Ругалась в эфире «Матч ТВ», собрала 300к подписчиков и бросила профиль. Мы поговорили с самой красивой легкоатлеткой России
23-летняя Полина Кнороз – одна из главных молодых легкоатлеток страны.
Она успела еще в нейтральном статусе выступить на «Бриллиантовой лиге», имеет шикарный личный рекорд 4,81 м (шест) и должна доминировать в секторе после ухода в декрет Анжелики Сидоровой.
А еще у Кнороз 315+ тысяч подписчиков – больше из наших легкоатлеток только у Дарьи Клишиной (360 тысяч). А у Елены Исинбаевой, например, на 75 тысяч меньше.
Полина не скрывает личную жизнь: несколько лет она встречается с вице-чемпионом Европы в прыжках с шестом Тимуром Моргуновым.
Несмотря на возраст, Кнороз должна была ехать на Олимпиаду два года назад. В Токио они с Моргуновым не попали в последний момент: Тимуру поздно пришел нейтральный статус, а Полину выкинули из команды ради метателя молота. Тогдашний президент федерации Ирина Привалова потом признала, что решение по Кнороз было ошибкой.
А помните эпизод с чемпионата России этой зимой?
«А нас слышат в прямой трансляции?» – спросила Полина у оператора. И получив утвердительный ответ, пригвоздила: «Отвратительная организация!» Интересно, на ее слова как-то отреагировали?
Мы поговорили с Полиной и разобрались, как выживают молодые российские легкоатлеты в новых условиях и почему она до сих пор не монетизирует внешность и модный инстаграм.
«На соревнования приехал «Матч ТВ», и все старались для красивой картинки. Удобно ли спортсменам – никого не волновало»
– На недавнем командном чемпионате России в Сочи ты заняла третье место с результатом 4,35 м. При личном рекорде 4,81 м. Твои эмоции?
– Я не особо сильно расстроилась, потому что изначально понимала, как я прыгну. Самое начало сезона, у меня было мало технических тренировок, прыгала не с полного разбега. Обычно я командный чемпионат вообще пропускала. Но в этом году мы с тренером решили попрыгать, и, в принципе, я довольна. Получились некоторые технические моменты, и если мне удастся показать то же самое с полного разбега, все будет хорошо.
– Вы в очередной раз прыгали при пустых трибунах. Привыкли?
– С одной стороны, да, это уже никого не удивляет. Но с другой, нам по-прежнему грустно и обидно. Выходит, что мы никому не интересны. Очень хочется это изменить, но как? Я пытаюсь рассказывать о соревнованиях в соцсетях, но никакого результата это не приносит.
– На Неделе легкой атлетики в Москве на старт вышли топовые фигуристки: Загитова, Валиева, Петросян, Акатьева. В прошлом году в длину прыгала Трусова. Это нормальный способ популяризации?
– Немного не то. Обидно, что люди приходят смотреть не на нас, а на фигуристов. Но может, кто-то, придя ради фигуристов, обратит внимание и на то, как люди рядом бегают, прыгают или толкают, и в следующий раз придет уже на легкоатлетов? Вероятность, наверно, не самая большая, но ничего лучше я все равно не могу предложить.
– Этой зимой на чемпионате России ты заявила в камеру: «А нас слышат в прямой трансляции? Отвратительная организация!» Комментаторы ответили, что ты просто нервничаешь. Ты нервничала?
– Нет, конечно. Там была история в том, что на соревнования приехал «Матч ТВ», и все старались для красивой картинки по телевизору. Удобно ли при этом спортсменам – никого не волновало.
Например, наших тренеров с трибуны за сектором пересадили на балкон. Из-за шума на соревнованиях, чтобы что-то спросить, приходилось орать. У меня к концу дня даже горло заболело. Спрашиваешь, а ответ тренера все равно не слышишь. А это все-таки чемпионат России, главный старт сезона.
Еще у нас, чтобы сэкономить время, отменили квалификацию – в итоге в финале прыгали 25 человек. Хотя по идее должно быть не больше 12. В какой-то момент на разминке образовались две очереди, которые потом пытались соединиться в одну. Среди девочек возникло непонимание, никто свою попытку уступать не хотел. Пока мы разобрались, кто за кем прыгает, на разминку осталось вдвое меньше времени.
– Тебе потом досталось за слова в прямом эфире?
– Имя называть не стану, но ко мне подошел человек из федерации и попросил больше так не делать. Интересно почему? Мне кажется странным, когда у спортсменов в нашей ситуации пытаются забрать еще и право голоса.
– Тебе не кажется, что раз уж легкая атлетика страдает от недостатка популярности, ради красивой картинки в трансляции спортсменам действительно стоит потерпеть дискомфорт?
– Вопрос не в комфорте, а в том, чтобы мы могли показать тот результат, на который готовились. Я выступала на международных стартах, на больших полных стадионах. И как ни странно, там подобных проблем не было: всегда тренеры сидели рядом с сектором, и как бы шумно ни было – мы их слышали. Как мешают наши тренеры красивой картинке? Я этого не понимаю.
Кнороз еще надеется на международные старты?
– Этот сезон пропускает из-за беременности Анжелика Сидорова. Получается, теперь ты – лидер российских прыжков с шестом.
– Я привыкла тянуться за Анжеликой, она очень мотивировала меня прыгать выше. Без нее теперь будет гораздо сложнее. Но есть и другая сторона медали: меньше соперниц – больше шансов выиграть. Я, в принципе, нормально отношусь к поражениям, умею с достоинством проигрывать. Но побеждать, конечно, всегда приятней.
– Мария Ласицкене (на фото) в Сочи со слезами заявила, что ее международная карьера завершена. Ты подпишешься под этими словами?
– Конечно, нет. Я верю, что мы еще поедем на международные соревнования. Может – и даже скорее всего – это будет нескоро. Но мне 23 года, расцвет в моем виде приходит ближе к 30. Очень надеюсь, что в ближайшие 7 лет все-таки что-то изменится.
– Твой личный рекорд – 4,81 м в помещениях, установлен во Франции в самом начале 2022-го. С тех пор ты не летала выше 4,70 м. Проблема в мотивации или в чем-то еще?
– Во-первых, 10 см для прыжков с шестом – не такая уж принципиальная разница. Во-вторых, этой зимой у меня были хорошие попытки на 4,80 м, чуть не хватило. Не вижу в этом трагедии, все равно торопиться мне некуда.
При этом не могу сказать, что мне легко искать мотивацию. Честно: если бы сейчас готовилась к чемпионату мира, я бы относилась к тренировкам совершенно иначе. Я, конечно, не лежу на диване и не расслабляюсь, но например, если у меня что-то болит или очень устала, подхожу к тренеру: «Все, давайте на сегодня закончим». Если бы на носу был чемпионат мира, я бы работала через любую усталость и мышечную боль.
Я в любом случае хочу прыгать с шестом, это мое любимое дело. Но разница, наверное, в том, что сейчас я могу себе позволить сказать тренеру «нет». А если бы впереди была большая, настоящая цель, у меня даже такой мысли бы не возникло.
– Мне кажется, потом, когда международные старты все же вернутся, перестроиться психологически в режим работы на износ будет очень непросто.
– Нет, спокойно перестроюсь. Это же не так, что я работаю вполсилы или совсем ничего не делаю. Присутствует небольшая расслабленность, но как только я буду заряжена – она уйдет сама собой.
– Финансово ты сильно пострадала от отсутствия международных стартов? Реально вообще легкоатлету в России выжить на одну зарплату?
– Выступая за рубежом, хороший спортсмен может достаточно быстро заработать на квартиру. То, что нам платят в России... Спасибо, конечно, и на этом. Но это принципиально меньшие суммы.
– В некоторых видах на чемпионате страны с трудом набирается достаточное количество участников для финала. Ты замечаешь, что популярность легкой атлетики падает? И например, родители не хотят отдавать туда детей?
– Конечно, этого нельзя не заметить. Например, зимой у нас с шестом прыгали 25 девочек, а в некоторых других видах даже финал не набирался. Но я думаю, тут все зависит от вкусовых предпочтений. Прыжки с шестом или в высоту, или спринтерский бег интереснее и больше нравятся детям. Поэтому туда идет больше народу, хотя это совершенно не значит, что в этих видах больше перспектив.
Понятно, что легкая атлетика сейчас в сложной ситуации. Но лично я своего ребенка все равно бы отдала именно сюда. Легкая атлетика отлично развивает координацию, скорость, выносливость. А потом уже с этой базой можно заниматься чем угодно.
Почему Кнороз забросила соцсеть, где имела больше 300 тысяч подписчиков
– У тебя 315 тысяч подписчиков, при этом последний раз ты обновляла профиль год назад. Что случилось?
– Я веду вторую страницу, а на старой больше не появляюсь. Эта страница стала очень популярна во время карантина. Причем я ничего для этого не делала – сами болельщики стали монтировать короткие видео из моих фото и сторис и выкладывать во всякие паблики. Я была в шоке, что это работает. На этой волне ко мне пришло много зарубежной аудитории.
Но я все-таки веду страницу на русском языке, и когда ты снимаешь, выкладываешь, а потом получаешь кучу комментариев на английском, испанском или итальянском – это странно.
– Тебе писали гадости?
– Не, ничего такого не было. Просто мне хотелось общаться, а вышло так, что большинство моей аудитории меня даже не понимало. И постепенно мне стало неинтересно.
В прошлом году страницу взломали, и я завела вторую. Потом старый аккаунт вернулся, но я приняла решение начать с нуля и вести новый аккаунт. Сейчас там почти 18 тысяч подписчиков.
– Больше 300 тысяч, которые у тебя были – это очень серьезно. Ты зарабатывала на рекламе?
– Честно говоря, не особо. Я могу посотрудничать с каким-то брендом и рекламировать что-то, чем я сама пользуюсь. Но брать первую попавшуюся рекламу – это не про меня.
Честно говоря, из меня так себе блогер. Я довольно редко что-то выкладываю, мне лень лишний раз снять сторис или сделать фото. Все эти подборки на сайтах составляли чаще всего из моих спортивных фотографий на соревнованиях. А там ничего супероткровенного не могло быть.
– Ты обсуждаешь, что можно выкладывать, с молодым человеком?
– Таких проблем у нас никогда не было. Тимур абсолютно спокойно относится ко всем моим публикациям.
«Если я когда-то и сидела на диете, только на словах. Головой всегда понимала, что мне это не надо»
– Ты пользуешься услугами косметолога?
– Именно вмешательств у меня не было. Очень часто девочки начинают что-то в себе менять и потом уже не могут остановиться. Я нормально отношусь, если косметология помогает исправить какой-то дефект. Но не так, что все становятся на одно лицо с накачанными губами.
При этом очень люблю масочки, кремы, уходы для лица и тела. Придешь вечером после тренировки, намажешься и кайфуешь.
– Соблюдаешь диету?
– Мне, наверно, повезло с генетикой, но нет. Могу позволить себе есть абсолютно все, что захочу. Если я когда-то и сидела на диете, то только на словах. Это как у всех девочек: смотришь на себя в зеркало и думаешь «толстая, надо похудеть». Но видимо, головой я всегда понимала, что мне это не надо. Потому что на этой мысли все и заканчивалось.
– Прыжки с шестом подразумевают много силовой работы на тренировках. Сколько ты поднимаешь?
– Мой рекорд в жиме лежа – 80 кг. Немало, но в прыжках сила рук действительно очень важна. Поэтому без штанги мы никуда.
Переживала ли я, что это испортит фигуру? Раньше – да. Наверное, ни одна девушка еще не выросла совсем без комплексов. Мне тоже в себе многое не нравилось.
Например, смотрю на других девчонок, а они все такие маленькие, миниатюрные. И тут я – и так не мелкая, а еще мощная накачанная спина.
Но как-то я себя приняла и полюбила. Не было одного момента прозрения, это пришло постепенно. Я поняла, что это моя индивидуальность, что если я буду любить себя, то и другие люди будут видеть меня красивой.
– Некоторые твои коллеги по легкой атлетике – Эмилия Тангара, Мария Привалова – профессионально занимаются модельным бизнесом. Почему ты еще не там?
– Девчонкам это нравится, но это не моя история. Я могу иногда съездить на съемки, если это вписывается в мой график, но профессионально заниматься моделингом не планирую. После тренировок еще ехать куда-то сниматься.... Нет, не хочу.
Кнороз живет в Москве, но тоскует по родному Питеру: «Все мои близкие люди остались дома»
– Твоя самая ненавистная тренировка?
– Я ненавижу бег на длинные дистанции и гимнастику. С бегом все понятно, это муторно и тяжело. А гимнастика с акробатикой, как считается, помогают шестовикам развивать координацию. Поэтому мы делаем брусья, турник, всякие упражнения на полу. Раньше еще специально ходили в гимнастический зал и крутились на кольцах, на перекладине. Но у меня там прямо до слез доходило.
– А почему?
– Мне было дико страшно. Все делали упражнения, а я не могла себя заставить даже подойти к снаряду. Стояла перед этой перекладиной и плакала из-за того, что боюсь и ничего не могу. Потом тренеру это надоело и он сказал: «Окей, не можешь, так не можешь. Лучше тогда уделим время чему-то другому».
– При этом ты прыгаешь с шестом почти на 5 метров – и не боишься?
– Думаю, разница в том, что с шестом я умею прыгать и занимаюсь этим уже давно. А гимнастика для меня в новинку, я там многого не знаю и из-за этого сама себе не доверяю.
– Ты из Санкт-Петербурга, но живешь в Москве. Осознанный выбор?
– Я обожаю Питер, для меня это место силы. Меня ничто не смущает: плохая погода, холод, ветер – ну и пусть. Но только там я ощущаю огромный заряд позитивной энергии.
Жизнь в Москве для меня – необходимость, потому что здесь тренер. На самом деле, Москву я терпеть не могу. Порой спонтанно срываюсь в Питер на день-два, чтобы увидеть родителей, встретиться с подружками. Все мои самые близкие люди, кроме Тимура, остались дома. Мне очень не хватает их тепла.
– Что тебе настолько не нравится в Москве?
– Если бы я сюда приехала погулять на выходные, мне бы, наверное, даже понравилось. Но когда живешь, всплывает очень много минусов. Главное – расстояния и пробки, когда ты по полдня тратишь на дорогу. Да и по энергетике это не мой город.
Ого, Кнороз сначала даже не слышала об Исинбаевой, а вместе с Моргуновым прыгнула с парашютом
– Ты говорила, что когда пришла в прыжки с шестом, даже не слышала, кто такая Елена Исинбаева.
– Мне было 12 лет, конечно, я не только Исинбаеву – вообще никого не знала. Хотя мне кажется, для начала занятий это был самый классный возраст.
У меня оба родителя – бывшие легкоатлеты, так что они с самого начала отдали меня в многоборье. А туда прыжки с шестом не входят. При этом рядом прыгали ребята, и мне безумно захотелось тоже попробовать. Так что однажды я пришла к своему будущему тренеру и попросила дать шест. Он посмеялся, но дал. Так постепенно я стала заходить к нему все чаще, до или после своих тренировок. А потом ушла к нему окончательно и родителей поставила перед фактом.
– Твой молодой человек Тимур Моргунов тоже прыгает с шестом. Познакомились, очевидно, на стадионе?
– Конечно. Я тогда еще тренировалась в Санкт-Петербурге, а Тимур уже был в Москве и показывал хорошие результаты. Я изучала его прыжки, интересовалась техникой. А он обо мне еще понятия не имел. Но как-то пересеклись на соревнованиях, познакомились, стали дружить. У шестовиков вообще очень классное комьюнити: у нас принято друг друга поддерживать, помогать, все друг с другом общаются.
Потом уже я переехала в Москву и перешла в группу Владимира Шульгина. А еще спустя какое-то время к этой группе присоединился Тимур. Тут у нас все и закрутилось.
– Чем тебя зацепил Тимур?
– Еще до того, как начали встречаться, мы стали хорошими друзьями. И меня поразило, насколько мы похожи по характеру. Словно Тимур — это мужская копия меня. У нас общие вкусы, интересы, темперамент, из-за этого нам очень комфортно вместе.
Тимур безумно добрый, заботливый. Если у меня что-то не получается в спорте, он всегда поддержит, даст правильный совет. Я еще таких внимательных мужчин в жизни не встречала.
– Тимур обожает прыгать с парашютом. Ты разделяешь его увлечение?
– Абсолютно нет! Парашют мне кажется очень опасным, если честно, я была против, чтобы Тимур этим занимался. Но он под шумок записался и поставил меня перед фактом, что мы едем прыгать. Причем мне пришлось тоже прыгнуть, правда, в тандеме с инструктором.
Мне понравилось. Очень необычные эмоции, но повторять не хочу. Однажды прыгнула – и хватит. А Тимур всерьез на это подсел и сейчас уже прыгает один, как спортсмен.
– Пять лет назад Тимур на чемпионате Европы с прыжком на 6 метров чуть не обыграл рекордсмена мира Мондо Дюплантиса. Прошлым летом он не поднимался выше 5,70 м, а зимой вообще не выступал. Это тоже история про потерю мотивации?
– Мне так не кажется. Тимур – фанатик своего дела, я таких спортсменов еще не встречала. Он не только всю тренировку отработает на 110%, но и останется после нее и будет отрабатывать задания, которых тренер даже не давал.
Так получается, что последнее время его преследуют травмы. В такой ситуации лучше никуда не гнать и спокойно восстановиться. Как только будет готов – Тимур будет прыгать.
– Тебе 23, и ты ни разу в жизни не выступала под российским флагом. Это трагедия?
– Сложно сказать. Так как я изначально выступала только в нейтральном статусе, я даже не знаю, как может быть иначе. Мне не с чем сравнить, я не осознаю, что я потеряла. Если бы нас вернули на международные соревнования, с флагом или без, я уже была бы рада.
Что осталось от легкой атлетики в России после 8 лет отстранения?
