Кирилл Пищальников: «В Америке ты можешь делать в день по тысяче бросков. Кому говорю об этом здесь, отвечают, что это нереально»
Кирилл Пищальников три года выступал в NCAA за Университет Вирджинии, а сейчас играет в российской Суперлиге за ростовский «Атаман». В интервью нашему блогу он вспомнил жизнь в Америке и рассказал о постановке там тренировочного процесса, поделился мнением об Эрике Мэйноре, Блэйке Гриффине и Бене Уоллесе, а также признался, что гордится своей знаменитой семьей.
- Следили за нынешним «Мартовским безумием»?
– Да, там выступала команда моего университета (Virginia Commonwealth University, VCU – прим. авт.), но она выбыла в первом же раунде. И после этого смотрел, конечно, некоторые игры, в том числе и финал, но уже не было такого интереса.
- Вы сами участвовали в «Мартовском безумии». Чем оно вам запомнилось?
– В 2009 году мы выиграли турнир в своей конференции и попали в финальную стадию чемпионата NCAA. В первом раунде нам попалась команда UCLA, и мы проиграли им всего одно очко. Мы играли в Филадельфии, в новом зале «76-х». Все было организовано на высшем уровне, вплоть до того, что за командой приезжает автобус и в поездке его сопровождает полиция. Многого стоит и возможность поиграть в зале клуба НБА. От нашего Ричмонда до Филадельфии четыре часа езды, много болельщиков тогда приехали нас поддержать.
- До того как в 2007 году вы уехали в США на три года, приходилось там бывать?
– Нет. И когда я туда ехал – совершенно не знал язык. Приехав туда, я, как ребенок, начал учить его с нуля, с алфавита. Но давался он мне легко, легче, чем если бы я учил его здесь: все-таки там было много общения с окружающими.
- Как вас встретили в университетской команде?
– Хорошо. Хотя они даже и не знали, что я должен приехать. Пытались со мной поговорить, но я тогда ничего не понимал. В команде была пара ребят, приехавших из Африки. Они сами были в такой же ситуации, а потому помогали мне, чем могли.
- Вы ведь в команде были единственным белым. Какие-то сложности из-за этого испытывали?
– Да нет, все в команде были равны и дружны, какого-то расизма не было. К тому же, у меня был свой круг общения, у них – свой.
- С примерами различия в культуре или воспитании приходилось сталкиваться? Помимо наделавшего немало шума фото с багамского пляжа?
– В США люди более эмоциональные, чаще «взрываются». Например, когда я нахожусь на площадке, на моем лице нет эмоций. И тренер, зачастую не понимая того, что мы, россияне, привыкли все держать в себе, не выплескивать, может думать, что я не готов к игре. В свой второй сезон я почти во всех играх выходил в стартовом составе. Перед третьим сезоном у нас сменился тренер, и он, хотя поначалу обещал, что я буду играть, меня не выпускал. Когда я спросил его о причинах, он ответил, что у меня в игре нет эмоций. Что за эмоции? Как у Кевина Гарнетта, который, забивая, кричит и бьет себя в грудь... Я говорю: так вы посмотрите на Андрея Кириленко – когда он играет, у него за весь матч на лице нет ни одной улыбки, и при этом он один из лучших в НБА по защите. Но общего языка с тренером мы так и не нашли, и мой последний сезон в NCAA прошел не очень хорошо.
- С теми, кто играл с вами в команде, поддерживаете отношения?
– Я ведь женился в США, моя жена из Ричмонда, поэтому я приезжаю туда, как домой. Я каждое лето приезжаю туда, тренируюсь. Там очень хорошая база, есть все условия, чтобы подготовиться к сезону. Туда приезжают многие, поигравшие за университет, и из Европы, и те, кто играет в НБА, например, Эрик Мэйнор, их всегда очень рады там видеть. Мы играем пять-на-пять, проводим индивидуальные тренировки. Это очень хороший опыт, я, например, спрашиваю, как игрокам НБА удается восстанавливаться при таком количестве матчей. Я смотрел НБА, еще когда был маленьким, поэтому сейчас для меня интересен любой контакт с представителями этой лиги.
- Мэйнор в вашей университетской команде был главной звездой. Почему у него не очень складывается карьера в НБА?
– В «Оклахоме» у него было все хорошо, он был вторым разыгрывающим, подменял Рассела Уэстбрука. Потом получил травму, порвал переднюю крестообразную связку, получает не так много доверия от тренеров, переходит из клуба в клуб… Сейчас он в «Филадельфии», но почему-то не в составе, не знаю, может, у него какая-то травма. Я пытался с ним связаться… Он хороший игрок, закрепиться в НБА ему вполне по силам, думаю, он еще найдет свою команду.
- Когда вы в последний раз с ним общались, он не спрашивал вас про Европу?
– Нет, до этого у него еще не дошло.
- В 2009 году вы были не самого высокого мнения о Блэйке Гриффине, считали, что о нем слишком много пишут и говорят…
– Мы тогда встречались с его «Оклахомой», и он против нас сыграл не очень удачно. Поэтому у меня и сложилось такое мнение. Потом, когда он попал в НБА, оно поменялось. Сейчас все видят, что он стоит того, чтобы о нем писали и говорили.
- Ваша команда может считаться едва ли не самой «русской» в NCAA: до вас там играли, в том числе, Евгений Кисурин и Федор Лихолитов. О них там помнят?
– Конечно, помнят. Там еще и Константин Нестеров играл, а в одно время вообще вместе играло трое русских. Тренеры-то меняются, а вот персонал из администрации, работающий много лет, помнит. Они спрашивали меня, как с ними связаться, потому что хотят поддерживать связь. Там каждый год приглашают «старых» игроков на один из матчей, те выходят на площадку, их представляют зрителям, благодарят, вручают подарки…
- Пять лет назад вы говорили, что студенческие команды США по своему уровню не уступают клубам тогдашней Суперлиги А. С чем можно сравнить уровень нынешней Суперлиги?
– Нынешнюю Суперлигу?.. Не знаю… Здесь вообще играют в более медленный баскетбол. Когда я приезжал из Америки и смотрел матчи в России, я не понимал, почему здесь все просто ходят пешком, у нас-то в команде темп был очень высокий. И по уровню подготовки и тренировок здесь все совсем по-другому. В США все записывается, ведется статистика, тебе не нужно беспокоиться, что, например, у тебя нет других кроссовок, потому что тебе дают достаточно экипировки, ты не думаешь, что в поездке будешь жить в плохой гостинице и как вообще ты туда доберешься... В этом Суперлига от университетского баскетбола сейчас намного отстает.
- А в постановке тренировочного процесса?
– В начале сезона в США бывают тренировки и по четыре часа. Причем эти четыре часа проходят очень интенсивно: пять минут на разминку – и начинаем носиться туда-сюда. Темп очень высокий. В других командах, может, было по-другому, но мы, поскольку играли прессингом, должны были всегда поддерживать себя в форме. Здесь система немного другая, темп не такой интенсивный. Я или прихожу раньше, или остаюсь после тренировки, отрабатываю броски. В Америке ты мог в любое время суток пойти в зал побросать, там стоит установка «шат-ган», пасующая тебе мячи, и ты можешь спокойно делать в день по тысяче бросков. Тысяча бросков в день… Кому говорю об этом здесь, отвечают, что это нереально. Реально, причем довольно быстро. Это очень хорошая бросковая практика.
- После трех лет в США тяжело было снова привыкать к России?
– Когда я, подписав контракт со «Спартаком», гулял по улице или жил в гостинице, постоянно задавался вопросом: почему это или то не так?.. В Америке немного по-другому. Мой папа, приехав ко мне на свадьбу, сказал, что в Америке все для людей. Поэтому в бытовом плане, когда я вернулся в Россию, сложности да, были. Или, скорее, непонимание.
- Почему в 2010 году вы решили вернуться в Россию, а не поиграть, скажем, в Европе?
– На самом деле, я не ставил перед собой цели сразу приехать в Россию. Я как раз хотел поиграть в Европе, показать себя после колледжа, поскольку знал, что в наших клубах очень серьезная конкуренция. Но получилось так, что я приехал на просмотр в питерский «Спартак», и тренер Цвика Шерф предложил мне остаться. Но потом у меня в «Спартаке» не сложилось, я уехал доигрывать сезон в Латвию.
- Что из себя представляет латышский «Баронс»?
– С ним тоже нестабильная ситуация: он бывает и на слуху, а бывает, и пропадает из вида. Когда я приехал, он был третьим-четвертым в латышском чемпионате. В итоге мы заняли четвертое место. Результат, конечно, мог быть и лучше, но не сложилось…
- Затем вы перешли в «Атаман». Почему решили перейти на уровень вниз, в Суперлигу?
– У меня была легкая травма колена. Чтобы давать ему не такие большие нагрузки, я и поехал в «Атаман». В итоге колено я «дорвал», пришлось год восстанавливаться в Америке. А этим летом, когда я вновь искал команду, меня опять позвал «Атаман», и я согласился.
- Чем занимались в США, пока шло восстановление?
– Играл в местной любительской лиге, «Лиге Бена Уоллеса». Бен Уоллес сам из Ричмонда, построил там новый зал, организовал турнир. Я, кстати, играл против него в финале. Он худее, чем я думал, у него ножки такие худенькие…
- Что из себя представляет любительский баскетбол в США?
– Там очень много лиг. Есть и для тех, «кому за 40», и для девушек… То есть, если ты хочешь поиграть – спокойно можешь найти, где и с кем, есть много вариантов. Я играл в «высшей» лиге, там играют те, кто занимался баскетболом в школе или играет на улице. Но есть и «старые» игроки, выступавшие в Европе или, как тот же Уоллес, в НБА.
- Осенью, когда думали о продолжении карьеры, финансовые проблемы «Атамана» не пугали?
– Сначала я поехал на просмотр в «Спартак», но там что-то не получилось с тренером. Вел переговоры и с другими командами, но нужно было ехать на просмотр. А «Атаман» мне сразу предложил контракт. К тому же, здесь я ближе к дому, всего в пяти часах езды. По деньгам сказали, что все будут выплачивать. Сейчас-то с этим есть проблемы, но, надеюсь, все закроют.
- О следующем сезоне уже думали, где его проведете?
– Конечно, думал. Но пока не знаю, где. Сейчас нужно хорошо закончить нынешний сезон, а потом уже будем смотреть. Я уже купил билет в Америку, думаю поиграть там в какой-нибудь «летней лиге», показать себя, может, какая-нибудь команда из Европы или России меня заметит. Моя цель – не оставаться в Суперлиге, постараться выйти на более высокий уровень. Стараюсь работать над этим, надеюсь, у меня получится.
- Прошло много лет с той дисквалификации, из-за которой, собственно, вы и уехали в США. Как сейчас считаете, в какую сторону та история повернула вашу жизнь и вашу карьеру?
– Мне кажется, в лучшую. Не каждому дается шанс попасть в Америку, учиться в американском университете. Я даже рад, что так произошло. Я выучил язык, прошел американскую школу баскетбола, нашел себе прекрасную жену, которая очень помогает мне в жизни и баскетболе, всегда меня мотивирует и поддерживает – все это идет «в плюс». Не знаю и уже никогда не узнаю, что было бы, останься я здесь, в России. А так очень здорово, что я уехал в Америку, увидел другой мир, другой баскетбол.
- Вы из знаменитой спортивной семьи. Как часто общаетесь или собираетесь всей семьей?
– Поскольку сейчас я живу в Ростове, бывает, что родители, возвращаясь со сборов в Москве или Саранске, заезжают ко мне. А всей семьей последний раз собирались прошлым летом, в августе. С тех пор то маму увижу, то папу, то брата с сестрой… Сейчас же много вариантов общения в соцсетях, там и общаемся постоянно. Родители сейчас на сборах в Португалии, готовят Виктора Бутенко, есть такой хороший атлет (участник и призер крупных международных турниров в метании диска – прим. авт.). Думаю, до моего отъезда в Америку мы еще соберемся вместе. Так-то, конечно, не так часто видимся, но к этому я уже привык. С четырнадцати лет меня оставляли дома одного, потом я и сам стал много ездить, так что это нормально.
- Чем сейчас занимается ваша сестра, Дарья Пищальникова, дисквалифицированная на длительный срок?
– Конечно, она переживала эту историю. Но прошло достаточно времени, она более спокойно к ней относится, нашла себя в другом деле, в области психологии. Она вообще хотела заканчивать после Олимпиады: у нее были проблемы со спиной, тяжело тренироваться с болью… Для меня она все равно чемпионка. Радует, что у меня такие брат и сестра, многократные чемпионы России и Европы.
- Бывает, что они подкалывают вас своими медалями?
– Да нет, у меня ведь тоже немало медалей и индивидуальных призов, в том числе и выигранных с юношеской сборной. Конечно, с ними я не сравнюсь, но и у меня тоже есть заслуги перед Отечеством.
Фото: БК «Атаман» и из архива Кирилла Пищальникова.
Кирилл Пищальников: «Если есть возможность, надо все бросать и ехать сюда»
http://s5o.ru//storage/simple/ru/edt/45/15/66/38/rue6ffce010d7.jpeg