25 мин.

Егор Вяльцев: «Не смогу выйти из дома без обручального кольца»

667

Об игре

– Почему у «Триумфа» была такая неслаженная игра в прошедшем сезоне?

– В этом сезоне она изначально была неслаженная. Во-первых, совсем новая команда, новый тренер, все по-новому – и акцент в этом году был в первую очередь не на результат, как многие хотят. Но результата добиться сложно, когда новая команда, и команда молодая, очень молодая. Я себя не считаю стариком, я тоже молодой. Мне самому надо многому научиться. Но у нас играли очень молодые ребята – акцент мы делали на своих.

Фактически половина команды – это ребята из второй команды, и они играли и за первую команду, и за вторую. У нас хорошие отношения внутри коллектива. Никто ни с кем не спорит, не дерется. Никаких недовольств особых нет, просто были какие-то недопонимания. Нужно гораздо больше времени, чтобы создать боеспособный коллектив. Хотя в этом году мы нормально матчей выиграли, и у тех соперников, у которых в принципе не должны были.

– Например?

– «Химки», «Спартак», тот же «Енисей» с хорошим составом игроков и набором всего остального. И те встречи, где нам не хватило опыта или везения, где мы могли победить УНИКС дома, если бы мы грамотней действовали, и сто процентов наша игра была. Много матчей было, с тем же ЦСКА, где нам просто не хватило не сил, а веры в себя, в то, что мы могли дома с ними играть. Мы три четверти вели в счете: они были не в той форме, и мы могли их победить при нашей силе.

Считаю, что этот год для ребят и для меня – огромный опыт, независимо от результата, от того, как именно мы в таких матчах играли и делали ошибки. В следующий раз такого уже не произойдет. В 17, 19 лет, если сравнивать, я почти не играл, только тренировался и выступал только за вторую команду. У них же есть такая возможность, в таких баталиях, в таких вообще жизненных ситуациях и игровых проводить столько времени и набираться опыта. То, что все говорят «нет результата», это все глупости. Если вот на тот же «Партизан» посмотреть, который попал в Финал четырех, они до этого 3-4 года вообще ничего не выигрывали, уступали всем в Евролиге и везде. Но на протяжении этого времени они с каждым годом играли все лучше и лучше и в итоге показали зубы и вышли в Финал.

С Вальдемарасом Хомичюсом изначально заключали контракт на три года. Именно для того, чтобы именно работать со своими игроками, сделать акцент на это. Он шел на это, он умеет работать с молодежью.

Нужно своих игроков наигрывать и показывать. В этом году, например, узнали Вихрова, Курцевича. Кто их знал вообще в большом баскетболе? Или Спиридонова? Карасева знали по молодежи, что есть хороший игрок и талантливый, но помимо молодежи надо выходить на следующий, мужской уровень. Сейчас они обкатываются и показывают какой-то баскетбол, где-то хорошо играют, и в какие-то момент ты учишься принимать решения. Тот же Карасев в последней игре со «Спартаком» на выезде попал последнюю трешку. Мы выиграли одно очко. Это же опыт, это нервы, нужно совладать с собой. Сегодня у ребят такой уровень, а завтра они будут играть вообще по-другому.

– То есть прогресс есть?

– Естественно.

– А заняли последнее место.

– Я считаю, что последнее место – это стечение обстоятельств. Нам просто не повезло. Тот же «Нижний Новгород», где игроки чуть поопытнее, просто додавил нас в конце, и все. А так ребята действительно прибавили на 200 процентов. Какие они были в начале сезона, робкие и несмелые, брали на себя меньше ответственности. Сейчас уже совсем другая ситуация, и они уверенней гораздо и умнее и все остальное. «Москва не сразу строилась». Не может сразу баскетболист выйти и показать хорошую игру. Они где-то показывают, где-то нет, где-то – идет спад, они играют игры в молодежке. Опыт очень огромный, еще лето впереди, и у них будут молодежные игры за национальную сборную.

– Что должно быть в тренере, чтобы он смог работать с молодежью?

– Если бы не травмы, он бы еще играл с нами, тренировался. Я по-своему опыту знаю, когда еще в 2005-м играл в «Урал-Грейте». Он тренировался с нами, играл в броски, играл три на три. У любого другого тренера я не видел такого желания, как у него, желания прибавлять, желания тренироваться, желания совершенствоваться. У него есть огромное терпение, работать с молодыми игроками. Он из раза в раз объясняет и объясняет, своим желанием заражает других и даже самые «амебные», наверное, смогут тренироваться. Для наших игроков и для молодых игроков это вообще лучший и огромный шанс.

– Он в себе или разговаривает?

– Нет, он всегда разговаривает, прост в общении. В обычной жизни к нему можно подойти, поговорить, он шутит. Нет какого-то разделения, диктаторства. Он хороший человек и хороший тренер, и, что немаловажно, он верит в молодых игроков, дает шанс, дает играть.

– Вам важна поддержка болельщиков?

– Начинаешь играть с удвоенной силой, когда чувствуешь, что за тобой стена и поддержка. Ты должен показать свой максимум.

– На ЦСКА как в театр ходят, а в других городах России очень громко болеют.

– Я считаю, что с душой это все. Мое мнение, что ЦСКА – это бренд, лучший клуб России. Конечно, туда приходит элита, себя показать, пообщаться, игру посмотреть, обсудить. А в Перми приходят обычные люди, дети со всех школ, бабушки, дедушки, все подряд, разные слои населения, и все в одно целое собираются, болеют все, отдают себя. Больше такой поддержки нигде не встречал.

– А на «Триумф» ходят?

– Да, ходят, но знаете, чем у нас отличается? Когда команда играет хорошо, тогда ходят. Я не хочу сказать, что не болеют. Действительно, когда напряженная игра, чувствуешь поддержку, болеют.

А если сравнивать ЦСКА или «Химки». «Химки» от Москвы чуть-чуть подальше, но и все равно люди ходят. Я в Москве такого не видел, на «Динамо» вообще не ходили.

– «Крылатское» неудобно расположено.

– Что значит неудобно, это что отмазка? Значит, нет желания. Если не любишь баскетбол, то и не надо. Оправдание можно любое найти, если нет желания. Люберцы тоже неудобно расположены, я по себе знаю, поэтому это все зависит от желания.

– Почему такой низкий интерес к ПБЛ, что телевидение даже бесплатно не берется транслировать его? Что необходимо изменить, чтобы повысить интерес к баскетболу?

– Менять ничего не надо, нужно больше рекламировать. Не только ПБЛ, но и каждый клуб должен работать над этим. Какие-то рекламные проекты, приглашения на мероприятия. Очень мало спортивных акций и мероприятий, например, презентаций тех же кроссовок. Почему всех не собрать? Как в Америке делают. Именно своих ребят, а не иностранцев. Почему своих ребят не порекламировать, мы же в России живем? За границей проводятся благотворительные аукционы, спортсмены продают свои майки, расписываются на мячах, и детям, которые не могут купить себе те же кроссовки, спортсмены помогают.

– А вы сами не хотите поучаствовать в благотворительном мероприятии?

– Хочу.

– Проведение «Матча всех звезд» считаете хорошим начинанием?

– Да, это надо делать. Хорошо, что провели именно в регионе, в Москве бы не набралось столько народу. «Нижний Новгород» первый год в чемпионате, и надо заражать как можно больше людей баскетболом. Хотя можно было бы больше времени там провести. А то мы приехали, отыграли и сразу уехали, а можно было больше пообщаться. Матч всех звезд в НБА длится несколько дней. Конечно же, это проводилось в первый раз. Думаю, что на следующий год будет лучше. Для первого раза все неплохо.

Об эмоциях

– Вас переполняют эмоции в игре.

– Я хочу сделать все, чтобы мы только выиграли. Эмоции, конечно, бьют через край, и мне многие об этом говорят. Сейчас будут вопросы по этому поводу, и я с удовольствием на них отвечу. Не собираюсь от них отмазываться или говорить, что я вот так не делаю. Это глупости. Конечно же, я делаю так, и я, бывает, порой очень много спорю с теми же судьями и ребятами, но по-другому, на мой взгляд, не добиться результата.

А есть и такие, кто говорит: «Да-да-да-да, все правильно». Я готов разговаривать, готов спорить, готов выслушать мнения ребят, и никаких проблем в этом нет. Но, когда говоришь, может быть, на эмоциях, потом извиняешься, если слово какое-то сказал. Если кто-то меня не знает, начинают обижаться. Я тогда отхожу и говорю, что я не со зла сказал, говорю «Извини меня, прости меня, пожалуйста, давай обсудим с тобой, почему все так произошло, и, может, я был не прав, ты мне расскажи свою ситуацию». Это нормально. Я могу порой зарываться, и это моя большая ошибка, и, может быть, я могу что-то сказать, может быть, и матом, конечно. Мат – это тоже русский язык. В жизни я на нем не разговариваю.

- Просто иногда эмоции нельзя выразить другим языком.

– Если посмотреть любой матч, то кто не ругается?

– Вы отец двух детей, почему вы всегда ругаетесь матом?

– Ничего страшного.

– Вы прославились фразой: «Догоним и перегоним» и постоянный мат.

– Да, это было. Ну там не весь мат, там одно слово было. Все остальное было по делу, а это слово было в другой интерпретации. Ничего страшного, бывает.

– Будете исправляться или считаете это нормальным?

– Конечно, буду исправляться. Займусь репетитором и с логопедом. Что еще по этому поводу могу сказать, я просто человек такой. Мы похожи с Хомичюсом, почему мы с ним и общаемся, и друзья хорошие, потому что он очень эмоциональный человек. Он может и показывать, и добиваться всячески, чтобы ребята взбодрились. Если все работают, то всем отдаваться, команда – это как кулак из пяти человек, если один палец выскочит, то уже команды не будет, будет брешь.

– А есть проблемы с молодыми? Кто-то из молодежи не дорабатывает?

– Нет, дело не в этом, что не дорабатывают, а, может быть, у него есть свое видение. Есть разнохарактерные люди – и один работает, но он спокойнее, другой эмоциональнее, третий «говорун». Я как капитан должен к каждому найти подход. Это сложно, конечно, но я должен был это сделать. Старался узнать, у кого какие слабые и сильные места, где он может выстрелить, кого можно выпустить, кому можно отдать пас.

– Это уже навыки тренера. Готовитесь?

– Нет, хоть и не зарекаюсь никогда. Но я бы не хотел быть тренером.

– А чем тогда собираетесь заняться? Ну не сидеть же отдыхать, что у спортсменов не очень получается.

– Не получается. Получается с детьми больше общаться. Семья сейчас первостепенное. Я сейчас думаю только о семье, как благоустроить свою жизнь в плане детей и их блага. О себе сейчас времени нет особо думать. Все же дети маленькие, их нужно тоже воспитывать, с ними нужно больше общаться. Они очень много времени проводят без папы, поэтому я хочу им больше времени уделять. Думать же о своей жизни после? Я думаю. Но именно, что я буду чем-то конкретным заниматься, например, забивать гвозди, нет такого. Мне хочется быть разносторонним.

– А вы себе подстраховки не завели? Например, магазин канцтоваров или ресторан?

– Нет, не думал об этом. И у нас нет ничего такого, чтоб мы жили на проценты. Еще рано об этом говорить. Еще можно годика 3-4 поиграть, а потом начать думать.

Об НБА

– Если трех игроков выбирать – Кидд, Нэш или Дерек Роуз -кого вы выберете и переживаете ли за кого из НБА?

– Дерек Роуз. Переживаю за него, мне очень нравится, как он играет, я за него болею. И сейчас, в этот сезоне он очень хорошо сыграл, я в восторге от него. Там, конечно, и ЛеБрон Джеймс, и остальные, но он реальный игрок. Он просто похож на человека.

– Джеймс тоже показался вам чмом после того эпизода с кофтой?

– Нет. Я говорю про образ игрока, его физические данные. Его вообще невозможно остановить. Он на любой позиции играет, ведет прямо и забивает сверху. Он – машина, я не считаю, что это реально можно достигнуть физическим путем.

– Вы одногодки?

– Да, мы одного года.

– А чем это еще можно достигнуть? Он накачивается?

– Конечно. У них два или четыре раза в год допинг-контроль, а сезон длится практически пять месяцев. За эти пять месяцев сейчас любая химия выводится. Я не говорю, что это реально, но это мое мнение. Я видел ЛеБрона в школе, а потом через два года он стал в два раза больше. Он и бегает по сорок минут. Я знаю, что такое сыграть по сорок минут восемьдесят два матча, потом и плей-офф. Волей-неволей ты весь высохнешь или сбросишь вес.

– Когда российский спорт и баскетбол загнется до конца?

– Баскетбол не загнется. В прошлом и этом сезоне было больше возможностей для российских игроков. Может, этого показателя мы добились какими-то искусственными путями, безденежьем, сменой лиги или чем-то другим. Играют сейчас в основном русские, а год назад одни иностранцы. А сейчас больше возможностей для наших ребят и для молодых ребят.

– Может, было бы лучше, если бы и в футболе не тратили кучу денег на неизвестно кого.

– Это хорошо. У нас есть своя школа и перспективы. Например, Базаревич, Пашутин очередной раз показал себя на высоком уровне.

– У вас есть желание поработать за рубежом, в Европе? И если да, то чемпионат какой страны вам импонирует?

– Чемпионат Испании. Это самая сильная лига в Европе. А поиграть за рубежом желание есть всегда. Но смысл какой? Если вспомнить, два-три года назад самые лучшие игроки из Испании, из НБА ехали сюда. Ты был дома и играл.

– Здесь, в отличие от Европы, можно заработать нормальные деньги.

– В Европе тоже, если ты играешь на уровне, ты хорошо зарабатываешь.

– У нас когда-нибудь было денег больше, чем в Европе?

– До кризиса у нас было денег больше, чем в Европе. А сейчас есть команды, например, «Химки», ЦСКА, «Локомотив», «Спартак», где уровень зарплат высокий. Люди за свой труд получают хорошие деньги.

– Испания сейчас сильнее нашего чемпионата?

– Конечно, сильнее. И в спортивном понимании есть смысл попробовать себя и поехать туда, но у нас, если кто-то уезжает куда-то, то, в США, например, Кириленко, Мозгов – те, кто действительно играют. Но те, кто не играют, почему-то едут. Надежда? Какая надежда, если ты не играешь? А в СМИ пишут, что вот они уехали и играют. Кто играет? Назовите хоть одного.

– У нас в НБА почти никто не играет. Все думают, что, может, я вдруг, такая надежда.

– Летняя лига – это опыт, себя надо попробовать, съездить и попробовать свои силы.

– С большими накаченными наркотиками парнями вроде ЛеБрона.

– Там не все накаченные наркотиками, а вы мне покажите хоть одного не накаченного, такого сильного.

– Мы по умолчанию думаем, что не все накаченные. Мы только узнали, что он накаченный.

– Дай Бог, чтобы он был не накаченный. Но, на мой взгляд, именно работой физической, тренировками такого добиться невозможно.

– Может он от природы такой?

– Ну в школе, когда он играл, был в 2 раза меньше, но сейчас он очень сильный, ему, конечно же, похвала за это. И тот же Ховард. Они вообще гиганты. В Европе так смотришь, кто такой же именно по физическим данным?

– Белые парни они вообще не такие мощные, как черные парни.

– Да, но не такие. Шакил О’Нил, например он от природы такой, как конь. Он вырос такой.

– Он шкаф, в дверь не влезет.

– Поэтому это мое мнение. Если посмотреть на Кобе, он же не такой. Он суховатый, пластичный.

– И он немножко выглядит человечнее, в отличие от ЛеБрона.

– Это уже характер каждого, и тут обсуждать сложно.

– Думали ли вы когда-нибудь выставить свою кандидатуру на драфт в НБА?

– Нет, я ездил на EuroCamp в Тревизо, когда мне двадцать лет было. Туда на три дня приезжают тренироваться пятьдесят игроков со всей Европы. Ты просыпаешься в семь утра, идешь завтракать, в 8.30 ты уже в зале. Три зала отсоединены дверьми, на каждом кольце разные тренеры с разными упражнениями. Через 20-30 минут ты переходишь, и каждый тренер тебя проверяет, смотрит твои данные, где ты лучше, где ты хуже, а вечером всегда игры между разными командами. Играешь там по тридцать минут, бегаешь, показываешь себя, нет никаких особых комбинаций, просто приезжаешь себя показать.

Потом выбирают команду All star в конце третьего дня – ты и играешь с какой-нибудь молодежной командой. Я попал в All star, получил «лучшего защитника» этого лагеря. Возможно, если бы у меня была какая-то реклама, меня бы взяли. У меня была мечта играть в НБА, но каких-то особых иллюзий не было. Моя ошибка была, наверное, в том, что надо было искать человека, чтобы он меня продвигал.

– А кто в двадцать лет поможет найти хорошего менеджера?

– Это сейчас сделали именно так, что у тебя должен быть агент, и он должен представлять твои интересы, а не ты сам. А раньше это было неофициально, в России все сами договаривались, приходишь и договариваешься. К тебе подходит тренер, и ты говоришь: «Я хочу играть». Вот и все мои поездки в Европу. И все мои попытки говорить о драфте закончились.

– Дальше никакого НБА?

– Нет, я даже и не думал об этом. Я уехал в Пермь, играл там хорошо. Попал в сборную России.

– А теперь поздно сказать себе: «Я хочу в НБА»?

– Ну что значит «Я хочу»? Хотеть не вредно. Я реально оцениваю свои шансы и понимаю, что не могу сейчас там выступать, потому что я не того уровня игрок. Таких, как я, там слишком много. Вот в том возрасте нужно было думать и ехать в летнюю лигу. Ехать и себя как-то зарекомендовать.

– Давайте поговорим о таланте.

– Не считаю, что я одаренный. Просто трудяга. У меня нет никаких данных именно от Бога. Если взять Кириленко, то у него данные: рост, руки, все что нужно для баскетбола, но помимо этого он трудяга. А какие у меня данные? Рост 190 сантиметров и что? Для баскетбола это немного.

– Зато в старости меньше проблем со здоровьем будет.

– Почему? И у меня будет много проблем. Маленьким игрокам нужно больше работать, чем высоким. «Малышам» гораздо сложнее. Помимо физических данных нужно и головой думать. А о таланте говорить не хочу, потому что, у меня его нет. Я только за счет характера пробился.

– Почему данки в баскетболе – это круто?

– Это красиво, а не круто. Раньше это было как достижение, мол, я забил сверху, а сейчас это норма. Это как красивый элемент в баскетболе. Хороший «трехочковый» – это тоже красивый элемент.

– «Трехочковый» – это страшно, всегда думаешь, попадет или нет.

– Прикольно. Когда ты видишь полет только что брошенного тобой мяча и думаешь, попадет или не попадет.

– Евгений Воронов высказывался против красоты данков.

– Это класс. Я раньше только и хотел сверху забить. Потом, когда два раза руку сломал, и мне что-то перехотелось прыгать. Я могу прыгать, но мне сейчас не особо хочется идти, чтобы красиво забить, можно и спину сломать и все, что угодно. Это дело случая. Поэтому лучше криво, косо, но остаться с руками и ногами.

– А бывало ли, что выходишь на площадку и думаешь: «Ни фига себе, против кого буду играть»?

– Нет, я никогда не удивлялся. У меня характер такой. Я никогда не боялся и не боюсь выходить против кого бы то ни было.

– Сейчас продолжаете развиваться?

– Стараюсь что-то улучшить и показать, но сейчас стараешься более рационально мыслить, свои слабости замаскировать, а сильные стороны показать. Ну и не совершать глупых ошибок. Где-то нужно легче сыграть или умнее, перевести мяч или что-то сказать, а не бегать как умалишенный.

– Можете рассказать про свой самый сумасшедший бросок? Самый дикий, который вы попали?

– Самый дикий был, когда мы играли за кадетскую сборную России. Мне пятнадцать лет, играли летом со сборной Москвы товарищеский матч, и я на последней секунде забросил. Не изменил результат, но я ни разу так не попадал. Оставалось две или три секунды, из-за нашей лицевой мне выбросили мяч, и я просто развернулся и кинул. Такого у меня больше никогда не было. Я считаю, что это какой-то был самый безумный бросок.

Еще мне понравился бросок, когда в ЦСКА первый год был. Мне семнадцать лет, и мы играли первый матч чемпионата России с «Ростовом» в Москве. Оставалось сорок секунд до конца, и тренер впервые выпустил меня на паркет. Холден мне сразу отдал, была последняя атака, мне дали шанс забить. Я как-то раскачал, прошел в центр, выпрыгнули два центровых Дима Соколов и Андрей Бавичев, а я забил сверху через них. Это был бросок года и лучший бросок сезона.

– Есть такое понятие русский характер, почему оно не применимо к российским баскетболистам? Российский игрок – это хронический, не умеющий добиваться результата неврастеник с дрожащими руками, которому нельзя отдать мяч в концовке. Что с вашим поколением произошло, вы же очень одаренный природой игрок, где характер лично у вас и у вашего поколения?

– Характер есть у всех наших игроков. Говорят, что не показывают характер, почему? Потому что роли такие. В этом году ребята много русских ребят играло на ведущих ролях. А несколько лет назад кому давали такие роли, чтобы он мог брать ответственность на себя? Если приходилось кого-то подменять. Я должен был выходить и сразу «шмалять» что ли? И так свой характер показывать? Кинул и опять сидишь вне игры. Нужно изнутри на проблему смотреть.

Если ты три года сидишь, и тебе не раз и не два не дают себя проявить, а ты все тренируешься, это ведь все нервное. Ты чувствуешь, что ты можешь и хочешь играть, а тебе не дают. И я рад, что сейчас пошло таким искусственным путем, что именно наши ребята все играют. Практически в каждой команде играют именно русские ребята и играют хорошо. Вот он этот и характер.

– Кумир детства?

– Джордан, конечно. Он и сейчас кумир, и лучше его нету. А в юношестве кумирами еще были Вася Карасев и Женя Пашутин. Это первые люди, на которых я смотрел и у которых учился. Мне довелось с ними играть в одной команде. У нас тренер был Вася Карасев, и это те люди, на которых нужно опираться, к которым нужно стремиться и по характеру, и по жизненному опыту. Я считаю, что они лучшие в России.

– Вы знаете английский?

Так заведено, что должен знать хотя бы термины. Если ты не знаешь – это твои проблемы. Но ты должен знать, если хочешь как-то дальше расти, на международный уровень выходить, играть за сборную. Я занимался в школе английским, потом с репетитором. Действительно хорошо знал язык, потом я на несколько лет вообще им не занимался. Школу закончил и через 3-4 года вообще все позабыл. Потом пришел Ивкович, мы начали заниматься. Я потом вновь начал на английском разговаривать, начало всплывать все в памяти и сейчас нормально разговариваю.

– Что вы предпочитаете на завтрак?

– Йогурт, чай и все. Я в основном не завтракаю много перед тренировкой.

– У спортсменов нет никакой специальной диеты, например, с утра надо обязательно съесть кучу каши?

– Диеты нет никакой, тот кто имеет лишний вес, у того какая-то диета. У меня диеты нет никакой. Стараюсь питаться по мере возможности. Сейчас я болел и на 6 килограммов похудел. А боевой вес 87-88 кг. А сейчас 82 кг вешу. Похудел. У меня был вес, когда я хотел прибавить массу – до 95 кг доходил. И я понял, что мне не подходит. При таком весе сложно бегать и начал сбавлять. Сейчас я сбросил до 86-87 кг. Это вес, при котором я себя нормально чувствую.

– Все говорят о морковке. А вы употребляли ли какие-то продукты для роста, или все само собой?

– Я раньше задумывался, у меня невысокие родители. Просто висел на турнике. Я вообще был невысокий, маленький. В моем возрасте ребята гораздо выше меня были. Я старался тянуться, мама на мне висела, сколько мог морковку ел, соки пил, пытался что-то делать.

– В каком это возрасте было?

– С 12 до 18 лет.

– В таком возрасте уже должен был появится страх, что я не вырасту.

– Баскетболом я начал заниматься в двенадцать лет, в четырнадцать попал в ЦСКА и летом поехал на EuroCamp в Югославию, и вот за то лето я на двенадцать сантиметров вырос.

– Егор, сейчас многие спортсмены не лишены вредных привычек, не алкоголь и курение, а то, что запрещено контрактом. Есть ли у вас такие слабости?

– Есть. Машина – моя слабость. Хочется покататься. Раньше не было ответственности такой, как сейчас есть – это дети и семья. Супруга, меня это останавливает, а вдруг я разобьюсь, или кто-то врежется в меня. Раньше в мальчишестве у меня вообще не было такого, и я не задумывался об этом. Я очень быстро ездил, нарушал правила, не задумывался. Бог меня спасал пару раз. Сейчас стараюсь спокойнее ездить, и моя супруга контролирует постоянно.

– А в каком возрасте это заканчивается? В 23 или в 20 лет?

– У кого-то это может не заканчиваться вообще. Что значит закончилось? Просто пришло понимание. Например, я раньше не боялся летать на самолете, а сейчас вот как-то садишься и переживаешь, думаешь – а вдруг что-то случится? А семья, а дети? Постоянно переживаешь, задумываешься. Переживаешь внутренне.

– Поддерживаете ли вы отношения со старыми друзьями и бывшими одноклассниками? Школу свою навещали после отъезда из Воронежа?

– Конечно, поддерживаю отношения с некоторыми одноклассниками. В Воронеже бываю очень редко и в основном летом. Ездим навещать родственников, родителей, сестра и брат у меня там родные. Очень много друзей.

– Чем хорош Воронеж?

– Там тепло, там фрукты и овощи свои, приезжаешь и более спокойно себя чувствуешь после этой суеты московской, пробок и бешеного ритма жизни. Я знаю, что смогу там выспаться, пойти погулять пешком, встретиться с ребятами, пообщаться.

– А за «Факел» болели?

– Да, в свое время и на стадионе.

– Многие зарубежные спортсмены заводят страницу в Twitter и делятся с поклонниками всякими подробностями своей жизни. Как вы думаете, должен ли спортсмен быть максимально доступен для людей?

– Он должен быть максимально открытым для людей, но должен быть баланс. Есть вещи, о которых я не могу говорить, это моя личная жизнь. Нужно, конечно, общаться, и никто не говорит о том, что я вот спортсмен, на каком-то уровне играю. Я такой же обычный парень. Мы все люди, и все должны находиться в равных условиях.

– Но Twitter’а у вас нет?

– Нет, я в интернете вообще нигде не зарегистрирован и не хочу этого делать. Я не поклонник того, чтобы общаться там, сидеть на стене писать.

– Это тоже работа на будущее.

– Это работа, но не для меня. Я даже в игры не могу долго играть. Меня все сразу начинает раздражать. Могу только на iPhone в «RIO» поиграть, пострелять из рогатки и то не всегда. Раньше «Tekken» на «PlayStation» можно было зарубиться. А вот сидеть в стратегии, это не мое. Как у нас пацаны сидят ночами, в какой-то мировой игре продают своих героев друг другу за какие-то реальные деньги. Это не для меня. Или в карты играют на реальные деньги. Я в карты могу только реально поиграть.

– На спортсменов часто влияют жены. У Сергея Игнашевича жена журналист по образованию, поэтому у него есть собственный сайт, он везде свое имя продвигает. А как вы влияете друг на друга?

– Мы только сердцем влияем друг на друга, чувствами и желанием. Я не хочу сказать, что жена на меня как-то влияет. Она влияет только положительно. А продвигать свое имя у нас нету мыслей. Мы хотим быть как можно скромнее. Не хочется: «Вот семья Вяльцевых пошла». Это конечно приятно, с одной стороны, но, с другой, это нам не надо. Мы обычные люди, простые.

– Если это только касается спорта, а слышать его имя, что засветился на какой-то тусовке, пошел куда-то или на показе мод, это, конечно, класс, но наше мнение, что это нам не нужно (Майя).

– Вы вообще никуда не ходите?

– Просто у нас приоритеты другие, наверное, может, находились. Есть какие-то мероприятия, которые интересны и стоит посетить, но вот чтобы это вошло в образ жизни, в обиход, этого нет.

– Без каких трех вещей вы не можете спокойно провести день?

– Без семьи, это первостепенно, без телефона.

– Без чего вы никогда не выйдете из дома?

– Без ключей от машины и телефона. Компьютер это так. А вот телефон – это главное, без него никак. Не смогу выйти без обручального кольца.

– Что читаете?

– Сейчас читаю про планеты, у нас старший сын этим увлекается.

– А сколько ему лет?

– Шесть. Ему нравится на планеты разные смотреть, как они называются. Мы вместе с ним рассказы читаем. А именно что-то конкретное читать, я сейчас не читаю.

– А музыка? Рэп, шансон?

– Я вообще все слушаю. Нет конкретных приоритетов. Много клубной музыки, нашу попсу и шансон слушаю.

– И даже «Нюшу»?

– И «Нюшу» тоже бывает. Раньше я только рэп слушал, носил широкие штаны, балахоны. Вот сейчас записали диск Тупака. В машине ехал «Басту» и «Гуфа» слушал, но моей супруге не нравится.

– Расскажите о татуировке.

– Это у нас все семейное, это не просто рисунок, который мне нравится.

– Их только две.

– Нет, здесь, здесь, здесь и на спине. Это все для семьи. Это наши дети – Александр и Федор. Это имя моей супруги. Это тоже все о нас – любовь и жизнь написано. А там на спине «семья» английскими буквами.

Нужно, чтобы татуировки были от сердца, а не так рисунки. Я не сторонник татуировок, но мы захотели запечатлеть эти моменты, чтобы наши дети брали с нас только хороший пример. И если ребенок захочет что-то сделать, мы не вправе уже ему воспрепятствовать.