, чтобы выйти из трудного положения. И по ходу дела он проинформировал французский спортивный ежедневник L'Equipe и небольшое количество итальянских газет. "EPO не опасен, это оскорбление, вот что. Это так же опасно, как выпить 10 литров апельсинового сока".

Бабах! Это было как будто бросить ручную гранату в своих критиков из авто, но забыть, что окна подняты. Он сразу же был уволен с поста доктора команды Gewiss. Его проблемы и его слава только начинались.

Последующие 10 лет на него охотились как расследующие журналисты и правоохранительные органы с одной стороны, так и гонщики, ищущие его услуг. Эрван Монтеур, французский экс-про, который был одним из первых атлетов, дисквалифицированных за использование EPO в 1997-м, в своей книге "Секретная защита" описывает визит к "il dottore". В комнате ожидания, рассказывает Монтеур, он увидел: "несколько величайших атлетов мира сидели там, как девушки во время своего первого визита к гинекологу. Это едва не заставило меня засмеяться вслух".

Осенью 1994-го Феррари помогает швейцарскому гонщику Тони Ромингеру побить рекорд часовой гонки. Дважды. Следующей весной его гонщики забрали первые пять мест на "Джиро д'Италия" - во главе с Ромингером и российским гонщиком Евгением Берзиным, специалистом гонки преследования на треке, который каким-то образом стал горняком. Феррари не давал интервью, работал преимущественно в секрете. В пелотоне стал известен как Il Mito (Миф) или The Legend (Легенда) - ужасно подходящее имя. Во всей этой тайне, успеху и неизвестности, Феррари – это квинтэссенция допинговых дебатов, разочаровывающая сумеречная зона, где вину и невиновность одинаково трудно доказать.

Обвинений было куда больше, чем доказательств, и ни одно из них не было доказано в суде. Результатом является спорт, где от каждой победы пахнет подозрением. Рассматриваемое дело: Лэнс Армстронг самый известный из клиентов доктора Феррари. Несмотря на то, что Армстронг прошел дюжины, если не сотни допинг тестов в течение "Тур де Франс", который он выигрывал семь раз, его карьера остается темой никогда не заканчивающихся разговоров даже после завершения его карьеры. Он, возможно, не выиграл бы без тренировочного гения Феррари, но теперь он не может из-за него же расслабиться.

Так же, как тут чистота и грязь, вина и невиновность, здесь чувствуется два Микеле Феррари. Молодой доктор команды, почти тридцатилетний, который в ярости после обнаружения таблеток, спрятанных в стопке маек в командном автобусе, даже не запрещенный препарат, а тот, о котором он даже не слышал. Другой Феррари, работающий на другую команду, говорит репортерам, "это не возмутило меня", когда его гонщики приехали в Швейцарию, чтобы приобрести ЭПО без рецепта.

Есть блестящий наставник и тренер, который берет атлетов на горизонте их карьеры, или гонщиков, которые потеряли направление, помогает найти им мотивацию и дисциплину. Тут же и Микеле Феррари, который делает зашифрованные заметки в тренировочных журналах гонщиков, чтобы указать им, по информации обвинителей, когда принимать ЭПО, стероиды, гормоны роста, чтобы максимизировать результаты, при этом избежав обнаружение. Есть и Феррари, описанный в европейской прессе как "сернистый", как будто он изучал медицину в глубине ада. "Многие годы, он был как дьявол в спорте", – говорит Пьер Бергонзи, долгое время корреспондент La Gazzetta dello Sport, главного спортивного ежедневника Италии. Чтобы избежать давления, Феррари мог иногда встречать клиентов на малолюдных дорогах в своем автофургоне.

Тут же и Феррари, который живет на тихой вилле, скрытой в лесной роще за университетом города Феррара, заботливый и преданный тренер, который стал настолько увлечен гонщиками, что проводил Рождество с ними в их семьях. Гонщики говорили о новом вдохновении и уверенности, которую Феррари внушал им, когда они думали, что карьера уже потеряна.

В большинстве своем это бесспорно: Если Феррари соглашается работать с тобой, и он тебе по карману:– он, как правило, брал от 10 до 20 процентов зарплаты гонщика.– это сделает твою карьеру.

Одно из его первых возрождений – итальянский гонщик Морено Арджентин, который пришел к доктору в 1989-м. Арджентин выиграл чемпионат мира в 1986-м, но скатился на плохие результаты в течение двух лет. В 29 лет он думал о завершении карьеры. Тогда он совершил "паломничество" в Феррару, обнесенный стеной средневековый город на плоской береговой равнине около реки По.

"Спасибо Феррари, я нашел новую мотивацию и уверенность" – говорит Арджентин за эспрессо в своем родном городе на равнинах возле Венеции, где он ныне успешный застройщик в бизнесе по недвижимости. "Он был одним из первых тренеров, который работал на 360 градусов жизни и подготовки спортсмена: его диета, питание, не только тренировки, но и жизнь велосипедиста. Раньше мы даже не понимали, почему у нас болят ноги. С новыми методами мы поняли почему, и мы могли сделать изменения. Он не изменял объем тренировок, он менял методы, так это стало более структурировано и более дисциплинировано с четко установленными интервалами и периодами восстановления. Спасибо ему, я выучил многое о себе и моем двигателе. Как результат, я стал более уверенным в моем таланте, в моих физических возможностях".

Он имел мотор. В следующем сезоне, 1990-м, Арджентин выиграл "Тур Фландрии", "Флешь-Валлонь, этап "Тур де Франс". Еще раз он выиграл "Валлонь" в следующем году, так же, как и "Льеж-Бастонь-Льеж" и еще один этап "Тура". Всего Арджентин выиграл больше дюжины гонок и этапов за 5 лет работы с Феррари.

"Он был лучшим тогда, и он лучший сейчас" – говорит Арджентин. Худой и мягко говорящий, он все еще выглядит как элитный атлет, которым он был. Его элегантный твидовый пиджак и новый брендовый Volkswagen SUV говорит о комфортной пост-велосипедной жизни. Он не в велоспорте с момента окончания карьеры после сезона-1994, но хорошо помнит фурор вокруг его любимого тренера, вызванного интервью "апельсинового сока", потому что именно он выиграл в третий раз "Флешь-Валлонь" в тот день. (Феррари был прав, таким образом, эритропоэтин использовался для лечения анемии (малокровия), часто цитировался медицинскими журналами и другими источниками как одно из самых продаваемых, безопасных выписываемых лекарств).

"Феррари сказал то, что мы все думали" – говорит Арджентин. "Есть 3000 продуктов в допинг-листе, только 30 из них ловятся тестом. Я думаю, именно это Микеле хотел сказать. Вы не можете просто обвинять людей в допинге. Вы должны проверить".

Он делает маленький глоток кофе, после чего продолжает: "Я не отрицаю моего прошлого с ним. Я горд, что работал с ним. Он никогда мне ничего не выписывал. Он делал много других вещей: тесты, тренировки, диета, экспериментальные вещи. Мы делали всё, что было легально возможно, да. Я не говорю, что я чист. Я делал всё возможное и законное, чтобы быть хорошим. Я не сдерживаюсь, так как знаю, это был единственный путь быть конкурентоспособным."

Пауза. Глоток.

"Велоспорт на том уровне не был хорошим для моего здоровья" – Арджентин говорит. "У меня священное право восполнить обратно моему телу всё, что оно расходует. В команде вас могут заменить, вы знаете. Таким образом, мотору надо работать, всегда работать".

Феррари понимает стрессы элитного спорта. Он был атлетом с 12 лет. Взрослея в Ферраре, состоятельном и помешанном на спорте университетском городке, у него были все условия и тренеры, в 17 он выиграл национальный чемпионат в беге на дистанции 1100 метров, вошел в сборную страны. Но через год ему надо было выбрать между спортом и школой.

С точки зрения любого родителя он делает образцово правильное решение (которое отличается от решения большинства его будущих клиентов) и поступает в Университет Феррары на медицинский факультет. У него не было времени тренироваться серьезно, но продолжил заниматься бегом, часто с его преподавателем и наставником доктором Франческо Конкони, также серьезным бегуном в юношестве.

"Я участвовал в нескольких марафонах, для собственного удовольствия" – говорит Феррари - "два часа тридцать минут". Время 2:30 дало бы ему 53-е место из 36562 стартующих на Нью-Йоркском марафоне-2004. Он прекратил бег в начале 1980-х, после травмы спины и взялся за велоспорт. Он стал регулярно появляться на местных любительских гонках, также пробовал силы в триатлоне, он не пренебрегает упомянуть, что был третьим в Италии в 1986-м.

Феррари был гораздо более заинтересован в работе в лаборатории, которую они делали вместе с Конкони. Как и сейчас, Университет Феррары был важным центром спортивной медицины. В течение первой половины 80-х Феррари помог Конкони разработать простой тест, известный сейчас как "Тест Конкони", который позволял спортсменам на выносливость определить их анаэробный порог в "полевых условиях", другими словами, их максимальную "крейсерскую скорость". Ранее этот ключевой параметр можно было измерить только в лаборатории, используя громоздкие дыхательные маски и электроды, процесс часто не давал точные данные и был непрактичным для регулярного мониторинга атлета.

"Тест Конкони" сделал революцию в спортивных видах на выносливость. Это позволяло атлетам легко определять рабочие диапазоны своих моторов. Это позволяло тренерам и наставникам (и докторам) измерять цели не только в рамках скорости, но и в возрастающей мощности на данном уровне пульса.

Тест вскоре доказал свои значения. Одним из самых легендарных достижений в велоспорте является рекорд часовой гонки, который во время создания Теста Конкони стоял уже 10 лет, 49,431 км, установленных Эдди Мерксом в 1972 году. Феррари понял, что с тестом мог определить максимальную устойчивую скорость любого гонщика. Сомнения о возможности побития рекорда исчезли. Всё, что надо было – подходящий гонщик.

Выход Франческо Мозера. Мощный велосипедист с мягким педалированием, Мозер был одним из доминирующих гонщиков своего поколения, выигравший всё, начиная с чемпионата мира в 1977-м до "Париж-Рубэ". В 1983-м ему было 32 года, и он искал новую сверхзадачу в велоспорте. Когда Конкони и Феррари протестировали Мозера на велодроме Феррары, числа показали, что гонщик может побить рекорд Меркса.

19 января 1984-го Мозер проехал 50,808 километров, побив Меркса почти на милю. Через четыре дня он улучшил рекорд ошеломительными 51,151 км. В течение нескольких последующих лет Мозер также поставил рекорды на гонках на уровне моря (sea-level) и в помещении (indoor). После попытки в Штутгарте (Германия) в 1986 его кровь и моча были отправлены в допинг-лаборатории. В дневнике проекта Конкони написал "Четкий ответ был Штутгарте, как и в Мехико, Милане, Москве и Вене [другие места попыток установки рекорда Мозером], медикаменты ничего не могут поделать с выдающимися характеристиками гонщика".

В 1999 Мозер раскрылся в интервью с журналистом: он достиг часовые рекорды с помощью кровяного допинга, процесса, в котором атлет сохраняет собственную кровь на недели или месяцы, затем получает переливание крови перед важным стартом, тем самым увеличивая количество красных кровяных телец, вырабатывающих кислород.

Возможно, он и не использовал запрещенные препараты, а кровяной допинг не был запрещен в то время, но рекорд Мозера в часовой гонке был все еще "не физиологический", говорит бывший тренер Mapei, Альдо Сасси. "Этическое восприятие допинга тогда было не тем восприятием, что сейчас" – сообщает Сасси, который позже стал главным менеджером Mapei. "Что сейчас является допингом, в тот период было наукой".

Феррари со своим наставником Конкони были на передовой науки в спорте. Когда новый чудесный биотехнологический препарат, названный эритропоэтином, появился в конце 1980-х, два доктора быстро поняли его потенциал для атлетов циклических видов спорта. Благодаря увеличению количества красных кровяных телец ЭПО поднимает возможности организма по переносу кислорода, улучшая аэробную мощность и выносливость. По слухам, Конкони даже испытывал ЭПО на себе, когда ехал легендарную гору Стельвио в пригороде Милана, сбросив с колеса хорошего гонщика-любителя в два раза младше.

Начиная в 1984-м, Феррари по совместительству работал как командный доктор в составе команды Мозера, Gis Gelati-Tuc Lu. Он понял, что ему больше нравится с гонщиками, чем с нудными документами в Университете Феррары, основанном в 14-м веке и считающимся Оксфордом Италии. Ищущий скорость атлет – доктор не имел терпения сидеть и ждать с моря погоды. "Это было слишком медленно" - говорит он. В 1988 году он начал работать в основном с профессиональными велосипедистами.

"Мои атлеты скажут "я еду в Феррару сделать тест", после чего будут иметь большие улучшения", - говорит Сасси. "Я был одним из первых, кто использовал тест Конкони, но я никогда не видел такого высокого роста показателей гонщиков после его прохождения".

Как тренер в Mapei, начиная с 1996-го, Сасси запрещал своим гонщикам консультироваться со сторонними докторами – политика, которую CEO команды Mapei, Джорджио Сквинси, ярый противник допинга, специально ввел для ограждения гонщиков от Феррари.

"Я думаю, он один из самых знающих и лучших тренеров в велоспорте" – Сквинси повествует, - "но я также думаю, что он является персоной, которая действует без каких бы то ни было моральных запретов".

В первый день "Тур де Франс-2001" британский еженедельник London's Sunday Times опубликовал информацию о сотрудничестве Феррари и Лэнса Армстронга, который на тот момент выиграл два последних "Тура" в доминирующем стиле. Преисподняя открылась. Для европейской прессы, которая выцеживала новости сквозь призму допинговой репутации Феррари, это было будто Армстронг виртуально сдал положительный допинг-тест на запрещенный препарат. Если вы виделись с Феррари, значит, делаете что-то не то.

Осаждаемый репортерами, Армстронг подчеркнул хорошие качества Феррари – новаторский трененер и мощный вычислитель. Велосипедист и его команда US Postal выпустили заявление, в котором говорится, что тренером Армстронга является Крис Кармайкл, а с Феррари были лишь консультации на ограниченной основе. В интервью итальянской Gazzetta dello Sport Армстронг сказал: "Феррари сопровождал мой прогресс с 1999-го, но это лишь недавно - с моим желанием побить мировой рекорд [часовой гонки] – тогда я имел больше контакта с ним".

В то же самое время он дистанцировался от Феррари, Армстронг остался одним из самых преданных защитников – PR пошел к чертям. "Я вижу его как невиновного человека; он чист, по-моему", – сказал он во время пресс-конференции "Тура-2001".

"Лэнс очень лоялен" – говорит Кармайкл. "Микеле яркая персона, он реально оказал поддержку и помог Лэнсу в его производительности".

В действительности, помощь Феррари была более значительной и более расширенной, чем показывали ранние отчеты. В июне 2004-го Дэвид Уолш, автор Sunday Times, и французский журналист Пьер Баллесте опубликовали книгу "Конфиденциальный ЛА" (L. A. Confidential: Lance Armstrong's Secrets). Книга, в которой попытались собрать список всех плохих вещей, которые Армстронг якобы делал. (Армстронг судился с Уэлшем и Баллесте и девятью другими имеющими отношение сторонами за клевету, книга на французском никогда не была опубликована на английском).

Книга не растолковывает четко, что Феррари предлагалось сделать для Армстронга. Но от итальянских следователей, которые имели доступ к базам данных отелей, Уэлш узнал, что Армстронг неоднократно посещал Феррару. Это писатель указал: "два дня в марте 1999, три дня в мае 2000, два дня в августе 2000, один день в сентябре 2000, три дня в апреле/начале мая этого года [2001]". Эти визиты стали ключевыми точками подготовки к "Туру" перед Олимпиадой-2000, на которой Армстронг хотел выиграть медаль.

Их взаимоотношения начались еще в 1995-м, когда Эдди Меркс позвонил Феррари, попросив его взять нового клиента, молодого американца, который выиграл этап "Тура", а также классику "Сан Себастьян" в том же году. Феррари не был заинтересован, но Меркс настаивал, и в ноябре 1995-го Армстронг приехал в Феррару для теста.

В то же время Армстронг гонялся за "Моторолу" и жил в Комо (Италия), около трех часов на машине до Феррары. Он был главным образом гонщиком на однодневные гонки, классики, длинные, трудные однодневные гонки с короткими крутыми подъемами. Феррари был впечатлен результатами теста, Армстронг стал постоянным посетителем, приезжая раз в три или четыре недели, говорит Феррари. Доктор, Армстронг и Кармайкл также приехали в Сан-Диего в тот год для индивидуального тренировочного сбора в формате, который позже стал базовой частью программы Лэнса.

Армстронг начал следующий сезон, 1996-й, с возросшей силой. Он выиграл "Флеш-Валлонь", а также самую большую американскую гонку в то время – "Тур Дюпон". Но к "Тур де Франс" он был сильно не в форме и сошел на полпути. В октябре у него был диагностирован рак.

В январе 1997 года, сразу после завершения химиотерапии, Армстронг нанес визит Феррари и, когда он продолжил тренировки, в ожидании своего возвращения в 1998-м, близкое взаимоотношение с Феррари продолжилось, рассказывает доктор. Феррари говорит, он теперь путешествовал, чтобы встретить своего знаменитого клиента, сначала в Ниццу, где он тестировал Армстронга на горе за городом Col de la Madone, а затем в Хироне, куда Армстронг переехал в 2001-м. Феррари также говорит, что начал работать с Кевином Левингстоном и Тайлером Хэмилтоном, первыми лейтенантами Армстронга в те дни. Но даже тогда репутация Феррари была проблемной для некоторых гонщиков. Фрэнки Эндрю, другой преданный Лэнсу гонщик, отказался работать с Феррари, как он говорит, из-за репутации доктора.

В последующие годы Феррари наладил рабочие отношения с командой U.S. Postal Service. Он тестировал Джорджа Хинкепи и Флойда Лэндиса, к примеру. Часто, он говорит, менеджер команды Йохан Брюнель направлял к нему новобранца или молодое дарование на оценку. В течение 2004-го Феррари нанес несколько визитов в Хирону, управлял тренировочными сборами в Швейцарии и на Канарских островах, согласно книге Даниела Койла "Война Лэнса Армстронга". Армстронг даже дал никнейм Феррари, называя его Шуми, по имени пилота Формулы-1 Михаэля Шумахера.

Одно раннее указание важности Феррари возникло во время "Тура-2000", когда Йохан Брюнель позвонил доктору из командной машины во время 16-го этапа до Морзина. Марко Пантани тяжелой атакой в гору создал угрожающий разрыв, Брюнель и Армстронг знали - Феррари может сказать им, удастся ли легкому горняку поддерживать такой темп. Как и в большинстве историй о Феррари, эта была описана как мини-скандал, будто Феррари имел возможность каким-то образом ввести допинг по телефону. Брюнель был менее заинтересован в EPO, чем в VAM, измерении, разработанном Феррари для определения возможностей гонщика по горовосхождению.

"Вспоминаю, я прогуливался в лесу" – говорит Феррари. "Я, вероятно, сказал три слова: "дай ему повисеть". Пантани сломался.

В сентябре 2001-го испытания доктора Феррари начались. К тому времени итальянская полиция расследовала его деятельность в течение более пяти лет. Они обнаружили аптеку в Болони, оперирующую большими объемами EPO и другими стимулирующими препаратами и добавками. Они стали прослушивать их телефонные переговоры. На одной записи владелец магазина хихикнул, дескать "Феррари опустошил мою аптеку!"

12 августа 1998-го полиция внезапно наведалась в дом Феррари с обыском, прихватив с собой папки и записи, включая тренировочные дневники гонщиков. С одной стороны, Феррари утверждает, он спросил главного офицера, что точно они ищут. "Он ответил мне: 'Мы хотим посмотреть, что вы делаете".

Вместо этого они выяснили, с кем Феррари работал. Среди гонщиков, чьи файлы были найдены, были Клаудио Кьяппуччи, Аксель Меркс, Кевин Ливингстон и Джанлука Бортолами, команда которого Festina была в центре допингового скандала на "Тур де Франс". Они также изъяли дневник молодого гонщика Филиппо Симеони. Здесь было очень мало имеющего отношения к Армстронгу, который во время сезона боролся с раком.

Здесь были диаграммы и таблицы кровяных тестов гонщиков, с их крайне важными значениями гематокрита, показывающими процент красных кровяных телец в их крови (Ливингстон поднял это значение с 42% до 49,9%, всего одной десятой менее пятидесятипроцентного ограничения, наложенного UCI в 1997 году; высший уровень Армстронга был чуть ниже 47%). Ни один из дневников не документировал использование допинга. Они выглядели как обычные тренировочные журналы с записями тренировок, написанных рукой Феррари. Следователи заметили звездочки на некоторых днях, но здесь не было ключа, благодаря которому можно было бы расшифровать пометки.

Шесть месяцев спустя пометки были расшифрованы. В феврале 1999 года прокурор Джованни Спиноза, являясь заядлым велосипедистом, расспросил нескольких гонщиков на гонке в начале сезона в Италии. После двух часов и 45 минут послегоночного допроса, усталый Бортолами сознался, что в отметках в его тренировочной программе были зашифрованы напоминания, когда он должен принимать EPO и стероиды.

Спустя несколько месяцев рейд к другому бывшему клиенту Феррари открыл доказательства использования EPO. В отличие от других гонщиков, после небольшого юридического поощрения он был готов свидетельствовать против своего доктора в суде.

Дождливым вечером Филиппо Симеони выходит со своего пути для того, чтобы встретить меня в маленьком аэропорту за Римом, который обслуживает бюджетные авиалинии. Он на пути в тренировочный лагерь своей новой команды и ему еще 3 часа ехать, но чувствует, что важно поговорить – даже после проблем, к которым его речь и привела.

Высокий, худой и загоревший, у него изысканный вид профессионального атлета, он выглядит гораздо моложе своих 34 лет. На его длинном лице доминирует нос, острый, возможно, даже дает ему преимущество в аэродинамике в длинных отрывах, кои стали его специализацией. В 2001-м на "Вуэльте" он выиграл этап таким отрывом, посвятил свою победу жертвам 11 сентября. Выиграл и другой этап в следующем году, был близок к победе на "Тур де Франс-2004", но был настигнут за 100 метров до финиша.

На другом этапе "Тура-2004", одном из последних, он попытался еще раз, выскочив из пелотона и подключившись к отрыву из четырех человек. К несчастию, у него на колесе ехала желтая майка гонки. Команда U.S. Postal Service была в тот день впереди. Когда Симеони проехал мимо, он услышал крик Армстронга: "Давай! Давай! Давай!" на своих лейтенантов. Когда никто из них не смог дать рывок, желтая майка взяла преследование на себя. Никто из первой десятки генеральной классификации не ответил.

Когда они вдвоем достигли отрыв, по версии Симеони, Армстронг сказал другим, что отстанет, только если Симеони сделает это же. Если бы Армстронг остался, это бы обрекло отрыв, соперники в пелотоне не дали бы ему уехать и выиграть время. Симеони замедлил темп, и пара вернулась в пелотон. Армстронг похлопал его по спине и сказал: "Правильный ход".

Армстронг отрицает версию Симеони. Он ожидал, что его противники присоединятся, но когда они этого не сделали, вместо того, чтобы обрекать отрыв, он его покинул, сделав жест доброй воли. После этапа Армстронг сказал репортерам: "Все что он хочет сделать – это разрушить велоспорт и разрушить спорт, который платит ему, это неправильно".

Тактика была отомстить за свидетельства против Феррари и иска против Армстронга в клевете; в один моменты защиты врача Армстронг назвал Симеони лжецом. "Армстронг хочет изобразить меня как черную овцу", - Симеони говорит через нашего переводчика, Стивена Ферранда. "Это неправда. Это то, что ему не очень нравится из-за напускного превосходства ".

Итальянец был все еще молодым гонщиком, когда его команда оплатила консультацию с Ферарри, в конце 1996-го. В своем ежедневнике Симеони написал: "Еду в Феррару увидеть 'Il Mito'". "Легенда" пропустил гонщика через обычные тесты и дал ему новую программу с монотонно возрастающими нагрузками. Как и множество клиентов Феррари, он показал моментальный рост показателей. В следующем сезоне он финишировал на горных этапах рядом с Пантани.

В суде, пять лет спустя Симеони сказал: "Феррари говорил об EPO с самого начала". Он также сказал, что звездочки в тренировочной программе – это напоминания, когда принимать Andriol, стероид, обычно после длинных тренировочных заездов. Он покупал Andriol, как и EPO, и другие препараты в швейцарских аптеках. Если он вызывался на допинговый контроль, он принимал продукт Emagel для разжижения крови и понижения уровня гематокрита.

Феррари не был первым, кто предлагал употреблять допинг, отмечает Симеони. Он принимал EPO с 1992-го, когда был еще любителем и продолжил после ухода от Феррари в 1997-м до того времени, как был пойман два году спустя. Когда он давал показания, получил шестимесячную дисквалификацию, которая была сокращена с девяти.

"Я никогда не думал, что делаю что-то неправильное" - говорит Симеони в аэропорту. "Это было нормально, что каждый делал". Позже он осознал ошибку и почувствовал, что должен высказаться. "Я достиг точки, где осознал, что переусердствовал с этим, пришло время изменить вещи. Я хотел быть в мире с собой и со своей совестью. Когда доказательство было здесь, я не чувствовал, что могу отрицать их. Вы должны быть преступником, чтобы сделать это".

Хаотично судебный процесс длился более трех лет, вопреки или благодаря отсутствию главных свидетелей - таких, как Аксель Меркс и Кевин Ливингстон, которые якобы не могли добраться до Болони для дачи показаний. Бортолами сделал это; отрицая свои предыдущие показания в суде он свидетельствовал, что означали звездочки - для принятия "разрешенных витаминов и аминокислот". Только один гонщик свидетельствовал против Феррари – Симеони.

После первого сезона встречи с Феррари у него закончились; его команда не выплачивала более Il Mito солидные гонорары. Феррари стал уделять больше внимания гонщикам с именем, которые и платили больше. "Для многих гонщиков это того стоило" – говорит Симеони. "Они добились больших результатов, они бы этого не сделали без Феррари. Он настоящий ученый. Он проводил часы за изучением; он гений. Он лучше всех в тренировочных программах, но также в фармакологии".

Симеони делает паузу, теребит увесистые черные часы с несколькими циферблатами. Ему еще долго вести машину для встречи с новой командой Naturino-Sapore di Mare, команды второго уровня со спонсором – морепродуктовой компанией. Он хорошо преуспел для сына каменщика с юга Рима, но не поедет "Тур" этого года, или, вероятно, еще когда-либо. Мало команд высшего дивизиона заинтересовано в нем.

"Я никогда не советовал гонщику употреблять запрещенные субстанции" – говорит Микеле Феррари, сидя по ту сторону стола и пристально вглядываясь в меня в кафе-баре в отеле в центре Феррары, где мы встретились для первого печатного интервью, данного им за четыре года. "Никогда" – он говорит.

Но что же об этих всех гонщиках, которые рассказывают, что вы говорили им...

Он прерывает: "Это возможно, что некоторые парни принимали запрещенные препараты, но не по моим рекомендациям". Он говорит на быстром отрывистом английском, прерывающимся итальянскими выражениями, но с манерой очень умного и очень нетерпеливого для мира небольших правил. "Вы можете достичь те же результаты естественными методами – правильными тренировками, и, к примеру, высотой или барокамерой".

Он выглядит старше того Феррари с картинок, его зубы не такие белые и кожа менее темная. Он одет как ученый, в потертом свитере из овечьей шерсти, чувствуется, он полностью искренен, когда утверждает: "Нет смысла не следовать правилам".

Из своего портфеля доктор достает прозрачную папку и выбирает страницу. Это фотокопия графика, показывающего уровень гематокрита Симеони. Когда он пришел к Феррари в 1996-м, график показывал уровень красных кровяных телец в 50,7%; правила UCI запрещают соревнования гонщикам, если уровень больше 50%. Феррари говорит, что он предложил Симеони сделать кровопускание, чтобы уменьшить гематокрит, который был опасно высоким – как это часто бывает у велосипедистов, принимающих допинг.

"Я не эксперт в допинге", - он говорит, заключая последнее слово жестами в воздухе в кавычки. "Это лишь для доказательства, тот парень лжец".

После часа с половиной несвязных вопросов, доктор, казалось, совсем окосел. Он бросил стопку документов на стол и подался всем корпусом вперед, показывая ту же интенсивность, что показывал во время своего судебного процесса, когда спонтанно взял место для дачи свидетельских показаний в суде для своей собственной защиты. В тот день в суде он говорил с 10 утра до 7 вечера, доставая документы из огромной папки для демонстрации своей позиции и обильно потея.

После кровопускания, он объясняет, уровень гематокрита Симеони опустился до нормального 41%, перед откатом к тому, что Феррари называет его "натуральным" уровнем 45-46%, где он стоял в течение года тренировок у доктора.

В суде эксперты обвинения заявили, что изменения Симеони с 41% до 47% могли быть результатом EPO. "Это полная ерунда" – говорит Феррари. Суд согласился, отмечая, что они не могут с уверенностью подтвердить, что изменения гематокрита любого гонщика были результатом допинга; гематокрит это постоянно изменяющееся значения, зависящее от многих факторов, например, состояния обезвоживания организма или даже положения корпуса - сидит или стоит испытуемый.

"Il Dottore" достает другой документ из стопки, отмеченный "После Феррари", который показывает, что в октябре 1997-го, гематокрит Симеони подпрыгнул до 52,5%. "Симеони не нуждался ни в каких инструкциях о допинге", – он говорит, – "потому что он уже был экспертом".

Он достает другой документ, страницы из тренировочного дневника Симеони 1997 года. Там были звездочки рядом с определенными днями, которые, как говорил Симеони, были напоминанием принимать Andriol. Но на верху страницы есть записка, что звездочки означают принимать 10-12 грамм аминокислот с Gatorade (Товарный знак спортивных напитков и порошков производства компании Quaker Oats).

Доказательство невиновности тех пометок? Возможно, но тогда на Феррари бросает тень другой момент. В течение той недели, доктор объясняет, Симеони был на двух или трех гонках, а это означало большую вероятность попасть под допинговый контроль. "Андриол легко обнаруживается в течение нескольких дней обычным тестом мочи" – объясняет Феррари. "Таким образом, это невозможно, чтоб я рекомендовал принять Андриол за 20 часов до гонки". Он повторяет, делая акцент на "невозможно", и на минуту его негодование ясно видно, как будто это профессиональное оскорбление.

Вопреки всем доказательствам, собранным следователями, более пяти лет и два отдельных расследования, одна важная вещь отсутствовала: позитивный допинг-тест одного из атлетов Феррари.

Также не могли власти найти ни единого кусочка бумаги, написанного рукой Феррари, явно указывающего атлету принимать запрещенное вещество. Обвинение выдало единственный рецепт на Анимин (Animine), более не запрещенное, и 500 капсул DHEA, стероида, доступного в большинстве витаминных лавок США, но в Европе доступного только по рецепту. Это были лекарства для его пожилого отца, сказал Феррари, и он был оправдан по обвинению о распространении допинговых продуктов.

Для человека, которого считают крестным отцом допинговой культуры в велоспорте, Феррари оставил скудные документальные следы. Файлы полиции на гонщиков Феррари включают тесты крови, но даже они не содержат ничего криминального. С одним или двумя исключениями гонщики Феррари находились на уровне гораздо ниже пятидесяти процентного порога уровня гематокрита.

"Здесь не было дымящегося пистолета" – говорит прокурор Лоренцо Гестри. В своей апелляции Феррари указал это, как и свидетельские показания Симеони, противоречащие другим материалам дела (он ведь изначально сказал следователям, что звездочки служили напоминанием принимать аминокислоты и витамины). Феррари утверждал, что правонарушение, за которое он был признан виновным, "спортивное мошенничество" неприменимо в этом случае, потому как закон был изначально написан для покрытия лошадиных бегов.

Прочитать его записку в апелляционный суд, поговорить с человеком лично, значит поверить в хорошего Феррари, того, который покинул свою старую команду, когда нашел препарат. Тот, который использует барокамеры и тяжелые тренировки вместо EPO и других запрещенных методов даже если, как он говорит, "гораздо проще сделать инъекцию, чем организовать тренировочный лагерь в Вейле и тренировать, и работать на совесть".

"Я всегда в рамках правил", - Феррари говорит, отодвигая назад свое кресло, чтобы завершить нашу встречу. "Всегда. В прошлом, сейчас и в будущем. Всегда по правилам".

И с этим Il Mito встает, протягивает руку и выходит через раскачивающиеся двери отеля в зиму.

Самый коварный аспект велосипедной допинговой культуры не в том, что это дает телам атлетов, а в том, что это дает умам и сердцам фанатов. Как только вы решили верить в чью-то вину или невиновность, другой факт, другая теория, другая возможность, другой случай возникает.

Когда я закончил работу над этой статьей, Евгенио Каподаква, ярый антидопинговый журналист итальянской газеты "Республика" рассказал мне историю.

Дочь Феррари, Сара, была одаренным атлетом, рассказывает Каподаква. В один момент она бежала марафон менее чем за 2:30, даже быстрее своего старика в расцвете сил. В 1999-м она соревновалась в триатлоне в Лавароне, Италия. В 22 года она была в Топ-25 Италии и подавала большие надежды. Во время велосипедной части соревнований она получила толчок от более старшего велосипедиста, который, как оказалось, был с поддельным гоночным номером.

Она была дисквалифицирована. Человек, кто подтолкнул Сару: ее отец.

История была освещена в европейской прессе, но я никогда не видел ее. Таким образом, мой переводчик и я нашли Итало Боттера, главного судью гонки. Боттер подтвердил историю. Он сказал, что даже сохраняет отчет о нарушении, заключенный в рамку на стене в офисе.

Я позвонил доктору домой, в октябре 2005. "Это", - сказал Микеле Феррари, - "еще одна ерунда".

Перевод "Астанафанс", оригинал.

logoЛэнс Армстронг
велошоссе
logoдопинг
Микеле Феррари
Франческо Конкони