Рекорд Юрия Степанова
До середины 50-х мужские прыжки в высоту оставались исключительно американской вотчиной: к 1957 году хронология мировых рекордов насчитывала 11 строчек, в каждой из которых против фамилии спортсмена было указано «США». Советский Союз долго не мог угнаться за Штатами, причём поначалу отставание было совсем катастрофическим: например, к 1925 году, когда В. Романов установил новый рекорд страны – 1,76, американцы давно уже прыгали на 2 метра… Вскоре, правда, разрыв сократился: в 1937 году Николай Ковтун первым в нашей стране взял двухметровую планку (2,01). На тот момент рекорд мира был всего на 6 сантиметров выше. Но осенью того же 37-го Ковтуна репрессировали, а его имя и рекорд на полвека вычеркнули из справочников. Другого прыгуна такого уровня в стране не было, и в следующий раз советские прыгуны смогли преодолеть круглую отметку только в июне 1955 года, на соревнованиях в Москве, – но зато сразу трижды: сначала киевлянин Владимир Ситкин прыгнул на «два ровно», через несколько минут ленинградский армеец Юрий Степанов повторил этот результат, а затем с третьей попытки добавил ещё два сантиметра – тем самым, кстати, перекрыв и рекорд Ковтуна.
Правда, американские прыгуны не стояли на месте эти 20 лет: в 1955-м мировой рекорд Уолтера Дэвида составлял уже 2,12. Казалось бы, ждать победы над американцами ещё долго. Однако именно Степанову скоро предстояло стать первым среди советских спортсменов человеком, который прыгает выше всех в мире.
Юрий Степанов родился 30 августа 1932 года в Ленинграде. Он пришёл в спорт поздно даже по меркам того времени: когда Степанов начал заниматься у молодого ленинградского тренера Павла Гойхмана, ему было 17. Шёл 1950 год. Но способный юноша быстро начал догонять и перегонять сверстников: таланта и трудолюбия ему было не занимать, технику поставил Гойхман. За полгода Степанов поднял свой личный рекорд со 140 до 185 сантиметров, а в 1951-м прыгнул на 1,90 – уровень призовых мест на чемпионате Советского Союза того времени. Правда, в призёры всесоюзного первенства он впервые попал позже, в 53-м, уступив своему земляку Юрию Илясову лишь по числу попыток: оба показали достойный результат 1,95. На будущий год Степанов стал чемпионом страны. Кстати, он прыгал и в длину. И очень неплохо – его личный рекорд составлял 7 м 43 см: на Спартакиаде народов СССР 1956 года он бы с таким результатом взял серебро. Ходили разговоры, что на Олимпийских играх в Мельбурне Степанов будет выступать сразу в двух видах программы. Но вмешалась случайность: порвав мышцу на тренировке, он вообще не поехал на Игры.
Для кого-то это могло стать настоящей трагедией, но не для Юрия: он вскоре полностью восстановился и продолжил тренировки. И в следующем после Олимпиады сезоне заставил весь спортивный мир повторять своё имя. Произошло это 13 июля 1957 года на ленинградском стадионе «Динамо» во время матча Ленинград – Хельсинки. Степанов, всего за два месяца до того выполнивший норматив мастера спорта, со второй попытки взял высоту 211 см, что стало новым рекордом СССР. На этом он не остановился и поднял планку сразу до 216 см – на 1 см выше, чем действовавший тогда рекорд мира. И преодолел высоту с первого раза!
Достижение Степанова стало неожиданностью даже для специалистов. Наш знаменитейший прыгун в длину Игорь Тер-Ованесян вспоминал:
«Когда я узнал, что Степанов взял высоту 2,16, то испытал шок. Ведь всего-то какие два года назад он только-только освоился на двухметровой высоте, столько лет бывшей камнем преткновения для советских прыгунов. И вдруг... мировой рекорд! Да ещё в дисциплине, в которой к тому времени уже 70 лет рекорд Америки и рекорд мира были синонимами.»
Один из секретов столь быстрого прогресса заключался в изменении техники прыжка: если в 1955-м Степанов ещё прыгал устаревшей «волной», то в 56-м уже освоил самый современный на тот момент стиль – «перекидной». Правда, ИААФ (Международная федерация лёгкой атлетики) не спешила регистрировать новый рекорд: обнаружилось, что на толчковой шиповке Степанова была утолщённая подошва – около 2 см. Гойхман не отрицал, что это могло давать некоторое преимущество:
«Такую прыжковую обувь… придумал и разработал я… Первоначальная идея туфли с необычной подошвой была в том, чтобы Юрий мог полноценно использовать отталкивание и при этом уберечь от травмы ахилл… И лишь потом мы увидели, что это трамплин.»
Однако правилами такая обувь не запрещалась. Тем не менее, ИААФ ратифицировала рекорд Степанова только в августе 58-го, попутно внеся изменения в правила: отныне запрещались подошвы толщиной более чем полдюйма (12,7 мм).
За своё достижение Степанов получил звание заслуженного мастера спорта и был награждён орденом «Знак Почёта». Казалось бы, карьера на взлёте: нужно тренироваться и выигрывать дальше, готовиться к римской Олимпиаде, которая уже не за горами… Но психика Степанова дала сбой. Да такой, что в 1959 году он попал в психиатрическую лечебницу: среди диагнозов, поставленных ему тогда врачами, числилась даже мания преследования. Обычно пишут, что причиной этому была шумиха, поднятая вокруг рекорда: год с лишним, пока ИААФ его не утвердила, к Степанову было приковано особо пристальное внимание. Его обувь тщательно проверяли на соревнованиях, иногда не по одному разу (на чемпионате Европы 1958 года судьи осмотрели даже обувь на маховой ноге, что вообще-то не предусматривалось правилами), в западных газетах появлялось немало публикаций, ставящих под сомнение рекордный результат… Но тех газет у нас не продавали, так что вряд ли Степанов мог знать, что там написано; тщательные проверки его тоже, казалось бы, не смущали: ведь именно на год между установлением рекорда и его утверждением пришлись лучшие выступления Степанова. В сентябре 1957 года он уверенно выиграл Всемирные университетские игры в Париже, в июле 58-го второй раз стал чемпионом страны, а через неделю в «Лужниках» победил на первом легкоатлетическом матче СССР – США – соревновании, привлекавшем тогда не меньше внимания, чем Олимпийские игры. Кстати, в этом матче он среди прочих обыграл и Чарльза Дюмаса, олимпийского чемпиона Мельбурна. После соревнования тренер университета штата Огайо Ларри Снайдер – один из опытнейших американских специалистов, воспитавший самого Джесси Оуэнса, – признавался: «Такой прыгучести, как у Степанова, я никогда не видел».
И всё же, по всей видимости, психологическая нагрузка постепенно накапливалась, в конце концов надломив Степанова. Он перестал прогрессировать: да, первое время после своего рекорда Юрий выступал хорошо, не раз совершая прыжки выше 2,10. Но перекрыть или хотя бы повторить свои рекордные 2,16 он не мог, как ни старался. Всё это наложилось на некоторые врождённые особенности психики: Тамара Пресс рассказывала, что Юрий был подвержен резким скачкам настроения, а однажды на сборах очень расстроился из-за… «неправильного» цвета одеяла.
После выхода из лечебницы Юрий уже не выступал. Да и вообще это был уже не тот Степанов. Он начал пить, развёлся с женой, в 1961 году снова попал в больницу… Пробовал работать инструктором по физкультуре на заводе, но толком не смог. 13 сентября 1963 года Степанов ушёл из жизни. Он написал записку матери, положил рядом сберкнижку, на которой лежало 80 рублей, и повесился. По неизвестным причинам его похоронили на кладбище маленького посёлка Тайцы под Гатчиной. После смерти Степанова в Ленинграде учредили соревнования, посвящённые его памяти: они ежегодно проводились до 1993 года. В 2007 году, к 50-летию рекордного прыжка Степанова, на «Динамо» установили памятную доску. И всё же сейчас немногие помнят про этого замечательного спортсмена. В общественном сознании, кажется, навсегда закрепилась прочная ассоциация: советский спорт, прыжки в высоту – Брумель. Отчасти это справедливо: Брумель и прыгал выше, и мировых рекордов поставил больше, и Олимпиаду выиграл. Но всё же первым рекордсменом мира среди наших прыгунов был Юрий Степанов.
