Макс Мосли: «Как я помог избежать раскола чемпионата»

Бывший президент ФИА Макс Мосли продолжил на страницах Telegraph подводить итоги своей деятельности и на этот раз рассказал о том, как он помог заключить мирное соглашение в «Ф-1» и избежать раскола чемпионата, и о том, как готовил своего преемника Жана Тодта. «В июне 2008 года Ассоциация команд «Формулы-1» объявила о намерении создать альтернативный чемпионат. Было очевидно (по крайней мере, для меня), что этого не будет никогда. Объявление ФОТА, возможно, взбудоражило доверчивых журналистов и напугало держателей коммерческих прав и их банки, но это все, чего они могли добиться. Все потому, что раскол привел бы к двум конкурирующим сериям: официальному чемпионату ФИА и новому чемпионату ФОТА. В последнем сосредоточились бы все топ-команды и пилоты, за исключением «Уильямса» и «Форс-Индии», в то время как первый получил бы контракты, имя «Формула-1» и традиции. ФОМ (то есть Берни Экклстоун) не мог присоединиться к альтернативному чемпионату, даже если бы захотел – у него коммерческое соглашение с ФИА. Зная, что без трасс и освещения на телевидении альтернативный чемпиона не может существовать, промоутеры вели бы переговоры с командами, понимая их безвыходное положение. А если коммерческих проблем недостаточно, возникли бы серьезные трудности спортивного характера. Не ясно было, собирается ли альтернативная серия получать статус в ФИА – а отказать в санкционировании серии, которая отвечает стандартам безопасности, мы не можем – или они хотели работать без федерации. Во втором случае у них возникли бы огромные проблемы с трассами, маршалами, медицинскими работниками, техническими делегатами, судьями и так далее. Все эти работы лицензированы ФИА. Если бы они вошли в систему ФИА, всех этих неприятностей удалось бы избежать, но это означало бы, что они подчиняются Международному спортивному кодексу, признают статус и прерогативы ФИА, то есть то, против чего ФОТА так резко выступала. Очевидно, ФОТА не продумала последствий ни одного их этих курсов. Однако они столкнулись бы с проблемами только через несколько недель или даже месяцев, а до этого могли распространять пустые угрозы и тревожить основные вовлеченные в «Ф-1» компании. С моей точки зрения, было правильно позволить им работать в направлении альтернативного чемпионата. С огромной вероятностью прессинг, который задают очень сложные коммерческие отношения в современной «Формуле-1», очень быстро вернул бы их за стол переговоров. С самого начала единственной известной величиной был тот факт, что в 2010-м ни одна команда не будет выступать в другом чемпионате. Из-за конфликта мы бы потеряли некоторых автопроизводителей, но, вероятно, мы бы потеряли их в любом случае. Вполне возможно, что в конфликт вмешались бы главы компаний и приказали бы своим командам прекратить эту ерунду, особенно когда стало понятно, что альтернативным чемпионатом двигали эгоистичные помыслы, а вина ФИА была только в том, что мы собирались снизить расходы. Был еще один фактор. В 2004-м я решил покинуть пост президента ФИА. На самом деле в июле 2004-го я подал в отставку, и в октябре того года она должна была вступить в силу. На Генеральной ассамблее выбрали бы нового президента, у которого был бы год на подготовку к настоящим выборам в 2005-м. Однако очень скоро стало ясно, что наиболее вероятным преемником станет кто-то, кого я считаю совершенно неподходящим для этой роли. Кроме того, я попал под давление членов ФИА, просивших меня отказаться от ухода. Мне сказали, что прежде чем я покину офис, я должен спланировать, кто займет мое место. Так что я согласился доработать до конца срока, то есть до октября 2005-го. До этого я уже вел переговоры с Жаном Тодтом. Считал его идеальным претендентом на пост президента после моего ухода и наделся, что он примет участие в выборах, когда закончит работу в «Феррари». Однако вскоре после того, как я предложил ему свою поддержку, он получил предложение должности генерального директора от «Феррари». Естественно, он должен был согласиться. И мы договорились, что при условии моих перевыборов в 2005-м, если я захочу уйти во время следующего срока, он будет готов выдвинуть свою кандидатуру в 2009-м. Я решил остаться, хотя чувствовал, что пришло время перемен – ради меня самого и ради ФИА. И теперь представьте мою проблему: если бы я твердо стоял на своем в конфликте с командами, я не смог бы уйти в отставку в октябре 2009 года. Я был уверен, что меня снова переизберут, но я этого не хотел. С другой стороны, по отношению к ФИА или Жану было бы несправедливо передать им эту битву. Одно из предложений было таким: я остаюсь еще на год, разбираюсь с конфликтом и его последствиями, а потом подаю в отставку, оставляя дела Жану. Но здесь были свои неудобства. Жан не смог бы выбрать свою команду, а кроме того, выборы могли пойти по иному сценарию, и президентство досталось бы кому-то совершенно некомпетентному. Некоторые имена, которые упоминались в этой связи, – это был просто кошмар. К тому же, с меня было достаточно, я хотел отдохнуть. В итоге выбора у меня почти не оставалось. Если я не готов был продолжить работу, нужно было идти на компромисс. Так что перед Советом, который состоялся 24 июня, я встретился с Лукой ди Монтеземоло и Берни в моем офисе в штаб-квартире ФИА. Ник Кроу вел Совет, пока мы совещались в соседней комнате. Мы пришли к соглашению. По существу это было предложение, выработанное в Монако 22 мая. Взамен Лука готов был подтвердить снижение к 2011 году расходов всеми командами до уровня 1990-х. Неидеальное решение, но близкое к тому, что я считал главным для выживания «Формулы-1». Помимо всего прочего это помогло бы новым независимым командам. Так что предложение было приемлемым. После мы присоединились к Совету и пришли к соглашению. Я объявил, что не буду переизбираться в октябре, однако ничего не сказал о своем договоре с Жаном Тодтом, поскольку считал, что он сам должен сделать заявление, когда придет правильный момент. Сразу после Совета мы провели пресс-конференцию, на которой объяснили все итоги. Между собой мы договорились не выступать против друг друга, однако Лука не сдержался и в интервью итальянскому телевидению заявил, что он «свалил диктатора». Я был недоволен и заявил, что могу пересмотреть свое решение об отставке. Хотя надо отдать должное Луке – через пару дней он мне позвонил и предложил остановиться и назвать итог ничьей. ФОМ весьма нереалистично предложила подписать Договор Согласия в течение 24 часов после Совета. Кое-кто в ФОТА продолжал говорить об альтернативном чемпионате и, возможно, ФОМ принимала их всерьез. Мы же проигнорировали предложение и провели весь июль в работе над Договором. В конце концов, мы пришли к варианту который был более-менее приемлемым для всех трех сторон. Я подписал его от лица ФИА 31 июля. Но Договор рассчитан только на три года и основное обсуждение еще впереди. После мы разошлись на каникулы, единственным перерывом в которых стала сага о «Рено» и Бриаторе. Я мог бы прекрасно обойтись и без нее, но, к сожалению, такие проблемы возникают из ниоткуда, и они – часть работы. В чем мне повезло, так это в том, что с 1994 года мне не пришлось сталкиваться ни с одной серьезной проблемой в «Ф-1» – со смертью или серьезной травмой гонщика, которая помещала бы ему вести нормальную жизнь. Хотя, к огромному огорчению, мы потеряли двух маршалов. Это все, что меня на самом деле трогает. Проблемы, вроде «спай-гейтов», «крэш-гейтов» и «лже-гейтов», не имеют значения. Все их участники живы-здоровы. Смерть или ограничение дееспособности – вот это действительно сильно влияет, особенно когда ты – тот, кто в итоге ответственен. Именно поэтому большая часть моей работы в ФИА в последние 16 лет была направлена на безопасность на дорогах. Программы, вроде Euro NCAP, e-Safety Aware, и работа Фонда ФИА в развивающихся странах не имеют такого влияния в медиа, как «Ф-1», но в итоге они гораздо важнее. Предсказанные и предсказуемые уходы автопроизводителей начались даже раньше, чем ожидалось. «БМВ» объявил 29 июля, еще до того, как был подписан новый Договор Согласия. После, 4 ноября, ушла «Тойота». Этот шаг был очевиден, но когда я указал на него в мае, представитель «Тойоты», похоже, вообще был оторван от реальности. Теперь понятно, что без бюджетного ограничения, которому так сопротивлялась ФОТА, у нас не было бы новых команд, а пелотон состоял бы из 12-14 машин. Просто удивительно, как разумные люди в ФОТА слепо сражались на бизнес-модель, которая была обречена. Вероятно, потерь автоконцернов можно было избежать, если бы ФОТА приняла предложение об ограничении бюджета на собрании 11 января в Париже. Это ограничение, скорее всего, со временем будет работать в рамках Соглашения об ограничении ресурсов. Потеря «БМВ» и «Тойоты» так бессмысленна, и это очень грустно. Единственное облегчение – предположение «Феррари» о том, что это был мой план по избавлению от автопроизводителей. Но если такому верить, нужно предполагать, что боссы «БМВ» и «Тойоты» лгали, когда говорили о том, что причиной ухода стала необходимость сокращения расходов, и по непонятным причинам скрывали правду. Ошибки? Наверное, с моей стороны одна главная. В период между Советами в марте и апреле мне нужно было посетить всех директоров компаний и объяснить им, что мы делаем и почему. Если бы я это сделал, «БМВ» был бы по-прежнему с нами, а, возможно, и «Тойота». Было бы легко продемонстрировать, что с бюджетным ограничением они бы получили то же самое, но дешевле. Но руководители команд никогда бы не сказали этого своему начальству», – пишет Мосли.