«Сомневался, готов ли к НБА. А спустя 15 месяцев вышел в плей-офф против Уэстбрука». История Донована Митчелла
Оригинал: Players’ Tribune
При участии соавтора, редактора Николь Митчелл.
Да, знаю, что вы спросите в первую очередь.
«Донован, а почему твоя мама – соавтор и редактор этого текста?»
Честно сказать, сам задаюсь этим вопросом.
Но из всех людей, оказавших влияние на меня как индивидуальность, именно мама стоит особняком. Она знает обо мне абсолютно все. А еще она не доверяет мне. Не доверяет, особенно с написанием домашних текстов. И у этого недоверия очень глубокие корни.
Редакторская заметка Николь Митчелл: Да-да, очень глубокие.
Думаю, единственный способ сделать этот текст честным – пригласить ее в качестве соавтора. В конце концов, мама – мой соавтор по жизни. Особенно важно это было в детстве: в юном возрасте я был слегка активнее ровесников.
Редактор: В несколько раз активнее. У него столько энергии было. Я бы даже буйным его назвала.
Я постоянно носился, причем носился везде и носился бесцельно. Без какой-либо задачи. Года в 3-4 мама постоянно привязывала меня к себе этаким детским поводком: Господи, хорошо, что у нас не осталось фото, запечатлевших это, да и я не уверен, законно ли такое в наши дни.
Редактор: Давай называть вещи своими именами: не поводок, а ремень безопасности!
Ремень безопасности. Что ж, ладно, пускай будет ремнем безопасности. Вот идем мы в супермаркет Marshalls, – и тут, я уверен, меня поймут все, кто в детстве ходил в этот супермаркет – а там отдел с игрушками. Тут дело принимало серьезный оборот. Пока мама выбирала между дюжиной носков, я любовался на длинные и яркие коридоры отдела. Ну и что в таких ситуациях сделаешь? Побежишь по этим отделам.
Так вот, после того как мама несколько раз потеряла меня в супермаркете, она решила начать пользоваться поводком.
Редактор: Поводок! Тоже мне! Это было средством безопасности. Нужно же было следить за ним! Он ведь как только увидит какое-то любопытное открытое пространство, так все, бежит, не поймать. С возрастом Донован стал поспокойнее, и я отказалась от таких мер. Но в тот момент, уверена, многие были благодарны мне за это.
Я был так юн, что с трудом вспоминаю все это. Но вообще ситуация показательная, не так ли? Я даже сейчас с трудом держу себя в руках, когда сижу на скамейке в «Юте». Думаю, это от природы.
Редактор: Вот Донован будет отрицать, но я помню, как однажды пришла забирать его из детского сада и услышала: «Знаете ли, ваш сын постоянно запрыгивает на стол и начинает танцевать. А все дети наблюдают». Думаю, должна была разозлиться или расстроиться, но восприняла все с юмором. Каждый раз, когда мы ездили к его бабушке, приходилось быстро убирать все вещи с журнального столика, чтобы ему было где танцевать под старые мелодии. Чем-то вроде ритуала это все было. Неплохая такая танцевальная вечеринка. И да, Доновану не понравится, что я об этом рассказываю, но знаете, какого артиста он любил больше всего? Кенни Роджерса. Просто представьте: маленький мальчик танцует на журнальном столике под Кенни Роджерса.
А вот этому никаких доказательств нет.
Ложь.
На самом деле, я был зациклен на спорте. Главными объектами моего внимания были баскетбол и бейсбол. В одиночестве я то и дело представлял, как играю пять на пять. У нас между кухней и гостиной небольшая арка была, так вот постоянно пытался в прыжке до нее дотянуться. Служила чем-то вроде кольца, в которое я якобы ставил сверху. При этом все пик-н-роллы, все вбрасывания, всевозможные крики толпы – все это было у меня в голове. Даже трэшток представлял.
Редактор: Господи, я целыми днями слушала, как он выпрыгивает и бьет несчастную арку. Из-за низкого роста я не доставала до нее во время уборки, так что даже после нашего переезда на ней оставались следы ладоней Донована.
Мама относилась к спорту скептически. Невероятно скептически. Была всецело за учебу. В то время мы жили в Уайт-Плейнс, штат Нью-Йорк, и я не понимал, через что она проходила, чтобы дать нам достойное образование. У нее был четкий план касаемо моей судьбы и судьбы сестренки. В 3-м классе она отправила меня в Гринвич Кантри Дей Скул в Коннектикуте, в одну из лучших частных школ страны. На тот момент я и близко не понимал этого статуса. В голове была лишь злость по поводу того, что меня отрывают от друзей.
Никогда не забуду первые выходные в Гринвиче, проведенные в гостях у принимающей семьи. Никак не мог свыкнуться с мыслью, что в мире существуют настолько большие дома. Помню, спрашивал постоянно: «Вы действительно тут живете?»
Честно говоря, испытал небольшой культурный шок. Я был одним из немногих чернокожих детей на всю школу, и именно тогда я осознал всю важность материального положения. Вот вы помните себя, обнаружившего, что где-то люди могут жить совсем по-другому? Так вот, школа Гринвич была в 30 минутах езды от моего дома, но выглядела как совсем иной мир.
Быть может, кто-то из читающих этот текст подростков поймет меня. Знаете, вот идешь впервые на обед с новыми друзьями и начинаешь отказываться от еды со словами: «Я не голоден, не хочу есть». На третий или четвертый раз они уже понимают, что дело не в сытости, а в недостатке денег. На самом деле, в юном возрасте это может неслабо травмировать.
Но мне с друзьями повезло, они были замечательными. Нас крепко сплотил спорт. Сегодня не был бы самим собой, не отучись я в той школе. Для меня оказалось очень полезным взглянуть на другой мир: это дало мне мотивацию к достижениям высочайшего уровня. Помню, мечтал, как однажды у меня будет достаточно денег, чтобы купить собственный дом прямо рядом с домами друзей по Гринвичу.
Главным способом сделать это в моем сознании была НБА. В сознании моей мамы – точно, очевидно и определенно не НБА.
Редактор: Я не верила, что у него получится. Ну каковы были шансы? Знаю, что мать так говорить не должна, но все-таки для меня первостепенным было образование. Когда он начал играть за сборную школы, я сказала: «Что ж, дорогой, я буду полностью тебя поддерживать, но и ты учебу не забрасывай». Тогда мне казалось, что занятия баскетболом в школе очень даже к месту. Но вот стремиться попасть в НБА? Нет, такого точно не хотелось бы.
Мама через весь Нью-Йорк и Нью-Джерси возила меня на турниры AAU. Они с сестренкой жертвовали ради меня абсолютно всем. Теперь мне как-то даже неудобно за то, что 75% дороги я спал на заднем сидении и просыпался только на парковке возле очередного зала в каком-нибудь Бронксе или Бруклине. А мама все это время была за рулем старенькой Toyota Camry.
Но знаете что? Баскетбол ее вообще не интересовал. Думаете, я преувеличиваю? Тогда слушайте.
День, когда я впервые поставил сверху, был, пожалуй, лучшим днем моей жизни. Лето, готовлюсь к 8-му классу. Играю на площадке в Гарлеме. Бросаем до игры, разминаемся, как вдруг случилось... Это. Мы с друзьями чуть с ума не сошли. Так вот, бегу я к парковке после игры, там мама с сестренкой на велосипедах каталась, вроде. «Мама, не поверишь, я поставил сверху!»
Конечно, она ответила: «Ух ты, невероятно, дорогой. Попросту невероятно. Я так за тебя рада».
Через какое-то время садимся в машину, выезжаем домой. Звучит вопрос от мамы: «Слушай, могу одну небольшую глупость уточнить? Дорогой, что значит «поставил сверху»?
Пришлось объяснять. Серьезно, пришлось. Я уже шесть лет играл в баскетбол на тот момент, а она шесть лет возила меня по Восточному побережью на игры. Понимаете, да, как она в процесс была вовлечена? Да уж, мою маму не причислишь ко всем этим сумасшедшим родителям школьников, что выкрикивают имена своих детей во время турниров AAU.
Редактор: Ох уж эти родители, на самом-то деле… Кричали на играх как могли. Я все понять их не могла. Стояла просто в сторонке с дочерью. Ко мне подходили постоянно со словами: «Вы верите вообще в то, что произошло сейчас? Это же невероятно! А что вот по этому поводу думаете? А по этому?» Приходилось кивать и мямлить что-то в ответ.
Но я не понимал, чем она жертвовала ради нас. Никогда не забуду ситуацию: возвращаюсь однажды с площадки к машине, чтобы что-то забытое взять, и вижу ее в абсолютном одиночестве. Плачущую. Она не хотела, чтобы дети видели ее в таком состоянии. Думаю, когда совсем не выдерживала, она просто втайне уходила в машину и выплескивала эмоции в ней. А потом возвращалась к нам, будто ничего и не было.
Мы и не думали, что она переживает по поводу оплаты жилья, покупок одежды, заправки автомобиля. Она оберегала нас от всего этого. Все, на что она была нацелена, – отдать всю себя ради того, чтобы мы выпустились из школы. Все-таки знания у нас потом не отберешь. И, должен признать, иногда я заставлял ее нервничать по этому поводу.
Вот уж что мама мне точно не забудет, так это историю с речью Мартина Лютера Кинга. У нас были занятия по ораторскому искусству, и в качестве экзамена в конце 8-го класса нам предстояло зачитать большую речь перед аудиторией. Я выбрал «У меня есть мечта». Но все-таки было много дел за игровой приставкой, их никто не отменял…
Редактор: Донован вздумал обмануть всех с одной из самых важных речей новейшего времени. Да, тогда я была в бешенстве.
Вообще я еще неделю назад должен был ответить, и вот она решила меня проверить. Прямо из гостиной донеслось: «Дорогой, давай послушаем твою речь».
А дело было в том, что я не помнил вступление и заключение. Да и с основной частью проблемы были. Ведь все же запомнили только тот отрывок, которая начинается со слов «Я мечтаю», а на самом деле полная речь порядка пяти минут занимает. Так вот, я попытался маму надурить. Буквально с потолка брал строки о свободе и равноправии. Получалось не очень.
Редактор: Ну я ему и пообещала выходные без баскетбола. Он сначала подумал, что я блефую, но не тут-то было. К понедельнику он знал каждое слово речи.
На самом деле, я вел себя неправильно. Немного потерялся, скажем так. Выпустился из Кантри Дей, что было серьезным достижением в глазах всей семьи. Но когда после 9-го класса отправился в школу-интернат, не справился с предоставленной свободой. Я был впервые оторван от родного дома.
Дети, что читают этот текст и мечтают о баскетболе в колледже, думаете, эти годы ничего не значат? Так вот, значат. Я чуть будущее не упустил свое, потому что недостаточно серьезно отнесся к этому периоду. Вел себя отвратительно. Помню, приходил к медсестре, жаловался на головную боль и уходил в жилую комнату, только чтобы вздремнуть перед тренировкой.
Не делайте так.
Я был опрометчив.
Мама почувствовала это. Не знаю, как, но однажды она позвонила мне и сказала: «Ты ведешь себя не как обычно. Ты уже не тот скромный парень, каким я тебя знала».
Честно сказать, я вскипел. Мне тогда 15 лет было. Думал, что знал все лучшее нее.
Но никогда не забуду слова, что она произнесла прежде чем бросить трубку: «Дорогой, дай кое-что тебе сказать. Бог вернет тебя таким, каким ты есть».
Спустя неделю я сломал запястье.
Пропустил целое лето игры в AAU, а это как раз было лето перед выбором колледжа. Именно в этот период формируются отчеты скаутов, все молодые баскетболисты получают приглашения присоединиться к той или иной программе. Я был более чем опустошен, но посыл понял. Настроился во что бы то ни стало добиться своего. Постоянно был рядом, видел, как составляются рейтинги, а огонь мотивации разгорался во мне все сильнее и сильнее. Когда в конце лета я восстановился и вернулся к играм, был очень зол. Показался в одном из лучших лагерей и всех там повыносил.
Вскоре получил первое предложение от Университета Флориды. Сразу за ним – от Канзаса, Флориды Стейт, Джорджтауна. Самое необычное ощущение испытал, когда однажды утром увидел в телефоне пропущенный звонок и сообщение с неизвестного номера: «Привет, это Джон Томпсон. Надеюсь, у тебя все в порядке».
Редактор: Для меня как для матери это было что-то умопомрачительное. Просто исполнилось все, чего я хотела. Помню, говорила Доновану: «Дорогой, ты чернокожий парень. Тебе нужно образование. Нужно цепляться за каждую возможность, что позволит прожить успешную жизнь. Тебя нужен диплом колледжа».
Предложение от Луисвилла я принял сразу же. Когда речь идет об этом колледже, речь идет о возможности кардинально изменить жизнь семьи к лучшему. О возможности попасть в НБА.
Редактор: Я так не думала.
Помню, приезжал в Луисвилл гиперзаряженным. Меня недооценивали. Я не получил приглашение на McDonald’s All-American, только на региональном уровне поучаствовать смог. Вокруг меня не было шумихи. Не поймите меня неправильно, но я хотел, чтобы шумиха вокруг меня была. Хотел, чтобы в интернете ходили ролики с моей игрой. Но не знаю, по какой причине, я все-таки был не особо известен и не особо популярен.
Быть может, не должен я этого говорить, но по правде несколько раз задумывался о том, чтобы закончить с баскетболом. Даже когда поступил в Луисвилл. В первый год в колледже я попал лишь 18 трехочковых из 72 попыток. Никогда эти цифры не забуду. 25% точности. Уровень игры сильно возрос, плюс никуда не пропадала необходимость учиться. Нужно было много за чем следить, много чего нельзя было упустить из виду. Бывало и такое, что ночами я запирался в спальной с мыслями «Действительно ли я хочу этим заниматься? Достаточно ли я хорош?»
Редактор: Помню, писала ему тогда: «Ты ведь понимаешь, что в любой момент можешь вернуться домой, так? У нас и здесь много колледжей». Но он отвечал: «Нет, мам, хочу учиться именно здесь».
Спортивный зал стал для меня чем-то вроде святилища. Ходил туда бросать и в час, и в два ночи. По пятничным вечерам, когда все уходили на вечеринки, я был на своей волне: в наушниках и на площадке. Помню, возвращаюсь однажды в три часа ночи из зала. Тогда только вышел совместный альбом Drake и Future, слушаю его. Не помню, почему именно, одна песня оттуда, «30 for 30», застряла в голове.
Пишу маме: «Не беспокойся. Совсем скоро тебе вообще не придется работать».
Мой первый год в колледже подходил к концу. По его итогам я набирал по 7 очков за игру. НБА и не пахло. Никаких серьезных оснований отправлять такое сообщение у меня не было. Но не знаю, почему, для меня это был момент истины. Я жутко настроился достигнуть поставленной цели любыми путями.
Спустя пару недель я показался в зале в 1:30. На парковке неподалеку увидел четыре шикарные машины. Полностью черные, припаркованные близко друг к другу, что довольно странно было. Смотрю на них через дверь, а рядом кто-то на всю площадку играет. С судьями прям настоящими. Вглядываюсь, присматриваюсь, и… Стоп, что? Это Рондо бегает?
Чувствовал себя будто во сне. Рэджон Рондо приехал поиграть в баскетбол возле тренировочной базы Луисвилла в час ночи. Потом заметил Джоша Смита и других парней, столь знакомых по выступлениям в НБА.
И, знаете ли, они играли с полной самоотдачей. Я даже не знал, что сказать, так что тихо вернулся к себе в комнату. На следующий день подбежал к Ларри О’Бэннону, баскетболисту Луисвилла – его я тоже на площадке приметил. Спрашиваю: «Слушай, я не ошибаюсь, у нас тут Рондо прошлой ночью играл? Серьезно?»
Оказалось, что летом Рондо любил приезжать и устраивать секретные игры по приглашениям. С тех пор не отставал от Ларри с просьбой добавить меня в чат, где они договариваются о встречах.
Спасибо Ларри, в чате я в итоге оказался. Помню, однажды ночью кто-то пишет: «Ну что, кто в деле?»
Слушайте, я никогда так быстро не отправлял эмодзи в ответ.
Поехали!
Рэджон и близко меня не знал. Понимал только, что играю за Луисвилл, так что спокойно воспринимал мое присутствие. И не знаю, почему, но постоянно брал меня к себе в команду. То лето и те матчи с ним были для меня крайне ценны. Я наконец понял, насколько все серьезно в НБА. Понял, что многое для баскетболистов вытекает из философии победителей. В чем она состояла? Например, в том, что мой будущий соперник спит, а я в четыре утра уже шестой или седьмой матч провожу.
Так что к началу второго года в колледже я подошел полностью готовым сделать следующий шаг в развитии. Как психологически, так и физически.
Но я не сделал этот шаг. По каким причинам – не знаю, но я его не сделал.
Иногда жизнь складывается особым образом. Не знаю, почему, но начало нового сезона выдалось для меня очень тяжелым. Пожалуй, то были два тяжелейших месяца моей жизни. И никогда не забуду поворотный момент. Даже дату точную могу назвать.
Редактор: 31-е декабря 2016-го, Индиана. Помню, помню.
31 декабря 2016-го. Нас только что разнесла Вирджиния, я сыграл отвратительно. Впереди – матч против Индианы на арене «Пейсерс». Все скауты должны были приехать.
Накануне тренер объявил о решении не выпускать меня в стартовой пятерке. Было очень, очень тяжело свыкнуться с этой мыслью.
И тут я получил неожиданное сообщение. От сестры. Знаете, такие большие сообщения еще пролистывать приходится, чтобы прочесть полностью. Обычно мы с ней так не переписывались. Общались легко и весело. Да и, в конце концов, ей тогда 13 лет было. Но это сообщение было очень трогательным и очень искренним. В нем она выразила всю веру в меня, понимание всех тех сложностей, через которые я проходил на протяжении нескольких лет. Она выразила уверенность в том, что все задуманное сбудется.
Коротко вспомнила все то значимое, что я пережил ранее. И это очень тронуло меня.
Слушайте, я абсолютно серьезно. То сообщение изменило всю мою жизнь.
Не думаю, кстати, что поделился с ней этими чувствами в тот момент. Когда меня вызвали со скамейки, я не встал – взлетел. Попадал все, что только можно.
Редактор: Знаю, нехорошо это, но каждый раз, когда мне говорили, что Донован может заиграть в НБА, я воспринимала все с каменным лицом. Внутри меня была мысль: «Мой сын? Вы говорите о Доноване?» И тогда, в Индиане, все изменилось. То, как он играл, как на него ровнялись партнеры. А в моих глазах он оставался тем ребенком, танцующим на журнальном столике. Теперь же в нем была уверенность, и он вселял эту уверенность в окружающих. Он делал шоу.
После той игры я уже не останавливался. Все перевернулось в одночасье. 31-го декабря 2016-го я думал, достаточно ли я хорош, стоит ли мне продолжать идти по баскетбольной стезе. Пятнадцать месяцев спустя я играл в плей-офф НБА против Расселла Уэстбрука. Со слов экспертов такого произойти не могло. Но у меня вся жизнь складывается не по словам экспертов. Помню, как прямо перед драфтом НБА люди, которым я доверял, говорили: «Не знаю, не уверен, что ты принял верное решение. Не думаю, что ты готов к НБА».
Мне определенно не хотелось покидать Луисвилл. Так сильно гордился тем, что играю за этот колледж. Но ведь спустя какое-то время я уже играл против Пола Джорджа, CP3 и ряда других игроков НБА на преддрафтовых воркаутах. И уже они говорили: «Ты готов».
Редактор: Он мне каждый день писал, будучи в неуверенности. Вот пишет в очередной раз: «Крис Пол сказал, что я готов к НБА!» Я, конечно, мало кого из мира баскетбола знаю, но поняла тогда, что похвала была серьезной. Но я оставалась все той же мамашей, что твердила ему об образовании. Правда, уже понимала, сколько сил он вложил в баскетбол. Понимала, как сильно он хочет стать профессиональным спортсменом. Он мечтал об этом. Так что мне оставалось лишь гордиться.
Перед драфтом я сказал агенту и семье, что вообще ни о каких раскладах знать не хочу. Не хочу погружаться в этот информационный поток. Хотел, чтобы случившееся стало для меня сюрпризом. Хоть и невозможно абстрагироваться ото всего, конечно.
В преддверии драфта я думал, что окажусь в «Шарлотт».
Никогда не говорил об этом публично, не хотел все-таки, чтобы меня неправильно поняли. Но когда пришло время выбора «Денвера» и было названо мое имя, я был шокирован. У них ведь в составе было около пяти игроков на мою позицию. Такой выбор казался мне бессмысленным. Конечно, в моем окружении знали, что меня готовятся обменять в «Юту», но мне, понятное дело, ничего не говорили.
Помню, поднимаюсь на сцену… А дальше был так заворожен, что из воспоминаний осталось только, как красовался носками Луисвилла на камеру. Не помню даже, как пожал руку Адаму Сильверу. Это воспоминание исчезло полностью.
Если пересмотрите запись церемонии, заметите, что когда Мария Тейлор из ESPN сказала мне об обмене в «Джаз», я вздохнул с облегчением. Нет, это не говорит о том, что я не уважаю «Денвер», но «Юта» подходила мне гораздо лучше, да и в город я попросту влюбился во время воркаута в расположении «Джаз».
Редактор: Честно сказать, я тогда вела себя как типичная мама 20-летнего паренька. Просто молилась, чтобы он не попал в Нью-Йорк, Лос-Анджелес или Майами. Ему нужна была спокойная обстановка! Так что я была очень рада Юте. Очень рада.
Знаю, много кто в лиге говорит: «Да, мне вот такой город нравится, такой и еще такой».
А я люблю Юту. Не думал, что такой теплый прием новичка вообще хоть где-либо возможен.
Редактор: Из самого любимого – первая игра, которую я посмотрела в Юте. Не могла поверить, что столько людей вокруг – в форме моего сына. Видеть номер 45 на спинах стольких болельщиков – для родной матери это неописуемое чувство.
Все шло так стремительно. Первую игру сезона я должен был начать на скамейке, но прямо перед матчем Родни Худ пожаловался на самочувствие, и вот неожиданно мне пришлось выйти на площадку с первых минут. И, как вы думаете, с кем мы играли?
С «Оклахомой».
С Рассом.
В первом же матче я должен был защищаться против Уэстбрука.
У меня есть своеобразный предматчевый ритуал: бросковая разминка и обязательный зрительный контакт с оппонентом. Мне нужно видеть соперника. Неважно, против кого мы играем, если я сталкиваюсь взглядом с оппонентом, чувствую себя отлично. Так вот, ищу я взглядом Расса… И не могу найти.
Конечно, чем он мог заниматься в это время? Как обычно, сидел на скамейке и пританцовывал. Так вот, вглядываюсь в скамейку, а там Стивен Адамс обзор загораживает. И тут вдруг он отходит, я вижу Расса. Да, он пританцовывает. В излюбленной манере.
Вдруг он резко поворачивает ко мне голову и, клянусь, чуть не убивает меня взглядом через всю площадку.
Чуть не убивает.
Будто сцена из фильма получилась. Я застыл. Был будто поражен чем-то.
Так вот меня и поприветствовали в лиге. А я все повторял про себя: «Держи его перед глазами. Не позволь поставить через себя и прокричать что-либо в лицо».
Редактор: Перед первым матчем, во время выхода на площадку имя Донована объявили по всей арене. Болельщики вскочили и стали аплодировать, а я все сидела на месте, закрывшись от взглядов. Не могла поверить, что мы этого достигли. Все бессонные ночи в раздумьях наподобие «Действительно ли мы идем по правильному пути?» стоили того.
Весь мой первый год в «Юте» был чем-то необычным: начиная с конкурса по броскам сверху и заканчивая матчами против Расса и Хардена в плей-офф. Мы доказывали окружающим, что их ожидания не имели под собой никаких оснований. Но второй год стал для меня даже более показательным из-за того, как город поддержал меня в трудную минуту.
В первой половине сезона я сильно засомневался в своем таланте. Не буду врать, посещали и мысли наподобие «Может, я всего лишь годичная вспышка. Выстрелил и все». Но все, кто был вокруг, начиная с тренера Снайдера и заканчивая партнерами по команде и жителями города, все поддерживали меня.
Больше всего я хочу помогать городу и горожанам. Больше всего хочу ответить им взаимностью. Из личного опыта понимаю – это важнее баскетбола. Мое наследие не должно ограничиваться одной лишь игрой.
В детстве у меня было столько бескорыстных помощников. Именно они поспособствовали тому, чтобы я достиг того, чего достиг. Это и моя учительница с 4-го класса миссис Пирс – она периодически помогала доставать новую одежду. Это и мои друзья из Гринвича, которые платили за меня на обеде. Это и моя мама. Мы с сестрой, наверное, так никогда и не узнаем в полной мере, чем она жертвовала ради нас.
Редактор: Да, Доновану это не понравится, но дайте мне побыть мамой и выплеснуть все эмоции, касающиеся родного сына. Наверное, теперь вы думаете, что я несильно увлечена баскетболом. Да, я до сих пор не очень хорошо разбираюсь в именах баскетболистов. Но счастливой меня делают истории о том, как Донован помогает обычным людям, окружающим его. Будь это история о том, как он помог ребенку починить телефон в Apple Store. Или о том, как помог бедняку в продуктовом магазине. Или о том, как вынудил производителя именной модели кроссовок сделать ее доступной каждому. И Донован не хвастает этим. Знаю, ему не понравится, что я сейчас об этом пишу. Но вот когда я слышу такие истории, я понимаю, что выполнила свой материнский долг. Потому что вырастила сына, знающего цену деньгам, понимающего, как нелегко приходится некоторым людям на нашей планете. Это все делает меня настолько счастливой, что, серьезно, вот разрыдаться готова.
Я не должен был оказаться там, где оказался. Думаю, поэтому я так ценю собственное положение. Были времена, когда я говорил себе: «Ты недостаточно хорош». И было это даже в Луисвилле. Но теперь я в совсем ином положении.
Как по мне, все сводится к простой формуле: целеустремленность выше негатива. Много кто может рассказывать о твоих промахах и упущениях. Особенно сейчас, в эру соцсетей. Но я считаю, что подросткам важно помнить: хейтеры появились не с изобретением соцсетей. Они существовали всегда. Родители, приезжавшие на матчи AAU, постоянно говорили моей матери, что она ошибается в оценке моих перспектив, ошибается с тем, что привозит меня сюда играть.
Мне повезло, что все это она выслушивала с каменным лицом.
У нее была своя стратегия.
Редактор: Для меня Донован навсегда останется ребенком, танцующим на журнальном столике. Энергичным пареньком из гостиной, который ставил в детское кольцо, ломал его постоянно и вопил: «Мааам, я опять кольцо сломал! Можешь починить?»
Постоянно слышала стук мяча из соседней комнаты.
И сразу за ним: «Мааам, почини кольцо!»
Вот он, мой сын.
Кстати, по поводу той самой мечты. Ну, помните, когда однажды я зашел в гости к другу Си Джею Тайлеру из Гринвича, пообещал себе, что куплю родным дом неподалеку.
Вероятно, мама хотела, чтобы я осуществил эту мечту с помощью диплома адвоката или врача, но у каждого из нас своя судьба, верно?
В итоге я осуществил эту мечту с помощью баскетбола.
Моя мама буквально вот только-только переехала в новый дом. И дом этот – совсем неподалеку от Гринвич Кантри Дей.
К слову, она тоже свою мечту реализовала. Теперь работает учителем в детском саду. И, знаете что… Я Богу молюсь, чтобы там он не сталкивалась с такими реактивными детьми, каким был я.
Фото: Instagram/spidadmitchell; globallookpress.com/PMA/AdMedia; Gettyimages.ru/Andy Lyons, Mike Stobe, Gene Sweeney Jr.
Впереди еще очень много работы
Их там вообще канонизируют, если они чемпионство возьмут.