Шумахер выиграл первый титул «Ф-1» после скандальной аварии с Хиллом – и сперва Дэймон считал, что виноват сам. Из-за давления команды и формы поворота
Честное признание чемпиона в автобиографии.
От редакции: Привет! Вы в блоге Masta Kink – эпичном доме подкастов о книгах про «Формулу-1». Здесь выходят редкие и мощные ретроистории о гонках прошлого, рецензии на самые интересные биографии и рассказы про нашу любимую серию из первых рук – по книгам пилотов, механиков и других работников паддока. Поддержите автора плюсами и подписками – его уникальный контент того стоит!
Когда Айртон Сенна погиб, «Уильямс» остался без лидера – Дэймона Хилла им не видел никто, кроме болельщиков. Патрик Хэд и Фрэнк Уильямс (боссы команды) демонстративно начали поиски замены – и вскоре нашли ее в лице Найджела Мэнселла (чемпиона 1992-го). Руководство не скрывало, что не считает Хилла реальным претендентом на титул, и такое отношение в борьбе с Михаэлем Шумахером ему не помогало.
Добавьте к этому неплохие выступления молодого Дэвида Култхарда, делившего с Мэнселлом кокпит Сенны – и получите команду, которая даже не думала направить усилия на борьбу с «Бенеттоном». «Мне приходилось соперничать и с Дэвидом, и с Найджелом, и с Михаэлем», — вспоминал Дэймон.
Несправедливость иногда была чрезмерной: например, за две гонки до конца сезона, в Хересе Хилл долго лидировал и вполне мог победить, но после финального пит-стопа его машина начала вести себя странно – и он так и не сумел победить Шумахера. После финиша Хэд и Уильямс подчеркнуто игнорировали Дэймона, посчитав его уже проигравшим титул. Но вскоре выяснилось, что команда по ошибке заправила машину Хилла под завязку – потому болид ехал сильно медленнее возможного. Дэймону пришлось клещами вытягивать из Фрэнка и Патрика извинения – а это последнее, что нужно перед главным сражением чемпионата.
Напряжение росло. Когда в Японии Патрик начал трясти перед Хиллом телеметрией Мэнселла, кровь Дэймона начала закипать, ведь он квалифицировался выше Найджела. Вот что на этот счет написал сам будущий чемпион 1996-го в автобиографии:
«Атмосфера внутри команды становилась все хуже. Мне казалось, я ради них рискую жизнью и не получаю никакой благодарности. А потом Патрик сказал: «Дело в том, Дэймон, что ты все время бродишь с кислой миной. Ты хмурый и вечно недоволен. Это влияет на команду». Я выслушал это выпад, но промолчал. Наверное, Патрик решил, что меня это подстегнет, но вместо этого я подумал: «Да пошел ты в жопу».
Патрик как будто снял меня с крючка. Я старался быть хорошим гонщиком, делать все, чтобы им понравиться, чтобы получить их одобрение. Но я лаял не на то дерево. Дело было не в моих результатах, а в моем стиле, моей харизме. Вернее, в ее отсутствии. Они хотели второго Мэнселла.
Во мне не было чего-то такого: беспредельной уверенности, которая пропитывает всех вокруг и убеждает, что все будет хорошо. Патрик сказал, что мне надо слегка взбодриться. Вместо этого я полностью отвязался от того, что считал их ожиданиями. С этой минуты я буду сам по себе. Это моя машина, моя трасса, моя гонка. Буду делать что захочу».
В Аделаиду на финальную гонку 1994 года Дэймон летел вместе с Барри Шином — легендарным мотогонщиком и своим хорошим приятелем. Излив Барри душу в самолете, Хилл получил совет: «Так давай, скажи об этом!» И Хилл сказал: прямо в аэропорту встречавшим его журналистам. Сказал все: и про отношение со стороны команды, и про то, что ему мало платят…
К счастью для Дэймона, срыв в эфире BBC расстроил Фрэнка с Патриком, но не привел к сиюминутным решениям, хоть пропасть между ними и стала еще больше. А сама гонка и вовсе обернулась вошедшей в историю катастрофой.
«Кругов через 20 между нами оказался круговой, и Михаэль начал потихонечку отрываться, – вспомнил Хилл в биографии. – Из-за того, что это городская трасса, многие повороты на ней сделаны под прямым углом. Михаэль уехал достаточно далеко, чтобы гнать примерно на один поворот впереди – следовательно, на мгновение исчезать у меня из вида.
Отрыв был всего несколько секунд, но должно быть он атаковал как сумасшедший, поскольку на 36-м круге он переборщил, выходя перед связкой из левого поворота. В Японии он делал то же самое несколько раз, но в этот раз он повредил машину. Решающим было то, что я этого не увидел.
Выйдя из поворота, я заметил Михаэля, съезжающего с бордюра. В тот момент мне казалось, он возвращался на трассу после небольшого вылета на траву.
Он бросился мне наперерез, и я подумал: «Он пытается заново разогнаться, и если я позволю ему это сделать, он снова оторвется. Я не могу упустить эту возможность».
Следующий поворот – правый – надвигался очень быстро. Михаэль сдвинулся влево и, казалось, оставил дверь открытой. Я всунул туда нос и нажал на газ. Михаэль повернул вправо – или не зная, что я был там, или пытаясь захлопнуть калитку. Он врезался в меня, его машина встала на два колеса, а затем влетела в барьер из шин.
Помню, подумал: «Топорно, Дэймон». Я нырнул внутрь поворота при первой же возможности, но должен был попробовать. Я пришел из мотогонок, где никто никогда не врезается в соперников, чтобы победить. Но в картинге это происходит часто. Может, он выбрал столкновение?
В «Уильмсе» никогда не обсуждали вероятность того, что он решит выбить нас обоих и так выиграть. Если это было сделано нарочно, то мы все оказались наивными младенцами, потому что поначалу я думал, что сделал что-то неправильно, пытаясь его обогнать.
Михаэль сразу выбыл из гонки, а я продолжил ехать, но видел: моя левая передняя подвеска повреждена. Я понимал, что все еще могу выиграть чемпионат. Мне требовались всего два очка, но надежды на починку подвески оставалось мало.
Когда я добрался до боксов, Патрик попытался выпрямить рычаг голыми руками. Я мотал головой, бормоча про себя: «Ну это же не сработает. Если ты думаешь что я буду дубасить по трассе на скорости под 300 км/ч с такой вот подвеской – подумай еще разок». Машину закатили в боксы, и Михаэль стал чемпионом мира.
Барри Шин подошел ко мне и сказал: «Все видели, что произошло! Не говори ничего!».
Я подумал: «После того, что случилось в аэропорту, это твой лучший совет, Барри».
Я скрылся в глубине боксов и позвонил [своей жене] Джорджи. Едва я приготовился набивать послегоночную колонку с журналистом Морисом Хэмилтоном, ко мне подошел Барри и сказал, что я должен посмотреть повтор аварии. Он договорился с продюсером трансляции, и они вывели момент на экран.
Я с удивлением увидел, как Шумахер врезается в стену. Поскольку его машину скрывал поворот, я не знал, что она критически повреждена. Барри обратил внимание на движение головы Шумахера – он посмотрел в зеркало и, очевидно, знал, что я позади. Внезапно картина в моей голове кардинально поменялась. Я подумал:«Они не могут спустить ему это просто так». Но они смогли. Михаэль выиграл свой первый чемпионский титул».
Эта история — часть эпизода подкаста Masta Kink про автобиографию Дэймона Хилла Watching the Wheels. В этой книге Дэймон рассказывает не только про свою карьеру, но и про тяжелую депрессию, которая развилась у него после ухода из Формулы 1.
Подкаст можно слушать на любой платформе
Дополнительные материалы к эпизодам и истории из прошлого Формулы 1 выходят в телеграм-канале Masta Kink
Поддержать работу автора подкаста можно двумя способами:
https://yoomoney.ru/to/4100115290878761
Фото: Gettyimages.ru/Mike Hewitt/ALLSPORT
----------
Вообще-то команда дважды приказывала Култхарду отдать победу Хиллу в том году. В тех самых двух гонках, на которые был отстранён Шумахер - в Монце и Эшториле.
А в целом, Хилл просто был слабенький, впрочем как и все конкуренты Шуми за исключением Хаккинена, наверное. А про отношение команды к нему, это можно понять. Все бы расстроены из-за Сенны в начале сезона, нужен был лидер команды, а этот нытик совсем не годился.