Тимоти Белла «Баркли. Биография» Глава 27
Эпилог/Благодарности/Фотографии
***
В июне 1996 г., перед тем как Джули Фи отправилась в столь необходимый отпуск, она сообщила на NBC, что главный игрок команды не может дать интервью на камеру.
Месяц назад сезон ничем не примечательно закончился, и Фи, маститая представительница «Санз», надеялась приглушить слухи об обмене Чарльза. Если бы «Санз» удалось избежать показа Чарльза по телевидению до Олимпиады, то они смогли бы еще на некоторое время отложить вопросы о будущем команды.
Поэтому для организации было неожиданностью, когда 5 июня 1996 г. Фи и представители «Финикса» в перерыве первой игры финала НБА между «Чикаго» и «Сиэтлом» смотрели интервью Боба Костаса с Чарльзом из его дома в Парадайз-Вэлли.
В черно-белой рубашке, напоминающей телевизионные помехи, Чарльз, у которого оставалось два года по контракту, применил ту же тактику, что и к Гарольду Кацу, чтобы покинуть «Филадельфию». Он сказал Костасу, что Коланджело заставил его чувствовать себя «как кусок мяса». По его словам, сейчас ему подойдет одна из четырех команд: «Хьюстон», «Нью-Йорк», «Чикаго» или «Индиана».
Руководство было виновато в том, что избавилось от таких любимцев Баркли, как Пол Уэстфал и Дэн Марли. Чарльз сказал, что Кристиана подвергалась преследованиям в школе. Ее одноклассники в первом классе в Долине спрашивали: «Как получилось, что "Санз" пытаются уволить твоего папу?».
Фи понимала, что интервью означало конец.
«Я умоляла его не давать это интервью, — сказала Фи. — Я уезжала из города и сказала NBC, что он не будет его давать. Но он все равно это сделал. Что есть, то есть. Готова поспорить что, если бы его спросили и он бы подумал, сделал бы он это снова, интервью было бы не таким, каким оно было».
Время попустительства Чарльзу для Коланджело истекло. По словам владельца, проблемы с физической подготовкой, которые беспокоили Чарльза в начале его карьеры, проявились по мере накопления травм. Неуютный тон их словесной перепалки свидетельствовал о печальном завершении их сотрудничества. Чарльз пошутил, что Коланджело не смог наладить контакт со своей звездой на Олимпиаде, потому что владелец не знал, под каким псевдонимом он остановился в отеле «Омни», что подытожило ситуацию, сложившуюся между ними.
«Были все признаки, что все идет не туда, — сказал Коланджело. — Наступает время, когда игрокам пора двигаться дальше. Все это является частью природы бизнеса. И это время наступило для нас обоих».
Чуть больше чем через неделю после Олимпиады Коланджело и владелец «Хьюстона» Лесли Александер пришли к соглашению. Чаки Браун находился у себя дома в Северной Каролине, когда увидел на определителе номера, что ему звонит тренер «Рокетс» Руди Томьянович. «Черт» — первое слово, которое пришло на ум Брауну.
«Я спросил: "Какие дела, Ти?" — вспоминает Браун. — Он сказал: "Мужик, ты знаешь, какие дела"».
18 августа 1996 г. «Санз» обменяли Чарльза и будущий выбор второго раунда в «Рокетс» в обмен на Роберта Хорри, Сэма Касселла, Брауна и запасного здоровяка Марка Брайанта.
Чарльз снова решил, что ему придется «противостоять системе», даже если это будет означать пиар-катастрофу.
В тот вечер Чарльз приземлился в Хьюстоне и под охраной был препровожден в стоявший на взлетной полосе лимузин.
В прощальной записке к поклонникам, напечатанной в газете Republic, Чарльз поблагодарил всех — от полицейских, защищавших его, и владельцев ресторанов, кормивших его, до испаноязычных жителей и «маленьких старушек». И все же присутствовало чувство грусти, когда он покидал место, которое стало для него определяющим, зная, что за ним последует отсутствие титула и публичный разлад с Коланджело.
«Люди всегда помнят последнее, что произошло. Я не могу этого сделать, потому что впаду в депрессию, — написал он. — Поэтому я предпочитаю вспоминать те первые три года и говорить: "Ух ты, какие замечательные годы!"».
Через несколько дней после обмена Джей Статс получил голосовое сообщение на свой мобильный телефон. Парень на побегушках узнал номер, но остановился, когда понял, что его вызывают не за обувью и не на диагностику машины. Чарльз звонил, чтобы поблагодарить Джея. Спустя четверть века у Статса сохранилось двадцати секундное сообщение.
Это сообщение для Джея. Джей, это Чарльз Баркли. Я позвонил лишь для того, чтобы проведать тебя. Я звоню всем вам, парни, чтобы убедиться, что вы не попали в беду и поступаете правильно. Я позвонил в основном, чтобы сказать "привет". Я перезвоню тебе еще как-нибудь. Береги себя и не попадай в неприятности. Увидимся.
* * *
После того как Чарльз потерял весь свой баскетбольный талант в фильме «Космический джем», уступив его инопланетянину по имени Паунд, он обратился к Богу за ответом на вопрос о местонахождении своих способностей. Стоя на коленях в церкви, отчаявшаяся звезда давала большой шишке обещания, которые варьировались от маловероятных до неразумных: Больше никаких ругательств. Больше никаких технических фолов. Больше никаких свиданий с Мадонной.
Чарльз пошутил, что совместная работа Майкла Джордана и Багза Банни в 1996 году была «возможно, самым лучшим спортивным фильмом в истории». Однако актерская игра самого Баркли в «Космическом джеме» также оказалась не на высоте для его товарища по сцене Шакила О'Нила, наиболее известного по фильму «Джинна вызывали?».
«А я думал, что "Джинн" — плохой фильм. Это было ужасно. Это было хуже, чем "Джинн", — сказал О'Нил Чарльзу в лицо. — Это было кошмарно!»
Как Чарльз потерял свои навыки в «Космическом джеме», так и он теперь опасается, что его постигнет та же участь в «Хьюстоне».
Ожидания были ясно выражены в плакате с изображением новой «большой тройки» — Чарльза, Акима Оладжуона и Клайда Дрекслера, стоящих вокруг двух трофеев Ларри О'Брайена 94-го и 95-го годов: Титул или провал.
Однако окно Чарльза в «Хьюстоне» было в лучшем случае ограничено. «Рокетс» заложили свое будущее ради шанса на то, что три будущих игрока Зала славы в возрасте от 34 до 35 лет сделают еще одну попытку завоевать титул, надеясь бросить вызов троекратному чемпионскому титулу «Чикаго». Тем самым франшиза надеялась заткнуть рот тем критикам, которые утверждали, что два чемпионства «Рокетс» были добыты лишь благодаря полуторагодичному отсутствию Джордана.
Банда «Былая молодость» отбросила сомнения, как и Лесли Александер, владелец компании, который поспешил заключить обмен на Чарльза. Хотя критики утверждали, что Александр был не в своей тарелке.
«Лес мало что знал о баскетболе, даже если и думал, что знает, — сказал Келвин Мерфи, разыгрывающий и многолетний диктор Зала славы организации. — Он был достаточно умен, чтобы собрать вокруг себя людей, знающих баскетбол, и сделать из нас победителей».
Александр отличался от Катца и Коланджело тем, что редко общался с прессой, а на публике его можно было увидеть только на своем месте у площадки со сложенными руками. Будучи охотником за звездами, Александр считал, что заполучить Чарльза — это билет к третьему титулу за четыре года.
«Чарльз все еще мог делать очень хорошие вещи на площадке, но мы знали, что он определенно находится на спаде своей карьеры, — сказал Томьянович. — Мы надеялись, что, имея трех суперзвезд, Чарльзу не придется брать на себя всю нагрузку».
Кроме Оладжуона, Дрекслера и универсала Марио Эли, большая часть команды была выпотрошена. Новая команда была старше, в ее составе появились большой Кевин Уиллис и трехочковый стрелок Брент Прайс. Чарльз быстро адаптировался к своим новым товарищам по команде, подшучивая над Прайсом и форвардом Мэттом Буллардом за то, что они не являются «крутыми белыми парнями», которые когда-то правили лигой, и прося Оладжуона убавить громкость в одном из его ярко-красных костюмов.
Но старость — это ад, и он не стал открыто говорить о том, смогут ли они выполнить эту работу.
«Мы все сейчас находимся на нисходящей, — сказал он. — Осталось ли в нас достаточно пороха? Вот в чем вопрос».
В своей первой настоящей игре в составе «Рокетс» он вернулся в Финикс, только что переживший развод, который не оставил равнодушными обе стороны. Но, казалось бы, ничто не могло помешать ему выйти на площадку «Америка Уэст». Кроме того, после игры в Planet Hollywood состоялась вечеринка только для приглашенных, на которой присутствовал молодой и впечатленный Тайгер Вудс.
Хотя он давно поклялся не играть со злостью, трудно было не затаить ярость в начале игры. Пиар-атаки со стороны руководства «Санз» задели его, и он был заметно разочарован, когда болельщики встретили его освистыванием.
«Они сделали это личным делом», — сказал он.
Его первая игра в составе «Рокетс» могла бы стать отсылкой к одной из его ранних реклам Nike: кроткие могут унаследовать Феникс, но они на за что не получат этот чертов мяч. Каждый отскок, блок, возврат были более яркими, чем последующие. К моменту окончания игры он набрал 20 очков, но все внимание было приковано к его рекордным в карьере 33 подборам.
«Он был просто измотан после последнего подбора в той игре, — сказал разыгрывающий "Хьюстона" Мэтт Мэлони. — Все, что я мог сделать, это повернуться к нему и сказать: "Это одна из лучших игр, которые я когда-либо видел"».
Зайдя в незнакомую гостевую раздевалку, Чарльз понял, что наступило время вечеринки.
«Они получили по заслугам!» — кричал он в коридоре. Для убедительности он повторил это еще раз.
* * *
Когда пришло время первого исторического сбора 50 величайших игроков НБА, Чарльза нигде не было видно. Не стал исключением и Джордан, для которого пропуск медиа-дня в рамках уик-энда Всех-Звезд ради игры в гольф со своим приятелем стал своего рода традицией, которая стоит пятизначных штрафов. Несмотря на критику со стороны Уолта Фрейзера по поводу отсутствия Чарльза и Джордана, а также многих других игроков, их коллеги считали, что эта пара, возможно, что-то задумала.
«Я бы хотел играть с ними в гольф, если они конечно этим занимаются», — сказал тогда центровой «Бостон Селтикс» Билл Рассел, первый знаменосец НБА. (Рассел, обожавший Чарльза, однажды пошутил, что «чистый инстинкт» заставляет его показывать Баркли средний палец всякий раз, когда он его видит).
И все же, стоя на трибуне в Кливленде между такими современниками, как Пиппен и Карл Мэлоун, Чарльз наконец понял, что его назвали одним из пятидесяти величайших игроков в эту игру. При всей бурной жизни в Финиксе, которую он недавно оставил позади, на нем был пиджак с изображением Филадельфии.
Но его нынешняя команда давала ему надежду на то, что он сможет превзойти остальных, и она обыграла почти всю Западную конференцию. Неравномерно сочетая в себе чемпионскую родословную и неоспоримую молодость, они одержали 57 побед и заняли третье место в Западной конференции, где было много серьезных команд. Уменьшение роли Чарльза было необходимо, так как из-за травм лодыжки и бедра он пропустил 29 игр — больше всего за свою карьеру. Тем не менее, он максимально использовал время, проведенное на площадке. Его количество набранных очков впервые с момента начала карьеры опустилось ниже 20 за игру, но 13,5 подборов за вечер стали вторым результатом в карьере.
Что еще более важно, три легенды показали результат 32-8 в матчах, которые они провели вместе. Тем самым, казалось бы, были сняты все сомнения по поводу комплектования банды «Былая молодость».
Первый год в «Хьюстоне» был наполнен победами, но что касается его семьи, Чарльз не побеждал. Поселившись в особняке в пригороде Шугар-Лэнда, который он окрестил «Пандерозой», Чарльз постарался извлечь максимум пользы из новой обстановки. Это недолго продлилось для Морин, которая переехала с Кристианой обратно в Феникс, потому что не хотела, чтобы ее дочь жила в районе, который она называет районом ненависти. Она никогда не уточняла, что именно вывело ее из себя, но годы преследований со стороны незнакомых людей за то, что она состоит в межрасовом браке, повлияли на Морин.
«Я не хотела растить ее в Хьюстоне, в расистской среде, — сказала Морин в 2000 году. — Там было ужасно».
Теперь, когда его семья вернулась в Аризону, у Чарльза появилось еще больше времени для своих товарищей по команде на фоне взаимного любопытства. Чарльз был ошарашен, увидев, как Оладжуон, тогда один из трех мусульман в НБА, соблюдает священный месяц Рамадан и выбивает все дерьмо из соперников без еды и воды. Прежде чем стать одним из самых близких друзей Чарльза в команде, Эдди Джонсон был озадачен тем, что Чарльз устроил для него сюрприз на день рождения всего через несколько недель после подписания контракта с командой в марте.
Репортер газеты Houston Chronicle Эдди Сефко назвал себя «неофициальным телохранителем» Чарльза во время ночных поездок. Сефко оказался втянут в ночную жизнь, куда иначе не смог бы попасть. «В этом и заключается прелесть Чака», — сказал он.
Большую часть времени мы проводили на шумных, отвратительных дискотеках, на которых я не хотел бы оказаться, но когда ты с ним — это весело. Помню, как я пытался пробраться через холл нашего отеля в Сан-Антонио, и все, что я услышал с другого конца холла, было: «Эй, тащи свою задницу сюда!». Ты должен был пойти и выпить с ним пива.
В Хьюстоне он был из тех парней, которые могли пойти потусить и выпить восемь-двенадцать шотов водки с клюквой, а на следующий вечер он все еще мог надрать сопернику задницу на площадке.
Когда он предложил мне поехать в Лас-Вегас после игры в Детройте, я сказал, что ему будет легче, если они не будут переводить игру в двойной овертайм. Он сказал: «Поверь мне, это не будет игра с двойным овертаймом». После игры я сказал: «Слушай, у меня тут еще арендованная машина». Ну, он знал всех в лиге. Он подходит к охраннику «Пэлас» и говорит: «Вот ключи этого парня, не мог бы ты сдать за него машину?». Парень сказал, что конечно, и Чак дал ему $100. По дороге к самолету мы остановились и купили две коробки пива. Мы приземлились в Вегасе около полуночи, и это была самая сумасшедшая ночь в моей жизни.
Все срослось. Так уж он устроен. Все просто срослось.
* * *
После того, как в первом раунде «Рокетс» быстро одолели «Миннесоту Тимбервулвз» Кевина Гарнетта и Стефона Марбери, они отчаянно пытались не упустить преимущество 3-1 в серии с «Сиэтл Суперсоникс». Для этого им придется наконец-то преодолеть единственную команду, побеждавшую их в плей-офф с 1993 года, команду, за которую выступал дуэт Шона Кемпа и Гэри Пэйтона, готовый ко второму подряд выходу в финал.
Даже в переходном сезоне, сопровождающемся травмами, Чарльз чувствовал себя готовым.
«К тому времени он уже был совсем другим игроком. Было страшновато видеть его и Оладжуона вместе, — сказал Кемп. — Приехав в Хьюстон, он стал настоящим командным игроком».
Победа со счетом 96:91 в седьмой игре стала подтверждением истинности обмена Чарльза, набравшего 20 очков и 14 подборов за сорок четыре минуты. Большая тройка «Хьюстона» в составе Чарльза, Оладжуона и Дрекслера в сумме набрала 66 очков, 35 подборов и 10 передач в седьмой игре. Сидя после игры с вытянутыми коленями, обмотанными пакетами со льдом, Чарльз сказал всем своим товарищам по команде, которые были рядом, что им следует «найти другую гребаную работу», если они сейчас устали.
«Если бы мы проиграли, все были бы на моей стороне, — похвастался он, — но в моем сердце нет трусости».
В составе «Юты Джаз» ждали Джон Стоктон и MVP лиги Карл Мэлоун. Пять из пятидесяти величайших игроков в истории выйдут на паркет в финале конференции, чтобы сразиться с Джорданом, Пиппеном и «Буллз». Однако в тот день он думал только об одном: «Ночная жизнь в Солт-Лейк-Сити».
* * *
Мяч прошел сквозь нейлон, когда время истекло, и Чарльз поднял руки вверх.
Эдди Джонсон уже спас «Хьюстон» от 0-3, набрав 31 очко в третьей игре. Теперь, после того как в четвертой игре Чарльз на исходе матча забил победный трехочковый, он поймал Джонсона и поднял его над головой под скандирование «ЭДД-ИИ! ЭДД-ИИ! ЭДД-ИИ!»
«Рокетс» сравняли счет в серии и теперь находились в двух матчах от финала.
«Я не знаю точно, что значит "сюрреалистический", но однажды я услышал это слово по телевизору, и оно прозвучало чертовски умно. Так что я бы сказал, что это сюрреализм», — воскликнул Баркли.
Первый матч Чарльза с Мэлоуном в плей-офф позволил по-другому взглянуть на индивидуальное соперничество, начавшееся еще во времена первой Команды мечты, — оно было наполнено как уважением, так и враждой. В олимпийский год, когда Мэлоун должен был стать главной звездой, именно Чарльз взял на себя роль американского посла в игре. Когда Чарльз поддержал Мэджика Джонсона и его диагноз ВИЧ, Мэлоун засуетился из-за перспективы соревноваться с ним. Вскоре после того, как Чарльз заявил: «Я не ролевая модель», Мэлоун в своем очерке в журнале Sports Illustrated упрекнул его в том, что он не берет на себя ответственность, связанную с ролью суперзвезды.
Для Мэлоуна было важно быть лучшим «четверкой», вспоминает Антуан Карр, запасной здоровяк «Джаз».
«Как только ты оказывался поблизости, Карл всегда хотел сказать тебе, насколько он большой, — сказал Карр. — Я бы не сказал, что до этого момента он был так же талантлив, как Чарльз, но Карл превратился в бегающего по площадке зверя, и стал невероятно грубой силой».
Чарльз, в свою очередь, придерживался приземленного подхода.
«Давайте будем реалистами, — сказал он. — Это наш последний шанс и, возможно, и "Юты". Мы не молодые команды, мы каждый год что-то теряем. У нас мало времени».
* * *
Обычно Томьянович заполняет доску предматчевыми стратегиями, но здесь он ограничился несколькими словами: Верьте в себя. Проблема в том, что в пятой игре больше верила в себя «Юта» и вырвала победу в Солт-Лейк-Сити со счетом 96:91. В пятой игре Мэлоун уничтожил Чарльза, переиграв его со счетом 29:10 и совершив в два раза больше подборов — 14:7.
«Джаз» вели со счетом 3-2 и рассчитывали дожать «Рокетс» в Хьюстоне.
Дрекслер сделал шестую игру своей, набрав 33 очка за счет Хорначека и Брайона Расселла. Менее чем за три минуты до конца матча «Хьюстон» выигрывал 10 очков. Но постепенно «Джаз» отвоевывал позиции.
Трехочковый Рассела и неожиданный блок Грега Остертага на Оладжуоне привели к двум штрафным для Стоктона на другом конце площадки. Теперь, ведя в 5 очков, болельщики «Рокетс» начали волноваться, и даже Турбо, напыщенный талисман, не смог успокоить толпу.
Стоктон забил из под кольца в быстром отрыве, завершив рывок 12:2. И вдруг за 1:03 до конца игры счет стал равным — 98:98.
В следующем владении Оладжуон, проводящий свою худшую игру в серии, снова был заблокирован Остертагом, который наслаждался своей лучшей игрой. При восстановлении владения мяч в итоге оказался у Чарльза, который без особого успеха перебросил с левой через 218-сантиметрового Остертага. Но во второй раз он не дал себя заблокировать: он подхватил подбор в нападении и заработал фол, после чего в изнеможении рухнул на пол. Хьюстон не всегда принимал Чарльза, но в тот момент это произошло: один из болельщиков крикнул: «Ты мужик!» прямо перед тем, как он забросил второй штрафной бросок, благодаря чему команда вновь выигрывала 2 очка.
Преимущество продлилось недолго, так как Стоктон бросил идеальной траекторией и этот бросок вернул равный счет — 100:100. Дрекслер занес в кольцо одной рукой, и Мэлоун объявил тайм-аут, когда до конца игры оставалось 2,8 секунды. На летучке тренер «Юты» Джерри Слоун придумал комбинацию, чтобы вывести под бросок результативного Стоктона. Дрекслер возьмется за Стоктона, а Чарльз останется с Мэлоуном.
Выходя на площадку, Чарльз мог только улыбнуться Карру, своему другу, который вступил в игру вместо Остертага.
В тот момент, когда Расселл собирался принять мяч на средней линии, Мэлоун совершил разрушительный заслон на Дрекслере, в результате чего тот оказался за боковой линией. Стоктон был полностью открыт в верхней части трехочковой, и Чарльз оказался ближе всех к нему. В те времена, когда передача опеки не были популярной тактикой среди баскетбольных защитников, свободный переход Чарльза и Дрекслера был запоздалым, оставляя более медленного форварда в ничейной зоне.
«О-о-о», — заметил Стив «Снаппер» Джонс из NBC, увидев прореху в защите.
Стоктон спокойно сделал один дриблинг, после чего пустил мяч над правым плечом, чтобы получить шанс на победный бросок. Набегая с поднятыми вверх руками, Чарльз повернулся, чтобы посмотреть на мяч.
«Он знал, что тот попадет в цель», — сказал Сефко.
Возбужденный Стоктон прыгал вверх-вниз, проявляя за несколько секунд больше эмоций, чем тридцатипятилетний игрок выразил за всю свою карьеру. Его 13 очков за последние три с лишним минуты привели его и Мэлоуна к их первому выходу в финал — момент, который будет воспроизводиться десятилетия спустя.
В зависимости от того, за кого вы болели, финальная игра называлась «Бросок» или «Заслон».
«Я смог поставить ему достаточно хороший заслон, — сказал Мэлоун о Дрекслере. — Это был лучший заслон в моей жизни».
«Меня обнимали, а не заслоняли», — сказал Дрекслер.
На выходе некоторые болельщики порвали свои таблички с надписью «Мы верим».
«Не то, чтобы я хочу сказать, что мы должны были победить, — сказал Мэлони, — но мы должны были победить».
В коридоре под ареной Чарльз, со лба которого капал пот, стоял у двери, зажав рот запястьем. Он слишком привык к разочарованиям в плей-офф с командой, которая, по его мнению, была достаточно хороша, чтобы выиграть все.
«Все произошло так быстро», — сказал он потом.
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
