О жажде побеждать. Речь Майкла Джордана при вступлении в Зал Славы
Фото: Fotobank/Getty Images/Jim Rogash
Я сказал своим друзьям, что поднимусь на сцену, скажу «Спасибо» и просто уйду. Я так не могу. Есть столько людей, которых мне нужно поблагодарить. На всех этих видео обо мне ведь был не только я. Там был Скотти Пиппен, в каждом завоеванном чемпионстве.
Многие спрашивали меня в последние четыре недели: «Почему ты выбрал именно Дэвида Томпсона?». Я знаю, почему. И Дэвид знает. Когда я рос в Северной Каролине, в 1974-м, когда мне было 11, вы парни выиграли титул. Я тогда просто ненавидел университет Северной Каролины. И по иронии оказался именно там. Однако мне нравился Дэвид Томпсон. Не только за его игру, но и за, что он представлял для меня. Дэвид вдохновил меня. И когда я позвонил ему с просьбой ввести меня в Зал Славы, он просто охренел (смех в зале). Однако он был добр и согласился, зная, что я – истинный каролинец, как и тренер Смит, Лэрри Браун, Сэм Перкинс, Джеймс Уорти.
Все началось с моих родителей. Вы смотрели столько видео с моим участием, что вряд ли осталось что-то, что вы не знаете обо мне. Однако я многое узнал о других вводимых сегодня в Зал Славы людях. Я многого не знал о Джерри Слоуне. Знал, что он вырос на ферме, но не знал, что он учился в маленьком классе в свои первые 8 лет в школе. Я узнал многое о Дэвиде Робинсоне, которого я знаю уже некоторое время. И даже про Джона Стоктона я узнал много нового, хорошего и плохого (смешки в зале). Я многое узнал даже о Вив, которая так близко дружила с моими отцом и матерью.
Но что есть такого, что вы не знаете обо мне? У меня есть два брата, Джеймс и Лэрри. Оба ростом всего в метр семьдесят (смех в зале). И, будучи моими братьями, они всегда заставляли меня конкурировать с ними. Мой брат Лэрри – пример того, что нельзя судить книгу по обложке. Этот парень дрался со мной каждый Божий день. Нашей матери приходилось забирать нас с улицы домой, потому что мы слишком много дрались. Мой старший брат Джеймс прослужил в армии 31 год. Конкуренция не закончилась на них. Моя младшая сестра, которая была на год младше меня, не хотела оставаться дома одна, поэтому брала дополнительные уроки, дабы закончить школу одновременно со мной, поступить в Северную Каролину вместе со мной и закончить университет раньше меня (смех в зале). И вы еще спрашиваете, откуда во мне столько соревновательного духа? Это все исходит от моей семьи. От моей старшей сестры и моего отца, которые не присутствуют сегодня. Моя жажда побеждать прошла долгий путь с того момента, как я начал заниматься спортом – бейсболом, футболом, легкой атлетикой и баскетболом. Я играл во все. Именно моя семья зажгла во мне этот огонь, и в течение моей карьеры люди подбрасывали в него дрова.
Тренер Смит. Что о нем можно сказать? Он – Легенда.
Был еще ЛеРой Смит. И это не миф – ЛеРой Смит занял мое место в школьной команде по баскетболу, когда меня туда не взяли. Сегодня он здесь. В нем по-прежнему два метра роста, и его игра нисколько не изменилась (смешки в зале). Именно он положил начало всему, ибо я хотел доказать что-то не только ЛеРою и себе, я хотел доказать тренеру, который не выбрал меня – мужик, ты допустил ошибку (смех в зале).
Нельзя забывать и про Базза Питтерсона, моего соседа по комнате. Когда я услышал, что этот парень из Эшвилля, Северная Каролина, был игроком года в штате, я подумал «Ведь он еще не играл против меня, как его могли назвать игроком года?». Может, это вина СМИ? Когда я рос в Уилмингтоне, у нас было всего два канала – ABC и NBC, и у меня не было возможности смотреть НБА по CBS. Базз Питтерсон стал этаким черным пятнышком на моей белой доске. Это была не его вина – он был отличным человеком, во всем виноват мой дух соревновательности, ибо я не считал его лучше меня и не считал, что он может обыграть меня на площадке. Ему просто не повезло оказаться моим соседом по комнате. С того момента он оказался в центре моего внимания, хотя сам этого не знал (смех в зале). Так же, как и не знал тренер Смит, который попал на обложку «Sports Illustrated» и не назвал меня в качестве одного из четырех основных игроков своей команды: это просто обожгло меня (смех в зале). Я считал, что имею право находиться на той обложке «Sports Illustrated». У тренера Смита было свое видение того, стоит ли привлекать внимание к первокурснику, и теперь я это понимаю, но чисто с баскетбольной точки зрения я заслужил места на этой обложке, и тренер Смит теперь это понимает (смех в зале).
На этом история не заканчивается – моя жажда побеждать не покинула меня, когда я стал профессионалом. Я попал в «Буллс» и очень гордился этим фактом. В то время Джерри Рейнсдорф еще не владел клубом, и это была абсолютно другая организация. Меня задрафтовал Род Торн, и Кевин Локери был моим первым тренером. Кевин любил подстегивать меня во время тренировок. Обычно команда, проигравшая тренировочный матч, должна была наматывать круги в зале. Так вот в самый разгар подобных матчей Кевин переводил меня из моей команды во вторую проигрывающую в данный момент. Я воспринимал это как вызов, и в девяти случаях из десяти проигрывающая команда со мной в составе совершала камбэк и выигрывала, несмотря ни на что (смешки в зале). Я благодарен Кевину Лоури за подобный вызов и за то, что он бросил очередную вязанку дров в пламя моей жажды побеждать.
Что могу я рассказать о Джерри Рейнсдорфе? В следующем сезоне я сломал ногу и пропустил 65 матчей. Я жаждал играть, когда вернулся с лечения. Но Рейнсдорф с докторами придумали странную теорию о том, что я могу играть лишь семь минут за матч. Но ведь я тренируюсь по два часа в день (смех в зале)! Я не соглашался с подобным раскладом. Я понимал, что по итогам сезона команда с худшей разницей побед и поражений получала преимущество на драфте, но меня это не интересовало – я хотел побеждать, играть в плей-офф и поддерживать победный дух в «Чикаго». Я пришел в офис к Рейнсдорфу, и между нами произошел следующий диалог.
Майкл – Джерри, я не согласен с тем, что играю 7-14 минут за матч, но тренируюсь 2 часа в день.
Джерри – ЭмДжей, пойми, что я должен защищать свои долгосрочные инвестиции, одной из которых ты и являешься.
Майкл – Я все же считаю, что я должен играть больше.
Джерри – Позволь задать тебе такой вопрос: представь, что у тебя ужасно болит голова, а в руках десять таблеток, одна из них Tylanol, другая - цианид. Что бы ты принял в таком случае?
Майкл – Зависит от того, насколько сильна головная боль (смех в зале).
Джерри – Да, наверное, ты прав, можешь вернуться к своей игровой рутине.
Джерри Рейнсдорф часто ставил препятствия на моем пути, но вместе с тем он дал мне возможность играть на высочайшем уровне, и вся организация хорошо относилась ко мне и моим партнерам (на лицах сидящих в зале Тони Кукоча и Стива Керра каменное выражение). За 14 лет выступлений в «Буллс» у меня было много партнеров, и я уважал каждого из них. Я лишь хотел побеждать, независимо от того, как это выглядело со стороны.
Затем в команду пришел Даг Коллинз и попал в самый центр передряг между Джерри Краузе, Рейнсдорфом и игроками команды. Когда Даг узнал, что я играю в баскетбол летом в межсезонье, он попытался запретить это. Я напомнил ему, что в моем контракте черным по белому указан пункт «Любовь к игре», который позволял мне играть, когда я захочу и где я захочу (смех в зале). Даг согласился, и мы стали ближе друг с другом.
Джерри Краузе здесь в зале, я не знаю, кто его пригласил, но это точно не я (смех в зале). Краузе тоже любил соревноваться, и я это понимаю, но он как-то заявил, что титулы выигрывает организация. Однако я не видел, чтобы организация играла с гриппом в Юте или с травмированной лодыжкой. Я согласен, что организация собирает команду, но, в конце концов, именно команда выходит на паркет и играет. Так что именно игроки выигрывают титулы. Не поймите меня неправильно – организация тоже причастна к этому, но не пытайтесь поставить организацию выше игроков. Игроки выходят на паркет и играют, организация же лишь платит (смех в зале).
В зале присутствуют мои дети – Джеффри, Маркус, Джесси. Я обожаю вас, ребята, и не завидую вам. На вас лежит тяжкий груз ответственности, и я бы не хотел быть на вашем месте, учитывая все то, что ожидают от вас люди. Оглядитесь вокруг – зал забит битком, хотя билеты в этот зал стоят тысячу долларов, а ведь раньше стоили всего двести (смех в зале). Мне пришлось заплатить, у меня не было выбора, ибо у меня очень много членов семьи и друзей, которых следовало пригласить, так что спасибо администрации Зала Славы за завышенные цены (смех в зале). Я обожаю вас, ребята, и вам повезло, потому что вас поддерживает множество людей, в основном те, которых вы даже не знаете. К вам будут лезть мнимые родственники, появившиеся из ниоткуда, но я надеюсь, что мы с вашей матерью правильно вас воспитали, и вы сможете принять правильные решения.
Что я могу сказать о моей маме? Она всегда чем-то занята. Если вы считаете, что я занятой человек, то посмотрите на мою маму. Она словно скала. Даже сейчас она работает на двух работах. Она невероятная женщина, которая заставляет меня не забывать о хороших вещах в жизни. Умение мириться с вниманием общественности и выдерживать груз славы, как поступать и что говорить – все это пришло от моих родителей. Мне уже сорок шесть лет, а она все еще учит меня жизни, и именно за это я люблю ее.
Я бы хотел поблагодарить пару человек, в сторону которых вы не ожидали благодарности с моей стороны. Айзейя Томас, Мэджик Джонсон, Джордж Гервин. Были слухи о том, что меня пытались игнорировать во время моего первого Матча всех звезд. Я бы ни за что так не подумал, ибо лишь пытался доказать, что заслуживаю свое место среди вас. Никогда не воспринимал эти слухи на веру, и даже если это было правдой, меня это не задело, потому что я был просто счастлив там находиться. Я лишь хотел доказать Мэджику, Лэрри и всем остальным, что заслуживаю играть на таком высоком уровне, и считаю, что мне без сомнений удалось доказать это за свою карьеру.
Нашим отношениям с Пэтом Райли уже много лет. Помню, как мы заехали в отель на Гавайях, из которого ты как раз собирался выезжать. Но узнав, что мы приехали, решил задержаться в отеле еще на пару дней. Однако ты занимал номер, предназначенный мне, и администрация отеля попросила тебя освободить его (смех в зале). Пэту пришлось подчиниться, но напоследок он просунул записку под мою дверь, в которой значилось: «Я наслаждаюсь конкуренцией с твоей стороны. Поздравляю, но мы еще встретимся». И я уважаю подобное отношение, ибо считаю, что ты также любишь побеждать, как и я. Ты заставлял меня двигаться вверх. Всякий раз как я играл против твоих команд, будь то «Никс» или «Хит», у тебя всегда был отряд, обученный останавливать меня. У тебя был Джон Старкс, которого я просто обожаю (смех в зале). Ты даже запрещал моему другу Чарльзу Оукли ходить со мной на обед, ибо не верил, что мы всего лишь приятели. Хотя Оукли не нужно было доказывать клубу свою верность – будучи моим лучшим другом, он играл против меня жестче всех в лиге. Даже Патрик Юинг, с которым мы общались еще с колледжа, не мог дружить со мной. Неужели ты думал, Пэт, что я буду играть против него по-другому, не так, как я играл против других?
У тебя в команде также был этот маленький парень, который затем стал главным тренером «Никс». Кажется, Джефф Ван Ганди (смех в зале). Джефф считал, что я завожу дружбу с игроками, заставляю их поверить в мое хорошее отношение к ним, а затем кидаюсь на них, когда мы играем друг против друга. С чего он это взял? Я ведь просто дружелюбный парень (смех в зале). Я нахожу общий язык со всеми, но когда мы выходим на паркет, я также жажду победы, как и все остальные. Я хочу поблагодарить вас всех за мотивацию, в которой я так нуждался.
Фил Джексон – мой этакий Дин Смит профессионального разлива. Он бросал мне вызов не только на физическом, но и на ментальном уровне. Он понимал игру и вместе с Тексом Уинтером научил меня многому. Текс был настоящим специалистом своего дела. Я его обожаю, но я никогда не мог добиться похвалы от него. Текса нет с нами сегодня, но дух его здесь. Я помню случаи, когда наша команда проигрывала 5-10 очков, я брал игру на себя, забивал 25 очков, и мы выигрывали. Затем, когда я уходил в раздевалку, ко мне подходил Текс и говорил: «Ты знаешь, в слове «команда» нет буквы «я». На что я отвечал «Согласен, но буква «я» есть в слове «победа» [«There’s no “I” in “team”, but there’s “I” in “win” – примечание переводчика] (смех в зале). Думаю, он понимал, что я был готов на все ради победы. Если победу приносит командная игра, и если ради победы мне придется брать все в свои руки. Победа есть победа, независимо от того, как ты это воспринимаешь.
Текс постоянно твердил мне, что Лучший скорер лиги не сможет привести команду к титулу. Он твердил, что я не так хорош, как Мэджик и Лэрри. Я слышал это от него каждый день, и этим он бросал дрова в огонь моей жажды побеждать и заставлял меня становиться лучше. Возможно, он был в чем-то прав, но я смотрю на это с несколько другого ракурса – я лишь хотел быть лучшим в рамках самого себя. Благодарен ему, потому что для таких игроков, как я, которые многого добились, важны любые мелочи, способные мотивировать и заставить двигаться вперед.
Моим последним примером подобной мотивации – и я не хочу унижать его, но не могу не упомянуть – был Брайон Расселл. Наша первая встреча произошла в Чикаго в 1994-м. Я тогда занимался бейсболом, «Юта» приехала играть против «Буллс», и я зашел на арену поприветствовать Джона и Карла. В тот момент у меня и мысли не было о возвращении в баскетбол. Там, на арене, Брайон Расселл подошел ко мне и сказал «Мужик, ну почему ты бросил баскетбол? Знаешь, а я ведь могу сдержать тебя! Если я хоть раз увижу тебя в баскетбольных шортах!..» (Джон Стоктон в зале сокрушенно качает головой). Джон, ты помнишь этот момент (смех в зале)? Я все же решил вернуться в 1995-м. А когда мы играли против «Юты» в 1996-м, я наткнулся на Брайона Расселла на паркете в центральном круге и сказал ему: «Помнишь нашу беседу в 1994-м о том, что ты сможешь сдержать меня и очень хочешь померяться со мной? Ну что же, тебе наконец-то представляется такой шанс» (смех в зале, Стоктон с трудом выдавливает из себя улыбку). И поверьте – с того дня у Брайона были все шансы, чтобы сдержать меня. Я не знаю, насколько это ему удалось, но я дал ему такую возможность. И если я хоть раз увижу его в баскетбольных шортах, я воспользуюсь своим шансом (смех в зале).
Знаю, что вам всем уже пора, а я простоял на сцене дольше, чем обещал своим друзьям. Я даже прослезился. Мне стоило лишь сказать «спасибо» и сойти со сцены, но мне это не удалось (из зала раздается крик «Мы любим тебя, Майкл!»). Спасибо, я ценю это. В заключении хотелось бы сказать, что баскетбол был для меня всем – местом покоя и удовольствия, источником боли и невероятной радости и удовлетворения. У меня с баскетболом особые отношения, которые лишь укреплялись со временем. Баскетбол подарил мне шанс разделить свою любовь с миллионами людей. Надеюсь, что миллионам людей, которые видели мою игру, был дан заряд оптимизма и желание добиваться своих целей упорным трудом, настойчивостью и позитивным настроем. И хотя меня вводят в Зал Славы, я не считаю этот момент окончанием своей карьеры, это лишь продолжение того, что началось много лет тому назад. Возможно, когда-нибудь вы увидите меня на паркете в возрасте 50 лет (смешки в зале). О, не смейтесь (смех в зале)! Никогда не говори никогда, ибо лимиты, как и страхи, порой являются лишь иллюзией. Спасибо.
Дуновение ветра. 4 причины, почему Майкл Джордан величайший игрок в истории НБА
Жизнь не прошла даром)))
Тут бы как-нибудь технично избежать повтора слова "класс"
"Именно моя семья зажгла во мне этот огонь, и в течение моей карьеры люди бросали в него дрова."
Может быть, лучше "подбрасывали"?
"На этом история не заканчивается – мой соревновательный дух отправился со мной, когда я стал профессионалом"
Может быть, корректнее будет в русском языке "дух остался со мной", "не покинул меня", или "последовал за мной"?
Автору спасибо!