Контракт, который нельзя называть. Как Кевин Гарнетт изменил НБА
Вольный перевод оригинала
Все началось со стука в дверь в два часа ночи в первую неделю мая 1995 года. Спортивный агент Эрик Флешер выбрался из постели и недовольно уставился в глазок входной двери. Какой леший приперся в два часа ночи? За дверью стоял самый здоровенный подросток, которого агенту когда-либо доводилось видеть.
Флешер открыл дверь и впустил в комнату Кевина Гарнетта – махину ростом в шесть футов одиннадцать дюймов и весом в двести двадцать фунтов с гладко выбритой головой. Вместе с ним вошли пятеро ровесников, его друзей из Академии Фаррагут с западной окраины Чикаго. Атмосфера хип-хопа – мешковатые джинсы и футболки – заполнила гостиничный номер.
Флешер назначил Гарнетту встречу на семь часов прошедшего вечера. Парень опоздал аж на семь часов. Это не было ошибкой – он не проспал, его никто не задержал по пути в отель, и он вовсе не забыл о встрече. Промедление было частью его стратегии – по словам парня, он хотел играть на своих условиях, хотел контроля над ситуацией. Странно слышать такое от восемнадцатилетнего ребенка.
«Я ведь совсем не знал этого мужика. Он не знал меня. Мне доводилось слышать все эти истории об агентах, которые пытаются использовать игроков. Мне звонили многие из них, пытались играть в свои игры. Я отвечал им тем же. Я никому не позволю использовать меня».
Встреча была организована старым приятелем Флешера – тренером школьной команды из Чикаго. Гарнетт, по мнению многих, был лучшим игроком школьного уровня в стране, двенадцатиклассником, перешедшим в Академию Фаррагут из городка Маулдин, что в штате Южная Каролина, по целому ряду причин – в том числе и желание признания на национальном уровне. Он снимал квартиру с младшей сестрой; отца не было и в помине, мать по-прежнему жила в Южной Каролине. Его целью была игра за одну из лучших студенческих баскетбольных программ страны, однако он не был уверен в том, что результатов его выпускных тестов было достаточно для поступления в колледж. Это спровоцировало слухи о том, что школьник Кевин Гарнетт может выйти на драфт НБА, минуя студенческий уровень.
Тренер Гарнетта попросил Флешера, агента сразу восемнадцати игроков НБА, дать парню какой-нибудь дельный совет. Знаменитый отец Флешера, Лэрри, был первым главой профсоюза игроков НБА, и сын вырос, окруженный баскетбольными реалиями. Ему ли было не знать, что за последние двадцать лет единственными парнями, прыгнувшими в профессионалы прямо со школьной скамьи, были Дэррил Доукинс и Билл Уиллоуби. Подобное решение было делом небезопасным, и посему Флешер собирался посоветовать Гарнетту поступить в колледж, пусть и не входящий в Дивизион I.
– Я не буду подписывать никаких бумаг. Никаких обязательств. Я тебе ничего не должен, – сходу заявил Кевин, на что Эрик лишь пожал плечами.
Их беседа затянулась – Флешер объяснял сложности перехода со школьного уровня в профессионалы, Гарнетт рассказывал о своей жизни в Южной Каролине и в Чикаго, о своих мечтах и планах. Кевину понравилось, как агент держался сути дела; Эрику понравилось, как подросток думал и выражал свои мысли. Они договорились встретиться через две недели, когда Флешер вновь будет в городе.
«Мне на тот момент не доводилось видеть его в деле, я ничего о нем не знал. Поэтому, когда я вернулся в Чикаго, то взял его с собой в Lakeshore Athletic Club, где решил устроить ему тренировку в стиле НБА, дабы посмотреть насколько он на самом деле хорош», – вспоминает агент.
Тренировка прошла из рук вон плохо – Флешер заставил парня бегать так, как его заставили бы клубы НБА во время предрафтового просмотра. Кевин явно был не в своей тарелке – мазал бросок за броском и путался в ногах при самых простых упражнениях. Он становился все злее и злее и все чаще посматривал в сторону соседней площадки, где местные парни играли между собой. «Слушай, мужик, позволь мне лучше сыграть с ними», – взмолился он под конец.
Стоило Гарнетту выйти на паркет в реальной игре, как нескладность словно рукой сняло – каждый бросок оказывался точным, каждый подбор оказывался в его руках. Парень передвигался по площадке с резкостью человека короче на целый фут. Он руководил нападением, отменно защищался, умно разыгрывал пик-н-роллы. То был танец, который он знал назубок. Наблюдая за ним с бровки, Флешер удовлетворенно кивал своим мыслям.
Теперь нужно было продемонстрировать способности Гарнетта функционерам лиги. Флешеру драфт по-прежнему казался не лучшей возможностью попасть в НБА. Возможно, кто-нибудь в конце первого или в начале второго раунда решится взять в состав школьника, что абсолютно не удовлетворяло агента. «Будь уверен – лучше отыграть пару лет в колледже, чем опуститься на драфте так низко. Чаще всего выбранные так низко парни даже не попадают в команду. Хочешь закрепиться в НБА – доберись до первой десятки драфта».
Дабы помочь своему новоиспеченному подопечному в этом нелегком деле, агент организовал специальный просмотр. Зная, что большинство генеральных менеджеров, скаутов и тренеров скоро приедут в Чикаго на предрафтовый лагерь НБА, Флешер разослал приглашения командам из Топ-13 предстоящего драфта, взял в аренду тренировочный зал Университета Иллинойса в Чикаго, и пригласил ассистента тренерского штаба «Детройта» Джона Хэммонда поруководить просмотром. Никто еще не организовывал подобных специальных тренировок и Флешеру приходилось импровизировать на ходу.
Просмотр выпал на рабочий день, и Гарнетт следовал своему обычному расписанию – он отвез свою сестренку в школу, затем отправился на занятия; после – пара часов тренировки с баскетбольной командой школы и курс подготовки к выпускному тесту. Однако ближе к вечеру, вместо того, чтобы отправиться домой спать, он поехал на организованный Флешером просмотр.
«Мой сосед, Билли Ти, отвез меня в зал в своей старой развалюхе. Он был так взволнован, постоянно твердил, что это шанс всей моей жизни, что я должен показать этим мужикам что и как, что я должен выбраться из гетто. Я понимал, что он прав, однако был так вымотан, что заснул на пути в зал. Проснулся, когда мы уже приехали».
Приглашенные генеральные менеджеры, тренеры и скауты сидели на трибуне позади одной из корзин, образовав ряд беспристрастных лиц. Гарнетт сразу же опознал среди них Кевина МакХэйла, Элджина Бейлора и «того мужика с седыми волосами, который тренировал «Майами» до Пэта Райли». Их было в общем человек двадцать, собравшихся посмотреть на его таланты; кроме них, в зале присутствовали приятели Гарнетта, сидевшие на самых верхних ярусах трибун в полной тишине, дабы их не выгнали из зала.
– Хочешь для начала размяться? – спросил у Кевина тренер Хэммонд. Тот молча подтянул пятку левой ноги к ягодицам, постоял так пару секунд, затем повторил процедуру с правой ногой. Вот и все, разомнулся – парень слишком нервничал, словно перед важным матчем. И не зря – упражнения во время просмотра оказались такими же странными, как и в случае с тренировкой с Флешером: казалось, они были созданы для «маленьких». Вести мяч через всю площадку правой рукой, затем бросить по кольцу. Пробежать обратно, ведя мяч левой рукой, снова бросок по кольцу. И так раз за разом. Проведя большую часть своей пока еще молодой карьеры баскетболиста под кольцом, в вотчине «больших», Кевин не понимал, зачем его заставляют делать эти развороты, кроссоверы и бросать не с его точек. Он с трудом держал дыхание под конец просмотра.
Все это время никто не произносил ни слова, по залу лишь разносился стук мяча по паркету и скрип кроссовок. Наконец, в полной тишине, один из сидевших на трибуне тренеров попросил Гарнетта прыгнуть и коснуться квадрата, нарисованного над кольцом. Кевин послушно выполнил прыжок. А может ли он допрыгнуть до вершины квадрата? Парень прыгнул. Его просили сделать это снова и снова, чередуя руку, которой он касался щита. А можешь с разбега? К удивлению Кевина, тренеры вошли во вкус и наперебой раздавали указания.
Гарнетт все прыгал и прыгал, и начал входить в раж. Он начал рычать с каждым прыжком и громко стучать по щиту, пока его, наконец, не остановили.
«Когда все закончилось, Кевин МакХэйл спустился на площадку и дал мне подсказку по механике броска. Я никогда не забуду этот момент. Я поблагодарил его и направился в центр площадки, пока Эрик прощался со всеми присутствующими и выпроваживал их из зала. Я опустился на паркет и заснул, должно быть, часа на два, настолько я был вымотан», – вспоминает Гарнетт.
Когда он проснулся, его жизнь уже изменилась навсегда.
– Я просрал просмотр.
– Вовсе нет, – ответил агент.
– Не стоило мне так рычать. Они, наверное, подумали, что я совсем ребенок, или не контролирую свои эмоции. Зачем я рычал? Я просрал все.
– Вовсе нет – ты отлично выступил, – уверил его Флешер, который на протяжении большей части просмотра наблюдал за лицами на трибунах, и видел, как с них слезли маски беспристрастности.
«Мы и понятия не имели, что собираемся брать его в первом раунде. Мне даже не хотелось идти на тот просмотр – это казалось потерей времени. Однако мы все же съездили туда вместе с Флипом Сондерсом, после чего просто молча сидели в машине. Наконец, мы уставились друг на друга, и я произнес «Вот это да, мы собираемся выбрать школьника в первом раунде драфта!». Решение было очевидным. То был наш первый драфт; и я, и Флип, и даже наш владелец были новичками в этом деле. Как сообщить новому владельцу, что его клуб выберет школьника? Мы тогда решили, что если дело не выгорит – то всегда сможем оправдать тем, что то был наш первый драфт и мы понятия не имели что делаем», – вспоминает Кевин МакХэйл, тогдашний вице-президент «Тимбервулвс» по баскетбольным операциям.
Команда из Миннесоты отчаянно нуждалась в хорошем имидже. Игравший в НБА уже седьмой год франчайз ни разу не выбирался на стадию матчей навылет; радость от принятия в лигу уже давно улетучилась. Целая череда первых пиков драфта обернулась рядом провалов, от Пу Ричардсона и Люка Лонгли до Кристиана Лейтнера и Дониэла Маршалла. Тогда клуб нанял Кевина МакХэйла, легенду Университета Миннесоты и «Бостон Селтикс», для того, чтобы он исправил дела команды.
Выбирать школьника было рискованно, но любой выбор на драфте является риском в той или иной степени. МакХэйл и Сондерс, который вскоре стал тренером «волков», из скептиков таланта Гарнетта быстро перешли в разряд обеспокоенных тем, что он не будет доступен к тому моменту, когда настанет их черед выбирать. «Мы боялись, что кто-нибудь разглядел в нем то, что разглядели мы. Мы не знали что делать – заявить публично, что собираемся брать парня, или же притворяться, что нас он не интересует. По-моему, мы решили всем врать», – оглядывается назад МакХэйл.
Церемония драфта прошла в SkyDome в Торонто. Гарнетт и понятия не имел о намерениях МакХэйла, но у него были хорошие предчувствия – с того самого просмотра его дела явно пошли в гору: телефонные звонки, визиты и просьбы об интервью следовали один за другим. Он появился на обложке Sports Illustrated под надписью «Готов или нет?». Всего за одну ночь школьник из Чикаго стал главной темой для обсуждения баскетбольной общественности.
Сидя за столом со своей семьей и друзьями в предверии своей судьбы, Кевин чувствовал себя так, словно вступил в пределы собственного воображения. Он столько лет наблюдал за церемонией драфта, за этими счастливыми высокими парнями, которые шли к своему яркому будущему под гром оваций и в новых костюмах. Ему так хотелось быть на их месте, и вот, наконец, его мечта сбылась.
«Вашингтон» забрал Рашида Уоллеса под четвертым пиком, и тут ни с того ни с сего все камеры начали выхватывать мое лицо и меня залил свет прожекторов. Я не сразу уловил в чем дело, как вдруг услышал объявление: «Под пятым пиком драфта НБА-1995 «Миннесота Тимбервулвс» выбирают Кевина Гарнетта».
Кевин приподнялся на трясущихся ногах и надел кепку с эмблемой «волков», которую ему протянули. Отовсюду сыпались поцелуи, рукопожатия, поздравления. Вес всего того, что он совершил на пути к этому моменту, внезапно обрушился на него: он вспомнил отца, которого почти не знал; мать, которая мыла туалеты по две-три смены подряд; вспомнил о часах игры в баскетбол на Beachwood Drive в Маулдине; о том, как забирал своего лучшего друга, Джейми Бага Питерса, из дома напротив в шесть утра в попытке поиграть в баскетбол до наступления жары; о часах игры во дворе у соседа, пока тот спал; о попытках скопировать движения Майкла Джордана из видео «Come Fly with Me»; о том, как он учился широко раскидывать ноги при бросках сверху, чтобы выглядить как силуэт ЭмДжея на продуктах Nike; о том, как Баг постоянно твердил ему, что он является лучшим в их гетто, в округе, в штате, и, наконец, во всей стране; о том, как играл против парней старше себя в Springfield Park; о своей школьной команде в Маулдине и Чикаго; и о бессчисленных часах тренировок и тяжелой работы.
Гарнетт заметил в толпе Корлисса Уиллиамсона из Университета Арканзаса и Эда О’Бэннона из UCLA, отменных игроков, за которыми он следил по телевизору. Они все еще сидели, а его уже выбрали. Как такое могло произойти? Кевин начал молиться. «Вы можете заметить это, если пересмотрите запись церемонии. Я иду, опустив голову, и двигаю губами. Я завершил молитву как раз к тому моменту, как Дэвид Стерн пожал мне руку».
Уже потом Кевин расскажет о том, что произошло за час до его появления на церемонии драфта в SkyDome – в тот самый момент, как его девушка, Корлисс Стронг, поправляла ему галстук, в номере отеля раздался телефонный звонок. Это был тренер Гарнетта из Академии Фаррагут, Уилльям Нельсон. Он пожелал парню удачи и спросил:
– Кстати, помнишь тот выпускной тест? Конверт с результатом затерялся под кучей бумаг у меня на столе. Я только что его нашел. Ты выдал 970 баллов. Ты прошел, Кевин.
После непродолжительного молчания парень пожал плечами и произнес:
– Ну что же, уже поздно.
Переход в профессионалы дался Кевину Гарнетту намного легче, чем можно было предположить. В своей первый день под сводами Target Center он подошел к Джею Райдеру, который работал над своим броском, и завязал с ним беседу. С того момента все сводилось к игре в баскетбол – а он уж точно знал, как играть в эту игру.
«Люди постоянно твердят о каких-то вещах, которым ты учишься только в НБА. Знаете, чему вас на самом деле учит лига? Игре в баскетбол. Вот и все. Единственное, помимо баскетбола, чему я научился в майке «кельтов» – это следовать за высокими парнями в аэропортах. Вы получаете билет от члена тренерского штаба и следуете за толпой высоких парней к своему месту в самолете. Это было в эпоху, когда команды НБА летали коммерческими рейсами. Теперь у каждой команды есть чартер, и не нужно даже уметь следовать за толпой высоких парней. Нужно лишь учиться играть в баскетбол», – отмахивается МакХэйл.
Руководство команды рассматривало варианты по проживанию, даже подумывало пригласить семью Гарнетта пожить вместе с ним в Миннеаполисе, однако он уже жил отдельно в Чикаго вместе со своей сестренкой, и о нем не следовало беспокоиться. Он собрал свою собственную семью, перевезя из Южной Каролины своих приятелей Бага и Джерома, а также свою девушку. Он снял двухкомнатную квартиру и купил трех собак – чем не семья? Они даже называли свою группу Official Block Family, которая включала всех ребят с Beachwood Drive в Маулдине, пусть большинство из них и осталось в Южной Каролине – они знали, что им будет куда податься, окажись они в Миннесоте.
«У меня простые принципы: я сияю – ты сияешь вместе со мной. Если у меня все хорошо и ты стоишь со мной плечом к плечу – то и у тебя все будет хорошо. У меня не так много друзей. Полно знакомых, но это другое – друзьями считаются лишь те, кто были со мной всегда».
Кевин обладал здоровой смесью бесбашенности и здравого смысла, прекрасно подходящей для баскетбольного приключения, в котором он оказался. В самолете «волков» всегда была пара свободных мест, поэтому руководство команды позволяло новичку брать с собой приятелей. Флешер помогал ему с обустройством и с трудом отговорил его от покупки шикарного Мерседеса в пользу более практичного Лексуса («Он продержался лишь до первой тренировки с командой – явившись на арену и увидев машины своих одноклубников, он вновь загорелся идеей купить дорогущий Мерседес»). В составе своей банды он проводил все свободное время, разъезжая по городу и слушая музыку, или же погружаясь в видеоигры.
«Тимбервулвс» планировали постепенно вводить его в игру. Перво-наперво им предстояло определиться с позицией новичка, ибо его физические габариты и координация позволяли ему чувствовать себя комфортно где угодно на паркете. В нападении ему больше всего подходила роль легкого форварда – у оппонентов возникали проблемы с опекой быстроногого парня ростом в шесть футов одиннадцать дюймов. В защите же он мог играть против кого угодно. Оппоненты пытались задавить его, однако он с легкостью выдерживал давления и играл с яростью подростка, пытаясь сделать все сразу, ныряя за мячом на паркет и в ярости стуча себе по голове при промахе со штрафной линии.
МакХэйл привел в команду двух ветеранов лиги, Терри Портера и Сэма Митчелла, которые должны были поделиться опытом с новичком. Митчелл получил шкафчик рядом со шкафчиком Гарнетта, а также место в стартовой пятерке на позиции легкого форварда. Кевин выходил со скамьи, однако подобное положение дел продлилось всего тридцать пять матчей. «Я обратился к тренеру и попросил его поставить Кевина в стартовую пятерку просто потому, что он был лучше меня. Я играл против него на каждой тренировке и прекрасно знал, на что он способен. Он был выше, резче и просто лучше. Я не стыжусь это признать». Тренерский штаб последовал совету ветерана и во второй половине сезона новичок набирал 14 очков, 8.4 подбора и 2.3 блока в среднем за игру, будучи самым молодым игроком лиги.
В следующем сезоне к команде присоединился еще один блестящий новичок – приятель Гарнетта Стефон Марбери, отыгравший лишь один год за Georgia Tech. У «волков» теперь был прочный фундамент, позволивший им одержать на четырнадцать побед больше по сравнению с прошлым сезоном и выйти в плэйофф впервые в своей истории. Гарнетт набирал 17 очков, 8 подборов и больше двух блоков в среднем за игру, выступив также на Матче Всех Звезд. Клубу светило яркое будущее, сумей руководство сохранить этот состав.
В том-то и заключалась проблема – парень уже был готов к большим деньгам.
В мире больших денег, к которому, безусловно, следует причислять и Национальную Баскетбольную Ассоциацию, все дело в правильном расчете времени и умении создать спрос на свои услуги. Мало кто умел делать это лучше Кевина Гарнетта – он сумел взобраться на вершину новой волны шальных денег скорее кого бы то ни было в истории лиги, сумев предложить ей правильную смесь многообещающего потенциала и отличного выступления на паркете в таком юном возрасте. У него было что предложить покупателям, что позволило ему сорвать банк всего лишь на второй год в ранге профессионала.
НБА на тот момент была на втором годе нового коллективного соглашения, ключевой частью которого была система ограничения зарплат новичков лиги – оклад новоиспеченных профессионалов зависел от места на драфте. Гарнетт, будучи выбранный пятым, подписал контракт на три года стоимостью в 5.6 миллионов. Перед третьим и заключительным годом своего соглашения игрок мог продлить контракт, что давало преимущество его родной команде. В случае неподписания подобного продления игрок становился доступным тому, кто был готов заплатить больше других претендентов.
«Тимбервулвс», естественно, хотели сохранить Гарнетта и дали ему в руки все козыри. «Сомневаюсь, что НБА до конца осознавала, как быстро карабкался вверх потолок зарплат», – покачивает головой Флешер. «Стоило вам моргнуть, как потолок подпрыгивал вверх. Каждый новый контракт устанавливал новый рекорд. Деньги стали главным показателем статуса», – объясняет реалии тогдашней лиги МакХэйл.
Рекорд на тот момент принадлежал свободным агентам Алонзо Моурнингу и Джувейну Ховарду – первый подписал соглашение на 105 миллионов на семь лет с «Майами», второй выбил из «Вашингтона» 100.8 миллионов на тот же срок. Владелец «Миннесоты» Глен Тейлор, разбогатевший на продаже электроники, взглянул на эти цифры, и решил пойти ва-банк, предложив своей молодой звезде 102 миллиона на шесть лет.
Гарнетт и его агент Флешер отвергли предложение.
«Я до сих пор не могу в это поверить – мы сделали отличное предложение, проявили уважение, а они нас отвергли, поставив меня в тупик», – вспоминает Глен Тейлор.
«Предложение действительно было отменным. Однако мы посчитали, что Кевин сумеет получить больше, став свободным агентом всего год спустя», – поясняет отказ Флешер.
На дворе был август 1997 года. Отказ Гарнетта – 21-летнего парня, отвернувшегося от 102 миллионов – свел общественность с ума. Организаторы ежегодной ярмарки штата Миннесоты даже убрали картонные фигуры звезды «волков» с территории ярмарки, опасаясь актов вандализма. Дабы не дразнить окружающих, Гарнетт провел лето в доме Флешера на севере Нью-Йорка, играя в баскетбол с тринадцатилетним сыном своего агента и сидя на Интернет-форумах под псевдонимом. Флешер взял на себя огонь критики.
«Миннесоту» никто не заставлял продлевать контракт Гарнетта – они вполне могли дождаться его окончания и действовать в зависимости от спроса на рынке. Они решили не рисковать», – считает Флешер.
Владелец команды раздумывал над тем, сколько он мог позволить себе заплатить зарвавшемуся новичку. Тейлору было не в новинку совершать такие крупные сделки, однако в этот раз на кону была судьба франчайза. Он должен был найти приемлимый выход из положения.
«Во-первых, мне пришлось бы переплатить из-за того, что мы представляли маленький рынок. Эрик абсолютно справедливо указал на преимущества игры за команду с большого рынка типа Нью-Йорка, Лос-Анджелеса или Чикаго. Я понимал, что мне придется компенсировать это чем-нибудь. Во-вторых, с точки зрения бизнеса сделка имела смысл. Будь у нас богатая история успеха, я бы, возможно, отказался. Однако мы твердили фанатам, что клуб будет процветать, и потеря Кевина не укладывалась в эту логику. Он был молод, обладал харизмой и лидерскими качествами. Он – игрок, способный привести команду к чемпионству», – объясняет свое решение тогдашний владелец «волков».
Первое октября было дедлайном для подобных сделок. Переговоры между Тейлором и Флешером возобновились за неделю до крайнего срока и продолжались вплоть до последнего дня. За час до дедлайна сделка, наконец, была заключена. Агент позвонил своему подопечному и попросил его приехать подписать бумаги.
126 миллионов на шесть лет. Газета Minnesota Star Tribune подсчитала, что если сумму выложить однодолларовыми купюрами в ленту, то она протянется на 12,113.3 мили, заняв половину экватора.
«Стоило начаться локауту, как я назвал именно этот контракт тем, что кардинально изменило положение вещей. Эффект сделки имени Гарнетта вышел из-под контроля и заставил владельцев принять серьезные меры», – утверждает тогдашний заместитель комиссионера НБА Расс Граник.
«Думаю, большинство функционеров, узнав об этом контракте, ужаснулось тому, куда все шло, и поняло, что у команд не было никаких козырей в подобной ситуации», – рассказывает тогдашний президент «Индианы Пейсерс» Донни Уолш.
«Владелец-новичок переплатил звезде-новичку. Это заставило остальных критически взглянуть на новый класс игроков, которым предстояло подписать новые соглашения, типа Аллена Айверсона в «Филадельфии» и Антуана Уокера в «Бостоне». Они воспользовались опцией, позволяющей пересмотреть коллективное соглашение через три года после его заключения, и форсировали наступление локаута, дабы получить хоть какие-то козыри. Новое соглашение установило потолок над всеми зарплатами; подпиши Гарнетт новый контракт при подобных правилах, он получил бы максимум 71 миллион на шесть лет. Вовремя воспользовавшись сложившейся ситуацией, он заработал на пятьдесят с лишним миллионов больше», – обясняет один из владельцев.
«Это была невероятная удача. Когда наступит момент подписать следующий контракт, Кевину будет двадцать восемь, и он будет на пике своей карьеры. Максимум будет составлять 105% от последнего года предыдущего соглашения – примерно двадцать восемь миллионов в год», – потирал руки Флешер.
Контракт-который-нельзя-называть вступил в силу в феврале, когда НБА возобновила свою деятельность, ознаменовав собой новую эпоху в истории НБА – эпоху, в которой школьники не чурались прыгать в профессионалы со школьной скамьи. В период с 1996-го по 1998-й сразу шестеро минуло колледж на пути в НБА, главным из которых был Кобе Брайант. Подобным трендом недоволен даже один из его виновников, Эрик Флешер.
Первый в своем роде. Как Мозес Мэлоун прыгнул со школьной скамьи в профессионалы
«Не стоит забывать, что Кевин – это редкое исключение. Мало кто обладает такой смесью зрелости, энтузиазма, навыков и габаритов. Подавляющее большинство парней совершает ошибку, ожидая такого же успеха, какой постиг Кевина. Возможно, Кобе начинает раскрываться, однако даже ему далеко до влияния, которое Гарнетт оказывает на игру».
У Гарнетта теперь собственный дом, где хватает места всей его семье. У него огромная коллекция взрослых игрушек; когда соседи пожаловались на шум от его картов, он купил себе четырнадцать акров земли в лесах. После тренировок он возвращается домой понаблюдать за тем, как его приятели играют в баскетбол. Ему никогда не позволяют присоединиться к ним, потому что он «слишком любит командовать». Он нанял финансовых советников, которые руководят его деньгами; одним из людей, дающих ему советы, является владелец франчайза Глен Тейлор.
Парень сумел реализовать мечту. Решись он поступить в колледж, ему пришлось бы выслушивать советы профессоров о том, как достичь успеха. Вместо этого он во всем разобрался самостоятельно.
Топовое фото: REUTERS/STR New
P.S. Не прими, как придирку.
Алишер - в русском языке нет слов "разомнуться" и "разомнулся". Есть слова размяться и размялся.
"- Хочешь для начала разомнуться? – спросил у Кевина тренер Хэммонд. Тот молча подтянул пятку левой ноги к ягодицам, постоял так пару секунд, затем повторил процедуру с правой ногой. Вот и все, разомнулся – парень слишком нервничал, словно перед важным матчем. "
Спасибо.