Те самые слезы Ноушона Морено
Я знаю, вы видели эти слезы. И вы не сможете их забыть, потому что они отличаются от любых других слез, которые вы видели в своей жизни. Может быть, вы смотрели на них в декабре прошлого года во время прямой трансляции игры Денвера с Канзас-Сити, когда операторы, пока звучал гимн США, поймали этот момент в объективы телекамер. Может быть, вы наблюдали за ними в повторе, во второй четверти матча, во время рекламной паузы, сразу после того, как получив пас от Мэннинга он занес тачдаун. Или видели гифки, которые моментально, словно снежный шторм, разлетелись по интернету, оказавшись во всех блогах, так или иначе связанных с американским футболом. Или посмотрели видео-фейки, где ранингбек Бронкос плачет под песни Уитни Хьюстон, Майкла Болтона или Джастина Тимберлейка.
Нижние веки Ноушона набухают, а затем слезы разливаются по его скулам таким мощным потоком, словно это струи воды, что бьют из садового шланга. Слез столько, что хватит и для орошения газона Arrowhead Stadium, и для спасения от жажды любых мелких животных, если такие водятся на стадионе. «Рыдающий аллигатор», сказала тогда Пейдж Элвей своему мужу, исполнительному вице-президенту Денвера Джону Элвею, впечатлившись увиденным столь сильно, что смешала в одну кучу и местную рептилию, и классические «крокодильи слезы». Это слезоизлияние просто убило рейтинги других известных плакальщиков лиги, таких как Террелл Оуэнс и Рей Льюис. Теперь они просто подражатели. «Я никогда не видел, чтобы кто-то так рыдал», говорит Зейн Бидлс, левый гард Бронкос. «Честно, никогда не видел такого количества слез».
По пути домой чуть ли не все игроки Денвера успели приколоться над Морено, уже посмотрев наводнившие сеть ролики и скриншоты. Пока чартерный рейс рассекал воздушное пространство на высоте 10 тысяч метров, парни из Бронкос юморили как могли. «Все постоянно шутили вокруг», смеется Монти Болл, уверенный второй бегущий нынешнего сезона. «Говорили, что слезы Ноушона было видно и слепому, а его всхлипывания эхом разносились над полем». В твиттере моментально появилось как минимум три аккаунта Knowshon`s Tears. Популярность темы зашкаливала.
А в небольшом городке Белфорд, что в штате Нью-Джерси, где Ноушон провел свое отрочество, телефон звонил не переставая. По окончанию телевизионной трансляции родственники и друзья семьи хотели задать его бабушке и одновременно опекуну Милдред МакКуин только один вопрос: почему Морено плакал?
Вам ведь тоже любопытно? Признайтесь! Вы ведь тоже задавались вопросом, что происходит с игроком, который так плачет перед игрой? Особенно такой, как Ноушон Морено, наконец-то нашедший себя в НФЛ. В своем пятом сезоне 100-киллограмовая машина по имени Ноушон заработала на выносе 1038 ярдов и 10 тачдаунов – лучший результат в своей карьере. Он поймал пасов на 548 ярдов плюс еще три тачдауна. А еще он сделал 224 ярда в морозной игре против Пэтриотс 24 ноября, оказавшись ключевой фигурой в нападении Денвера. «В тот вечер он стал нашей коровой с колоколом», сказал Джон Фокс, использовав особую метафору, которую тренеры применяют лишь к самым надежным ранингбекам. В жизни такая корова, кстати, единственная в стаде, является поводырем для всех остальных животных. Возможно, не слишком приятное сравнение, но сленг бывает и более странным. «Морено заработал доверие и уважение у Мэннинга. Нет лучшей валюты в раздевалке, чем эта», добавил Фокс. Когда об этом же спросили Пейтона, то квотербек Бронкос выбрал похожий пример. «Он словно конь. Мне нравится его резвость, его мощь. Когда он стоит рядом со мной на поле, меня наполняет комфортное ощущение надежности».
И все же о слезах. Их было только две, но каждая из них могла до краев наполнить рюмку. Есть голливудские слезы, слезы боли, слезы радости. Но эти совсем другие. Сейчас 25-летний Ноушон Морено в тренировочном центре Бронкос, что в пригороде Денвера. Он сидит в мягком кожаном кресле в холле с прозрачными стеклянными стенами. За ними морозный день, слегка минусовая температура и яркий солнечный свет, что отражается от снега.
«Слезы?», переспрашивает он. «Это не редкость. Бывают, как и у всех. Это происходило со мной по жизни: и в школе, и в колледже. Во время гимна всегда тихо и спокойно, и я использую эти минуты, чтобы прочитать короткую молитву. И обычно камеры меня не снимают. Я благодарю Господа, что он позволил мне играть в футбол. Я благодарю Его за все. Даже, если на моем пути случаются плохие вещи».
Плохие вещи. Вроде первых десяти лет жизни, которые он вместе со своим еще совсем юным отцом скитался между дешевыми квартирами и приютами для бездомных в Нью-Йорке. Или как выжил в этой борьбе благодаря любви и щедрости своей бабушки, чтобы затем стать футбольной звездой в школьной команде Миддлтауна и в колледже, играя за «Джорджия Буллдогс». Плохие вещи. Вроде выбора в первом раунде драфта 2009-го года лишь для того, чтобы оказаться под угрозой окончания карьеры, словно в наказание за расточительство и глупость. Или как стал стереотипным богатым и тщеславным молодым спортсменом за рулем «Бентли», однажды остановленным полицией и не прошедшим тест на алкоголь. Плохие вещи. Вроде застрявшего за спинами своих партнеров игрока с четырехлетней карьерой в профессионалах, получившего кличку «Но-Шоу» Морено. Или как повредил подколенное сухожилие. Как порвал свои крестообразные связки колена. Как повторно восстанавливался после рецидива.
Все это плохие вещи.
Его история после 11 лет не является секретом для журналистов. Так уж повелось в его семье, которая, рассказывая он нем, сразу начинала с этого возраста, лишь вскользь упоминая про мать, отца и необычное имя Ноушон, которое они ему выбрали. В основном все говорили про его школьные годы в Нью-Джерси, жизнь с бабушкой, как обгонял своих одноклассников в жесткой борьбе за место в основном составе футбольной команды, намекая на отличные атлетические данные и спортивные навыки, что помогли ему пробиться в НФЛ. Но это далеко не все.
Сидя в стеклянном холле, Морено рассказывает о своем детстве лишь потому, что его об этом попросили. Он делает это без драмы и долгих пауз на раздумье. Делает с обычной улыбкой, которую можно увидеть на его лице каждый день. Он не проливает слез - ни крокодильих, ни каких-либо других. Лишь потом слова Ноушона дополнили мама, бабушка, дядя Гэри и трое других близких родственников. Разве что его отец не участвовал в этой истории.
Морено оказался ребенком двух других детей: матери Варашон МакКуин было всего 16, отцу Фредди Морено – 17 лет. Оба подростка жили в Бронксе, одном из районов Нью-Йорка. Варашон получила свое имя в честь персонажа, что фигурировал в одном из любительских рассказов ее отца, Уильяма МакКуина. А Фредди был членом отделения Five-Percent Nation, ответвлением организации Nation of Islam, основанной еще в 1960 годах прошлого века иммигрантами с Востока. Одно из десяти учений этого религиозного крыла называлось Ноуледж (Knowledge – знание). Под этой кличкой его и знали. В итоге молодая пара не придумала ничего лучше, как сложить части своих имен. Так на свет и появилось имя Ноушон.
Морено недолго прожил в полноценной семье. Хотя таковой ее сложно было называть даже в лучшие времена, ведь родители не оформили свои отношения официально. Один пропадал на собраниях, другая гуляла по клубам и вечеринкам. Через пару лет они расстались. Ноушон жил он то с матерью, то с отцом, то с бабушкой, переезжая из квартиры в квартиру, редко задерживаясь на одном месте больше двух-трех недель. В конце концов, именно отец станет его опекуном на ближайшие два года.
В возрасте 20-ти лет Фредди и его брат Гэри открыли бизнес по продаже футболок с оригинальным принтом. Продавали их прямо на улице, возле своего дома на 133-й улице в Гарлеме. Ноушон помнит эти футболки. «На них были нарисованы герои мультфильмов, все размалеванные и в блестках». Фредди продавал футболки, его сын стоял рядом. «Я не могу сказать, что это было весело или прикольно. Это был просто бизнес», говорит Морено. «Но было здорово, когда кто-то покупал футболку, и ты получал за это деньги. Настоящие деньги».
Все закончилось довольно быстро. Бизнес не пошел - нет денег, нет и квартиры. Они покинули Гарлем. С 6 до 9 лет Морено менял место жительства как перчатки. Иногда удавалось подзаработать, и несколько месяцев они снимали убогую квартирку. Иногда приходилось жить в приютах для нищих. «Тогда была сложная жизненная ситуация», рассказывает Гэри Морено, 41-летний специалист одной из бухгалтерских фирм. «Цикл квартира-приют-квартира повторялся несколько раз. Понятно, что это никого не устраивало». Большинство таких приютов располагались в Бронксе или верхнем Манхэттене, так что Ноушон учился в школе урывками, между переездами, не посещая классы неделями и месяцами.
Его бабушке, Милдред, сейчас 71. Ее отец был фермером, затем работал на железной дороге и целлюлозно-бумажном комбинате. Отучившись в университете Алабамы, через год она переехала в Нью-Йорк, где и познакомилась со своим будущим мужем, профессиональным фокусником и начинающим писателем Уильямом МакКуином. Спустя многие годы, уже будучи в роли бабушки, она, как говорится, души не чаяла в Ноушоне. Посещая съемные квартиры и приюты, Милдред все больше волновалась за дальнейшую судьбу ребенка. «Я определенно не одобряла всю эту ситуацию», говорит она сегодня. «Я чувствовала, что должна забрать его к себе, потому что не хотела видеть внука на улицах далеко не самых благополучных районов. Я решила вмешаться и сделать для него все, что только было в моих силах».
Она подала в суд Бронкса по семейным делам и в итоге была вознаграждена опекой над Морено. Ему исполнилось 12 лет, когда они переехали из маленького городишки Атлантик Хайлэндс на десять миль севернее в Белфорд. Это был такой же небольшой город на берегу океана, что в заливе Сэнди Хук, на другой стороне которого возвышался величественный Нью-Йорк. Но ни Бруклин, ни Манхэттен, ни Бронкс больше не волновали Ноушона. Ведь в Белфорде у мальчишки, наконец-то, появился настоящий дом и своя собственная комната.
Они стали жить вдвоем, так как ее муж перебрался во Флориду, где было значительно проще найти работу. Он нанимался на круизные суда, развлекая туристов своими фокусами. Уильям до сих пор там живет, хотя они до сих пор не развелись с Милдред. Приезжая в гости, он учил Морено своим магическим трюкам, вроде исчезающий и появляющейся монеты. Теперь в раздевалке Денвера из партнеров иногда сыплются деньги.
Морено смог восстановить отношения с матерью, которой сейчас 44. Она живет в одном доме с бабушкой и учится через интернет, задавшись целью получить степень по психологии. Теперь уже Ноушон помогает им деньгами. Свои отношения с отцом ранингбек Бронкос описывает аккуратным словом «отдаленные». «Время от времени я с ним общаюсь», говорит Морено. «Обычно в доме его брата Гэри».
Как футболист он начал свою карьеру в общеобразовательной школе Миддлтауна. «В 2003 году он впервые сыграл за нашу команду», говорит Стив Антонуччи, бывший тренер Морено. «Однажды мы играли против школы Нептун, и Ноушон сделал два фамбла. Он подошел ко мне и попросил, чтобы я снял его с игры. На что я сказал: «Ты в своем уме? Ты же лучший на поле!». Я отправил его обратно, и он заработал два тачдауна».
Пока Морено был в команде, та не проиграла ни одной игры, три года подряд выигрывая чемпионат штата. За три года он сделал на выносе больше 6000 ярдов, после чего выбрал стипендию университета Джорджия, в котором за два последующих года записал на свой счет 2734 ярда и 30 тачдаунов. А затем настало время драфта 2009, где в первом же раунде под номером 12 его выбрала команда из Денвера. И Морено подписал с нею 5-летний контракт на $16,7 миллионов, из которых больше $13 миллионов были гарантированными.
Карьера Ноушона Морено началась относительно спокойно. Сразу же став лучшим ранингбеком в команде с 947 ярдами и 7 тачдаунами (плюс 213 ярдов и 2 тачдауна было на приеме), он сыграл еще две игры в сезоне 2010, после чего из-за травмы подколенного сухожилия пропустил следующие три. Это не помешало ему остаться лидером Бронкос с почти 800 ярдами на выносе. Однако в следующем году выбравший его тренерский штаб, в том числе и главный тренер Джош МакДениэлс, был уволен, и пока Тим Тибоу феерически тащил команду в плей-офф, Морено мучился все с тем же сухожилием. Он не играл в двух из первых трех матчей, а затем появлялся на поле лишь периодически, в основном в роли третьего возвращающего. Тем не менее, новый главный тренер Джон Фокс уверенно заявил, что верит в способности Ноушона.
На 10-й неделе Денвер играл с Канзас-Сити (просто какая-то судьбоносная команда). В конце первой четверти Морено вырвался на открытое пространство и рванул в сторону зачетной зоны соперника, протащив мяч на 22 ярда. Этот взрывной бег закончился разрывом крестообразных связок правого колена.
Менее чем через три месяца, в начале февраля 2012 года, он был остановлен полицией за превышение скорости. А тест на алкоголь дал положительный результат. Морено заплатил штраф и был приговорен к 24 часам общественных работ. Той весной Джон Элвей взял в третьем раунде Ронни Хиллмана из университета Сан-Диего и вернул в команду ветерана Уиллиса МакГэхи. Аналитики НФЛ затянули песню, что не удивятся, если еще до начала сезона Морено покинет Денвер.
В двух стартовых играх у него было восемь попыток, 15 заработанных ярдов и фамбл. Ноушона поместили в список неактивных игроков на следующие восемь матчей и на неделю отправили в команду запасных футболистов, имитирующих игру соперника на тренировках основного состава. Но такова уж сущность Морено: вы можете причинить ему боль, можете посадить на скамейку, заставить жить в приюте для бездомных. Но не сможете сломать его.
За эти два месяца он превратился в зверя. «В резерве я повидал достаточно хороших игроков», говорит бывший квотербек Бронкос Калеб Хани. «Они ходили с надутыми лицами, обиженные на тренера и на весь мир, стараясь побыстрее сесть на лавку или уйти в раздевалку. Морено же надо было вытаскивать с поля. Я не знал, чего ожидать от него в следующий раз, но, казалось, он все выбросил из головы и просто работал изо дня в день».
«Это бизнес», объясняет Ноушон Морено. «Что я мог поделать? Они подписали Хиллмана и хотели посмотреть на него в деле. Некоторые парни в таких ситуациях злятся или лезут в бутылку. А я из тех, кто не заостряет внимание на вещах, которые от меня не зависят. Я просто делал так, чтобы быть готовым сыграть в любой момент».
Этот момент настал 18 ноября 2012 года, когда МакГэхи получил травму в матче против Сан-Диего Чарджерс. Морено сыграл в шести последних играх сезона, заработав 510 ярдов на выносе. Та самая территория коровы с колоколом. Но в плей-офф в третьей четверти против Балтимора случился рецидив – опять вылетело правое колено. Он обратился к известному американскому хирургу-ортопеду Джеймсу Эндрюсу, специализирующемуся на спортивных травмах, который удалил мениск и сделал несколько инъекций стволовых клеток. По статистике 20% спортсменов заканчивают с профессиональным спортом после подобных травм. Но Морено повезло – ему спасли и сустав, и карьеру.
В 2013 году он был больше, чем просто надежный ранингбек. Теперь он твердо занял свое место в раздевалке. В первые годы своей карьеры Ноушон являлся сгустком неистовой энергии, часто бесцельно ее растрачивая, словно школьник, напившийся энергетиков из супермаркета. Теперь эта страсть усовершенствована и взята под контроль. «Он научился направлять свою энергию в нужное русло», говорит кикер Мэтт Пратер, один из лучших друзей Морено в команде. «Он успокоился и теперь знает, когда именно ее нужно использовать».
Бэкап-ранингбек Монти Болл, второй раунд драфта прошлого года, сделав свой очередной фамбл в проигранном матче против Нью-Ингленд Пэтриотс, на следующий день подошел к Ноушону Морено: «Я знаю, у тебя тоже были проблемы с фамблами». На что Морено ответил ему: «Когда у тебя в руках мяч, то одновременно ты держишь в них и все то, что связано с командой. Держишь партнеров, тренеров, болельщиков – всех. Это должно быть у тебя на подсознательном уровне. Держи мяч всем телом и так плотно, как только можешь». Он помог Монти Боллу понять, насколько это важно – не терять мяч.
У Морено, нет такого количества фанатов, как, например, у Пейтона Мэннинга. Зато он еще в школе привык после тэклов моментально вскакивать и бежать в хаддл, либо сразу на свою позицию. «Мне нравится, как он быстро поднимается с газона», говорит Мэннинг, который как обычно не упускает ни одной детали игры. «Мой отец учил меня тому же самому. Во время матча он получает много ударов, его чаще других захватывают, но каждый раз вскакивает и бежит обратно. Этот озадачивает защиту противника - им кажется, что Ноушон ничего не чувствует. Я видел много парней, которым немало испытаний досталось в жизни, которые чередовали взлеты и падения. От Морено ожидали многого, ему приходилось выдерживать конкуренцию в основном составе, играть за резервную команду. Он знал, что подобное может случиться. И его отношение к этому было лучше, чем можно было предположить».
Тем не менее, Ноушону иногда приходилось укрощать бьющую через край энергию. В начале октября в игре против Даллас Ковбойз случилась историческая перестрелка между Пейтоном Мэннингом и Тони Ромо. При счете 48-48 всего за 100 секунд до конца основного времени мяч был у Бронкос. Нужно было играть третий даун. До зачетной зоны два ярда. До первого дауна один. Камеры засняли нападение, выстроившееся вдоль линии скримеджа и Мэннинга, яростно спорившего с Морено. Последний разочарованно взмахивает руками. О том, что происходило в те секунды, рассказал сам Пейтон. «Я сказал ему, что если мы заработаем сейчас тачдаун, то у Далласа будет уйма времени, чтобы ответить нам тем же и перевести матч в овертайм. Поэтому, ты должен пройти только один ярд, ровно один. А он кричит на меня, мол, я не смогу этого сделать, не смогу! А я крикнул, что он должен и отвернулся от него. Ведь я понимал, что ему будет сложно обуздать свою скорость и мощь. Этот один ярд убивал его, потому что это было против природы Морено. Но он сделал это. Он заработал ровно ярд, после чего мы получили первый даун, протянули время и забили победный филд-гол».
Ноушон Морено спрашивает: «Вы знаете, как трудно заработать всего один ярд?».
Трудно, но еще сложнее было избавиться от «Бентли». Сейчас у него «Додж Чарджер» – конечно, не семейный седан, но важный шаг назад с точки зрения шика и понтов. «Номерные знаки? Да просто цифры и буквы», смеется Ноушон. Хотя он снова дорого стоит. В этом году Морено может стать свободным агентом. В любом случае, его ждет выгодный контракт.
Большая часть его личной жизни сейчас проходит перед телевизором с геймпадом Xbox в руках и гарнитурой на голове. Мэтт Пратер говорит: «Большинство наших разговоров случается в наушниках, во время игр. Кстати, Ноушон серьезный геймер. У него серьезный подход ко всему». Именно через игры Морено держит плотную связь со своими друзьями, что остались в Нью-Йорке, особенно с дядей Гэри и двоюродным братом Рашимом.
Все они живут на берегу холодной реки Гудзон, где Ноушон вырос быстрым и сильным, и где впервые сыграли Супербоул. Бронкос добрался до решающего матча. Над их головами промчались вертолеты, вокруг взрывались фейерверки, а Рене Флеминг спела гимн США. Операторы ждали слез Морено. Но, тщетно. Слезы были только через три часа. В раздевалке.
Авторский перевод: Rotoz
