«Я никогда не забуду крики и вой сирен». Теракт на Олимпиаде в США – охранник всех спас, но его сделали главным подозреваемым
От редакции: мы уже вовсю готовимся к Олимпиаде, проникаемся атмосферой Токио, а еще хотим напомнить одну очень важную, очень мощную историю 25-летней давности, когда спорт вдруг ушел далеко от первого плана. Стас Купцов рассказывает о громком деле, которое многим запомнилось больше медальных видов Игр в Атланте.
Олимпийские игры-1996 в Атланте – противоречивые: по телекартинке все сложилось идеально, но организация сильно отставала. Не зря глава МОК Хуан Антонио Самаранч на закрытии отказался от традиционных слов: «Это была лучшая Олимпиада в истории».
Нареканий хватало – и по части дорожного движения (на пробки жаловались все), и по уровню волонтеров, и по сбоям в информационных системах. Церемонию открытия, несмотря на участие Мохаммеда Али, признали неубедительной, а талисман Иззи в среднем нравился одному человеку из десяти.
Но главный провал Игр в Атланте – теракт, из-за которого пострадало более сотни человек, а двое погибли. Взрыв прогремел в ночь на 27 июля в парке Столетия Олимпиады, где собирались фанаты, чтобы послушать выступление звезд эстрады.
В связи с печальными событиями в фокусе СМИ оказался человек совсем не спортивного телосложения – Ричард Джуэлл, о котором Клинт Иствуд недавно снял фильм («Дело Ричарда Джуэлла»).
Картина получила комплименты даже от самых привередливых кинокритиков (правда, скандал вызвал образ журналистки Кэтти Скраггс, который воплощала на экране Оливия Уайлд – но это уже отдельная история).
Ниже – лонгрид Стаса Купцова о сложной натуре Джуэлла, амбициях Скраггс и событиях вокруг взрыва (особенно после).
***
Ричард рос в строгой баптистской семье. Когда ему исполнилось 4, первый брак матери Боби распался – Роберт Уайт изменял, и однажды ее терпение лопнуло. Вскоре отчимом Ричарда стал Джон Джуэлл – глава страхового агентства, где работала и Боби.
К матери ребенок обращался «Да, мэм» или «Нет, мэм», и за нарушение этого правила, как рассказывал сам Ричард Vanity Fair, мог «оказаться на земле». Впоследствии использование вежливого обращения к окружающим стало для него императивом.
Отношения с матерью сильно влияли на Ричарда, гиперопека формировала его поведение. Боби называла его «мой мальчик», даже когда ему было уже за 40. Джуэллу прививали правильные модели поведения. Например, требовали предельной вежливости: он помогал учителям, когда нужно было переставить парты со стульями в классе, или пожилым людям, стоявшим с сумками на перекрестке.
В средней школе Тауэрс (округ Декалб, штат Джорджия) его не буллили, но друзей можно было пересчитать по пальцам. Как пишет Atlantic magazine, Ричард держался очень скромно и тихо, бывшим одноклассникам приходилось напрягать память, если журналисты спрашивали о нем. Много времени Джуэлл проводил в библиотеке, где его интересовала история войн: он мог часами читать о Наполеоне или генерале Макартуре.
У Ричарда был технический склад ума, поэтому со временем он стал плотно изучать начинку автомобилей и поступил в техникум в Южной Джорджии. В это же время отчим ушел от Боби, оставив на прощание записку, что не справляется с ролью главы семейства. Это еще больше сблизило Ричарда с матерью.
Боби строго относилась к любому выбору сына, особенно если дело касалось отношений. Ему порядочно не везло в любви, как и матери – не получилось с девушкой, которой он подарил обручальное кольцо, затем распались отношения с той, кому он вручил символические «ключи от своего сердца».
После предательства отчима Ричард работал за двоих. Первое время чинил автомобили, однако со временем все чаще видел себя блюстителем правопорядка. Устроившись менеджером в мелкий магазин, где продавали йогурты, как-то раз он пресек кражу со взломом – это еще больше убедило его в истинном предназначении.
***
С тех пор Джуэлл пробовал себя в разных амплуа, работая то частным детективом, то тюремщиком в офисе шерифа, то и вовсе заместителем шерифа.
Случались и оказии. Например, будучи тюремщиком, в ночное время он подрабатывал охранником в отеле, где однажды утихомирил парочку, которая шумела в гидромассажной ванне. Услышав шум, он схватил пистолет и наручники, после чего осуществил арест, представившись помощником шерифа.
В ходе задержания он подрался с 22-летним дебоширом, отчего тот прибег к медицинской помощи. Вскоре после этого случая арестовали уже самого Ричарда, поскольку он выдавал себя за помощника шерифа, каковым тогда еще не был. На работу ему разрешили вернуться на испытательный срок и только после консультации с психологом.
Но были и моменты триумфа. На курсах повышения квалификации в полицейской академии Джуэлл держался среди лучших. Тогда-то и осуществилась его мечта – официально стать стражем порядка.
Излишнее рвение часто мешало Ричарду. Он готов был работать по 14 часов в сутки, что сказывалось на его физическом состоянии. Как-то он разбил патрульный автомобиль, погнавшись за «подозрительной машиной», и его тут же понизили до тюремщика. Однако эта должность больше не интересовала Ричарда, поэтому он ушел в полицию при Пьемонтском колледже.
Иногда ему удавалось проявлять себя – однажды он арестовал грабителя, забравшегося на верхушку дерева. А за работу в добровольческом спасательном отряде его даже наградили.
Но репутацию Джуэллу портило желание успевать везде и во всем – нередко он выходил за рамки своей юрисдикции. К примеру, Ричарду дозволялось работать исключительно в пределах кампуса колледжа, максимум – в 150 м от него. Несмотря на прямое ограничение, он часто гонялся по хайвэю возле колледжа за машинами, которые превышали скорость.
Также работа в колледже была сопряжена с конфликтами. Там учились дети баптистов – и у ребят появлялась единственная возможность компенсировать все те лишения, которым их подвергали строгие родители. Студенты позволяли себе расслабляться в кампусе, а Ричард всячески этому препятствовал. Он придерживался жестких правил в работе и вообще был из тех людей, которые не потерпят малейшего правонарушения.
Студенты не принимали методов Джуэлла, постоянно жаловались директору Рэю Клиру, обращая внимание на его вспыльчивость. Когда босс припомнил Ричарду все нарушения, тот подал в отставку. А позже заявил, что ушел из-за давления – в руководстве колледжа сочли, что если информация о злоупотреблениях студентов алкоголем и наркотиками, а также о случаях вождения в нетрезвом виде дойдет до газет, то это негативно отразится на имидже учебного заведения.
После увольнения у Джуэлла появилась мысль поработать на Олимпиаде в Атланте – или в роли полицейского, или, если не сложится, хотя бы охранником. Он напросился к матери, чтобы временно пожить у нее.
Его взяли на работу охранником в AT&T Global Village, в олимпийский парк Centennial. Так Ричард оказался на пороге главных событий в жизни.
***
Олимпийский парк в центре Атланты простирался на 85 тысяч квадратных метров.
Все внимание посетителей обычно забирала большая сцена, где выступали музыкальные группы. Рядом располагались палатки с кондиционерами, лотки с хот-догами, сувенирные лавки.
Каждый день туристы переполняли парк, танцуя возле сцены или обсуждая соревнования на скамейках, прячась от солнца в тени деревьев – жарко было даже ночью.
Иногда к беременным подходил толстый усатый мужчина с надписью Security на спине – он мило улыбался и предлагал охлажденную воду. Говорил медленно, с ярко выраженным южным акцентом. Еще он приносил бутылки с водой полицейским, с которыми подолгу беседовал о работе.
Крупная фигура Ричарда Джуэлла всегда выделялась в толпе. Нравился он не всем: подвыпившие подростки, на которых он с большим рвением охотился, любили обзывать и передразнивать его.
26 июля Ричард Джуэлл вышел на 12-часовую смену. Это мог быть очередной сложный, но терпимый день. В олимпийскую лихорадку тяжело приходилось всем – например, сотрудникам диспетчерской службы 911. В тот день им поступали разные звонки, некоторые вызывали беспокойство. Так, ночью один из звонивших заявил о бомбе. Голос принадлежал мужчине, говорившему без акцента...
Ричард мог тогда пропустить работу и остаться с матерью, у которой болела нога. У него самого было неважное самочувствие: мучил живот, из-за чего приходилось постоянно отпрашиваться в туалет. В 10 вечера он решил вновь отойти.
Возвращаясь на рабочее место, оборудованное возле башни со светомузыкой, Джуэлл наткнулся на четырех пьяных подростков, которые разбросали пивные банки. Они нагрубили ему, и он доложил о происшествии. Вместе с сотрудником группы быстрого реагирования (ГБР) Томом Дэвисом они направились к парням. Когда те встали и ушли, Ричард обратил внимание, что под скамейкой лежит патрульный рюкзак в камуфлированной расцветке Alice, популярный среди американских военных во время вьетнамской кампании.
За неделю до этого в олимпийском парке уже находили подобный рюкзак, и тогда все обошлось.
– Поначалу я отнесся к находке легкомысленно, – рассказал Джуэлл Vanity Fair. – И стал дурачиться с Томом: а давай откроем. Я тогда еще подумал про себя: «Наверняка его оставили те парни».
Однако подростки эту версию не подтвердили, когда их догнали с расспросами.
– И тогда я почувствовал, как волосы встают дыбом, – продолжил Ричард. – «О-о, это нехорошо», – такие мысли пронеслись в голове. Но опыт работы в правоохранительных органах мне пригодился. У меня просто не оставалось времени на страх. Я мысленно представил себе список экстренных дел, которые нужно выполнить в этой ситуации. Я должен был позвонить начальнику, я должен был поговорить с парнями из световой башни о том, что происходит. И я должен был вести себя твердо, при этом сохранять спокойствие и быть профессионалом.
Джуэлл связался с начальником Бобом Арингом, который руководил ночной сменой Службы безопасности в тот день, а Том, в свою очередь, позвонил саперам олимпийского парка.
Наконец, рюкзаком занялись специалисты. Два федеральных агента, отвечавших за разминирование, опустились на колени, чтобы осмотреть его. Один начал медленно расстегивать ремни и в какой-то момент застыл, прекратив работу. Затем оба агента отпрянули от скамейки и начали отходить как можно дальше. Они поравнялись с Ричардом и продолжили отступать с белыми от страха лицами.
Аринг догнал их и спросил, насколько большую бомбу они обнаружили. Те лишь сказали, что «очень большую». На вопрос, нужно ли эвакуировать людей, один из них закивал. Часы показывали 1:10 ночи, до взрыва оставалось 10 минут.
Позже эксперты установили, что бомба оказалась настолько мощной, что если бы не действия Ричарда и остальных, жертв было бы в разы больше. Ее отлично спроектировали, внутри были кусок металла в форме буквы V и канистры, наполненные гвоздями и шурупами. Вес взрывного устройства составлял 40 килограммов, заряд был кумулятивным. Взорвалась лишь одна канистра из трех.
Джуэлл бросился в башню, выталкивая некоторых техников. «Хочу, чтобы вы убрались отсюда немедленно, все очень серьезно», – кричал он и в итоге эвакуировал 11 человек. Возле скамейки собралась толпа, но чтобы не началась паника, Аринг не говорил о бомбе – только о «подозрительном предмете». Не всех это убедило, кто-то по-прежнему стоял возле скамейки и смотрел на рюкзак.
Ричард вместе с остальными формировал периметр безопасности, расчищая 8-метровую зону возле скамейки. «Отойдите от этого места, пожалуйста», – твердил он вновь и вновь, освобождая пространство возле скамейки. Внезапно грянул взрыв.
«Сложно описать словами звук, который мы услышали, – вспоминал позже Джуэлл. – Такое бывает в кино. Что-то вроде «ба-бах». Однажды, когда я проходил подготовку в полицейской академии, оказался свидетелем учебного взрыва, но тогда наши уши были защищены... Все заволокло дымом, не черным, а серовато-белым.
Внутри рюкзака была шрапнель, она со свистом летела в разные стороны. Я помню всех людей, за которых нес тогда ответственность. Я помню лица тех, кого подбросило в воздух. Я помню крики. Помню вой сирен. Я думаю, что никогда этого не забуду. Я до сих пор думаю, а мог ли я сделать в тот день что-то большее? Может, если бы у нас было 5 лишних минут, никто бы вообще не пострадал...».
По счастливому стечению обстоятельств, рюкзак немного сдвинули во время осмотра, поэтому большая часть шрапнели взметнулась в небо. Боб Аринг стоял в 10 метрах от бомбы, когда она взорвалась. Он получил осколочные ранения в левое плечо и левую ногу. Его отбросило, а когда он приподнялся, то ощутил сильный запах пороха и дыма. В парке стало очень тихо, был только один звук – свист шрапнели. Аринг начал озираться по сторонам, пока не увидел Ричарда – тот уже оказывал помощь пострадавшим.
В результате взрыва погибла болельщица Элис Хоторн, ранения получили еще 111 человек. Второй жертвой теракта признали 40-летнего турецкого оператора новостей, который умер от сердечного приступа, когда бежал на место событий – до этого он пережил освещение войн в Азербайджане, Боснии и Персидском заливе...
Ричард Джуэлл предотвратил катастрофу мирового масштаба – жертв могло быть в разы больше, и Олимпиаду бы, вполне вероятно, свернули. Герою рукоплескала вся Америка. Журналисты окружили его вниманием не меньшим, чем Майкла Джонсона или Александра Карелина, побеждавших на тех Играх.
Тем больнее оказалось падение. Столкнуть Ричарда с героического Олимпа поспешила криминальный репортер ежедневной газеты Atlanta Journal-Constitution Кэтти Скраггс.
***
Кэти Скраггс – симпатичная блондинка с правильными чертами лица, большими выразительными глазами и обаятельной улыбкой. Как писал в колонке Даг Монро, она предпочитала мини-юбки и прозрачные чулки. У нее был прокуренный, хриплый голос, после работы она позволяла себе крепкие напитки.
Это женщина, которая стремилась оказываться в гуще событий. И если того требовала ситуация, могла рискнуть жизнью.
Скраггс была независимой, полагалась на интуицию, но пользовалась надежными источниками. Она работала криминальным репортером много лет и обросла связями на самом высоком уровне. Иногда она встречалась с людьми из ближайшего окружения – редакторами и полицейскими. Среди ее бойфрендов был, например, полицейский, который опустошал кошельки убитых.
Узнавая из собственных источников о криминальных событиях, она иногда опережала полицию. Однажды, после убийства, Скраггс приехала первой на место преступления и проникла в дом через окно. Когда полицейские ворвались в помещение с трупом, она уже была там.
Ей и самой приходилось использовать дедуктивные способности, чтобы находить нужных спикеров. Так она разыскала мать жертвы убийства. Узнав, что та отправилась в салон красоты, чтобы красиво выглядеть на похоронах, Скраггс высматривала женщину со шляпой не на голове, а в руке. Журналистка знала: женщина, посетившая салон красоты, никогда не наденет шляпу, потому что таким образом испортит прическу.
Именно Скраггс стала соавтором статьи Atlanta Journal-Constitution, в которой национального героя Ричарда Джуэлла представили... главным подозреваемым по делу о взрыве в олимпийском парке!
На момент публикации Ричард действительно был таковым. Учитывая колоссальный резонанс, власти требовали от ФБР как можно быстрее найти виновного. В то время в бюро любили составлять профиль предполагаемого преступника – и, по мнению федералов, Джуэлл в него хорошо вписывается. К тому же на Ричарда попросил обратить особое внимание его бывший работодатель в Пьемонтском колледже Рэй Клир, увидевший национального героя по телевизору. Он связался с ФБР и рассказал, что Джуэлл всегда любил находиться в центре внимания.
К Ричарду отправили агента ГБИ Тима Аттауэя, которого тот считал другом. Они долго беседовали о событиях в парке, Джуэлл нарисовал схему светозвуковой башни, много рассказывал о взрыве. Он не знал, что на его «друге» висит прослушка.
В итоге у ФБР появилась рабочая версия, что Ричард сам подбросил рюкзак – об этом узнала Скраггс из своих источников.
«Ричард Джуэлл, 33 года, бывший сотрудник правоохранительных органов, соответствует профилю одинокого террориста, – написала Кэти в статье (ее соавтором был Рон Марц). – Обычно это разочарованный в себе белый человек, бывший полицейский, военнослужащий или мужчина, который мечтает стать полицейским, стремится стать героем».
На страницах этой же газеты добавили, что Ричард обращался к ним и другим изданиям, чтобы пропиарить себя на истории с терактом. Но это оказалось грубой ошибкой, допущенной из-за желания поскорее выпустить сенсационный номер в тираж.
Позже Скраггс будет до последнего отстаивать свой источник, не согласившись выдать его даже под угрозой тюремного заключения. После публикации ее статьи жизнь Ричарда Джуэлла пошла под откос. То же произошло и с самой Кэти Скраггс, которая так и не оправилась от скандала.
Трудно представить, как это возможно, но в ФБР не смогли быстро просчитать очевидную нестыковку. Ричард физически не успевал сбегать к таксофонам, которые располагались в 5 минутах ходьбы от башни, и сообщить о бомбе, даже если бы он был Майклом Джонсоном. Звонок диспетчеру раздался в 00:58, при этом минутой раньше Джуэлл стоял возле башни с Томом Дэвисом, который как раз общался по телефону с саперами. Там же Ричард находился и дальше, что подтвердили многие свидетели.
Кроме того, профайл террориста-одиночки не выдерживал критики в той части, что Джуэлл якобы был одиноким – быстро выяснилось, что друзей у него оказалось не так уж и мало. Но после публикации статьи шестеренки закрутились, ФБР не собиралось так просто давать задний ход.
***
Вернувшись домой после очередного телешоу, Ричард увидел у входа толпу репортеров. У вчерашнего героя вдруг стали спрашивать, не считают ли его в ФБР подозреваемым.
Джуэлл посмеялся в ответ и сказал, что подозревать могут кого угодно, включая его самого. Вскоре к нему домой пришли агенты ФБР Дон Джонсон и Диадер Росарио.
«Они излучали уверенность в себе, – вспоминал позже Ричард. – Сказали, чтобы я проехал с ними в штаб-квартиру ФБР в Бакхеде, чтобы помочь сделать учебный фильм. Они уверяли, что хотят сделать учебное пособие о том, как можно обезвредить бомбу».
Джуэлл еще не понимал, к чему все идет, поэтому без лишних слов подчинился. Вслед за машиной с Ричардом поехал целый кортеж. Он подумал, что это были журналисты, но оказалось – агенты ФБР. С этого момента за ним установилось сверхплотное наблюдение, которое сняли только через 88 дней. Иногда его преследовали не только машины с неопознаваемыми номерами, но и... самолеты.
Джуэлла насторожило, что оператор, снимавший «учебное видео» в штаб-квартире ФБР, был крайне напряжен и слишком пристально смотрел на него. В какой-то момент ему подсунули на подпись бумаги, в которых он отказывался от своих прав – якобы это было нужно для видео, чтобы все выглядело натурально.
«И тогда в моей голове пронесся миллион мыслей, – вспоминал Ричард. – Если вы отказываетесь от своих прав, значит, находитесь под следствием. Я потребовал адвоката – и тут же все изменилось. Меня спросили: «Зачем же вам адвокат? Вы же ничего не сделали! Мы думали, вы герой. Или есть что-то, что вы хотели бы нам рассказать?»
Но Ричард все-таки дозвонился до адвоката, своего старого знакомого Уотсона Брайанта, и как только сообщил ему про учебный фильм, как услышал: «Идиот, ты подозреваемый, немедленно уходи оттуда!»
Привычный мир Боби и Ричарда Джуэллов начал рушиться. Любимый журналист Боби металлическим голосом произнес с экрана, что ее сын – убийца, которого вот-вот арестуют. На заднем дворе их дома появились телевизионные трейлеры, там же дежурили толпы репортеров, желавших получить эксклюзив. Адвокат Уотсон Брайант, прорвавшись сквозь толпу, первым делом спросил Ричарда, не он ли подложил бомбу. Да, даже адвокат сомневался и повторил все тот же прямой вопрос несколько раз, хотя сразу получил категоричный ответ: «Нет, не я».
К Джуэллам наведалась армия сотрудников ФБР из разных спецподразделений – с ордером на обыск. Это были эксперты, которые искали хоть что-то, что могло бы увязать Ричарда с инкриминируемым ему преступлением – следы пороха, схемы создания бомбы. И хотя некоторые находки наталкивали их на мысли (например, обнаружили арсенал оружия, но оно было легальным и предназначалось для охоты), уехали они ни с чем.
Однако беспрецедентная слежка продолжилась. Каждый шаг Джуэлла анализировал специальный штаб федеральных агентов, пригодились даже чтецы по губам. Ричард и Боби стали заложниками в собственном доме, им приходилось писать друг другу бумажки, если они хотели, чтобы разговор оставался конфиденциальным – им стала мерещиться прослушка даже в горшках с цветами. Когда репортеры видели силуэт в окне их дома, звук от затворов фотокамер поднимал в небо стаи ворон.
В интервью Vanity Fair Джуэлл так описывал те дни: «Когда мама выходила из дома выгуливать собаку, то слышала тысячи проклятий в свой адрес. Ей кричали: «Это сделал он? Это он взорвал тех людей?» И затем она слышала: «Вы оба должны умереть». Самое интересное, что кричали телеоператоры, рассчитывая, что на лице мамы появятся нужные эмоции для хорошей съемки».
За день до закрытия Олимпиады к Ричарду приехали очередные специалисты из ФБР – на этот раз чтобы выдернуть из его головы волосы и снять очередную порцию отпечатков пальцев. После этого адвокат Уотсон предпринял серьезные шаги, чтобы изменить ситуацию в пользу клиента. Воспользовавшись старыми связями, он через бывшего федерального прокурора вышел на эксперта, который проверял людей на детекторе лжи. Под запись Джуэллу задали все необходимые вопросы, и в очередной раз стало понятно, что он не виновен.
Кэти Скраггс добилась интервью с адвокатом Ричарда. И написала заметку, в которой сообщила, что Джуэлл... хранил дома фрагменты бомбы. Она не записала беседу с Уотсоном на диктофон, но тот позже пояснил, что говорил вовсе не про бомбу, а про ситуацию в целом – что его клиент сохранил фрагмент взорванной скамейки (журналистка просто отбросила окончание ing, оставив только слово bomb). Другие репортеры сразу раздули эту историю, появилась даже версия, что Ричарда видели за несколько дней до взрыва с фрагментами бомбы.
Подобные вбросы могли сломить психику кого угодно, но Джуэллы держались. А журналисты не стеснялись в эпитетах: желтых СМИ его называли деревенским Рэмбо, жирным неудачником. Один из журналистов сравнил Ричарда с преступником, который ранил американскую фигуристку Нэнси Кэрриган перед Олимпиадой, другой – с серийным убийцей Уэйном Уильямсом. В ФБР же продолжали разрабатывать сенсационные версии – например, что Джуэлл был гомосексуалистом и с ним работал сообщник-любовник, который и позвонил с таксофона. Одного из его друзей очень плотно допрашивали по этому поводу, хотя он был помолвлен с девушкой.
Многое изменилось, когда по телевидению выступила Боби Джуэлл – настолько искренне, что люди ей поверили. Она говорила, что сын не виновен, со слезами на глазах. Все видели лишь пожилую женщину, убитую горем, сломленную тем фактом, что круглые сутки ей вместе с сыном приходится унижаться и не покидать дом. Многие известные люди отправили ей дорогие подарки в качестве моральной поддержки, которые она потом пожертвовала на благотворительность.
Вскоре Ричарда вызвали в ФБР. Его адвокат добился того, что если общение с клиентом удовлетворит бюро, то Министерство юстиции пришлет официальное письмо с сообщением, что его подопечный больше не является подозреваемым.
К тому времени в команде Джуэлла было уже несколько адвокатов, в бюро с ним поехал специалист по уголовным делам Джон Мартин – во время интервью в комнате мог находиться только один защитник.
Шесть часов Ричарду задавали абсурдные вопросы вроде: «Вы говорили кому-нибудь: «Сфотографируй меня сейчас, потому что скоро я стану знаменитым?» Давление лишь означало, что у ФБР против Джуэлла до сих пор ничего нет.
***
26 октября, спустя почти 3 месяца после взрыва в парке, Ричард получил письмо от Министерства юстиции (автор – федеральный прокурор в Атланте Кент Александер), в котором сообщалось: он больше не является подозреваемым. В письме не было никаких извинений.
Еще выпустили заявление, в котором говорилось: общественность должна иметь в виду, что Джуэлла никогда официально не обвиняли в каком-либо преступлении, связанном со взрывом, а все имущество, которое легально изъяли из дома, уже вернули хозяевам.
Вскоре Ричард Джуэлл появился перед журналистами в кремовой рубашке в голубую полоску и широких брюках. И сделал заявление: «Сейчас я впервые за все время попрошу вас обратить камеру в мою сторону. Вы знаете мое имя, но на самом деле вы не знаете, кто я такой.
88 дней мне пришлось жить словно в кошмаре. Я чувствовал себя загнанным зверем, которого преследуют без остановки и хотят убить. В их сумасшедшем стремлении выполнить план, агенты ФБР и журналисты почти уничтожили меня и мою маму...
В прессе меня окрестили чрезмерно усердным офицером полиции. Это ложь! Я всегда старался делать свою работу хорошо, на 110%. И я не считаю, что это чрезмерное усердие. Я просто посвящал себя любимому делу.
Я попытаюсь вернуться в правоохранительные органы. Я люблю помогать людям. Именно этим я занимаюсь, именно этим я занимался, и именно этим я хочу заниматься».
После исключения из списка подозреваемых Джуэлл подал иски о клевете против ФБР, газеты Atlanta Journal-Constitution, CNN, NBC News, New York Post и Piedmont College.
По его словам, статья в газете Atlanta Journal-Constitution под заголовком «ФБР подозревает, что охранник-герой, возможно, подложил бомбу», стала причиной всех последующих событий, которые существенно ухудшили жизнь его и матери.
По иронии судьбы, именно газета Atlanta Journal-Constitution стала активно противостоять Ричарду в судебных инстанциях. Верховный суд Джорджии несколько лет рассматривал иск.
Уже после смерти Джуэлла вышло решение – в пользу обвиняемых. Суд счел, что поскольку статьи в целом были правдивы на момент публикации, даже несмотря на то, что подозрения следователей потом признали необоснованными, они не могут служить основанием для иска о диффамации – распространению порочащих сведений.
CNN урегулировала иск о клевете за неназванную сумму, с оговоркой, что освещение тех событий «было справедливым и точным».
NBC News пришлось заплатить полмиллиона долларов за заявление, которое сделал Том Брокоу – любимый репортер Боби Джуэлл. Он сказал, что ФБР близко к победе в деле Ричарда Джуэлла и что, вероятно, его «арестуют прямо сейчас».
От New York Post Джуэлл хотел 15 миллионов долларов, поскольку журналисты издания очерняли его, считали, что он, вероятно, виновен во взрыве. Плюс ему не нравились их карикатуры – в итоге он выиграл, получив неизвестную сумму.
Не обошел Ричард стороной и своего бывшего работодателя Рэя Клира, обвинив его в том, что тот звонил в ФБР и журналистам, предоставляя им ложную информацию о нем, описывая его как фанатика со значком полицейского.
Piedmont College заплатил неназванную сумму.
***
Ричард Джуэлл позже признался, что судился не ради денег, и в основном вырученные средства помогли ему оплатить адвокатов, существенная часть ушла на уплату налогов. Главным же для него было очистить свое имя.
В 1998 году Ричард женился на девушке по имени Дана. Они переехали на ферму, которую вместе купили, и стали жить на юге Атланты.
В этом же году бывший американский военный и террорист-мормон Эрик Рудольф был назван новым подозреваемым по делу о взрыве в олимпийском парке. Долгое время он входил в число пяти самых разыскиваемых ФБР беглых преступников – его арестовали в 2003-м в результате облавы. В апреле 2005-го Рудольф признал себя виновным в тех событиях. По его словам, мотивы были политическими.
Вот как он объяснил свой поступок: «Летом 1996-го весь мир устремил взоры на Олимпийские игры в Атланте. Под покровительством Вашингтона миллионы людей приехали сюда, чтобы воспевать идеалы глобального социализма. Мультинациональные корпорации тратили миллиарды долларов, Вашингтон организовал армию из сотрудников безопасности, чтобы наилучшим образом защищать эти Игры. (…)
Целью атаки 27 июля было разозлить, поставить в неловкое положение правительство Вашингтона в глазах всего мира за отвратительное санкционирование абортов по требованию. В мой план входила отмена Игр, или, по меньшей мере, создание атмосферы незащищенности (…)».
Также Эрик Рудольф причастен к нескольким нападениям на клиники по проведению абортов по требованию и ночной клуб для лесбиянок. Все признания он сделал для того, чтобы заключить сделку и избежать смертной казни – в итоге Рудольфу дали четыре пожизненных заключения, сейчас он находится в одной из тюрем Колорадо.
Лишь после ареста и признания Эрика Рудольфа люди окончательно перестали шептаться за спиной Ричарда Джуэлла.
Он вернулся в правоохранительные органы, чего так хотел. И до конца жизни каждое 27 июля приходил на место взрыва, чтобы возложить розу и отдать дань памяти Элис Хоторн – в роковой день 44-летняя женщина пришла в олимпийский парк вместе с младшей дочкой, у которой был день рождения.
Фотография погибшей Элис Хоторн, в центре ее младшая дочь, справа вдовец Элис – Джон Хоторн
По стечению обстоятельств Ричард Джуэлл умер, когда ему тоже было 44. В феврале 2007-го у него обнаружили диабет, несколько месяцев он страдал из-за печеночной недостаточности. 29 августа его супруга Дана нашла Ричарда мертвым на полу спальни, когда вернулась домой. Вскрытие показало, что Джуэлл умер из-за тяжелой болезни сердца, развившейся от диабета.
«Ричард был замечательным, – рассказывала Дана в интервью Foxnews. – Он был нежным, мягким. Делал все, что мог, чтобы помогать людям. У него были слабости, как и у любого из нас, но в целом он был искренним, честным. Он был хорошим человеком...
А те 88 дней стали для него адом. Он не часто говорил со мной о тех событиях, потому что его всегда накрывали эмоции. Но когда вспоминал, то использовал слова, которые мне не хотелось бы сейчас повторять. Он был очень расстроен, ему разбили сердце. Ему было тяжело, в особенности из-за того, что он был правоохранителем, и его же коллеги считали, что он мог сделать нечто подобное. Это действительно было для него болью. А еще те события сделали из него параноика.
Я не знала Ричарда до того, как случился теракт. Но могу сказать, что при мне он постоянно смотрел в окна, даже в общественных местах. И не прекращал поглядывать в зеркала заднего вида. А ночью ему снились кошмары. Он подскакивал весь в поту. И так было до самой его смерти».
***
К тому времени как умер Джуэлл, Кэти Скраггс была мертва уже 6 лет. Ей было 42 года, когда ее тоже обнаружили дома без признаков жизни.
«На ней были только футболка и трусики, – писал Даг Монро. – Причина смерти – отравление морфином. Определить, была ли передозировка преднамеренной или случайной, не удалось. По мнению эксперта, причиной ее смерти мог стать тяжелый атеросклероз коронарных артерий сердца. Патологоанатом добавил, что, по всей видимости, Скраггс мирно скончалась во сне.
Я часто задавался вопросом, что было бы со Скраггс, если бы газета признала свои ошибки и договорилась с Джуэллом. Но Скраггс никогда бы этого не захотела. Она была тверда в своем мнении, что не сделала ничего плохого. Кэти была репортером, рассказавшим историю, подкрепленную источниками, которые она не сдала даже под страхом тюремного заключения. При этом суть той ее статьи была верна: в то время следователи действительно рассматривали версию причастности Джуэлла.
Стресс, который испытывала Скраггс из-за иска Джуэлла, много лет ужасно сказывался на ее здоровье. Она не попала в тюрьму, когда отказалась называть источники, но ее дважды арестовывали в состоянии опьянения. Затем она попала в больницу и перенесла там операцию на кишечнике. После чего уехала в уединенное место в округе Чероки, где пыталась залечить раны. Но появились неоплаченные счета за медицинские услуги... А в редакции она стала изгоем и жаловалась, что ее лишили постоянного рабочего места.
Я думаю, дело Джуэлла убило Кэти Скраггс. Конечно, стресс, который мучил ее после этой истории, поспособствовал ухудшению ее здоровья, что и привело к невыразимо печальной смерти».
Фото: Gettyimages.ru/Simon Bruty, Michael Cooper, Courtesy of the FBI, Pool, Simon Barnett, Scott Barbour, Barry Williams; wikipedia; foxnews.com; commons.wikimedia.org/Atlanta Police Department; Warner Bros.; citizen-times.com/личный архив Лизы Гриффин для Atlanta Journal Constitution
Фильм, получается, был практически полностью документальным, актеры шикарные. Особенно Уайлд и Рокуэлл
Жесткая история, человек реально герой, а его заставили пройти через такие издевательства. Снято очень качественно, Клинт Иствуд свое дело знает.