Футболопокалипсис. Часть 2. Парадокс супергероя
Они кажутся мне почти богами. Даже в том бюджетном разрешении интернет-трансляций, через которые я приобщаюсь к священному действу профессионального американского футбола. Ну, богами, вроде тех каким был Билл Мюррей. Эдакие сверхлюди в физическом плане.
Наверное, так и должно быть и всегда было с профессиональными атлетами. Они по долгу службы призваны демонстрировать то, на что рядовой человек не должен быть способен. Просто для НФЛ это как будто естественное состояние, ведь там каждый выходящий на поле весьма узкоспециализирован и, следовательно, в рамках своей функции должен стремиться к исключительности. Это, если честно, и должно сглаживать так неприятные многим продолжительные паузы в игре – ведь сам процесс происходит с той молниеносностью, на которую человек, казалось, в принципе не должен быть способен.
И ведь чем дальше копаешь, тем больше в футболе оказывается нюансов, мелочей и деталей (в которых и кроется он самый), которые превращаются в те самые «события столь ничтожные и столь быстрые, что они и не случались вовсе». В игре, таким образом, (порой) достигается то самое мимолетное равновесие остановок и сумасшедших скоростей самого действа, которое в глазах болельщика сливается в кляксы примитивных понятий, которыми, как и стереотипами и клише по жизни, легче оперировать и измерять степень значимости того или иного события, выступления в сезоне или отдельно взятом матче. Ведь только постфактум (читай – задним числом) мы можем увидеть эффект бабочки того события, которому мы даже не придали значения. Не поймите меня неправильно, это, конечно же, универсальное явление, просто американский футбол это невероятно комплексная система, которая как политика – обладает огромным количеством переменных, которые нужно учитывать.
Сегодня боги (иногда и в прямом смысле) и сверхлюди в массовой и не очень культуре воплощены в образе супергероев. Тех самых, которые стали визитной карточкой Голливуда, которые гремят и сверкают зелеными горами кассовых сборов во всех странах мира, которые теснят в рейтингах классику предыдущих поколений и которые, в конце концов, становятся (или уже стали?) новыми примерами для подражания и т.н. ролевыми моделями.
Даром, что эти идеалы на экспорт, известные сегодня по экранизациям, весьма сомнительны в плане морали и отличаются от окружающих их альтернативных обывателей только в вопросах физического превосходства. Разница между персонажами и людьми только в характере приобретенных навыков и том самом нудном процессе, которые называется самосовершенствование и который проводит грань между данностью и стремлением. Ведь даже согласно последним тенденциям реалистичности в комиксах (оксюморон) на экране все приближенные к действительности ситуации рушатся под несовершенством пародируемого в них мира в тот же миг, когда становится ясно, что возможности человеческого тела не отвечают требованиям супергеройских будней.
Лешон Маккой так быстр и ловок не потому, что его укусил радиоактивный паук, Клэй Мэтьюс не вкачивает себе «Веном» внутривенно, а Патрик Уиллис не участвовал в операции «Возрождение». Поэтому так высоко ценятся достижения на пределе человеческих возможностей, победы за счет того самого 101-го процента, будь то хоум ран Кирка Гибсона в Мировой Серии 1988 или игра с желудочным вирусом Майкла Джордана в финале-97. Подобный эпос нуждается в собственных мифах и былинах, где Эдриан Питерсон набирает 2000+ ярдов с травмой паха, а Калвин Джонсон ставит рекорд лиги по ярдам на приеме за сезон, играя со сломанными пальцами. Репутации выходца с Олимпа приходится соответствовать через боль.
Роб Гронковски из «Пэтриотс» очень похож на Брюса Уэйна/Бэтмена: такой же неисправимый тусовщик и плейбой на публике и супергерой на поле, чудовищный силы game-changer и серьезнейший аргумент в пользу победы своей команды в одном лице. Только вот Бэтмен живет в супергеройском мире и может починить больное колено вездесущей силой гаджетов, а Роб пропустит целый год после тэкла в ноги от сэйфти «Браунс» Ти Джея Уорда. Забавно, что его однофамилец, Хайнс Уорд, бывший игрок «Стилерс», занес тачдаун после кикоффа за «Готэм Роугз» в последней серии фильмов про рыцаря с резиновыми ушами. И то же время как Кэм Ньютон ведет «Пантерз» к новым вершинам и периодически фигурально рвет на себе майку обнажая суперменский символ на груди, его коллега по амплуа Роберт Гриффин III не похож сам на себя после вполне некриптонской травмы колена.
***
Великий тренер Пэт Райли в своей книге «Show Time: Inside the Lakers' Breakthrough Season» обозначил, если дословно, «болезнь больше» (англ. the disease of more), которая, кстати так приглянулась небезызвестному Биллу Симмонсу, что он неоднократно упоминал ее в своих статьях и книге «The Book of Basketball». Так вот эта «теория» гласит, что успех и ведет к разрушению, что игроки той или иной команды, став чемпионами, неизменно захотят больше денег, больше внимания и больше признания, в результате чего команда пойдет ко дну ввиду ухудшения отношений в коллективе.
Современный мир болен «болезнью больше». Как человек в общем в своих амбициях и экспансии величия забирает у планеты все больше, там и болельщики требуют больше от спортсменов, превращая олимпийский девиз в вечную погоню за собственным хвостом. Хлеб и зрелища никто не отменял, но голод становится все сильнее и безжалостнее. Биатлонисты сократили время стрельбы с 20 минут до 20 секунд на рубеж, спринтеры-легкоатлеты вплотную подобрались к пику человеческих возможностей, бодибилдеры теперь равняются не на греческие статуи, а на Халка (и уже мало похожи на людей в принципе), но ликующей толпе все мало.
У гладиаторов в древнем Риме несоответствие зрительскому вкусу решалось быстро и просто. Ныне мы, ведомые рекламными слоганами о том, что нет ничего невозможного, предаем костру общественного порицания человека, который еще вчера был нашим кумиром только потому, что он не оправдал наших ожиданий. Нам-то, по сути, плевать, что подобные нагрузки выше человеческих возможностей, что толкает спорт на участие в гонке вооружений и соревновании по части фармакологии. И все об этом знают, и все молчат. Значит, всех это устраивает.
Неудивительно, что повышение требований приводит к ранним завершениям карьеры, повышению текучести кадров и сокращению продолжительности карьеры спортсмена. В 2011 году сам комиссионер лиги Роджер Гуделл заявил, что средняя продолжительность карьеры игрока в НФЛ составляет 6 лет. Причем, этим он опровергал слова исполнительного директора NFLPA (ассоциация игроков, профсоюз) ДеМориса Смита, по данным которого карьера в лиге длится 3,2 года.
Даже с учетом того, что, согласно статистике, игроки, выбранные в первом раунде драфта, остаются в лиге на 9,3 года, а хоть раз попавшие в Про Боул – 11,7 лет – эти показатели остаются очень низкими в сравнении с любыми другими сферами деятельности. И финансовые аппетиты самих игроков тоже остаются существенным фактором – согласно исследованию журнала The Sports Illustrated 78 процентов бывших игроков НФЛ становятся банкротами или испытывают финансовые трудности уже в течение двух лет после выхода на пенсию.
«Болезнь больше» можно воспринимать и в прямом смысле. В 1990 году в лиге было менее 70 игроков, чей вес бы превышал 300 фунтов (~136кг). В 2011 году в лиге таких игроков было 354. Средний вес игрока в НФЛ вырос на 10% с 1985 года, представители самой тяжелой позиции, OT, весят в среднем 318 фунтов.
В зону риска попадают, конечно, в первую очередь линейные защиты и нападения. Согласно, исследованию, проведенному в 1994 году у таких «больших» людей на 52% повышается риск смерти от болезней сердца относительно обычного американца. Незавидная перспектива – по окончании карьеры присоединиться к почти 70% населения США, которые страдают от ожирения или проблем с лишним весом. Приобщиться к общему делу, дополнить статистическую картину, так сказать, и, возможно, не дожить до 50. И подписывающий контракт с клубом НФЛ должен это осознавать. За этот риск ему и платят.
Примеры, приводимые в разных статьях, обобщенно выглядят как посвящение друзьям в романе Филипа Дика «Помутнение» (все смерти связаны с заболеваниями сердца):
Реджи Уайт, 300 фунтов, играл на позициях DE и DT, умер в возрасте 43 лет
Гарри Галбрет, G, 295, на момент смерти весил 350 фунтов, 45 лет.
Норман Хэнд, DT, 310, 37.
Шон Ли, DT, 300, 44.
Крис Мимс, DE, на момент смерти весил 456 фунтов, 38.
Джо Дрейк, G, на момент смерти весил 498 фунтов, 31.
Томас Херрион, OG, 310, 23.
и многие другие
Этим врагом была их ошибка в игре. Так пусть им будет позволено поиграть еще, как-нибудь иначе, и пусть будут они счастливы.
Как говорил Брэд Питт в образе Билли Бина в фильме «Человек, который изменил все»: «Это часть работы».
Только вот стоит ли оно того?
