«Четыре года подряд у меня были предложения из НБА». Евгений Кисурин — о резервных сборных, НБА и Суперлиге
Главный тренер «Спартака-Приморье» Евгений Кисурин делится впечатлениями от Суперлиги, вспоминает, почему не стал уезжать в НБА, и рассказывает о проблемах в работе с юношескими сборными.
- В минувшее межсезонье «Спартак-Приморье» едва не прекратил свое существование. Сейчас же, судя по результатам, команда чувствует себя вполне уверенно. За счет чего удалось стабилизировать ситуацию и не будет ли летом повторения прошлогодней истории?
– На мой взгляд, не будет. Вице-губернатор заинтересован в развитии баскетбола, курирует наш вид спорта, баскетбол вошел в число трех-четырех видов, которые государство будет поддерживать, выделяя бюджетные средства. И нам дали гарантии, что бюджет нынешнего сезона будет выполнен. В будущее «Спартака-Приморье» я смотрю с оптимизмом. Хотя никогда не говори: «никогда». Особенно, если вспомнить, например, что питерский «Спартак» развалился практически на ровном месте.
Что касается нынешнего сезона, больше, пожалуй, нет такой команды, в которой произошло бы больше перемен за год, чем у нас. Сначала у нас была одна команда, потом мы подписали трех игроков с опытом выступления в Суперлиге — и уже можно было как-то играть, пытаться развивать молодежь. Затем к нам присоединились три динамовца (Владислав Трушкин, Александр Корчагин и Федор Ключников — прим. авт.), которые, конечно, в корне изменили нашу команду: нужно было ставить задачу не просто играть и развиваться, а уже выходить в плей-офф. А после Нового года нас еще усилили Александр Анисимов, Павел Громыко и, чуть позже, Владимир Белов. Это все приятные хлопоты, но все-таки хлопоты. Каждый новый игрок меняет команду, особенно, если он приходит не на «скамейку», а сразу в стартовую пятерку. Поэтому нам каждый раз приходится всех их заново направлять в одну систему.
- Когда вам поступило предложение возглавить команду, долго сомневались? Опять же, учитывая неопределенность ее положения.
– Предложение мне поступило в сентябре, когда все команды уже давно были укомплектованы, особенно тренерами. Так что я, можно сказать, впрыгнул в уходящий поезд. Тем более, каких-то конкретных предложений, откровенно говоря, у меня не было. Были варианты из Единой лиги ВТБ, из разных дивизионов Суперлиги, но до конкретики нигде не дошло. Единственное конкретное предложение было из Владивостока. Так что думал я, наверное, всего час. Посидел, подумал, решил: надо ехать и работать. По работе я соскучился. Хотя я и работал со сборной U16, но там все-таки немного другая работа, там больше приходится быть воспитателем или учителем. Поэтому предложение из Владивостока я принял с удовольствием и теперь с удовольствием здесь работаю.
- Что для вас было самым тяжелым в работе с юношескими и молодежными командами?
– Там нужно быть не тренером, который придумывает тактику, а тренером, который обучает — и каким-то индивидуальным навыкам, да и вообще всему. Это вызвано тем, что мы генетически — «поздний» народ, у нас развитие происходит позже, люди растут до 20 лет. А те страны, которые лидируют в европейском баскетболе — Италия, Испания, Турция, Франция, Сербия — это все южные страны. Разве что Литва здесь исключение. Но в Литве все три миллиона человек занимаются баскетболом, баскетбол там — национальный вид спорта, ни в одной другой стране он так не развит. Еще и латыши как-то приспособились, у них тоже есть система подготовки.
Я, наверное, уже в пятый или шестой раз повторю: нужна система подготовки. Была советская система, где на определенном возрасте был освобожденный государственный тренер. Он больше нигде не работал, но получал приличную зарплату: ездил по городам, смотрел соревнования, общался с тренерами, воспитывавшими перспективных ребят. Я сам через это прошел: тренер Владимир Николаевич Обухов просмотрел три турнира с моим участием, поговорил и с моим тренером, и с другими тренерами, прежде чем вызвать меня в сборную. И потом мы к чемпионату Европы готовились еще два года. С научной группой, с расписанными турнирами (мы ездили и в США, и в Никарагуа)... Были бешеные нагрузки, бешеное давление, потому что сборная СССР всегда должна была быть первой... Но мы через это прошли, стали командой. Вот так и куются кадры для национальной сборной.
Сейчас же у нас тренеров на различные резервные сборные назначают, в лучшем случае, за год. И он, параллельно работая где-то в спортшколе или клубе, лихорадочно пытается что-то собрать, в основном — по рассказам других тренеров. Потом берет этих ребят, проводит короткую подготовку, один-два турнира — и играть... Системы как таковой в подготовке нет.
Я с 16-летними пытался что-то сделать. У меня была договоренность с федерацией, все-таки я работал там четвертый год. И мы проверили в деле 36 ребят одного года рождения — кого-то приглашали на сбор, кого-то на турнир, кого-то просто на просмотровые игры. Мы сразу сказали: у нас есть большая группа игроков, мы будем следить, как они растут, но на первенство Европы поедут те, кто непосредственно в августе будет лучше выглядеть, кто по своему физическому или психологическому развитию будет способен давать результат. Это не значит, что на тех, кто не попал в итогую заявку, нужно ставить крест или списывать их во «второй эшелон» — просто им нужно продолжать работать.
И я сейчас смотрю за этим 1999 годом рождения: Влад Шарапов стал MVP финала чемпионата России, в Томске есть Александр Суханов — атлетичный, мощный, с броском — у него в каждом матче дабл-дабл, да еще иногда и по пять блок-шотов. Я общался с их тренерами, с теми, кто идет на контакт (а не все имеют возможность и желание идти на контакт), как их нужно готовить, над чем работать, чтобы подчеркнуть сильные стороны и убрать откровенно слабые. Видно, что поколение 1999 года рождения растет, парни прибавили. А мы всего лишь поработали с ноября по август: каждый месяц какие-то сборы или турниры — и это дало результат. Если сначала мы проигрывали, например, сборной Турции по 40 очков, причем они и вторым составом уже против нас играли, то летом мы уже с ними играли на равных, а какие-то не топовые сборные и обыгрывали. То есть прогресс есть.
Вопрос в том, что сейчас, насколько я знаю, снова сокращают финансирование этих сборных, ситуация снова возвращается к прежней: три месяца — и поехали на Европу... И тренеров, опять же, нет освобожденных. Ну не может человек хорошо заниматься одновременно двумя делами. Либо он занимается резервом, либо тренирует какую-то команду. Считаю, Министерство спорта должно сделать ставки для освобожденных тренеров, и они должны быть достойными, чтобы человек, тренирующий национальную сборную, мог заработать и не отвлекаться на что-то еще. Тогда он будет и ответственность нести, и вкладываться в работу... Не так: это вторая работа, выиграл — хорошо, не выиграл — ну и ничего страшного, у меня есть теплое место в клубе, вернусь туда и забуду о сборной как о страшном сне...
Это системная проблема. К сожалению, мне не удалось убедить нынешнее руководство федерации, что необходимы перемены. В итоге просто поменяли главных тренеров. У нас все последние годы резервные сборные выступают неудачно, и все валят на тренеров. Но ведь если это идет по всем возрастам — значит, это тенденция... Последними у нас добивались успеха сборные 1992 и 1993 года рождения — Сергей Карасев, Владислав Трушкин, Дмитрий Кулагин, Александр Варнаков... Они выиграли «бронзу» на чемпионате мира и «серебро» на чемпионате Европы. После этого было только три четвертых места, а потом мы не видели наши команды даже в восьмерке, то есть мы даже в плей-офф не пробиваемся.
- Дело только в отсутствии системы подготовки?
– Да. Смотрите, у всех есть система: Испания, Франция, Италия, Сербия, Турция, Германия, плюс еще Словения, Латвия и Литва — вот уже девять стран, где работают системно. Например, в Литве или Латвии нет возможности ездить на сборы или турниры — но они свои сборные команды разных возрастов запускают играть в чемпионат страны, в низшие лиги, вот они там и играют. Если федерации побогаче, например, в Турции — у них две полноценные сборные, 24 человека одного возраста, и они постоянно ездят по турнирам. Мы встречались с ними в Болгарии: для нас это был первый турнир, для них — седьмой!.. Они начинают с четырнадцати лет, и через два года по сравнению с нами они уже просто космос. Мало того, что они физически быстрее растут и формируются, так они еще и опытнее. Раньше мы брали хоть какими-то навыками, обученностью, а сейчас нам взять уже нечем. Только если героизмом, совершая чудо...
Да, было поколение 1992-1993 годов рождения, но нужно помнить, что все эти ребята росли в интернате в Видном, вместе тренировались, ездили на турниры. То есть с ними-то работа была. Но сейчас не все клубы могут позволить себе работать с молодежью. К тому же в пресловутые 90-е годы был и разрыв между поколениями: ребята физически слабые, им нельзя давать нагрузки, организм к ним не готов, они травмируются или быстро устают. Это сейчас пошло поколение, выросшее в относительном достатке и хороших условиях: хороший 1999 год, еще лучше — 2000-й. Надеюсь, и у них, и у тех, кто младше, появятся таланты. Но, опять же, с ними нужно работать. Если не готовить игроков — откуда они появятся?
В Единой лиге ВТБ ребятам не пробиться: там в каждой команде по шесть-семь иностранцев, наш приходит — и на скамейку, даже игроки сборной играют по 12 минут, не говоря уже о молодых. Где им играть? В Суперлиге? Она не пользуется такой известностью у специалистов, кто-то иногда за ней следит, но в основном мы играем для своих городов и регионов, турнир достаточно закрытый. Хотя я бы, например, сделал, как было в Советском Союзе: в команде — десять игроков любого возраста, а двое — обязательно младше 20 лет, пусть они набираются опыта. Но в Советском Союзе было просто: написали программу — и все ее выполняют. Сейчас же жизнь другая, у каждого клуба свои проблемы.
- Вы пытались донести свои идеи до нового руководства РФБ?
– К Андрею Кириленко сейчас не пробиться. Вокруг него три «слоя» «соратников» — его так охраняют... И лично с ним пообщаться я не могу, передаю свои просьбы через знакомых. Для него все-таки это работа новая, мне-то думалось, что он соберет специалистов и спросит их мнение по всем проблемам. Я не говорю, чтобы он поступал так, как мы думаем, но ведь мы могли бы чем-то помочь, мы здесь работали, сталкивались с этими проблемами, как-то их решали. Но пока такой встречи не было. Все осталось по прежним схемам: есть люди, ответственные за определенные направления. И Кириленко сейчас занимается больше пропагандой баскетбола. Наверное, это и правильно, нужнее сейчас. И может быть, это не дело федерации — растить резерв. Но тогда нужно определить, чье это дело: Министерства спорта? Министерства образования? Кто-то же должен этим всерьез заниматься.
Как у меня было: я отработал с резервными сборными три года. Потом сказал: все, я больше туда не пойду. Тут же меня обвинили в том, что я зазнался, считаю себя великим тренером, который уже якобы всего достиг. Я говорю: хорошо, дайте мне 16-летних, но создайте условия. Мне эти условия дали, а потом поменялось руководство РФБ. Осенью я выдвинул свою кандидатуру на должность тренера резервной сборной, но меня не выбрали.
- В своем фейсбуке вы отреагировали на это достаточно сдержанно...
– Нужно же философски ко всему относиться. Мне не хотелось, чтобы опять говорили, будто Кисурин не хочет работать «как все», что он требует для себя особых условий и повышенного внимания. Так уже было. Вот и выдвинул свою кандидатуру. Я желаю удачи всем тренерам, назначенным на резервные сборные и взвалившим на себя этот нелегкий груз. Я знаю, что их ждет. Надеюсь, у меня еще будет возможность поработать с тем же 99-м годом: лучше, чем я, хотя это и субъективное, наверное, мнение, его никто не знает. Так что со своей стороны «дверь» в отношениях с РФБ я не закрываю.
- Для вас в прошлом году не было проблем в возвращении после работы с молодежью к руководству взрослой командой?
– У меня и там, и там одна философия: баскетбол — это командная игра, каждый должен максимально использовать свои силы для достижения командных целей. Соответственное, какие-то свои слабости мы стараемся закрыть командной тактикой. И каждодневная работа над собой, чтобы постоянно становиться лучше. Все эти принципы у меня остаются и в юниорских сборных, и в женской команде, и в мужской. Единственное, перед этим сезоном у меня не было времени, чтобы узнать своих игроков, это приходилось делать уже «на ходу». Но в этом мне помогали и сами ребята, тем, что шли на контакт. Я с ними много общался, они восприняли идеи моего баскетбола и сейчас мы стараемся их выполнять. Считаю, мне удалось заразить команду этими идеями. В течение сезона мы хотим максимально подготовиться к решающим играм. Результаты у нас растут, а когда-то мы добьемся и качественного скачка.
Питерский «Спартак» начала 90-х:
- Вы были одним из тех, кто до последнего пытался спасти питерский «Спартак». Сейчас следите за «Спартаком», выступающим во второй Суперлиге, и за «Зенитом»?
– «Спартак», знаю, выступает неплохо, идет в числе лидеров. Там играют семь человек, знакомых мне по «молодежке». За «Зенитом» слежу меньше, потому что это тот же «Триумф», который просто поменял «вывеску». Конечно, у них улучшились финансовые возможности, поэтому они и игроков подбирают получше, и результат соответствующий.
Что касается того «Спартака»... Это была трагедия, я очень сильно переживал. В «Спартаке» я провел одиннадцать лет как игрок, отработал четыре года как тренер мужской команды, еще год — в женской. Я забрал трудовую книжку из Министерства спорта, ее открываешь — там: «Спартак», «Спартак», «Спартак»... И вдруг в какой-то момент по радио объявляют, что «Спартак» закрывается. Когда я выступал по этому поводу в прессе, я знал, что это сизифов труд: решение уже принято... Мы и Алексею Миллеру писали письмо, чтобы не «Триумф» перевозили в Санкт-Петербург, а «Спартак» переименовали в «Зенит». Но ничего не помогло.
«Спартака» сейчас нет. А новая команда... Она ведь тоже существует непонятно на каких принципах. И будущее у нее туманно. Зала у нынешнего «Спартака» нет. Строили-строили «СИБУР Арену», которая, как нам обещали, должна была стать «спартаковским домом» — а потом выясняется, что это частное владение, которое сдается под Цирк дю Солей и куда иногда «Спартак» пускают потренироваться. Сейчас у меня уже все переболело, даже нет желания бороться дальше. А организуй «Спартак», набери игроков — по своим традиция он вполне мог бы играть и в Единой лиге. Все упирается в деньги. Наверное, нужна какая-то знаковая фигура, которой доверяли бы спонсоры. Но у нас все так неоднозначно, и те, кто мог бы ею стать, не устраивают петербургскую общественность, а те, кто хочет ею стать — не устраивают спонсоров.
- Насколько надуманна проблема неприятия Санкт-Петербургом именно «Спартака» и его красно-белых цветов?
– Если брать только с 90-х годов, когда начали развивать футбол, да, у нас только «Зенит» и «Зенит»... Но если вспомнить еще и советский период, то «Спартак», наверное, потитулованней будет, чем и «Зенит», и СКА. Несмотря даже на то, что последние медали он завоевал в 2013 году, а до этого двадцать лет ничего не выигрывал. На последнюю домашнюю игру «Спартака», в плей-офф против «Триумфа», пришел полный зал, «СИБУР Арена» была заполнена. А мы сделали только одно: свободный вход. Не продавали билеты в одной кассе, где еще час надо в очереди выстоять — и народ пришел. А в «Юбилейном», помню, когда Владимир Кондрашин был тренером, вообще всегда трибуны были полны, не только на матчах с ЦСКА.
Была культура боления, никто не бегал с зенитовскими флагами за спартаковскими болельщиками. Никакой вражды не было. Наоборот, мы дружили с игроками «Зенита». Например, у меня хорошие отношения с Владиславом Радимовым. Он меня приглашает в футбол поиграть, но я трезво оцениваю свои возможности (смеется) и ни разу пока этого приглашения не принял. Так что я не вижу никакой проблемы. «Спартак»... «Зенит»... Мне кажется, это так надуманно. По-видимому, это просто предлог, чтобы не помогать клубу.
- За одиннадцать лет в «Спартаке» что запомнилось больше всего?
– У меня был перерыв: шесть лет с Кондрашиным и последние пять лет карьеры. А самое сильное впечатление — когда я впервые пришел в зал и увидел Владимира Кондрашина. До этого я его видел только по телевизору, а тут — вживую. И он только улыбнулся и сказал: «Ну, здравствуй». И назвал меня по имени. Я удивился, что он вообще знает, кто я такой. Я-то боялся даже в зал зайти... Работа с ним, общение с ним, то, как он строил команду, тренировочный процесс — все это очень сильно на меня повлияло. А все остальное уже просто вытекало из всего этого.
- После «Спартака» вы в достаточно уже зрелом возрасте уехали в американский университет. Как так получилось?
– Мне было 23 года — другие в этом возрасте с университетами уже заканчивают... Мы стали чемпионами СНГ и рассчитывали на следующий год сыграть в Кубке чемпионов. Но потом поехали в Эмираты на какой-то коммерческий турнир — а когда вернулись, нам сказали, что состоялось первенство России, где сыграло четыре команды, они и будут играть в еврокубках. А время какое? Зарплаты нет... То есть она была — но какая? 280 рублей — это в советсткое время это была зарплата хорошего специалиста, а в 92-м, мне кажется, их не хватало и на три дня. Было ощущение, что баскетболом себе на жизнь уже не заработаешь. И я решил уехать, чтобы получить профессию.
В Америке мне понравилось. Там к баскетболу и вообще к спорту совсем другое отношение. Все серьезно, все тщательно продуманно... У нас как считается: а, ерундой люди занимаются, да еще и деньги за это получают — а там это почетно. И по финансам там все было стабильно: никто никогда не задерживал стипендию, никогда не было проблем с формой — только учись и играй. Единственное, в отличие от нас, где спортсмен ходит на занятия, когда захочет, там их вообще нельзя было пропускать. Я, например, хорошо знал математику. Посмотрел в учебник, говорю: «Я все знаю, хоть сейчас могу экзамен сдать» — «Нет, ничего нельзя пропускать, иначе играть не будешь». Там такие правила и их четко придерживаются.
И, конечно, каждая игра — это праздник. У нас на каждую игру ходило по десять тысяч человек. Вот в Перми недавно был Кубок России, собрался полный зал. Если бы так было на каждом матче — и наша лига смотрелась бы по-другому. А когда полупустой зал, играть не так интересно: все сводится к тактике, нет эмоций, зрелища...
- Вы ведь могли вернуться в США, но уже в НБА, после чемпионата мира 1994 года...
– Семь человек тогда получили предложения из НБА. Уехал только Сергей Базаревич, он реально молодец. Почему остальные не поехали? Все предложения были, так скажем, на грани. Не было такого, что тебе сразу дают хороший контракт и место на паркете. Контракт минимальный, тебя берут вроде как на пробу. Это была лига агентов. И если у тебя был минимальный контракт, а таких контрактов команда могла заключить хоть двадцать, скорее всего ты не получил бы никакого времени на паркете, мест-то в заявке всего двенадцать. Если только тренер сам не хочет тебя видеть в команде. Как и получилось у Базаревича: тот тренер, который его приглашал, ушел по ходу сезона, а у нового он уже не играл.
И как ты рассуждал, получая подобное предложение: ехать посидеть на скамейке в НБА, получая себе «ярлычок» в резюме — или играть в Европе в значимых турнирах, бороться за титулы. У меня тот сезон в ЦСКА получился очень успешным. Себя хвалить, конечно, не очень хорошо, но таких цифр больше ни у кого, наверное, не было: в среднем по сезону 20 очков, 10 подборов и коэффициент полезности больше единицы. Конечно, и состав у нас был сильный, и чемпионат России был немного другой, но факт остается: по статистике это мой лучший сезон. Четыре года подряд у меня были предложения из НБА, но знать бы, как там все сложится... Вот если бы меня хотел видеть Фил Джексон — я бы, конечно, плюнул на деньги и с удовольствием поехал. В 20 лет можно было бы рискнуть и ехать, даже на минимальный контракт, а в 25 или 28 — ты или игрок ротации или зачем вообще тебя брать?
Как игрок я, наверное, что-то потерял. Но не было бы этих титулов, ежегодной борьбы за чемпионства, чувства ответственности за результат, ощущения, что зрители тебя любят... А просто посидеть в красивой майке, а потом показывать всем фотографии... Базаревич же тоже мог сидеть там до конца, но он ведь уехал — просто чтобы играть. Игрок должен играть.
- Сборной России вы отдали больше десяти лет. Турнир или поездка, которые запомнились лучше других?
– Весь чемпионат мира в Торонто был очень ярким. Такого продолжительного турнира больше уже не было: мы играли почти три недели, между играми было по три-четыре свободных дня. Олимпиада в Сиднее, хотя я там почти и не играл, стала уникальным событием. Ты ходишь по Олимпийской деревне и видишь всех тех людей, знакомых тебе только по телевизору. Самое интересное, что и они тебя тоже узнают, подходят, разговаривают... Ты чувствуешь себя частью большой семьи. И незабываемы чувства от победы в полуфинале над американцами в 98-м: по всем законам жанра мы должны были проиграть, за две минуты до конца мы проигрывали 10 очков, но вытащили, а когда Серега Панов забил решающий бросок — счастье было ужасное... Была горечь, когда мы не попали на Олимпийские Игры 1996 года, когда травма не дала мне сыграть на чемпионате Европы-1995: на меня рассчитывали, повезли на турнир, ждали, что вот-вот я восстановлюсь. Но природу обмануть не удалось: как было положено травме заживать 28 дней — так она и заживала.
- В вашей карьере была команда, о которой сейчас уже мало кто вспомнит — «Санкт-Петербург Лайонс». Что это был за проект и как вы там оказались?
– Это был проект моего агента Лучано Капиккиони. Он каким-то образом получил себе место в новой Евролиге. А команды не было. Он предложил создать ее в Санкт-Петербурге. Я и моя жена ему в этом помогали. Также в клубе работали Юрий Павлов (чемпион мира 1974 г. — прим. авт.) и Набутов-младший. И все работали почти за бесплатно. Даже если и были у кого зарплаты — они были чисто символическими. Собрали хороших игроков. Начали искать зал, где тренироваться — оказалось, в Санкт-Петербурге места, чтобы жить и тренироваться, нет. Многие, как видели наше название, предлагали квартиры по пять тысяч долларов в месяц. «Вы же в Евролиге играете...» В итоге посчитали, что дешевле и спокойнее будет жить и тренироваться в Италии, а за два дня до игр прилетать в Санкт-Петербург. Так что команда только по названию была из Санкт-Петербурга. У нас и русских игроков было только четыре человека: я, Андрей Мальцев, Евгений Коршунов и Сергей Базаревич. Мы хотели договориться, чтобы играть еще и в чемпионате России, но федерация из-за проблем с УЛЕБ не пошла нам навстречу. Мы стали первой российской командой в новой Евролиге. У нас была очень сильная группа, три команды потом играли в полуфинале, а «Киндер» вообще выиграл турнир.
Те самые «Львы». Евгений Кисурин — под №7:
- Еще один интересный клуб в вашей карьере, уже тренерской — севастопольский «Муссон». Вы готовили команду к сезону-2014/2015, но быстро ее покинули. Почему?
– Был конец сентября. Мы с командой вместе провели около месяца. Сыграли два официальных матча на групповом этапе Кубка России. Оба выиграли. Но прошло три дня — ко мне подходит хозяин клуба Владимир Плотка: «Езжай-ка ты домой. Мы с тобой не сработаемся». Никаких объяснений. Он только сказал, что я не устраиваю его как личность. Я пытался что-то выяснить, но он не стал на эту тему разговаривать. Была, наверное, какая-то личная неприязнь, но с чего она взялась, я не знаю. Я с ним не ругался, никуда «далеко» его не посылал...
Единственное, я хотел, чтобы со всеми игроками, которых я привез в Севастополь, еще до начала сезона были подписаны контракты. Ведь сыграй они в официальных матчах — и по факту они уже заявлены за «Муссон». А на сколько у них контракт? Сколько они будут получать? Никто не знает. Это же нервирует. Так и получилось: мы сыграли на Кубок — контрактов у них еще не было. И Плотка мне заявил: вы будете играть за 15 тысяч рублей в месяц, а уж как будете играть — буду вам доплачивать. Но это же неправильно. И я выступил по этому вопросу. Сказал: я приглашал этих игроков, вы мне сказали, что по каждому сумму будем обговаривать, например, на такого-то я могу дать столько. И они все приехали, примерно зная, на что едут. Да, в Севастополе были не суперусловия, заоблачных контрактов там не было. Но получилось, что я их пригласил сюда, в другие команды они не поехали, Кирилл Пищальников вообще приехал из Америки — и тут хозяин говорит, что не будет подписывать.
Может быть это, что я бился за ребят, ему и не понравилось. А мне хотелось бы там остаться и поработать. Думаю, я собрал там хорошую команду. Но сейчас такая жизнь: ему не понравилось — и он меня выгнал. Такова тренерская профессия.
- Как игрок вы поиграли и в европейских чемпионатах. Не рассматривали вариант работы тренером за границей? Олег Мелещенко, например, успешно тренировал в Словакии.
– Почему же, я «забрасывал удочки» на этот счет и в Италию, и в Хорватию. Но Олег много лет прожил в Словакии на одном месте, оброс там связями. У меня таких связей нет. Хотя, например, в «Цибоне» меня помнят, всегда хорошо встречают. И в «Варезе» так же. Но вот оттуда предложений не было. Там дают шанс своим ребятам. Из моей команды, где я играл, уже трое потренировали «Цибону»: Славен Римас, Здравко Радулович и Велько Мршич. Джанмарко Поццеко уже тренировал «Варезе»... Мне кажется, это естесственно: давать шанс «своим», а не приглашать иностранца. В России чуть-чуть по-другому. Почему-то считается, что свои тренеры у нас какие-то «не такие», дурные, что ли, или необразованные. И лучше взять иностранца, который наверняка все знает, все умеет и вообще такой весь замечательный и интересный. Наверное, это пошло с тех же 90-х, когда мы с открытым ртом смотрели на Запад. В баскетболе, на мой взгляд, ни к чему хорошему это не привело.
Вот Евгений Пашутин: как тренер он выиграл практически все, кроме Евролиги. А возглавил сборную — так, судя по отзывам и комментариям, человек будто с улицы пришел. Такое критичное отношение!.. Или взять Андреа Тринкьери, который на клубном уровне выиграл меньше Пашутина. А у нас: да он супер!.. такой интересный специалист!.. Хотя со сборной Греции он также не вышел в плей-офф чемпионата Европы. То есть отношение совершенно разное. В футболе точно также получилось с Фабио Капелло: человек себя исчерпал, приехал в Россию на последний в жизни большой контракт — а мы потом не знали, как от него избавиться.
Поэтому я не вижу смысла приглашать иностранного тренера. Он просто не успеет узнать игроков. А в этом и заключается работа тренера на топ-уровне: чем лучше ты знаешь игроков — тем больше ты готов выигрывать. Знает ли Тринкьери русских игроков лучше любого из российских тренеров? Уверен, что нет.
- В Суперлиге тренер может чему-то учиться и развиваться? Отношение к турниру ведь довольно скептическое...
– Сейчас этот турнир стал очень интересным. Мне нравится чемпионат, нравится здесь работать. Команды примерно одного уровня и конкуренция очень большая. К каждой игре нужно готовиться. Не смог подготовиться, пусть даже по объективным причинам — ты проигрываешь. «Иркут», одна из самых слабых команд, в хороший для себя день поймал нас на неготовности или расслабленности — и выиграл. Но и мы можем обыграть любую команду лиги. Это держит в тонусе и игроков, и тренеров. А прогрессировать можно везде.
- Тренеры сборной могут здесь кого-то из игроков «подсмотреть» для национальной команды?
– На месте тренеров сборной я бы дал лучшим игрокам Суперлиги шанс показать себя хотя бы на первом тренировочном сборе. Посмотрите, «Парма» с разницей в 30 очков обыгрывает «Зенит». Понятно, что «Зенит» без легионеров — это уже другая команда, но извините, проиграть 30 очков тоже нужно умудриться. Значит, и в Перми игроки не лыком шиты. Считаю, что по качеству игры мы не сильно уступаем лиге ВТБ. Если провести серию игр — не уверен, что команды Единой лиги обыграли бы нас 10:0. И если бы сделали объединенный чемпионат, в 16 или 20 команд, там не обошлось бы без неожиданностей. А вот интерес бы заметно вырос. Да и престиж этого чемпионата бы поднялся. Или кто-то думает, что в Испании шестнадцатая команда лиги сильнее, чем «Сахалин»? «Сахалин» — очень хорошая команда. Да, у нее был провал, когда она проиграла тому же «Зениту» 27 очков, а дома не смогла отыграться. Но играй она, как «Парма», две игры дома — и спокойно оба раза «Зенит» бы убрала.
Фото: БК «Спартак-Приморье» и из архива Евгения Кисурина.
