«Возможно, родные до сих пор считают меня большим ребенком, но я изменился». ДеАндре Джордан – о своей карьере
В определенный момент Уикэнда всех звезд я вот о чем задумался.
Как обычно, ходил от одного события к другому, встречался с другими баскетболистами. Некоторых из них могу назвать настоящими друзьями, остальных же знаю по большей части из-за того, что играл против них. И тут меня поразило: «Черт. Посмотри, сколько вокруг тебя молодежи».
Не скажу, что стал чувствовать себя старым или что-то в подобном духе, но несколько раз за Уикэнд я приходил к мысли, что больше не могу относить себя к молодежи НБА.
Вспомнил самого себя в сезоне новичка. Самого себя 9-летней давности.
9 лет. Сумасшествие. Уже 9 лет я играю в НБА, 9 лет у меня ушло на первое в жизни попадание в сборную всех звезд. Вероятно, я мог бы сказать, что первая поездка на Уикэнд могла случиться и раньше, что меня недооценивали и так далее. Тем не менее, выходные в Нью-Орлеане вышли такими, какими они и должны были быть. Чувствовалось, что вызов на Матч всех звезд спустя 9 лет отнял достаточно времени. Чувствовалось, что этот вызов что-то значит.
А вообще, знаете, что поражает больше всего? Что я самый возрастной игрок «Клипперс»! Кто-то сказал мне об этом относительно недавно, и, честно говоря, такая информация поразительна. Нет, имеется в виду не биологический возраст. Имеется в виду, что дольше меня за эту команду из нынешнего состава не играет никто. В Лос-Анджелесе я провел всю свою карьеру в НБА.
Два года назад, когда случилась вся вот эта вот история с возможным переездом в Даллас, огромное влияние на мое итоговое решение оказали отношения с партнерами по «Клипперс». Быть может, ничего неожиданного для вас в этом и нет, но факт в том, что они действительно повлияли. Наша дружба – вот почему они прилетели аж ко мне домой. Мы строим совместный проект, пока еще не достигший идеала.
Все эти 9 лет команда развивалась. Каждый год мы получаем 2-3 новых игроков, новых личностей. Блейк, CP3, Джей Джей, тренер Риверс – со временем они стали сердцем коллектива. Сам того не осознавая, я получил лучшие места в первом ряду на «Перестройку франшизы». Получил возможность видеть, как все части паззла складываются вместе. Теперь, по прошествии 9 лет (а я думаю, что как раз-таки ровно 9 лет ушли на то, чтобы полноценно это понять), я вижу, каково это – быть игроком одной команды на протяжении всей карьеры.
В этом году я провожу много времени с одним из новичков Клипперс, Даймондом Стоуном. Он талантлив, но пока сыроват – в колледже Даймонд провел лишь один год, пришел в НБА в 19, прямо как я в свое время. И он невероятно простой и веселый парень в том числе и за пределами площадки. Вижу много сходств между нами. Раньше звонил ему без оглядки на время суток и давал различные поручения – ну, как любому новичку дают. Как правило, просил принести что-нибудь перекусить из круглосуточного магазина.
И вновь вспоминал свой первый год.
Вспоминал о латте. Ванильном латте. Думаю, в сезон новичка заказал около 150 чашек этого вида кофе. Позже не брал ни одной.
А дело все было в том, что именно такой кофе любил Бэрон Дэвис. Помню, как он впервые отправил меня за ванильным латте в Starbucks – было это еще во время летнего лагеря. Бэрон был и остается настоящей легендой, так что я очень хотел впечатлить его. Был довольно скромным и понимал: мне придется делать все, что он скажет.
Правда, тогда я еще не знал, что Бэрон – довольно странный парень. В хорошем смысле, конечно, но все же.
Он звонил мне ровно так же, не ограничивая себя понятиями о времени суток, и долгим наш разговор не выходил.
«Алло, новичок. Привези мне ванильный латте».
Ничего более.
«Да, и с соей. Не забудь про сою».
И все. Гудки.
В самый первый раз я даже специально выписал для себя: «ванильный латте с соей», чтобы не забыть и не заказать что-нибудь не то. Когда вернулся с кофе в руках, был доволен и горд собой, но после одного глотка Бэрон взглянул на меня и выбросил остаток в мусорный бак. Затем просто ушел. Всегда боялся, что куплю и принесу что-нибудь не то.
Так он звонил мне каждые несколько дней. С одним и тем же разговором, с одним и тем же приказанием. Иногда Бэрон мог выпить и всю чашку, но гораздо чаще оставлял ее нетронутой.
Конечно, Бэрон любил шутить с новичками, но делал это во многом потому, что заботился о нас. Что на тренировках, что во время игры именно он был тем, кто постоянно выкрикивал что-то вроде «Хорошо отработал в защите!» или «Отличная игра, новичок!». Для меня это значило крайне многое.
Теперь же, спустя 9 лет, видя Даймонда, везущего мне перекус, думаю, что никогда не буду настолько жестоким, чтобы заставлять его ездить в Starbucks.
Слишком уж я для этого милосерден.
***
Еще одним ветераном-весельчаком моего времени был Маркус Кэмби. Познакомился с ним почти сразу, ведь он потребовал пончики с малиной.
Маркус действительно их обожал. Звонок, опять же, в любое время суток. Перечисление на 100 баксов. После доставки трех пончиков – всегда трех и всегда с малиной – сдачу мог сохранить. Гораздо лучше, чем с латте.
Однако Маркус замечал меня не только на площадке. В свой первый сезон в НБА я был настоящим ребенком. Крупным, но ребенком. Любую тренировку, любую игру я воспринимал всерьез, но за пределами площадки становился истинным шутом. Маркус понял это сразу же.
Помню, как-то раз заменил его во второй четверти выездного матча против Сан-Антонио. Тим Данкан всегда был моим идолом. Как-никак, а ведь вырос в Техасе.
Теперь же моей задачей было держать его в защите. Держать в защите собственного кумира.
Был очень взволнован. Весь такой: «Черт, я играю против Тима Данкана. Надо попробовать заблокировать его, сделать что-нибудь запоминающееся, все в таком духе». А Тим просто был максимально спокоен – вот чего я точно о нем не забуду. В каждой комбинации, разыгранной Тони Паркером под Тима, чувствовался вызов. Разок Данкан поднял меня в воздух одним взглядом: да, никакого фейка, никакого движения, а я уже выпрыгнул в попытке заблокировать бросок.
В итоге меня сняли с игры и больше решили не выпускать. Маркус двинулся ко мне, покачивая головой. Было ясно, что у него на уме.
Успел лишь вставить: «Знаю, знаю, так много мне прыгать не следовало».
Маркус взглянул на меня так, будто не понимает, о чем речь. Он не ответил на мои слова.
У него был свой вопрос.
«Назовешь любимое движение Тима Данкана?»
«Честно говоря, не назову».
Маркус был поражен.
«То есть ты вышел на площадку с намерением угадать его по ходу матча?» – сказал он так, будто вел диалог не со мной, а с пришельцем каким.
Тот разговор открыл для меня кое-что ключевое. Будучи новичком, я не задумывался о грядущих матчах, о грядущих соперниках. Конечно, понимал, с кем мне предстоит сойтись, но Маркус буквально заставил начать копать глубже. Между нами завязалось нечто вроде игры. Он давал мне задание изучить того или иного соперника, а затем устраивал проверку. Какой рукой он бросает? Как играет в посте и разворачивается? Как часто применяет обманные движения? Тонкости, как ни крути.
Думаю, в свой сезон новичка я развеял главный миф об НБА – миф, согласно которому баскетбол на профессиональном уровне – тот же баскетбол, только усложненный.
Да, он побыстрее и пожестче, но в общем и целом такой же. Как-никак, что на любительском, что на профессиональном уровне вы будете пытаться делать одно и то же. А еще считается, ну или я считал, что крупные талантливые парни способны решать исходы поединков. Но теперь я осознаю, что не в этом все дело.
Сказал бы, что в первый год был неслабо унижен. Много сидел на скамейке, наблюдал за игрой чаще, чем играл сам. Столкнулся с выводом: в развитие баскетбольного IQ вкладываю меньше, чем в физическое развитие. Задания Маркуса тоже поначалу раздражали, так как отнимали достаточно времени. Иногда проводил на площадке лишь 10 минут, которые затем пересматривал по два часа.
Никогда не забуду, как во время одного из матчей Маркус удивил меня. Сидел в тот момент на скамейке, владение перешло к противнику, Кэмби возвращался в защиту. Как раз пробежал неподалеку от меня со словами: «Итак, первым в ход пойдет заслон».
Мгновением позже комбинация оппонента стартовала с заслона.
Я подумал: «Как? Как он сумел предугадать развитие событий?»
Что ж, в ответе на данный вопрос Маркус был прозаичен: «Я всего лишь изучил все их комбинации».
Немного растерялся, когда узнал, что в каждом матче НБА происходит столько всего незамеченного. Это как находиться в компании и быть не в теме разговоров внутри нее.
Вот тогда-то я и почувствовал себя настоящим новичком. Оставшуюся часть сезона много работал совместно с Маркусом. Хотелось доказать ему, что склонен к развитию и обучению. Казалось, что знать каждую комбинацию соперника выгодно. Так что во время разминки стандартным вопросом от Маркуса было что-то вроде:
«Итак, через два дня играем против Портленда. Что такое «Floppy out»?»
Ответ прост: комбинация Портленда в виде заслона для Брэндона Роя или Ламаркуса Олдриджа, в результате которой Олдридж часто оказывается под кольцом.
Весь тот сезон был большой проверкой.
Многие удивятся этим словам, но одним из сложнейших моих противников был Ник Коллисон.
Часто слышу, как «большие» утверждают, что наиболее тяжелым соперником для них был Шак. Поверьте, они не лгут. Однажды Шак чуть не вывел меня из игры ударом локтем в грудь. Но в матчах против Ника я стал больше узнавать о структуре самойго баскетбола.
Помню матч в Оклахоме, Ник выходит на площадку. Подбегает ко мне и с большим уважением говорит: «Эй, приятель, хотел лишь сказать, что тренер дал мне установку не проиграть тебе ни единый подбор». Вежливо улыбается.
Всю оставшуюся игру Ник с невероятным упорством боролся под кольцом, прекрасно понимая свою задачу: не дать мне забрать ни единый отскок. Не самый высокий, но неугомонный, сильный соперник. После игр с Оклахомой я понимал, что с утра будут болеть все части тела, ведь в каждом владении мы в попытках оттеснить друг друга от кольца встречались стабильно жестко.
***
Конечно, с ростом в 210 см бороться за отскок проще, но назвать эту борьбу абсолютно простой язык не повернется. Да, иногда достаточно лишь выпрыгнуть и поймать мяч, но в противостояниях с противниками, подобными Нику, или же с группой подобных противников все становится на порядок сложнее. У них одна задача – свести мой вклад в игру к минимуму. «Большие» ненавидят, но уважают это.
С сезона новичка и до сезона 2012-13 мне не удавалось набирать больше 8 подборов в среднем за игру. Уже в сезоне 2013-14 набирал более 13. Затем, в свой лучший на данный момент год в НБА, набирал 15. В следующих сезонах – по 14.
Из данной статистики выходит, что лишь за 5 лет игры в НБА мне удалось осознать: быть хорошим подбирающим недостаточно. Невероятно. Но не просто потому, что в определенный момент произошел резкий скачок в данном аспекте. Пожалуй, он произошел по целому ряду причин, в том числе благодаря ветеранам, у которых мне довелось поучиться.
Во многом, кстати, скачок этот произошел благодаря Мемфису.
В 2012 и 2013 мы играли против Гриззлис в плей-офф. Оба раза они надрали нам задницу на щитах. В 2012 нам удалось взять серию за 7 матчей, но серия эта была настоящей битвой. Зак Рэндольф, Мо Спейтс, Марк Газоль – все они доставили нам множество проблем. И уже в 2013 году мы проиграли, ведя в серии 2-0. Они измотали нас. Они измотали меня.
После того вылета я несколько переоценил собственные ценности. Задался вопросом: каким баскетболистом я хочу быть? Понимал, что являюсь одним из наиболее мощных игроков лиги, но не мог пользоваться своей мощью на щитах.
На следующий год уделил колоссальное внимание игре на подборе. Действительно колоссальное. Впервые за всю карьеру.
Вспомнил, как мы обсуждали игру на щитах с Маркусом. Он говорил, что подборы – тот редкий аспект игры, в котором можно и нужно жадничать. Мы с ним даже соревновались, кто соберет наиболее богатую коллекцию по итогам матча. Это соревнование улучшило мои навыки.
В 19 лет я размышлял примерно так: «Я в НБА. Невероятно! Не могу поверить. Рад, что хотя бы попал сюда».
Честно скажу, не думал особо о попадании на Матч всех звезд. Был большим ребенком, которому нравилось бросать по кольцу, и в то же время нравилось развлекаться за пределами площадки. И, знаете что, моя мама, вероятно, по-прежнему считает меня таковым.
Но за эти 9 лет я прилично изменился. Стал замечать свой прогресс лишь с Даймондом Стоуном. Понимаю, что теперь работаю с Даймондом так же, как когда-то со мной работал Маркус. И на разминках в этом сезоне часто задаю ему вопрос: «Ди! «First-up, two-down» в случае с нашими ближайшими соперниками – это что?»
Его стандартный ответ: «А мне откуда знать?»
Что ж, времена меняются, но кое-что все-таки остается неизменным. Хотя, в своем возрасте Даймонд намного сильнее склонен к саморазвитию, чем я был в свой сезон новичка. Это приятно видеть.
Даймонд по-прежнему работает над тем, чтобы его слышали на площадке. Он до сих пор стесняется выкрикивать ближайшие действия соперника. CP и Рэй готовы убить его за то, что он не кричит о заслоне. Как центровой, пытаюсь донести до него, что мы являем собой последний оборонительный редут, видим все нападение соперника, так что молчаливый центровой – убийца командной защиты.
Работаем над его голосом каждый день. Порой он подходит ко мне после тренировок со словами: «Слышал меня? Я довольно громко говорил, слышал?»
Отвечаю, что не слышал, что надо еще громче.
Думаю, смысл он понимает.
