Тимоти Белла «Баркли. Биография» Глава 19
Эпилог/Благодарности/Фотографии
***
Чарльз пробыл в Фениксе всего несколько минут, но одно уже было ясно: здесь было чертовски жарко. Возвращаясь из аэропорта в двухдверном кабриолете Хлопка Фитцсиммонса, Чарльз пекся в этот, должно быть, сорокоградусный день. Он был рад уехать из Филадельфии, но будет ли так всегда?
«Слушай, Чарльз, все знают, что в конце концов ты попадешь в ад, — сказал Фицсиммонс своей новой звезде. — Мы просто приучаем тебя к жаре».
Когда началась пресс-конференция, у арены собрались сотни болельщиков, многие из которых прижались лицами к стеклу, чтобы увидеть ухмыляющегося парня в поло Nike, который собирался принести им чемпионство. Боб Янг из газеты Arizona Republic вспомнил об этой шумихе.
«Это был первый признак того, что "О, это другое", — сказал Янг. — Это было похоже на рок-концерт».
Завершив четвертый сезон подряд с не менее, чем 53 победами, «Санз» оказались в верхней части среднего уровня НБА — хорошей, но недостаточно исключительной, чтобы конкурировать с главными претендентами. Ядро команды в составе Кевина Джонсона, Дэна Марли и Джеффа Хорначека возглавило одно из самых результативных нападений в лиге в сезоне 1991/92 годов, вернув гордость на «Дурдом на Макдауэлле» и сделав себя одной из единственных профессиональных команд в этом районе. Проблема заключалась в том, что команда красавчиков, владеющая пасовым пространством, достигла своего потолка. Несмотря на недавнее завоевание титула чемпиона конференции, они уже два года не выходили во второй раунд. «Блейзерс» разобрали их по косточкам и отправили на отдых.
«Мы уезжаем с арены и сокрушаемся о том, где мы находимся как команда. Мы не можем преодолеть трудности, — вспоминает Лайонел Холлинз, ассистент в то время. — Мы уходим, разговариваем, и я такой: "Нам нужен парень типа Чарльза Баркли". Нам нужен кто-то, кто будет подбирать и доминировать под кольцами"».
«Финикс» был одной из пяти команд, которые рассматривал Чарльз, отчасти потому, что у них был, по его словам, «супер» или суперзвезда Джонсон. Когда начались переговоры, «Филадельфия» пыталась уговорить «Финикс» включить Джонсона в сделку, но это не дало результата. Команды остановились на Хорначеке, любимце болельщиков и 20-очковом бомбардире, что оставило у Джонсона и Тома Чемберса смешанные чувства по поводу сделки. Билли Каннингем, бывший тренер Чарльза в «Филадельфии», также поставил сделку под сомнение. Вскоре после объявления о сделке владелец «Финикс Санз» Джерри Коланджело сказал, что получил звонок от своего друга по поводу его бывшего игрока.
«Надо было пообщаться заранее, — сказал Каннингем, согласно автобиографии Коланджело "Как играть в баскетбол", написанной в 1999 году. — Я боюсь, что он приедет, выдаст отличный год, а потом разобьет твое сердце».
Какие бы душевные терзания ни ждали его впереди, они казались незначительными по сравнению с тем, с чем Коланджело уже столкнулся. Он родился в итальянской американской семье рабочего класса в Чикаго Хайтс, штат Иллинойс, и прошел путь от продавца смокингов до руководителя отдела маркетинга «Буллз». Приняв предложение о создании новой команды в Финиксе, он ушел с $200 в кармане и стал самым молодым генеральным менеджером в профессиональном спорте в 1968 году. После выхода в финал в течение первых десяти лет существования команды, последующее десятилетие было непростым. Команда начала перестройку, которая так и не случилась. Ник Ванос, молодой центровой команды, погиб в катастрофе самолета авиакомпании Northwest Airlines, в которой погибли 154 пассажира и члены экипажа. Затем, в апреле 1987 года, «Санз» столкнулись с самым крупным скандалом, связанным с наркотиками, который в то время когда-либо обрушивался на профессиональную спортивную франшизу. Пять бывших и действующих игроков «Санз» были обвинены в сговоре с целью предоставления кокаина и других наркотиков членам команды. Шесть других бывших или действующих игроков «Санз» были связаны с этим делом. В эту группу входил Уолтер Дэвис, ведущий бомбардир команды и шестикратно выбирался на матч Всех-Звезд, который дал показания против своих товарищей по команде в обмен на иммунитет в деле, известном как Уолтергейт.
Для лиги, у которой уже возникли проблемы со мнением о том, что в ней слишком много наркотиков и слишком много черных, скандал с «Санз» был особенно тревожным. Это также совпало со слухами о переезде в Колумбус, штат Огайо. Будущее профессионального баскетбола в Финиксе было под угрозой, и у Коланджело, намеревавшегося сохранить «Санз» в городе, было шесть недель, чтобы заключить сделку по покупке команды.
«Я не собирался уходить от этой ситуации, — сказал Коланджело. — Я верю, что у Бога был план, и этот план заключался в том, чтобы продолжать двигаться вперед, и все должно было получиться».
В октябре 1987 года команда была продана группе во главе с Коланджело за $44,5 млн., и за прошедшие годы владелец стал воплощением того, чем город надеялся стать в спорте, бизнесе и культуре, говорит Лен Шерман, писатель, который участвовал в написании книги «Как играть в баскетбол». «Джерри стал всеобъемлющей фигурой в Фениксе, — сказал Шерман. — Трудно представить, насколько велик он был в городе, но он определенно был доминирующей фигурой в обеспечении спорта».
Лоуэлл «Хло́пок» Фицсиммонс был шустрым пареньком из родного города Марка Твена — Ганнибала, штат Миссури. Одноклассники называли его «Хлопком» за его распущенные и пушистые волосы, а сам Фицсиммонс, благодаря своему грубому голосу и среднезападному говору, часто говорил, что у него никогда не было плохого дня в жизни. Он пришел в «Финикс» из Канзас Стейт в качестве второго тренера франшизы, сменив Коланджело, который увидел в нем молодого, гибкого и энергичного человека, в котором команда отчаянно нуждалась в первые годы своего существования. Коланджело сделал правильный выбор, поскольку за два года работы Фицсиммонс превратил «Санз» в победителя. Семейный подход, который он привил организации, распространился от высшего руководства до стажеров, таких как Дэвид Гриффин, который работал в 90-х годах в отделе маркетинга. «Хлопок Фитцсиммонс был для нас всем. Он оказал такое же большое влияние на Чарльза, как и на тех, кто с ним работал», — сказал Гриффин.
Хотя Чарльз в самом начале шутил, что Фицсиммонсу было трудно постоянно хотеть, чтобы он был Суперменом — «мне приходилось напоминать ему, что Супермен на самом деле был Кларком Кентом чаще, чем Суперменом» — эти два собеседника сразу же нашли общий язык как мужчины, воспитанные матерями-одиночками. (Отец Фицсиммонса умер, когда мальчик учился в пятом классе). Обладая даром болтливости, они оба были остроумны и остры на язык, что давало Чарльзу подходящего спарринг-партнера для разговоров вне баскетбола.
«Я сказал ему, что я топил за Билла Клинтона и я черный мультимиллионер. Он топил за Буша, — сказал Чарльз. — Он сказал, что если Клинтон будет избран, то к моменту избрания Клинтона я буду просто черным миллионером. А потом он сказал, что если я разведусь с Морин, то стану просто черным. Мне это нравилось».
Коланджело, нуждаясь в стабилизирующей силе на фоне приливной волны негатива, в 1987 году вернул Фицсиммонса в организацию, сначала в качестве директора по персоналу игроков, а затем в качестве тренера, пока Пол Уэстфал, тренер-стажер, не был готов занять этот пост.
Его первый крупный шаг произошел в феврале 1988 года, когда «Санз» обменяли Ларри Нэнса, своего звездного игрока, на пачку из трех игроков и выбор первого раунда драфта. Среди этих игроков был редко используемый новичок разыгрывающий из Калифорнии по имени Кевин Джонсон.
Еще был Дэн Марли, малоизвестный универсал из Центрального Мичигана, который был сильным игроком со Среднего Запада и отличным ухарем, но к нему были вопросы, связанные с его бросками и уровнем конкуренции. Выбор был крайне непопулярным, и те, кто присутствовал на вечеринке по случаю его выбора на драфте в «Финикс Цивик Центр», поспешили выразить свое недовольство.
В ходе одного из самых драматических поворотов в истории НБА «Санз» превратились из команды с 28 победами в претендента на титул. Коланджело и Фицсиммонс быстро перевернули судьбу франшизы. «Санз» вырвались из ниоткуда, но многое еще предстояло сделать.
Как гласит легенда, Фицсиммонс провел Чарльза по «Америка Уэст Арена» в первый день его работы на новой арене. Видишь это здание? Оно было построено без использования твоих услуг, сказал ему Фицсиммонс. Видишь все эти места? Что ж, ты не усадил ни одного человека на них; они уже были проданы. Затем он посмотрел вверх.
«Чего у нас нет? Титульного флага. Вот чего мы хотим от Чарльза Баркли, — вспоминал он, обращаясь к звезде. — Если ты не принесешь нам этот титул, тогда и не говори нам, что ты сделал для нас».
По словам Чарльза, единственное давление, которое существует — это давление, которое ты нагнетаешь в шины. Но как к нему отнесется Финикс? Его приезд в город, после олимпийского выступления века, внушал благоговейный трепет. Тем не менее, некоторые беспокоились, как этот наглый болтун впишется в консервативную, в основном белую общину. Штат был вовлечен в проблемы, связанные с Днем Мартина Лютера Кинга-младшего, а именно: он не признает его оплачиваемым праздником. Фактически, Финикс потерял право на проведение Супербоула после того, как штат проголосовал за эту меру. В 1992 году в штате будет принята мера по признанию Дня МЛК, а в 1996 году здесь пройдет Супербоул.
А потом, что-то случилось: Он был везде. Вы видели Чарльза в Chili's? Что он делал в торговом центре Fashion Square? Действительно ли Майкл Джордан был у него дома? Куда бы он ни пошел — в бары, рестораны, гольф-клубы — поклонницы были там, чтобы дать подписать ему свои открытки, долларовые купюры и трусики. В Финиксе Чарльз расслабился. Он всегда был человеком из народа, но в Финиксе он нашел приятный контраст с тем вниманием, с которым он сталкивался в Филадельфии. Покупая напитки для незнакомцев или флиртуя с официантками Hooters, сэр Чарльз обустраивался в своем новом королевстве.
Холлинс хорошо запомнил этот момент: «Было такое чувство, как будто мы уже выиграли чемпионат».
* * *
Коланджело быстро приглянулся Чарльзу, несмотря на предупреждения.
Билли Каннингем сказал, что нужно проявить должную осмотрительность, и я думаю, что мы так и сделали. Мы поговорили с людьми, связанными с тренерами и руководством, и даже с игроками лиги, с которыми у него были отношения, чтобы получить как можно больше информации. Мы стремились сделать все возможное, чтобы сделать этот переход очень легким и защитить всех участников, так что это были хорошие обстоятельства.
В нем была развязность, без сомнения. Он стал несколько противоречивым из-за своих комментариев и поступков вне площадки. Но мы взяли Чарльза в результате обмена, потому что чувствовали, что он может помочь нам преодолеть трудности, и мы точно знали, что получаем игрока и человека.
Мы хотели начать эру Баркли с новым зданием, новой суперзвездой и возможностью преодолеть эти трудности.
Все в городе приняли его во всех отношениях. Он уже оправдал возложенные на него надежды.
* * *
Теперь известный Уэстфалу как Чак, он начал проверять своих товарищей по команде в тренировочном лагере. Его физический уровень заставил Уэстфала ввести правило специально для Чарльза: если ты опускаешь плечо во время быстрого прорыва, это будет считаться фолом. Среди участников текущего тестирования Чарльза был Седрик Себальос, действующий чемпион по броскам сверху, вступающий в свой третий сезон в «Финиксе». Почувствовав, что его взломали на другом конце, Чарльз побежал обратно и нанес любовное похлопывание, которое отправило Себальоса, у которого не было мяча, за пределы площадки. Разъяренный Джонсон подбежал к Чарльзу и, по-своему, сказал ему, что в «Финиксе» так не делается. «Это лажа, Чак!» — воскликнул он. Дэнни Эйндж, специалист по сидению на скамейке запасных, который подписал контракт с «Санз» только для того, чтобы играть с Чарльзом, присоединился: «Тебя не трогали! Играй себе!» Чак был впечатлен тем, что ему дали отпор.
Хотя ядро команды играло вместе уже много лет, Чарльз начал привыкать к мешанине личностей в команде, которая станет самой глубокой в его жизни. Уэстфал был любим и молод, он был тренером игроков, который рассматривал баскетбол как «шахматную игру с душой». Джонсона воспринимали как хорошего парня, который ходит в церковь. Марли, которого когда-то недолюбливали фанаты «Санз», открыл спорт-бар и стал любимым сыном города, а также самым завидным холостяком. Надежный товарищ по команде, Эйндж стремился к чемпионской славе, которую он имел в «Бостоне» в 80-х годах. Себальос был фактором неожиданности. Марк Уэст выполнял грязную работу, а Том Чемберс, владелец ранчо во Вранглерз, жертвовал собой, чтобы выйти со скамейки запасных ради шанса на титул. Фрэнк Джонсон играл в решающие моменты, когда не был провожатым Чарльза, а Ричарду Дюма, отбывшему годичную дисквалификацию за нарушение политики лиги по злоупотреблению психоактивными веществами, было что доказывать самому себе.
А еще был Оливер Миллер, центровой-новичок из Арканзаса, ростом 206 см и весом 127 кг, которого также освистали в ночь драфта, и Чарльз сразу же задал вопрос о его весе. «Ему нужно похудеть. Ему нужно похудеть. Ему нужно похудеть! — сказал Чарльз журналистам. — Если вы все напишите какой он... хороший, он никогда не похудеет. Единственное, что вы можете написать, это то, что ему нужно похудеть».
Хотя Миллер не помнил некоторых колкостей по поводу веса, он вспомнил, как Чарльз часто катался на велотренажере, читая USA Today.
«Я просто хочу, чтобы Бог знал, что есть Чарльз на площадке и Чарльз за ее пределами. Я знаю, что он любил свою маму и бабушку, свою дочь и жену, а также Miller Lite, — сказал Миллер. — После каждой игры он открывал бутылку Miller Lite и добавлял в нее немного соли. Я уж не знаю зачем он это делал».
Его товарищи по команде вскоре узнали, что он лучше, чем его расписывают— особенно учитывая, что он собирался вступить в сезон в лучшей форме в своей жизни после участия в Олимпийских играх. «Он подбирает мяч у щита и бежит по площадке быстрее, чем большинство людей, — удивляется Эйндж. В игре против «Шарлотт» Уэстфал был поражен, увидев, как Чарльз взмыл выше Алонзо Моурнинга и Ларри Джонсона, чтобы подобрать мяч. «Вот почему мы терпим его дерьмо», — сказал он Холлинзу.
Чарльз знал, что для того, чтобы у команды были хоть какие-то шансы на победу, он и Джонсон должны быть на высоте. Беспокоясь о здоровье Джонсона, разыгрывающий продолжал интересоваться личностью своего нового звездного товарища по команде. Джонсон вообще не хотел быть одним из. В свободное время он читал произведения МЛК, Платона и Эриха Фромма, а также выделял отрывки из «Мыслей» Паскаля, собрания фрагментов, написанных философом и математиком XVII века. Жизнь и адаптация к жизни в качестве партнера Чарльза по команде оказалась для Джонсона интересной, и ему потребовалось время, чтобы понять, что значит играть с ним в исторической перспективе.
«Это похоже на то, [что] Малкольм Икс написал о LBJ [прим.пер.: Линдон Джонсон — 36-й президент США] и Голдуотере в своей автобиографии, — сказал Джонсон, имея в виду президентские выборы 1964 года. — LBJ был похож на лису. За ним нужно было присматривать, потому что доверять ему было нельзя. С другой стороны, ты знал, что Голдуотер явно хочет тебя укусить. Чак похож на Голдуотера. Мы знали, что получаем».
Голдуотер, сенатор-республиканец от штата Аризона, потерпел сокрушительное поражение.
Единственное, что могло отвлечь Годзиллу от повторного разрушения центра Токио — это игра против Чарльза.
Монстр, помешанный на баскетболе, одел розовые очки, готовясь к битве века. Ударив левым локтем в лицо, отчего Годзилла беспомощно упал спиной вперед на небоскреб, Чарльз заявил о своем превосходстве, что должно было стать первым в истории зарегистрированным данком над монстром. После игры против монстров, они подружились, и Чарльз спросил Годзиллу: «Ты когда-нибудь думал о том, чтобы носить обувь?»
Реклама, ставшая запоминающимся культурным эталоном, не сильно отличалась от его первой официальной игры за «Финикс» 7 ноября 1992 года. Тут были лучшие черты Баркли — пиршество у кольца, как будто он вернулся в Лидс, он мчался по площадке, совершая бросок с разбега, как в «Оберн Тайгерс», ревел и поднимал руки после важного розыгрыша, празднуя в стиле «Филадельфии». Дебютный выхлоп — 37 очков, 21 подбора и 8 передач положил начало тому, что должно было стать самым веселым сезоном в истории «Санз».
«В первый год в Финиксе отношения между спортсменом и городом были настолько хороши, насколько это вообще возможно», — сказал Коланджело.
Пол Джонсон, мэр-демократ Финикса с 1990 по 1994 год, также видел, как менялось отношение к городу, который теперь обладал талантом, которого в то время не было ни в одном другом месте в мире.
«Это было все равно, что наблюдать за тем, как Бейб Рут собирается играть в бейсбол, — сказал Джонсон. — Он просто стал персонажем, в которого влюбилась Аризона».
Газета Arizona Republic создала ежедневную колонку под названием «Баркли-Бит». После успеха своего радиошоу в Филадельфии он стал вести еженедельное телешоу в Финиксе под названием «Джем-сейшн», где делал обзоры фильмов и выбирал «Гика недели». Его лицо было расклеено по городским автобусам. Глинянная версия Чарльза со слишком густыми бровями призывала людей заниматься спортом в социальной рекламе «Не будь дураком» для Фонда сердца Аризоны. Он так понравился болельщикам, что его включили в команду, посвященную 25-летию франшизы, несмотря на то, что он отыграл всего полсезона.
«Только один парень может быть Элвисом, — подтрунивал Уэстфал. — То же самое и с Чарльзом».
Джуд ЛаКава считал, что впервые в современной истории города личность владела Финиксом так, как это сделал Чарльз. ЛаКава, долгое время работавший спортивным телеведущим в филиале телекомпании Fox в Финиксе, вспоминал, как люди бросали все свои дела, если он оказывался поблизости. «Он мог появиться в ночном клубе или ресторане, и люди просто хотели взглянуть на него — "Боже, это он"», — сказал ЛаКава.
Через некоторое время команда тоже прониклась уверенностью Чарльза.
«Он постоянно играл роль мистера Большого Крутого Парня и следил за тем, чтобы все знали, что когда "Санз" приезжают в город, есть вероятность того, что тебя разнесут в пух и прах, надерут задницу», — сказал Себальос.
Ни одна команда не испытает их так, как «Нью-Йорк Никс». Ведомые Патриком Юингом, центром Команды мечты Чарльза, «Никс» унаследовали титул самой грубой и жесткой команды лиги от «Плохих парней "Пистонс"», локтями и грязной болтовней добившись 60 побед в том году и став самой законной угрозой для «Буллз» Джордана на Востоке. «Эта команда была такой первобытной группой игроков, какой у меня никогда не было», — сказал Пэт Райли, тренер «Нью-Йорка» в то время. Если им удастся обойти «Чикаго», а для «Финикса» фишки упадут в нужную сторону, то команды будут смотреть на возможный предварительный финал, и они это знали. Стиль взлетов и падений «Финикса» неизбежно привел к вопросам о том, смогут ли «Санз» играть в обороне против такой выгрызающей команды с Востока, как «Никс», которая расстраивала лучшие команды, заставляя их выглядеть скучными и унылыми. Весь год «Санз» напоминали, что у них всего одна победа над лучшими командами Востока. В первой игре против «Никс» в январе 1993 года Чарльз был настолько возмущен отсутствием фолов, что попытался перепрыгнуть через стол ведущих счет судей. Этот инцидент обошелся ему почти в $40 тыс.
Неприязнь перешла на их ответный матч на «Америка Уэст Арена» 23 марта 1993 года. Перед самым перерывом Джонсон и защитник «Никс» Док Риверс сцепились грудь в грудь после того, как Риверс ударил защитника «Санз» локтем, совершив фол в нападении. Пытаясь разнять их, Эйндж накричал на Джона Старкса и Райли. После того, как четыре игрока получили технические фолы, Риверс вывел мяч на площадку, чтобы получить шанс на еще один бросок. После передачи Старксу, Риверс был встречен глухим блоком Джонсона, который повалил его на задницу неожиданно жестким ударом правым предплечьем в грудь. Риверс поднялся и преследовал Джонсона до тех пор, пока не смог ударить его в центре площадки, что спровоцировало потасовку на скамейке запасных в перерыве. Чарльзу пришлось оттащить Риверса от Джонсона. Когда, казалось бы, все должно было успокоиться, Грег Энтони, одетый в футболку с цветочным узором, который отсиживался с травмой лодыжки, нанес Джонсону удар исподтишка, пока защитника «Санз» сдерживали. Пытаясь разнять драку, Райли в итоге упал на Джонсона во время второй волны беспорядков, порвав при этом брюки от Armani.
«Нельзя позволить кому-то входить в твой дом, передвигать мебель и всякое такое, — сказал Джонсон. — Владелец дома должен занять какую-то позицию. Мы это и сделали».
Эта рукопашная схватка привела к шести удалениям и штрафам игроков на сумму $160 тыс. (на тот момент это был самый дорогостоящий инцидент в истории НБА), а также заставила лигу переписать правила, касающиеся наказания игроков за драки и выход со скамейки запасных. Вторая половина игры принадлежала Чарльзу, который, по иронии судьбы, стал миротворцем в этой драке и привел команду к победе на 29 очков. «Пойду-ка я домой и посмотрю SportsCenter. Там должно всплыть пару хороших моментов», — с гордостью сказал он о своей команде.
Спустя десятилетия после их столкновений Райли, президент «Майами Хит», жалеет, что не взял Чака в одну из тех команд «Никс», полагая, что они вместе добрались бы до земли обетованной в качестве «странной парочки». «Я это серьезно, когда говорю, что если бы в любой из моих команд в Нью-Йорке был Чарльз Баркли, мы бы выиграли титул, — сказал он. — Возможность тренировать такого игрока, обладающего подобным величием, могла бы многое изменить в одной из моих хороших команд».
В первой встрече против своей старой команды в Финиксе Чарльз сделал первый в своей карьере укол кортизона, чтобы убедиться, что его большой палец левой ноги готов к игре. Если он дышал, значит, он играл, а если они не выигрывали, Чарльз шутил, что у него не останется другого выбора, кроме как пристрелить своих товарищей по команде. Победа и 36 очков, 17 подборов и 9 передач были приятными, но Чарльз признался, что был разочарован в себе за то, что играл с такой яростью. Он подчеркнул, что он уже не тот сердитый молодой человек, каким был в «Филадельфии», и он хотел доказать это во время своей первой поездки в Филадельфию в конце того же месяца.
В то время как Чарльз наслаждался лучшей командой в своей карьере, его старая команда переживала худший период за последние годы. Дисфункция и отчаяние ввергли «Сиксерс» в пучину в первый год новой эры (без Чака). Тренер Даг Мо, который был назначен в надежде на то, что он будет проводить более эффективную атаку, был уволен через пару игр после первого матча против «Санз», проработав на 19-37 всего полсезона. После Хокинса и Хорначека в порядке старшинства был Кларенс Уэзерспун, новичок ростом 198 см и весом 109 кг, получивший прозвище «малыш Баркли». Несмотря на многообещающую первую пару сезонов, сравнение было смехотворным. Болельщики отказывались смотреть на команду без Чарльза, о чем свидетельствовали вторые с конца показатели посещаемости в лиге. Но 28 марта 1993 года полный зал в «Спектруме» с ревом встретил возвращение Чарльза. Сам Баркли признал перед игрой, что такое тепло на самом деле ранит больше, чем освистывание.
«Когда ты входил в старый "Спектрум", ты чувствовал это в воздухе», — вспоминает Мэтт Донован, один из друзей Чарльза, который был на игре в тот день. Донован, который подружился со своим баскетбольным героем несколькими годами ранее в Филадельфии, добавил: «Он был так сосредоточен, вернувшись домой. Он относился к этому как к игре плей-офф».
К моменту победы «Санз» он выглядел успокоенным после того, как набрал очередные 35 очков и 7 подборов, эмоции дня накрыли его. Он был рад раздать автографы, похвалиться и пообщаться с Мануте Болом. Когда до конца игры оставалось семнадцать секунд он ушел с площадки и его бывшая домашняя толпа осыпала своего ушедшего сына криками «M-V-P! M-V-P! M-V-P!» Теперь в Филадельфии оставалось сделать только одно. «Я сегодня ничего не ел», — сказал он журналистам.
* * *
Перед тем как Чарльз отъехал на лимузине, он потянулся, чтобы взять отца за руку. После очередной победы «Финикса» в Лос-Анджелесе Фрэнк Баркли был ошеломлен хаотичным вниманием, постоянно окружавшим Чарльза: охотники за автографами, люди, просящие фотографии, хватающие и кричащие болельщики — все это было повседневным ритуалом. «Это дурдом», — сказал Фрэнк о сцене в Южной Калифорнии.
Когда Чарльзу исполнилось тридцать лет, он достиг того момента, когда уже мало чего боялся. На самом деле, был один страх. «Мне нечего бояться, кроме неудачи... серьезной ошибки», — сказал он в интервью Esquire. Для Чарльза это означает отчуждение от семьи или друзей, что считается непростительным. Именно поэтому он хотел сделать что-то вместе со своим отцом, что было одним из предсмертных желаний его дяди, даже если это и было нелегко. Отъезжая на лимузине, он коснулся руки своего отца и поблагодарил его за то, что тот приехал. «Увидимся, папа», — сказал он. Затем он уехал, оставив Фрэнка любопытствовать, как же его сын стал таким.
«Никогда не знаешь, как все повернется в этом мире», — сказал Фрэнк, покачав головой.
В воскресенье в апреле 1993 года Дебби Хартел обедала со своим мужем в спорт-баре в Датч Джонс в пригороде Скоттсдейла, когда Чарльз, Фрэнк Джонсон и еще несколько товарищей по команде сели за столик через проход. Хартел, медсестра в доме престарелых, понятия не имела, кто такой Чарльз, но подумала, что было бы здорово получить несколько автографов, чтобы привезти их своим любящим «Санз» пациентам из «Форум Пуэбло Норте». Она сказала, что спросила Джонсона, может ли он и его товарищи по команде подписать пять салфеток для ее пациентов, на что он согласился. Когда Джонсон повернулся, чтобы вернуть подписанный кусочек бумаги, Хартел заметила, что Чарльз подписал только один — у него была личная политика: один автограф на одного поклонника — и снова спросила Джонсона, может ли звезда подписать остальные. Именно в этот момент Хартел утверждает, что ее муж слышал, как Чарльз назвал ее вульгарным термином, используемым по отношению к женщинам. (Претензия не была заявлена при освещении инцидента). В ответ Хартел сказала, что подошла к столику Чарльза и сказала: «Вот что я думаю о вашем автографе», после чего разорвала его в клочья и бросила остатки автографа перед ним. Чарльз быстро ответил своей пивной кружкой, сказала она.
«Он тут же взял свое пиво и выплеснул его мне в лицо. Я была достаточно близко, чтобы удар пивной волны отбросил меня немного назад, — сказала Хартел. — Мой муж встал, чтобы пойти за Баркли, и кто-то удержал Баркли. Фрэнк Джонсон был таким милым. Он сказал: "Боже, мне так жаль, что это случилось с вами. Думаю, вам не стоило рвать его автограф". Я сказала: "Ему не стоило называть меня словом на букву «п»"».
Обвинения так и не были предъявлены, но Хартел осталась униженной и с нее стекало пиво. В итоге она уволилась с работы в доме престарелых после того, как изложила свою версию событий местным СМИ и рассказала о том, где она работает, причем ее работодатель читал статьи о том, что она была пьяна и вела себя воинственно. (Она сказала, что не была ни той, ни другой.) Хартел отметила, что она получила письмо с извинениями от Коланджело, но ничего не получила от Чарльза, который не прибег к извинениям. «Если бы она была действительно расстроена, не думаете ли вы, что она подала бы на меня в суд?» — сказал он. Спустя годы Хартел, которая в то время работала стюардессой в компании America West Airlines, во время одного из полетов посадила Чарльза в первый класс. Он понятия не имел, кто она такая, но она призналась, что задумала возможную месть. «Мне пришло в голову пройти мимо со сладким напитком и пролить его на него, но я сдержалась», — сказала она.
В Милуоки тренер «Финикса» Джо Проски вспомнил, как получил сообщение на пейджер от Чарльза. Когда Чарльз шел по улице, несколько парней, которые выпили немного, крикнули ему: «Баркли, ты гребаный бездельник!». Повторив их заявление в форме вопроса, он вошел в бар, снова задал вопрос — «Значит, я гребаный бездельник?» — схватил опьяневших мужчин и швырнул их на тротуар, сказал Проски.
«Он написал: "Мне нужна помощь и наличные"», — сказал Проски.
На фоне его невероятного сезона ходили слухи и вокруг его личной жизни. В то время Чарльз и Морин жили раздельно, и причины этого так и не были обнародованы.
Было отдельное дело, в котором обозреватели сплетен сообщали, что Конни Колла, ведущая утренних новостей на филиале NBC в Фениксе, встречалась с Чарльзом. Спустя годы Колла утверждала, что этого не было. Эти двое работали друг с другом над еженедельным шоу «Санз», и пару раз в месяц они снимали сюжеты о повседневной жизни и смешные истории, такие как «Что если бы у Чарльза были волосы?», где Баркли изображался с ирокезом или с пампушками принцессы Леи. Однажды они пообедали, как это часто бывало, но на этот раз сплетник сообщил, что у них был «интимный обед». Уроженка Монтаны позвонила Чарльзу, чтобы узнать, не смущен ли он. Он не был смущен. «Послушай, Монтана, когда ты в центре внимания, люди будут говорить о тебе всякое. Пока они правильно пишут твое имя, все хорошо, — сказал он ей, вспоминает она. — Это значит, что ты достаточно важен, чтобы их газета продавалась».
Но эти две строчки в итоге изменили для Коллы все. Слухи дошли до того, что ей пришлось прекратить дружбу с ним, и она не разговаривала с ним почти двадцать лет.
«Через некоторое время стало очевидно, что люди действительно верят в это, и я сказала Чарльзу: "Это бред". Я никогда в жизни не говорила кому-то уйти и не быть моим другом, это было очень больно", — вспоминает Колла. — Я думаю, он тоже был этим ошеломлен».
Несмотря на пивные дозы и сплетни, Чарльз стал самым популярным спортсменом, которого когда-либо видел город. При рекорде 62-20, лучшие в лиге, Чарльз, который был претендентом на звание MVP, дал команде и Финиксу именно то, что им было нужно в нужное время. И теперь они требовали титула.
* * *
Две игры в первом раунде, и лучшая команда в баскетболе уже была подключена к прибору жизнеобеспечения. «Санз», занявшие первое место, только что проиграли первые две игры дома «Лейкерс», занявшим восьмое место, и домашняя публика впала в кататонию. Кевин Джонсон пропустил первую игру серии после того, как растянул внутреннюю боковую связку во время послематчевого празднования. Его возвращения во второй игре было недостаточно, чтобы остановить Джеймса Уорти, Байрона Скотта и Владе Диваца. И вот «Лейкерс» были готовы совершить одно из самых больших потрясений в истории НБА.
На трибуне после игры Уэстфал знал, что следующим вопросом будет вопрос о том, мертва ли его команда. До этого момента только три команды в истории лиги возвращались, чтобы выиграть серию из пяти матчей после того, как шли 0-2.
«Мы выиграем серию, — провозгласил он. — Мы выиграем во вторник. Затем, следующая игра в четверг, мы выиграем ее там. И мы вернемся и выиграем серию в воскресенье. И все скажут, что это была за замечательная серия».
Чарльз ответил 27 очками, 11 подборами и 5 передачами, чтобы помочь «Санз» спастись от выбывания на «Форуме». После этого он провел одну из своих лучших игр в серии (13 из 21, что вылилось в 28 очков, 11 подборов, 4 передачи и 3 блока), которая привела к решающей пятой игре. Когда его спросили, что он сделал по-другому, чтобы наладить свои броски, он мягко напомнил журналистам о том, что он уже сделал. «У меня 16 000 очков [за карьеру], — хвастался он. — Нет смысла возиться с этим сейчас».
Дикая толпа, которая ждала их в «Америка Уэст» в День матери, была благодарна за то, что они там присутствовали. Когда оставалось 1:10 до конца матча, и «Лейкерс» выигрывали 4 очка, Чарльз быстрым броском со средней линии сократил отставание до 2 очков. После остановки игры Чарльз после промаха Джонсона подобрал отскок, который летел за пределы площадки. Марли решился на дикий, бросок врасплох с пяти с половиной метров, который упал в корзину, сравняв счет за тринадцать секунд до конца. Седейл Треатт, бывший партнер Чарльза по «Филадельфии», действовал так, как будто собирался бросить мяч на Диваца под корзину. Вместо этого он передал мяч Скотту, у которого был хороший шанс для трехочкового броска с правого фланга, когда на часах оставалась одна секунда, а Эйндж отчаянно пытался закрыть его. Уже после сирены мяч отскочил от переднего обода, и толпа издала коллективный вздох облегчения перед началом овертайма.
К тому времени, когда прозвучал сигнал к победе со счетом 112:104, «Санз» получили урок гордости.
Хотя в полуфинальной серии против «Сан-Антонио» в какой-то момент разница в счете была всего в одно очко, «Сперз» вообще не чувствовали себя настоящей угрозой для «Финикса», который больше не будет застигнут врасплох. В пятой игре Чарльз набрал 36 очков и 12 подборов, что отражает то, что команда хотела от него на протяжении всего года.
Преимущество «Финикса» в 4 очка на последних минутах шестой игры сократилось до 1 после трехочкового броска Дэйла Эллиса. На другом конце не забитый штрафной бросок Эйнджа привел к фолу Чарльза в борьбе за ничейный мяч, отправив «Сперз» на линию штрафных бросков, когда оставалось около десяти секунд до конца игры. Робинсон забил оба броска и сравнял счет. На скамейке запасных Чарльз, которому во время серии сделали две противовоспалительные инъекции в побаливающую заднюю поверхность бедра, прикусил свою прозрачную капу. Фрэнк Джонсон до сих пор слышит звон в ушах от толпы на «ХемисФэйр Арена». План тренера заключался в том, чтобы создать как можно больше свободного пространства для своей звезды.
Держа мяч у линии трехочковой зоны, сэр Чарльз пристально смотрел в глаза Адмиралу, пока часы шли на убыль. За пять секунд до конца Чарльз провел два силовых дриблинга и сместился влево для третьего, после чего перебросил Робинсона из-за трехочковой линии.
На арене воцарилась тишина, когда мяч провалился в корзину. Оглядываясь назад, Фрэнк Джонсон сказал, что коллективная тишина толпы была «довольно удивительной». Отбежав на другой конец, Чарльз поднял руки вверх, понимая, что его бросок вот-вот отправит его в финал конференции впервые с момента его первого года в НБА. «Он повернулся к нам со словами: "Вы сомневались в том, что я собирался сделать?"» — вспоминает Себальос.
«Чак не боялся момента, не боялся броска, — заметил Чемберс, добавив, что не хотел, чтобы он бросал с такого расстояния. — Такой уж Чак, таким он и был. Он часто был непредсказуем в своих действиях и поступках, но он был хорош».
28 очков и 21 подбор вновь поразили национальную аудиторию в сезоне, полном захватывающих дух моментов. За свои усилия он был назван MVP сезона 1993 года, набирая в среднем 25,6 очка, 12,2 подбора, 5,1 передачи, 1,8 блока — лучший игрок лучшей команды в регулярном сезоне. Он часто говорил, что это его лучший шанс выиграть титул, и он не собирается делать чего бы то ни было, чтобы его испортить. Он повторял это всем, кто слушал. Или это было для себя самого.
«Если ты хочешь добиться успеха в жизни, ты должен сделать себя успешным, — сказал он. — Я хочу, чтобы Чарльз Баркли стал великим баскетболистом».
***
Если хотите поддержать проект донатом — это можно сделать в секции комментариев!
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
