«Наши с Карлом мнения расходились во всем». Кеньон Мартин – о детстве и нашумевшей книге Джорджа Карла
Знаете, где я был вчерашним днем? В Диснейленде. С семьей. Мартины отдыхали, проводили свободное время вместе. Моя младшая дочь села на аттракцион, я наблюдал за ней. С удовольствием присоединился бы, если б не головокружение, которое вызывают у меня аттракционы. Так вот, смотрел, как она в этакой чайной чашке кружится и веселится, как вдруг телефон начал разрываться от уведомлений из Twitter’а. Что ж, я открыл приложение и высказался по поводу темы, что висела на повестке дня. Был расстроен. Но отключил телефон, как только дочь спустилась; мы решили отправиться к другому аттракциону, Space Mountain.
Как меня только ни называли за время игровой карьеры. Знаете, существует некий словарь терминов, которыми люди пытаются охарактеризовать спортсменов.
Называли вспыльчивым. Не до конца, если честно, понимаю значение этого слова. Вернее, да, знаю, что оно означает, но не могу понять, почему люди использовали именно его. Баскетбол – эмоциональный вид спорта, и я всегда был переполнен чувствами во время игры. Быть может даже больше, чем окружающие, не знаю. Свои эмоции я всегда держал в узде.
Сволочью. Сколько раз меня называли сволочью... Вероятно, сотни. И, если хотите знать, с этим я готов смириться. Готов смириться с ярлыком сволочи. На протяжении всей карьеры я пытался влезть в голову соперника, если видел, что он уязвим. А почему бы и нет? Было бы глупо не пользоваться такой возможностью.
Головорезом. Каждый раз, когда я слышал, что меня называют головорезом, понимал, что где-то прав, делаю что-то абсолютно правильно. Значит, я моя игра повлияла на соперника. Следовательно, я побеждаю.
Грязным игроком. Быть может, я был таковым, а, может, и не был. На протяжении моей карьеры лига становилась все мягче и мягче. Иногда из-за изменений в правилах, иногда из-за изменений в менталитете баскетболистов, которые больше не желали по-настоящему биться. Но играть в баскетбол мягко невозможно. Так что пускай люди толкуют слово «грязный», как им угодно. У меня есть собственное для него определение.
Да, на протяжении карьеры я не был самым приятным игроком, не все мои решения оказались верными. Признаю. Например, в 23 года я купил слишком много драгоценностей – столько, сколько мне совсем не нужно было. Говорил много лишнего. Слишком часто выходил в свет. Получал много технических. Однажды ударил во время игры Карла Мэлоуна безо всякой причины. За многое в своей карьере мне не стыдно, ведь я верю, что удар надо держать всегда. Но вот что касается этой темы из Twitter’а...
Уже самый первый твит об этой книге серьезно рассердил меня. Очень серьезно, если быть точным. Позже, когда я вернулся домой и немного отдохнул, поразмыслил надо всем этим. Оказалось, что книга-то и не вышла еще. Быть может, цитаты, что я прочел, были вырваны из очень важного для их понимания контекста. Может, мы действительно что-то не так поняли.
Однако по-настоящему задело меня именно что упоминание моего детства, детства без отца. Многие из баскетболистов, играющих в НБА, выходят из подобных семейных обстоятельств. Ни для кого из нас детская жизнь не казалась легкой. Надеюсь, люди, знакомые с моей ситуацией, понимают, насколько подобные слова могут расстроить.
На сегодняшний день я уже завершил карьеру, так что теперь уделяю намного больше времени семье и отцовству. У меня три девочки и два мальчика. Оба сына – одному 15, другому 11 – увлекаются спортом и преуспевают в нем. Играют в баскетбол, старший уже ростом за два метра перевалил.
Я горд констатировать тот факт, что они часто прислушиваются к мнению отца. В свою очередь, стараюсь научить их тому, чему сам научился в самое тяжелое время своей жизни. Хулиганы они те еще, но слова мои воспринимают легко. Растут совсем не так, как рос я.
В детстве мне ничего не давалось просто так. Вырастила мать, работая как черт, чтобы прокормить и поддержать меня. Переехали в Даллас, где жили в домах для бедных. Я хорошо знал, что такое голод. Знал, что такое делать по ночам уроки без какого-либо света только потому, что мы не можем заплатить по счетам. У нас никогда не было автомобиля, всегда приходилось пользоваться автобусом. И мне все это казалось вполне нормальным. До определенного времени. Вот как я рос.
Каждый раз, когда я говорю об этом детям, вынужден подчеркивать: «Это не выдумка. Это правда. Так что послушайте, может, научитесь чему». Таких, как я, было множество. Такие есть до сих пор. Некоторые из них достигают своих целей, некоторые – нет. Цели, конечно, могут быть разные, не только попасть в НБА. У меня не было отца. Джордж Карл оказался достаточно умным, чтобы подчеркнуть это, только вот чего ради? Честно говоря, не представляю. Опять же, возможно, когда книга в полном своем содержании попадет на прилавки, выяснится, что он совсем не то имел в виду. Мы с Джорджем – люди разные, что и выяснилось в Денвере. Наши взгляды не сходились нигде: ни в жизни, ни в баскетболе, попросту нигде. С того момента я предпочитаю об этом не вспоминать.
Но случившееся в четверг попросту разбудило во мне инстинкт выживания.
Своим детям я говорил, что играл в баскетбол с такой самоотдачей и такой страстью исключительно из-за него. Большую часть карьеры я бился за место под солнцем. Иногда бился в прямом смысле этого слова.
В детстве дорога в НБА казалась мне нереальной. Баскетбол для меня, естественно, существовал, я и НБА смотрел, и за колледжами следил, но вот именно сама возможность стать профессиональным игроком казалась мне немыслимой. Я не играл где-нибудь в AAU. Не пользовался услугами личных тренеров, что могли бы дать верный совет по поводу того, в каком направлении следует развиваться.
Я стал увлекаться баскетболом просто потому, что им увлекались люди, жившие возле церкви на Хатчинс-Роуд. Никаких молодежных соревнований. Никаких ровесников, которых можно было свободно встретить на улице и с которыми можно было поиграть. Мне приходилось бороться со всеми, кто был в зале. Так что уже лет в 10 я стал играть против взрослых. И случилось так, что я перестал воспринимать их как старших. Просто соперники. Вот в чем заключался мой баскетбол. Если мяч оказывался в воздухе, кто-то обязательно должен был его забрать, и мне приходилось бороться сильнее и жестче, чем другим. Уже в самом раннем возрасте я осознал, что оправданий быть не может – может быть только результат.
Мячом я владел неплохо, а вот борьбой... Не знаю, как мне удавалось справляться с огромными взрослыми мужиками. Дрались мы тогда по два три раза за игру. Жесткий фол? Спорная пробежка? Самое время приостановить поединок, чтобы выяснить отношения. Иногда я даже вспоминаю конкретные примеры, вспоминаю, как страшно было в 12 лет противостоять окликнувшему мое имя мужику. Но спасовать было нельзя. Оставалось лишь поднять руки и надеяться на лучшее.
Помню, к примеру, как один из таких вот мужиков, 20-с-чем-то-летний Дэнни, ввязался в драку с местным тренером Лероем Филлипсом. Не понравилось этому Дэнни, что Лерой свистнул фол. Они сцепились, драка перенеслась в коридор, перевернули огромный автомат с газировкой. Мы стояли и смотрели на разбитую машину, лежащую на боку, секунд 5 или 10, пока кто-то не свистнул. Игра продолжилась.
Прочитав это, вы, возможно, скажете: «Черт, да что это за баскетбол такой?». И я пойму.
Но сам воспринимаю это по-другому. После того, как накал страстей на баскетбольной площадке перенесся в коридор, где схватившиеся парни перевернули целый автомат с газировкой, я подумал: «Вот как отныне буду бороться за каждое владение».
Знаете, вспоминая все это, больше не хочу говорить о ком-то, кто пишет обо мне или моих бывших товарищах по команде. От прочитанного я был далеко не в восторге, но верю, что остаюсь выше этого.
Главная причина, по которой пишу все это – хочу отдать должное матери, в трудных условиях вырастившей меня и мою сестру. Рассуждать о жизни других людей без их ведома не стоит.
Трое из моих детей достаточно взрослые, чтобы пользоваться интернетом. Они могут спокойно наткнуться на всякую ерунду по этому поводу. Вот что бесит меня больше всего. К счастью, мои дети слишком хорошо знают своего отца.
В общем и целом, вчерашний день выдался сумасшедшим. Но не таким уж и плохим. В конце концов, дочь встретилась с Эльзой из «Холодного сердца».
