28 января 2016, 09:05 14 мин.

«Человек, который сейчас издевается над журналистами, дотошно строил отношения с людьми». Как Грегг Попович стал тренером

Автор

429

Вольный перевод оригинала

Зимой 1980 года человек, которому предстояло стать величайшим тренером НБА своего поколения, стоял в горьких раздумьях в разваливающемся зале колледжа из Дивизиона III. Грегг Попович был тридцатилетним неудачником, которого только что наняли в качестве главного тренера баскетбольной программы колледжей Помона и Питцер – два маленьких гуманитарных ВУЗа в южной Калифорнии, настолько маленьких, что у них был один спортивный департамент на двоих.

У баскетбольной команды Помоны и Питцера не было парней с физическими габаритами, скоростью, меткостью, жесткостью и каким-либо талантом. Они были будущими адвокатами и академиками, которые предпочитали метод Сократа любому другому способу обучения. Команда была настолько мала, что целый сезон с трудом имела в своем распоряжении достаточное количество игроков для тренировочных матчей пять на пять – многие игроки бросали баскетбол через пару недель, а оставшиеся пропускали тренировки из-за дополнительных занятий по органической химии или собраний студенческих коллективов.

Поповичу пришлось подкорректировать тренировочный процесс под игры четыре на четыре, во время которых он обратил внимание на то, что дополнительно образовавшееся пространство положительно влияло на его игроков – у них появлялось больше места для правильных передвижений и проходов в «краску». Молодому тренеру пришла в голову довольно неортодоксальная идея – в следующей игре против University of Redlands он решил создать своим парням больше пространства на чужой половине площадки. По указке своего главнокомандующего, игроки Помоны и Питцера при переходе в нападение оставляли одного из своих игроков в центре площадки. Тот, тем самым, не только страховал в случае потери мяча и перехода соперников в нападение, но и заставлял своего опекуна оставаться с ним у центральной линии.

У Помоны и Питцера вдруг появилось больше пространства для маневра в нападении. Осознав, что происходит, соперники заставили своего пятого игрока отказаться от персональной опеки и возвращаться под самое кольцо. Попович тут же отреагировал, дав указание двигать мяч до свободного пятого игрока. Таким образом, за три десятка лет до того, как он начал давать отдых своему лидеру в середине сезона и начал пользоваться неумением ДеАндре Джордана бросать штрафные, Грегг Попович уже бросал вызов баскетбольным стандартам. «Он словно доставал кроликов из шляпы, постоянно придумывая маленькие трюки, призванные сделать нас лучше», – вспоминает Питер Осгуд, один из первых подопечных легендарного ныне тренера.

В описываемом нами матче Помоне и Питцеру удалось создать небольшой отрыв, однако соперники быстро их раскусили, и команда Поповича перенесла очередное поражение в том бледном для себя сезоне. Молодой тренер тогда еще не мечтал о вершине в иерархии НБА, ему лишь хотелось выбраться с последнего места в Дивизионе III. И так как Попович в свойственной ему манере отказался давать интервью для статьи, призванной восхвалять его таланты, нам приходится полагаться на воспоминания его бывших игроков и коллег.

Большинство из них стали успешными профессорами, художниками, бизнесменами и общественными деятелями; некоторые из них потеряли контакт со своей alma mater. Те же из них, которые держали связь друг с другом, десятилетия спустя с трудом находят ответ на вопрос о том, насколько же велик был Грегг Попович.

«Нууу... Он был... хорошим тренером», – произносит Курт Хербст таким тоном, словно он боится, что завтра его утверждение будет опровергнуто представителями СМИ.

Хорошим тренером! Подобные слова никак не укладываются в миф о Поповиче и смахивают на ересь. Разве боги всего лишь хороши в своей божественности? Ведь речь идет о человеке, которые завоевал пять чемпионских титулов НБА за последние шестнадцать лет во главе одной и той же команды; человеке, который доминирует над лигой не только тем, что заставляет своих игроков подстраиваться под тренды современного баскетбола, но и тем, что позволяет своим парням формировать эти самые тренды. Ежегодное присутствие его команды в ранге претендентов на чемпионство опровергает все теории о цене успеха в спорте и заставляет функционеров лиги утверждать одно: не знаешь, как поступить – копируй модель «Сан Антонио».

Однако истории о его первых годах в качестве баскетбольного тренера не наполнены восхищением. Попович не был гением, доминировавшим во главе маленького колледжа, а всего лишь человеком со странным стилем в одежде, уже тогда любившим смаковать изысканные вина, которые еще не были ему по карману, пробовавшим самые странные идеи на паркете, а во время тайм-аутов скатывавшимся в имитацию великого Бобби Найта. Однако он явно заботился о каждом игроке своей команды и любил скрупулезно выполнять даже самые скучные задачи своей профессии. Он провел целое десятилетие в баскетбольном захолустье в поиске своего уникального стиля.

К лету 1979 года Помона давно была известна как одно из самых избирательных высших учебных заведений в стране. Питцер же был создан лишь в 1963-м на волне движения хиппи, когда изучение гуманитарных наук вышло на пик популярности. Два колледжа, являющихся членами престижного клермонтского консорциума и находящихся в часе езды от Лос-Анджелеса, в конце 70-х решили объединить свои спортивные департаменты. Оба ВУЗа до этого моменты были одинаково ужасны; отныне им предстояло быть ужасными вместе.

Летом 1979 года Боб Вокел, декан Помоны и глава нового объединенного департамента спорта, решил внести некоторые изменения. Он связался с тогдашним ассистентом баскетбольной команды академии воздушных сил США Реджи Минтоном и предложил ему кресло главного тренера своей команды. Тот от подобной сомнительной чести отказался, однако предложил взамен своего коллегу. Спустя пару недель принявший предложение Грегг Попович переехал из Колорадо в южную Калифорнию вместе со своей семьей и получил в свое распоряжение игроков, которых с большой натяжкой можно было назвать даже любителями.

«В составе нашей команды было человек пять, от силы, которые смогли пробиться в состав команды своей школы. Остальные были еще хуже этого», – вспоминает Осгуд. Команду собирали, пригласив всех желающих поиграть в баскетбол. Наименее ужасные из собравшихся на двухдневные сборы студентов получили право называть себя студентами-атлетами. То было лишь название – несмотря на усердные тренировки, команда проигрывала один матч за другим, выдав 2-22 в первый сезон Поповича во главе программы. Они умудрились проиграть даже Калифорнийскому технологическому институту, прервав их историческую серию из 99 поражений подряд.

Непрекращающиеся неудачи, однако, пролили свет на характер Поповича. «Его действительно заботили постоянные поражения. До его прихода мы проигрывали матч и просто шли по домам. Никто не возмущался, никого не обвиняли и не заставляли работать над собой. От поражений отмахивались. Однако он все изменил», – вспоминают игроки.

Молодой тренер понял то, что спустя десятилетия станет фишкой его франчайза – нужно постоянно думать о будущем. Какие бы эксперименты он не проводил со своим нынешним составом, нужно было постоянно думать об усилении на следующий сезон. И Попович принялся за рекрутинг.

Он начал рассылать письма. Каждая школа в западной части Соединенных Штатов получила письмо с объяснением того, кем он был и чего он хотел – парней, которые могли играть в баскетбол и которых интересовали бы академические возможности колледжей Помоны и Питцер. «То был невероятно скрупулезный и неэффективный процесс», – вспоминает тогдашний ассистент Поповича и нынешний главный тренер Помоны-Питцер Чарльз Кациафикас. После того как они закончили свою бумажную бомбардировку, тренерский штаб Поповича составил список парней, которых им рекомендовали какие-то странные тренеры из третьесортных школ и неизвестных захолустных городков.

В большинстве своем эти рекомендации не несли в себе никакой ценности – студент либо не проходил в Помону и Питцер по баллам, либо был гением, неспособным забить из-под кольца. Первые провалы не спугнули Поповича, который связывался с каждым из откликнувшихся тренеров по телефону и заваливал их вопросами об атлетизме, психологической стойкости и академических способностях кандидатов. Шаг за шагом он сокращал список, убирая из него не только тех, кто был недостаточно хорош, но и тех, кто был слишком хорош и кому предстояло учиться в Стэнфорде или в одной из школ Лиги Плюща. Таким образом, осталось всего пара дюжин игроков. Если была возможность найти запись с их игрой – Попович ее дотошно просматривал; если они жили хотя бы в пяти-шести часах езды – Попович ездил их просматривать. В остальных случаях ему приходилось доверять рекомендациям незнакомцев и приглашать игроков, которых он не видел в деле.

«То был бесконечный процесс телефонных звонков и бумагомарательства. Грегг был помешан на этом. Последовательность невероятно важна. Это ужасно скучный процесс, но он был нашей единственной возможностью стать лучше», – рассказывает Кациафикас. Да-да, человек, который ныне знатно издевается над журналистами и культивирует показную поверхностность в общении с баскетбольной общественностью, в узких кругах славится дотошностью в плане построения взаимоотношений. Его письма были настоящими произведениями искусства – аккуратно расписанные курсивом и синими чернилами; он подробно расспрашивал кандидатов об их целях в жизни и рассуждал о том, как академические возможности в Помоне и Питцере помогут им в достижении вершин. Он звонил кандидатам вечером в воскресенье и расспрашивал об их успехах в школе и об их семьях. Как представитель школы из Дивизиона III, он не мог предоставить этим парням спортивную стипендию, однако мог похвастаться студенческим городком, отличными преподавательскими кадрами, теплой погодой и возможностью играть много и часто.

Так начинал свою карьеру тренер, который лично созванивался с ЛаМаркусом Олдриджем и приглашал его в «Сперс»; который смакует изысканные вина в компании Бориса Диао и обсуждает историю Австралии с Пэтти Миллсом; который проводит свои вечера, практикуя технику каменного лица вместе с Тимом Данканом и Кавайем Ленардом. Его показушная поверхностность – лишь маска человека, которого глубоко заботят его игроки, что подтверждают слова его студентов: «В разговорах с ним складывалось ощущение, словно вы его интересовали как человек. В отличие от скаутов других университетов, он действительно хотел знать о вашей жизни».

В своей второй сезон во главе команды Помоны-Питцер Попович заставил всех игроков повторно пройти испытательный процесс, дабы доказать свою ценность для команды. Лишь двое справились с этим, остальные были заменены на студента, перешедшего из другого университета, и на шестнадцать первокурсников, девять из которых затем сформировали вторую команду колледжа. Средний рост игроков команды вырос с шести футов двух дюймов до шести футов пяти дюймов. Две победы за сезон сменились сразу десятью, а в следующем сезоне, 1981-82, команда наконец-то сумела добиться показателя в 50% побед.

Попович, тем временем, продолжал поиск своего собственного тренерского стиля. «Он хотел быть похожим на Бобби Найта. Каждый тренер той эпохи хотел быть похожим на Бобби Найта», – ухмыляется Дэн Дарген. В свои первые несколько сезонов он ломал планшеты во время матчей и начинал тренировочные лагеря с четырьмя разыгрывающими в составе, дабы иметь возможность расстаться с теми, которые не понимали его требований. «Когда я вижу, как он кричит на Тони Паркера в первые сезоны француза в лиге, я вспоминаю каково это было, когда тренер Попович кричит на тебя», – вспоминает Ашанти Пэйн, игравший на позиции разыгрывающего в последние годы Поповича в Помоне-Питцер.

Самым интересным моментом на том этапе карьеры Поповича были муки его команды со штрафной линии. Во время одной из тренировок, устав от поражений, связанных с неумением его парней забивать самые простые броски в баскетболе, Грегг заклеил окна зала черной бумагой, попросил всех лиц женского пола покинуть помещение, собрал вокруг себя команду и объявил им, что каждый игрок бросит сотню штрафных. За каждый промах игрок должен снять с себя предмет одежды. Сначала парни поголовно сняли обувь; затем с них слетели носки и футболки. Поповичу в этом деле не помогли ни система наказаний, ни различные поощрения; в этот раз он решил воззвать к их чувству стыда. Не помогло – большинство игроков вскоре оказалось в одних трусах. За всю свою карьеру во главе Помоны-Питцер ныне легендарный тренер так и не сумел добиться от своих игроков стабильности с линии штрафных.

Еще до того как футбольные команды изобрели практику привлечения числа студентов, превышающих число мест в команде, Попович начал приглашать больше первокурсников, чем команда могла вместить. На то была причина – некоторые вскоре бросали баскетбол, решив, что спорт не стоил инвестиций времени и сил; третьекурсники уезжали на семестр в Испанию или Грецию; выпускники тратили все свое время на подготовку к тесту GRE и магистратуре. «У нас не было спортивной стипендии, и мы знали, что нам не светит карьера профессионала. К тому же занятия были сложными, и нам хотелось наслаждаться своим временем в колледже, как и всем остальным. Представьте, каково это – возвращаться уставшим с тренировки и находить своих соседей по комнате в компании девушек. Мало кто вообще знал, что у Помоны и Питцера была баскетбольная команда», – вспоминает Чак Калгрен.

Попович проявлял понимание в данном случае, позволяя своим игрокам отвлекаться на написание диссертаций и посещение студенческих собраний. Он с радостью приветствовал парней, возвращавшихся после семестра из-за границы, включая их в заявку прямо по ходу сезона. Он сумел доказать своим парням, что является достойным собеседником, проводя вечера за дебатами о философии и политике с профессорами колледжей.

«Самое важное, что Грегг, на мой взгляд, получил из этого опыта – это понимание того, что его парни – не просто спортсмены, но и люди, которым есть что сказать», – делится своими впечатлениями Майк Блитц, игравший в свое время в Саратоге, штат Калифорния. Один из бывших студентов Поповича, Дэйв ДиСезарис, однако, возражает, что в Грегге всегда было это любопытство и желание узнать своих парней, что и сделало его партнерство с Помоной-Питцер таким идеальным.

Попович часто собирал игроков у себя дома поесть так называемые «сибирские тако». Он писал обстоятельные записки матерям своих игроков, восхваляя их академические успехи. Он обязательно позволял запасному сыграть больше, чем обычно, если родители игрока приезжали в городок и присутствовали на матче. Когда менеджер команды стала баллотироваться в президенты студенческого правления, он лично расклеивал постеры с ее фотографией и тайком срывал со стен постеры ее конкурентов. «Он был один из нас. Нам было сложно, но он проходил через все сложности вместе с нами», – улыбается бывший разыгрывающий Помоны-Питцер Эван Ли.

В течение следующих десятилетий, во время своих передвижений с позиции ассистента тренерского штаба «Сперс» во фронт-офис организации и обратно на тренерскую скамейку, Попович всегда находил возможность оставаться на связи со своими коллегами и игроками по Дивизиону III. Он обязательно посещал Помону-Питцер всякий раз, как оказывался в Лос-Анджелесе; его бывшие игроки, проживающие в городах НБА, по-прежнему отводят его на ужин, когда «шпоры» приезжают в город. Пару раз он собирал группу своих парней в Сан-Антонио, полностью оплачивая их расходы. Он не стесняется звонить им и спрашивать об их делах и с удовольствием дает им советы.

Ныне, наблюдая по телевидению за тем, как их бывший тренер издевается над незадачливыми журналистами, бывшие игроки Помоны-Питцер утверждают, что нужно заслужить его доверие, дабы увидеть его истинное очарование. «Не знаю, был ли он великим тренером в те годы, но знаю другое – я играл за человека, который действительно заботился обо мне. И годы доказали правоту подобного утверждения», – считает ДиСезарис.

Никто из тех, кому Попович был знаком по Дивизиону III, не ожидал от него карьеры, достойной включения в Зал Славы. Грегг не следил за НБА и ему не были свойственны амбиции людей, пробивающихся в лигу. «Его не заботила карьера, ему лишь нравилась его работа. Очень редко он задавался вопросом – а на что еще он способен? И в такие моменты я напоминал ему, что он также хорош, как и тренеры НБА, которым всего лишь повезло оказаться в правильном месте в правильное время», – вспоминает Уимберли, многолетний ассистент Поповича.

Во время своего сезона в Канзасе, Попович сумел построить отношения именно с таким правильным человеком – у них с Брауном уже были общие темы для разговора, однако именно совместная работа укрепила их дружбу. Мучения Грегга начались по возвращении в Помону-Питцер в сезоне-1987/88. Человек, нанявший его восемь лет назад – Боб Вокел, которого Попович называл своим вторым отцом – скончался незадолго до возвращения своего протеже. Это заставило Грегга переосмыслить свое будущее в Дивизионе III и задуматься о следующем этапе. Во время одной из вечерних бесед со своей супругой и своим ассистентом он включил телевизор и узнал о том, что его друга Лэрри Брауна назначили тренером «Сан-Антонио». «Позвони ему, возможно, он захочет взять тебя с собой!» – воскликнул ассистент тренера.

Вечный странник баскетбола. 50 фактов о неугомонном Лэрри Брауне

Попович поначалу сомневался, имеет ли он право бросать своих игроков и заслужил ли он переход на следующий уровень. Ему казалось, что Браун рассмеется ему в лицо. В возрасте 39 лет и с победными лаврами за плечами, Греггу все еще не хватало уверенности в своих силах. Однако его супруга и его ассистент продолжили настаивать на своем, и будущий пятикратный чемпион НБА поднял трубку и набрал номер Лэрри Брауна.

Остальное – уже история.

Самые высокооплачиваемые баскетбольные тренеры мира

Физрук. Из какого мира появился Грегг Попович