14 мин.

Алексей Попов: «Если у людей нет родины – мне с ними не по пути»

16

Без малого 20 лет он комментирует «Формулу-1» в России. О том, что именно его «российский голос» накладывается на звуки моторов, знают, наверное, даже люди далекие от мира автомобильного спорта. В прошлый четверг в Монце – еще до начала гоночного уик-энда – Алексей Попов рассказал «Paddock LIVE» о том, почему не читает форумов, вспомнил, когда в последний раз волновался перед эфиром и попытался объяснить, что изменилось для него в «Формуле-1» после прихода Виталия Петрова.

– Тебе еще не надоела «Формула-1»?

– Мне она не может надоесть. Я люблю этот спорт.

– Ты здесь уже почти двадцать лет, а все еще приезжаешь по четвергам и ходишь по трассе…

– Нет, немного не так. Я приезжаю в среду, чтобы в четверг ранним утром пройти круг по трассе.

– Они меняются?

– Конечно. Я бы не сказал, что существенно, но меняются. Хотя даже если бы они совсем не менялись, я бы продолжал ходить. Каждый раз – это лишняя возможность прикоснуться к истории.

– Есть любимая?

– Очень трудно сказать. Как ни странно, наверное, это был Шпильберг. Не тот старый, что зовется «Цельтвегом» – мне на той конфигурации побывать не довелось, – а новый, что совсем недавно еще принимал Гран-при Австрии. В остальном я не буду оригинален. Естественно, больше всего мне нравится большая четверка: Спа, Сильверстоун, Монако, Монца. Много хороших личных воспоминаний о Маньи-Куре. В прошлом году поразила трасса в Абу-Даби. Бахрейн – это тоже что-то особенное. Если так продолжать – я все перечислю…

– То есть к автодромам Тильке ты нормально относишься? Все его ругают…

– Напрасно. Я уверен, что те, кто ругает, не смогли бы сделать ничего даже близко похожего. Проблема его критиков в том, что Тильке в отличие от них – гонщик. Какой-никакой, но все же гонщик. И он прекрасно понимает, что в современной «Формуле-1» обгонять очень сложно, и дело тут вовсе не в трассах, как многие думают. Так всегда было. Несмотря на общепринятое мнение, обгонов всегда было мало. Это сейчас люди берут нарезку лучших моментов исторических сезонов и думают, что там лидеры менялись местами каждый круг, но это ведь не так. На самом деле, такой плотной как сейчас «Формула-1» вообще никогда еще не была.

– Когда ты последний раз волновался перед эфиром?

– Если иметь в виду волнение перед самим фактом комментария – то его, конечно, уже давно нет. Если говорить о «Формуле-1» – то присутствует скорее предвкушение встречи с болельщиками. Может быть, я чуть больше обычного волновался на регби. Например, в Париже в 2007 году, на финале Кубка мира. Комментировать на стадионе – это нечто особенное. Это не как на трассе. В «Формуле-1» ведь, по большому счету, огромной разницы нет, что ты сидишь в кабине на автодроме, что на Шаболовке – в работе практически ничего не меняется. Само собой, на трассе лучше работает тайминг, ты видишь изменения погоды, можешь посмотреть, готовятся ли чьи-нибудь механики на пит-лейн. Но есть и свои минусы – к примеру, связь может оборваться, или, скажем, монитор может стоять в кабине плохой, и дома по телевизору зрители получают лучше картинку, чем ты, находясь непосредственно в месте событий. Очень трудно, опять же, разобрать переговоры по радио – для этого, во-первых, надо пять манипуляций совершить на пульте, плюс – добавляется реальный шум моторов. С этой точки зрения «Формулу-1», может быть, из Москвы комментировать даже легче. Но там невозможно ощутить атмосферу. Те же проходы по трассе, разговоры – все это помогает. Что-то подсмотрел, что-то подметил. Не обязательно эксклюзивное – сейчас это практически невозможно. Все регламентировано, есть пресс-окна, все интервью и новости моментально появляются в сети. Если тебе и удалось узнать что-то, то обычно такая информация сопровождается словами «только смотри никому»… Тем не менее, атмосфера, ощущение пребывания в этой стране – этого ничем не заменишь. Опять же, если возвращаться к первым вопросам – находясь здесь, у меня совершенно меняется график. Я по жизни – сова. То есть дома, в Москве, я могу спать и до двух дня. Конечно, редко, но бывает. В то же время в командировке, я без проблем встаю в шесть утра и в семь уже еду на трассу. Даже в четверг, даже когда еще ничего не происходит. Так что «Формула-1» не может мне надоесть. Для меня это что-то очень ценное. И дай Бог, чтобы все оставалось, как есть.

– Ты можешь назвать себя болельщиком?

– Конечно.

– Мы начали было говорить про волнение перед эфиром…

– Да, я не договорил про регби. Там вообще атмосфера совершенно другая. Здесь ты сидишь в кабине, за стеклом. А там – непосредственно на стадионе. На Кубке мира мы комментировали с трибуны. Не совсем конечно – у нас там был стол, монитор, – но все равно. Грубо говоря, непосредственно позади нас сидели болельщики. Это совершенно потрясающая атмосфера. И где-то даже волнительная. «Формула-1» в отличие от регби – это самый что ни на есть телевизионный вид спорта. Вообще для многих он остается своего рода виртуальным. Скажем, некоторые болельщики, с которыми я пересекаюсь – создается впечатление – вообще не воспринимают ни этих пилотов, как живых людей, ни автомобили, как реальные. У нас любят говорить, что в футболе – каждый тренер. Так вот в «Формуле-1», мне кажется, ситуация доходит до каких-то невиданных масштабов. Иногда буквально каждому хочется сказать: «Вы сначала придите сами на картинговую трассу, проведите пару сессий – хотя бы десятиминутных, – а потом уже позволяйте себе критиковать пилотов, выносить какие-то поспешные мнения о них»… Может быть, как раз, чтобы самому не терять эту связь с реальностью, я и хожу по трассе, при любой возможности стараюсь выбираться на картодром.

– Как изменилось твое восприятие «Формулы-1», когда появился Петров?

– Ну, восприятие «Формулы-1» – это все-таки слишком сильно сказано.

– Хорошо, пусть так. Но ведь что-то все-таки поменялось?

– Восприятие «Формулы-1» точно нет. Она была, она есть и она будет. И пусть Виталик остается тут как можно дольше. Чтобы карьера, как у Рубенса.

– Разве что по продолжительности…

– Да, тоже об этом подумал… Конечно, хочется, чтобы он в отличие от Рубенса и чемпионом стал. В любом случае, «Формула-1» для меня – это нечто глобальное, и в этом смысле ничего, наверное, не изменилось. Другое дело, что у меня, как у комментатора, наконец, появилась возможность болеть за своего пилота в эфире. Это неоценимо приятно. Для меня, например, если вернуться к регби, даже самый лучший матч, вроде Австралия – Новая Зеландия, никогда не сравнится по накалу с матчем Россия – Грузия. Пусть и те, и другие влетят той же Новой Зеландии с дичайшим разрывом. То же самое и здесь. Причем, у Виталика никакого «разрыва» по сравнению с лучшими нет. Он измеряется десятыми долями секунды – в худшем случае. А то, как в Венгрии, он и вовсе везет весь уик-энд Кубице. Мало того, что он россиянин, так он еще и борется реально с сильнейшими пилотами мира. Для меня это и правда неоценимо. Когда я комментировал биатлон – там реально наши бегут за победу – было очень приятно. И вот теперь здесь – не в биатлоне, традиционном нашем виде спорта, – в «Формуле-1» появляется россиянин. Причем, пробивается в чемпионат, не так, как, скажем, первый чех Томаш Энге, не как Жолт Баумгартнер.

– Не как Алекс Йонг опять же…

– Да, парень реально начинает достигать хороших результатов. Да, он ошибается. Но я бы посмотрел, как другие не ошибались на его месте. Я не вижу, чтобы Хюлькенберг демонстрировал что-то из ряда вон. Все говорят – вот, Феттель. Посмотрите, что делает Феттель после стольких сезонов, имея при этом чемпионскую машину. Что он делает? Он ошибается в каждой второй гонке. Виталик ошибается, но он дебютант! Судить его теми же мерками, что мы судим опытных гонщиков, нельзя. Хотя посмотрите на того же Баррикелло. Что он делает на первом круге в Спа? В трехсотой гонке! Он ошибается и выносит Алонсо. Те, кто говорят, что Петров – такой-то, такой-то, они сами ничего подобного скорее всего в спорте бы не добились...

– Многие говорят, что ты должен относиться к нему так же, как к остальным 23 гонщикам.

– …вот из десяти вариантов ответа я сейчас не могу просто выбрать наиболее удачный. Ну, во-первых, начнем с того, что я никому ничего не должен. Своим трем сыновьям – должен, да. И все. Во-вторых… Если у людей нет национальности – то это очень… даже не знаю как сказать… это реально ставит меня в тупик. Я понимаю, что у людей могут быть любимые пилоты, любимые команды и так далее. Но не выделять для себя пилота из своей страны – я не знаю, где такое еще могло бы быть. Видимо, это следствие заболевания общества, которое получило двойной удар – сначала 70 лет при советской власти, а потом начало девяностых. Случились какие-то нечеловеческие перекосы, и некоторые люди просто перестали понимать, что есть национальная принадлежность. Если у людей ее нет – мне их жаль. Если у людей нет родины – мне их жаль. Мне с такими людьми не по пути.

– Ты давно с Петровым знаком?

– В первый раз я увидел его, когда он гонялся в Мячково в «Кубке Поло». И уже тогда было видно, насколько он выделялся. Понятно, что в основном соперники там – это, будем говорить, джентельмен-драйверы. Но, согласись, очень редко бывает, когда ты стоишь в повороте и видишь, что одна машина круг за кругом просто визуально едет быстрее других. Не по времени на секторах, не по секундомеру – это просто было видно. И тогда, я помню, подошел к Оксане Косаченко, которая занималась организацией кузовных чемпионатов в России, спросил: «Кто это у вас там так валит?» Она ответила: «Вот, молодой мальчик из Выборга – опыта набирается». Ну и несколько лет спустя он первым из наших добрался сюда. Невероятно просто…

– Как ты можешь охарактеризовать ваши отношения? Вы приятели? Друзья? Коллеги?

– Друзья – это очень громкое слово. Я думаю, что у него есть свои друзья. У меня – тоже. Вообще, чтобы люди, которые вместе работают, стали друзьями, как мне кажется, должно пройти много времени. Мы не так часто видимся. По несколько раз за уик-энд – вот и все. Приятели? Наверное, да. Коллеги – несомненно.

– В прошлом ты болел за кого-нибудь?

– Да, я болел. Правда, в последний раз достаточно давно. Но я старался, по крайней мере… если кому-то это было заметно, мне очень жаль. Меня самого, когда я смотрю какое-то соревнование по телевизору, очень раздражает, когда видна необъективность. Поэтому я старался, чтобы никогда никоим образом это не было заметно. Я еще раз повторю – с Петровым все по-другому. Я не понимаю, как можно не переживать за своего. Это даже болением сложно назвать. Это просто нормально. Так везде. Команд у меня любимых никогда не было, а вот пилоты – да. Когда я только пришел в «Формулу-1» они же вообще полубогами для меня были. Потом с некоторыми удалось сблизиться больше, чем с другими. Чувствовалось, что разговор может зайти не только про настройки. В Монако я со многими жил в одном доме – разве что в разных подъездах. Постоянно пересекались. Часто летали одними самолетами. И, понятно, что с кем-то отношения были ближе. Но я всегда старался, чтобы это никак не отражалось на моей работе. И если я видел, что тот, кто мне симпатичен, совершал что-то некрасивое, я не замалчивал это, чтобы его оправдать. Или когда я видел, что тот, кто мне не нравится, совершал что-то красивое – я опять же не пытался умалить его заслуги. Я всегда старался говорить то, что думаю об эпизоде в данный конкретный момент – без личных симпатий. Если не всегда удавалось – что ж, мне жаль.

– Ты много времени проводишь в интернете?

– Вне «Формулы-1» – нет. Во время Гран-при все время просматриваю западные новостные сайты, чтобы понять, не упустил ли чего. Все ведь невозможно услышать. Постоянно слежу за слухами, новостями.

– Читаешь комментарии к своим постам на блоге?

– Да, в конце дня обязательно просматриваю.

– К критике в интернете как относишься?

– Я к ней никак уже не отношусь. Лет десять назад у меня был некоторый опыт, после которого я понял что интернет, форумы – это абсолютно нереальная жизнь. Там люди скрываются под личинами и говорят то, что никогда не скажут в лицо. Иногда это знакомые люди, которые скрываются под личинами, специально говорят то, что никогда не скажут в лицо, и делают гадости. Так что сейчас я стараюсь вообще в такого рода интернет-общении участия не принимать.

– Зимой ты ездил в Ванкувер. Как тебе Олимпийские Игры?

– В целом я, конечно, ожидал другого. Но у меня был такой график работы, что я собственно, считай, и не был на Олимпиаде. Я был только на двух соревнованиях за все это время. На хоккейном матче Россия – Чехия в группе и на женской эстафете в биатлоне. Мы, кстати, оба раза выиграли. Все остальное время – работа в подвале, в студии, смены по 20 с лишним часов, разговоры с пустотой… Ты вроде как и там – и как бы тебя там нет. С одной стороны к тебе сходятся все нити, у тебя все корреспонденты на связи, но с другой стороны – ты лично не можешь пойти ни на одно соревнование. Ты не чувствуешь ритма, как на «Формуле-1». Это очень сложная работа. И потом – необходимо быть компетентным во всех этих видах спорта. Там мне приходилось перемалывать море информации. Если в «Формуле-1» я знаком с базой достаточно хорошо и мне нужны только новости, то на Олимпиаде мне нужно было за минимальное количество времени разобраться в гигантском количестве видов спорта. Кто-то на моем месте мог бы отнестись к этой работе поверхностно – просто, скажем, озвучить результаты, как-то выкрутиться в любом случае можно, – но я так работать не привык. Я старался держать определенный уровень. Для меня это была сумасшедшая Олимпиада.

– Олимпийский опыт, «Неделя спорта» – тебе это нравится? Это какой-то новый вызов?

– Нет, безусловно, все это очень интересно. Но я бы не стал говорить, что про какой-то вызов. Это просто работа.

– То есть для тебя вести часовую программу про другие виды спорта – это просто работа…

– Я никогда не кривлю душой. Мне не нравится футбол, и даже когда я вел программу во время чемпионата мира, на которую были приглашены игроки, эксперты, специалисты, я говорил, что это игра для девочек. Говорил, что мне больше по душе регби. Я никогда не делал вид, что стал фанатом футбола. Но! Как профессионал, я готовился, пытался разобраться в тонкостях. Раз уж я должен разговаривать о матче, скажем, нашей сборной с Андоррой, то какой смысл постоянно глумиться? Спрашивать «а почему только два ноль?» или «зачем Аршавин курит кальян?» Это было бы слишком. Я стараюсь понять, кто на какой позиции играл, кого еще можно было попробовать на этом месте. Потому что я понимаю, что тем, для кого я работаю, в отличие от меня самого, футбол интересен. Пару раз я обозначил свою точку зрения – и этого вполне достаточно.

– Давай напоследок к «Формуле-1» вернемся. Сколько лет уже прошло?..

– Для меня в Спа начался двадцатый сезон. То есть ровно 19 лет назад я написал первую статью в газету о «Формуле-1».

– Что с тех пор изменилось? Чем стала «Формула-1» в России за эти годы? Ощущается скачок интереса?

– Боюсь, что пока его сложно назвать качественным. У нас с самого начала была достаточно большая аудитория. Она, конечно, выросла в несколько раз за это время, но – не в десятки. Люди, которым это было интересно, которых мы смогли заинтересовать с самого начала, остались. Потом понемногу мы добирали других. Сейчас иногда у нас бывают очень хорошие рейтинги. Помог и приход Виталия Петрова. Но качественного скачка нет. Я бы сказал, что это постепенный процесс. А вот что изменилось? Я думаю, степень понимания людей того, что такое вообще «Формула-1». Вот смотри. Условно говоря, практически любой человек на улице понимает, что есть футбол, хоккей и, скажем, теннис. Двадцать лет назад вот такой «человек на улице» понятия не имел о том, что такое «Формула-1». Теперь он знает. Он может ее не любить, он может ею не интересоваться. Но он знает кто такой Шумахер. Кто такой Петров. Вот это и можно назвать скачком. Что же до народной популярности… Я вообще не думаю, что в России «Формула-1» может стать каким-то глобальным видом спорта. Очень мало стран в мире, где это так. В Италии – да, в Англии – да. В Германии и, может быть, Франции. В Испании, например, только сейчас, с появлением Алонсо, она начинает обретать популярность. Раньше такого не было. И это при том, что у них были трассы, были даже другие пилоты, какой-никакой – автопром. У нас же не было вообще ничего. Конечно, если Петров сейчас начнет выигрывать, если придут другие ребята, если у нас будет гонка – мы можем пойти по этому пути. Но опять-таки, мне кажется, можно будет говорить лишь о каком-то постепенном приросте. Я не думаю, что «Формула-1» когда-либо станет у нас так же популярна, как в Англии или Италии. Хотя, конечно, мне бы этого очень хотелось.

Фото автора и Владимира Васильева