3 мин.

«За первые 4 недели я прочитал около 12 книг»

27

Гонки были единственным, с чем Лемонд хорошо управлялся. Его огромный талант подтверждал, что его карьера не будет развиваться по обычному сценарию (средняя карьера профессионала длилась три года). Однако жизнь во Франции была гораздо сложнее. Существовало несколько культурных барьеров, которые ЛеМонд не мог или не хотел преодолеть.

Еда представляла сложности. Не столько само разнообразие ее, хотя ЛеМонд всегда старался питаться мексиканской едой, что было чрезвычайно непросто во Франции 80-х годов, сколько французский этикет.  Как узнал ЛеМонд, ничто не может прервать обед или ужин. Даже долгие переезды между гонками можно было останавливать перерывами на обед. «Я находил этот «ритуал» чрезвычайно утомляющим. Мне казалось более правильным добраться до места, а потом уже поесть», – рассказывал Грег одному из американских журналистов.

Дальше его раздражение усилилось еще и тем, что ужин продолжался по меньшей мере 2 часа. Первое время – до того, как ЛеМонд освоил французский – эти ужины были для него пыткой. Для того, чтобы развеять скуку, ЛеМонд брал с собой за стол книгу – чудовищное преступление для француза. «Некоторые ужины были настолько медленными, что я сильно скучал. Поэтому я любил взять с собой какую-нибудь книгу. За свои первые 4 недели в команде я успел прочитать около 12 книг Роберта Ладлема», – рассказывал журналистам ЛеМонд.

ЛеМонд естественно понимал, что его адаптация будет проще, если он хотя бы сделает вид, что старается приспособиться к жизни во Франции. Это желание может объяснить фотография, сделанная для журнала Miroir du Cyclisme за 1981 год, где ЛеМонд был запечатлен в центре Парижа в берете с багетом, бокалом красного вина и французской газетой в руках. Хотя это был так же убедительно, как и ковбойские «фишки» Бернара Ино, показанные в L′Equipe. Дело в том, что многие из велосипедистов – Бойер, Стивен Рош, Роберт Миллар – шли на очень многое для того, чтобы адаптироваться к французской жизни. Для них все проходило довольно успешно – Рош и Миллар, например, женились на француженках. ЛеМонд пошел лишь на некоторые уступки.

Возможно, это одна из самых парадоксальных черт характера Грега. Помимо того, что Лемонд был абсолютно дружелюбным и открытым человеком, он мог быть чрезвычайно упрямым и даже бунтарем. Так одна из историй повествует о серьезном нарушении им французского этикета. Поняв, что в ресторане слишком жарко, ЛеМонд снял с себя рубашку. Однажды я (прим. – Ричард Мур) спросил у него об этом. «Да, да это правда. Все французские гонщики были в шоке, но я думаю, что я был вправе сделать это, поскольку температура была слишком высокой. Мы сидели, как будто в печах. Я понял, что не смогу вынести этого», – ответил ЛеМонд.

«Я любил жару, когда я гонялся. Я вырос в Неваде, где очень жарко днем, но ночью температура падает и становится холодно. Я не могу спать в жару. Даже сейчас мне нужна температура около -6. Лучшая история произошла, когда мы остановились в отеле в Провансе к северу от города Арль. Там было около 40 градусов, а нас заселили в дерьмовейшие комнаты – там было очень душно», – вспоминает ЛеМонд.  

«Остальные гонщики были в порядке. Они спали. Однако я не мог заснуть, поэтому я вынес матрас на улицу и оттащил его на 100-150 метров от ближайших зданий. Здесь была трава и грязь: не просто трава, а прованская смесь из грязи и травы – и я вытащил матрас туда. Я спал голым, под покрывалом и с двумя подушками: одна под головой, вторая – между ног. Я всегда спал с подушкой между ног. Так вот, я просыпаюсь там. А рядом со мной проходят люди, семьи! Я просыпаюсь в 7:38 утра, вижу кристально чистое, но жаркое утро и понимаю, что лежу здесь на улице с голой задницей», – завершает рассказ ЛеМонд.