Майкл Льюис. «Невидимая сторона» Глава 1. Предыстория
От переводчика
В ночь со вчера на сегодня были сыграны последние игры регулярного сезона НФЛ 2022, картина плей-офф уже видна и чуть больше, чем через месяц, 12 февраля 2023 года, будет разыгран Супербоул (и переведена эта книга, я надеюсь). Многим из вас, скорее всего, американский футбол и знаком лишь по этому слову, Супербоул — финал чемпионата мира по американскому футболу! Но эта книга не только и не столько про сам вид спорта, а про человеческие отношения, доброту, честность, семью... Понимаю, что большинству из вас абсолютно многие слова (не переводимые на русский язык) будут непонятны, такие как позиции игроков и/или моменты розыгрышей, но постарайтесь вчитаться и вы будете вознаграждены отличным слогом и историей... И, да уж простите меня за выбор перевода названия — тут скорее подходит Слепая сторона, нежели Невидимая, но название оскароносного фильма с Сандрой Буллок в главной роли делает свое дело. Изменить его было бы не совсем правильно...
По уже сложившейся доброй традиции в первой и последней главе каждой из книг я оставляю ссылку на специальную страницу, на которой вы можете оказать посильную и добровольную помощь-благодарность автору перевода. Также можно подписаться на меня в сервисе boosty. Не стесняйтесь пользоваться такой возможностью — и вам не особо затратно, и мне — приятно.) Тем более, что на том же boosty я раз в месяц публикую epub версии книг для более удобного чтения! И, как всегда, небольшая аннотация самой книги с иностранного сайта:
Когда мы только с ним знакомимся, Майкл Оэр — один из тринадцати детей матери, пристрастившейся к крэку; он не знает своего настоящего имени, своего отца, своего дня рождения или как читать или писать. Он занимается футболом и ходит в школу после того, как богатая белая евангелическая семья забирает его с улицы. И тогда две великие силы изменяют его: любовь семьи и эволюция самого профессионального футбола в игре, в которой квотербек должен быть защищен любой ценой. Наш главный герой становится бесценным сочетанием размеров, скорости и ловкости, необходимых для защиты самой большой уязвимости квотербека: его невидимой стороны.
¡Читайте на здоровье!
***
***
Глава 1. Предыстория
С момента щелчка мяча от центрового в сторону квотербека до щелчка первой кости проходит время ближе к четырем секундам, чем к пяти. Одна Миссисипи: квотербек «Вашингтон Редскинс» Джо Тайсманн поворачивается и передает мяч раннинбеку Джону Риггинсу. Он наблюдает за тем, как Риггинс делает два шага вперед, поворачивается и бросает мяч ему обратно. Это то, что большинство людей знают как «фли-фликер», но «Редскинс» называют это «особым отбросом мяча». Две Миссисипи: Тайсманн ищет принимающего, но вместо этого видит бегущего прямо на него Гарри Карсона. Время на исходе — начало второй четверти, 1-и-10 в центре поля, счет 7:7, — и лайнбекер «Нью-Йорк Джайентс» был настолько поглощен обманкой, что находится глубоко в бекфилде «Редскинс». Карсон думает, что он здесь для того, чтобы снести Риггинса, но Риггинса уже давно здесь нет, так что Карсон просто продолжает бежать к Тайсманну. Три Миссисипи: теперь Карсон видит, что мяч у Тайсманна. Тайсманн замечает, что Карсон бежит прямо на него, и у него есть время от него уклониться. Он делает шаг в сторону, и Карсон пролетает мимо, выходя из розыгрыша. Сам розыгрыш длится уже 3,5 секунды. До этого момента он определялся тем, что может видеть квотербек. Теперь и розыгрыш — и квотербек — во власти того, чего он видеть не может.
В профессиональном футболе ты не думаешь о страхе как о факторе. Ты предполагаешь, что люди, которые попадают в НФЛ, невосприимчивы к эмоциям. Возможно, они не возражают против того, чтобы их били, или, может быть, они просто не боятся; но мысль о том, что профессиональные футболисты потеют, дрожат и ночью смотрят в потолок, беспокоясь о насилии на следующий день, кажется абсурдной. Однако главный тренер «Джайентс» Билл Парселлс не счел это абсурдным. Парселлс, чья страсть — футбольная защита, считал, что страх играет большую роль в игре. Как и его игроки. Они были близкими свидетелями реакции игроков противника на их игрока — Лоуренса Тейлора.
Например, парень, который только что ушел из «Филадельфии Иглз». Джерри Сайсмор в течение восьми лет играл в НФЛ, когда в 1981 году появился Тейлор. Сайсмор играл на правой стороне линии нападения, а Тейлор обычно атаковал с другой стороны, но Сайсмору все равно приходилось беспокоиться о тех нескольких случаях, когда Тейлор выстраивался аккурат напротив него. Их команды выступали в одном дивизионе НФЛ и дважды встречались в каждом из регулярных сезонов. Неделя, предшествовавшая этим играм, признался Сайсмор, выбивала его из колеи. «Ближе к середине недели на тебя что-то накатывало, и ты просто начинал потеть, — сказал он The New York Times. — Мой последний год в лиге, первая игра сезона, он тут же прошел меня.... Он просто посмотрел на меня и рассмеялся. И я сразу же подумал, что должен выходить из этой игры». И после того сезона 1984 года он это и сделал.
Чувства тех, кому было поручено не дать Тейлору причинить вред квотербекам, были тривиальными по сравнению с чувствами квотербеков, которым он хотел причинить боль. В первом сезоне Тейлора в НФЛ не велось никаких официальных записей о сэках на квотербеке. В 1982 году, после того как Тейлор превратил сэк на квотербеке в поворотный момент футбольного матча, родилась новая официальная статистика НФЛ. В книгах рекордов сэк определялся как захват квотербека за линией схватки, пока тот пытается отдать пас. Тейлор предложил свое собственное определение: «Сэк — это когда ты подбегаешь сзади к кому-то, кто не смотрит, он тебя не видит, и ты реально протыкаешь его своим шлемом. Мяч летит куда угодно, и тренер выходит и спрашивает квотеребка: "С тобой все в порядке?" Вот это и есть сэк». После своего первого сезона в НФЛ Тейлор стал единственным новичком, которого когда-либо называли самым ценным игроком обороны лиги, и он опубликовал трактат о своем искусстве. «Мне не нравится просто обволакивать квотербека, — объяснил он. — Я реально пытаюсь заставить его увидеть семь пальцев, в то время как перед ним маячат всего три. Я вгоню в него свой шлем, или, если смогу, подниму руку над головой и попытаюсь разрубить сукиного сына надвое. Пока парень держит мяч, я намерен причинить ему боль.... Если я правильно ударю парня, я выбью из него всю дурь, и он почувствует себя как на электрическом стуле, он на несколько секунд забудет, что он на футбольном поле».
Футбол развивался, и здесь была одна из причин его эволюции — новый вид спортсмена, делающего что-то новое. В одиночку Лоуренс Тейлор изменил обстановку и заставил тренеров и игроков соперников адаптироваться. После того, как Тейлор присоединился к команде, «Джайентс» прошли путь от второй худшей защиты в НФЛ до третьей лучшей. За год до его дебюта они позволили сопернику набрать 425 очков; в его первый год этот показатель снизился до 257 очков. Они были одной из самых слабых команд в НФЛ и теперь, в одночасье, стали претендентами на титул. Конечно, Тейлор был не единственным изменением в «Нью-Йорк Джайентс» в период с 1980 по 1981 год. Был еще один важный новичок, Билл Парселлс, нанятый сначала для тренировки защиты «Джайентс», а затем и всей команды. Парселлс стал знатоком центральной нервной системы квотербеков соперника. Симптомы, вызванные его охочим до сэков лайнбекером включали, но не ограничивались: «запугиванием, неуверенностью, быстрыми бросками, нервными ногами, провалами концентрации, постоянным желанием знать, где Лоуренс». Игроки в обороне «Джайентс» уловили те же сигналы. Как ди-бек Бизли Рис сказал The New York Times: «Я видел, как квотербеки смотрели на Лоуренса и забывали о сигналах к началу розыгрыша». Один квотербек соперника, оказавшийся под центром перед снэпом и не сумевший увидеть Тейлора, объявил тайм-аут, вместо того чтобы запустить комбинацию и нашел Тейлора... стоящего на бровке поля. «Я думаю, что видел подобное чаще всего с квотербеками в нашем дивизионе, — говорит лайнбекер "Джайентс" Гарри Карсон. — Они знали достаточно, чтобы бояться. Но каждый квотербек испытывал определенный страх, когда играл против нас».
К своему четвертому профессиональному сезону Тейлор не просто подпитывал эти страхи, но и питался ими. «Они подходят к линии схватки, и первое, что они делают, это начинают искать меня, — сказал он. — Я знаю, и они знают. Когда они меня находили, они начинали кричать: 56 слева! 56 слева! [Тейлор играл под №56] И вот, что я делал. После окончания розыгрыша я подходил к ним сзади и шептал: не волнуйся о том, где я нахожусь. Я скажу, когда доберусь до тебя».
В качестве новой силы в профессиональном футболе, Тейлор требовал не просто тактического ответа, но и объяснений. Многие люди указывали на его необычное сочетание размера и скорости. Как выразился один из линейных «Редскинс», «Ни один человек не может быть 193 см ростом, весить 116 кг и и пробегать 40 ярдов за 4,5 секунды». Билл Парселлс думал, что размер и скорость Тейлора были скорее началом, чем концом объяснения. Скауты «Нью-Йорк Джайентс» рыскали по стране в поисках молодых людей 191 см или выше, весом 109 кг или тяжелее и при скорости. Таких можно было найти. В этом скоплении физических образчиков самым ценным — гораздо более ценным, чем сантиметр, или пять килограмм, или одна десятая секунды — была особая энергия и ум Тейлора: неумолимый, маниакальный, с грандиозными амбициями и частными стандартами своей игры. Парселлс считал, что даже в НФЛ многие игроки больше озабочены тем, чтобы казаться желающими выиграть, чем теми, кто хотят выигрывать на самом деле, и что многие из них не знали особой разницы между этими понятиями. В глубине души они хотели сохранить свою работу, заработать деньги и вернуться домой. Лоуренс Тейлор хотел побеждать. Он ожидал от себя на поле большего, чем тренер осмелился бы попросить у любого из игроков.
Парселлс собрал множество невероятных свидетельств в поддержку своего взгляда на футбольный характер Тейлора. Одним из его фаворитов были те самые «Вашингтон Редскинс». «Джо Гиббс в игре на "Джайентс Стэдиум" решил выключить Тейлора из игры, — сказал Парселлс. — Он передвинул двух тайт-эндов на сторону Тейлора — вместе с левым тэклом — и двумя принимающими в слоте от Тейлора». Это было экстремальное решение. Футбольное поле НФЛ — это напряженная экономика. Все, что на нем есть, имеет свою цену. Забираешь из одного места и отдаешь в другом. Трое мужчин, блокирующих Тейлора, означали, что некому было блокировать двух игроков «Джайентс». Влияние Тейлора на игру, которую выигрывали Джайентс», не было очевидным, но, тем не менее, оно было велико. «Но после игры», — продолжил Парселлс:
Пресса видит, что у Лоуренса нет сэка и он не совершил ни одного захвата, и все они спрашивают меня: «А че это там с Тейлором?» На следующей неделе мы едем в Сан-Диего играть против «Чарджерс». Дэн Хеннинг — их тренер. Он понимает стратегию. Они делают то же самое. Два тайт-энда на Лоуренсе, два принимающий в слоте. У Лоуренса нет сэка. Мы снова побеждаем. Но после игры все снова и снова спрашивают меня: «А че это там с Тейлором?» Я хватаю Лоуренса в раздевалке и говорю ему: «Я собираюсь изменить твое имя с Лоуренс на "А че это там с?"» На тренировке на следующей неделе он был «А че это там с?» «Что ты там делаешь, "А че это там с?"» «Эй, "А че это там с?", почему ты не выигрываешь розыгрыши?» К четвергу ему уже не смешно. И я серьезно — ему реально не было смешно.
Следующая игра у нас будет против «Вайкингс» в рамках Monday Night Football. Томми Крамер — их квотербек. Они не используют ту же стратегию. Он выбивает Крамера из игры, вызывает два фамбла и забирает мяч после одного из них. Я покидаю поле и иду по туннелю в раздевалку на пресс-конференцию. И из ниоткуда появляется это... создание и прыгает мне на спину. Я его не видел. Он практически сбивает меня с ног. На нем все еще одет шлем. Пот все еще струится по его лицу. Он подходит прямо ко мне и кричит: «Я тебе вот что скажу, Тренерушечка, они не будут спрашивать тебя, "А че это там с"?!!»
Парселлс верил, что величие Тейлора было усилием воли, отказом позволить миру принять его как нечто меньшее, чем великий. «Вот почему я так сильно любил его, — сказал он. — Он реагировал на все, что угрожало его статусу». Когда в середине своей карьеры Тейлор пристрастился к кокаину, Парселлс истолковал проблему как простое продолжение характера этого человека. Лоуренс Тейлор верил в одно — в силу своей собственной воли. Он предполагал, что его воля может контролировать футбольные матчи НФЛ и что она также может контролировать его собственные желания к веществам.
Он был прав насчет матчей НФЛ. К 18 ноября 1985 года, когда «Джайентс» вышли на стадион «Роберта Ф. Кеннеди» в Вашингтоне, округ Колумбия, чтобы сыграть с «Редкскинс», команды соперников начали выстраивать своих игроков новыми и творческими способами, просто чтобы справиться с ним. «Редксинс» тому пример. В начале самой первой игры, в которой его «Редскинс» столкнулись с этой новой силой, в 1981 году, Джо Гиббс наблюдал, как Тейлор пробежал мимо блокирующего игрока, как будто того просто не было, и вломился в Джо Тайсманна сзади. «Я стоял там, — сказал Гиббс, — и сказал: "Что? Ты это видел? О Господи". Гиббс метался в поисках решения этой новой проблемы и придумал "нападение с одним беком" — схему, широко имитируемую в НФЛ, в которой используется один бегущий вместо двух. До этого момента футбольное нападение обычно использовало бегущих, чтобы блокировать лайнбекеров, которые атаковали квотербеков. Но бегущие были меньше, слабее и, на удивление часто, учитывая их прямые обязанности, медленнее, чем Лоуренс Тейлор. Линн Кейн, бегущий «Атланта Фэлконс», был первым, кто драматизировал проблему. В первый раз, когда Кейн попытался заблокировать Тейлора, он пошел очень низко, чуть ли не лег перед ним и отправил Тейлора в полет кубарем. В следующем розыгрыше Кейн попробовал снова это сделать — и его унесли с поля на носилках. «Люди очень быстро поняли, что не смогут заблокировать Лоуренса раннинбеками, — сказал Парселлс. — Тогда встал вопрос: кем его можно заблокировать?» Отсюда первое решение Джо Гиббса: убрать бегущего из игры и встроить аккурат напротив Лоуренса Тейлора более крупного и сильного тайт-энда. То, что стало нападением с одним беком.
Такова будет стратегия сегодня вечером, но Джо Тайсманн слишком хорошо знает ее недостатки. Наличие этого помогающего тэклу дополнительного блокирующего указывало на проблему, подумал Тайсманн, но не решало ее. Слишком часто Тейлор выходил на свободное пространство. Неделя тренировок, предшествовавшая игре, была семинаром по Лоуренсу Тейлору. «Если бы вы посмотрели на наш проектор или нашу классную доску, — сказал Тайсманн, — все остальные игроки "Джайентс" были "крестиками" или "ноликами". Лоуренс был единственным, у кого был номер: пятьдесят шесть. Это была маленькая красная цифра пятьдесят шесть, и номер всегда был выделен и обведен кружком. Цель была такова: давайте определим, где Лоуренс находится при каждом розыгрыше». Тейлор много двигался, запутывая защиту, но он и его тренер более всего были рады, когда он выходил со своей правой стороны и с левой стороны от квотербека. «Главная причина, по которой я поместил его туда, — сказал Билл Парселлс, — заключается в том, что правая сторона — это невидимая сторона квотербека, так как большинство квотербеков — правши. И никто не хочет, чтобы ему с этой стороны надрали задницу». Лоуренс Тейлор был более лаконичен: «Какого черта я должен хотеть приходить оттуда, откуда он может меня видеть?» Но затем он добавлял: «На самом деле когда я пришел в лигу это не называлось невидимой стороной. Это называлось правой стороной. Она стала невидимой стороной после того, как я начал сносить людям бошки».
То, где Тейлор находится в начале розыгрыша, конечно, не проблема. Но вот где он будет, когда он закончится. «Когда я отходил назад, — говорит Тайсманн, — первое, что я все-таки делал, это оглядывался через плечо, чтобы посмотреть, идет ли он. Если он отскакивал в прикрытие, меня охватывало чувство спокойствия. Если он шел на меня, во мне играло ощущение безотлагательности».
Четыре Миссисипи: Тейлор бежит. С момента ввода мяча Тайсманн потерял его из виду. Он не видит, как Тейлор режет широкую дугу за его спиной; он не видит, как Тейлор обгоняет своего блокирующего на поле, а затем поворачивает обратно; и он не видит, как блокирующий отчаянно ныряет в лодыжки Тейлора. Он не видит, как Тейлор прыгает, закинув обе руки за голову, и заполняет небо позади него. Тайсманн гордится своей способностью стоять в конверте и не обращать внимания на свой страх. Он считает, что это качество является необходимым условием успешного квотербека НФЛ. «Когда квотербек смотрит на натиск, — говорит он, — его карьера заканчивается». Тайсманн сыграл в 163 матчах подряд, что является рекордом «Вашингтон Редскинс». Он привел свою команду к двум Супербоулам и один из них выиграл. Ему тридцать шесть лет. Он уверен, что у него еще осталось несколько хороших лет. Он ошибается. У него меньше полсекунды.
Игра идет по каналу ABC в рамках Monday Night Football, и на нее настроились 17,6 млн. человек. Фрэнк Гиффорд сидит в кабинке, по бокам от него О. Джей Симпсон и Джо Нэмет. «У Тайсманна большие проблемы», — слышит аудитория слова Гиффорда, как раз перед тем, как руки Тейлора прижимают голову Тайсманна к коленям, а туловище Тейлора прижимает правую ногу Тайсманна к земле. Четверо других игроков, в том числе, как ни странно, Джон Риггинс из «Редскинс», набрасываются в эту кучу. Они хороши для драматического эффекта, но практически их действия неуместны. Ущерб наносит лишь Тейлор. Восемьдесят девять килограмм квотербека оказываются под тысячью или около того килограмм всех прочих. Затем Лоуренс Тейлор вскакивает на ноги и начинает кричать, махать руками и сжимать шлем обеими руками, как будто в агонии.
Его реакция остается загадкой до тех пор, пока ABC Sports не прояснит событие, в замедленной съемке прокручивая его снова и снова. «Опять же, мы еще раз посмотрим на это с другого угла, — говорит Фрэнк Гиффорд. — И я предлагаю, если у вас слабый желудок, лучше не смотрите». Люди смотрели; повтор почти наверняка смотрелся чаще, чем сам розыгрыш. Даг Флюти, вероятно, был одним из этих зрителей. Флюти только что закончил блестящую карьеру квотербека в Бостонском колледже и начал профессиональную карьеру в USFL. Вечером 18 ноября 1985 года он был дома со своей матерью. Она смотрела футбольный матч, у него были другие дела. «Я слышал, как закричала моя мать, — сказал он репортеру. — А потом я увидел повтор. Это вселяет страх в твое сердце и заставляет задуматься, какого черта ты играешь в футбол».
ЕСТЬ МГНОВЕНИЕ, прежде чем это превратится в какой-то общепринятый факт, когда розыгрыш в футбольном матче, как дорожно-транспортное происшествие — все это предположения, фрагменты и частичные взгляды. Каждый хочет знать всю правду, но никто ею не обладает. Ни тренер на бровке, ни тренер в ложе для прессы, и, конечно, ни квотербек — никто не может видеть все поле и наблюдать за движением двадцати двух тел, каждое из которых имеет свое собственное задание. В бейсболе или баскетболе все игроки видят, более или менее, одни и те же события. Точки зрения различаются, но незначительно. В футболе многие игроки на поле понятия не имеют, что произошло, а тем более почему это произошло, до тех пор, пока не закончится розыгрыш. Даже в этом случае большинству из них нужно будет посмотреть видеозапись, чтобы быть в этом уверенным. Болельщики, естественно, больше заинтересованные следствием, чем причиной, следуют за мячом и думают, что они прекрасно знают, что только что произошло. Но то, что случилось с мячом и с человеком, держащим этот мяч, было всего лишь последним звеном в цепи событий, которые начались задолго до того, как мяч был разыгран. В начале цепочки, которая положила конец карьере Джо Тайсманна, был очевидный вопрос: кто должен был блокировать Лоуренса Тейлора?
Два игрока в первую очередь будут рассматриваться как непосредственные участники розыгрыша: Джо Тайсманн и Лоуренс Тейлор. Жертва не имела представления о действии; преступник был настолько поглощен тем, что делал, что не остановился, чтобы рассмотреть. «Розыгрыш был как в тумане, — сказал Тейлор. — Я обошел соперника с внешней стороны. Я подумал: удержи его в конверте и сдави. А потом я вырвался на свободное пространство». Почему он вырвался, он сказать не мог, так как на самом деле не заметил, кто пытался его заблокировать. Тайсманн, когда его спрашивают, кто блокировал Тейлора в этом розыгрыше, отвечает: "Джо Джейкоби, наш левый тэкл". Он не будет винить Джейкоби, так как этот парень был одним из двух или трех лучших левых тэклов своей эпохи и, очевидно, просто делал все возможное. Вот почему, по мнению Джо Тайсманна, команде НФЛ не имело смысла тратить большие деньги на линейного нападения: он не особо что мог сделать. Даже если его звали Джо Джейкоби.
Это была одна из точек зрения. Другая была от самого Джейкоби, который в тот вечер стоял на бровке, в повседневной одежде. Он растянул связки в колене и был вынужден быть вне игры. Когда Джо Джейкоби играл, он по-настоящему был великолепным левым тэклом. Ростом 201 см и весом в 143 кг, он был сформирован иначе, чем большинство левых тэклов своего времени, и больше походил на левый тэкла будущего. «Чудо природы, опередивший свое время», — назвал его позиционный тренер Джо Бугел два десятилетия спустя. Джейкоби не был каким-то куском цемента, он был спортсменом. В средней школе он был звездой баскетбола. Он отлично бегал, он умел прыгать, у него были большие, быстрые руки. «Мы поставили его на место левого тэкла по одной единственной причине, — сказал Бугел, — чтобы он противостоял Лоуренсу Тейлору». Когда они впервые встретились, Джейкоби соответствовал Лоуренсу Тейлору — он был 140-килограммовым футболистом еще до эры 140-килограмовых ребят, с такими большими руками, что они казались крюками. Тейлор был вынужден придумать движение только для Джейкоби. «Геритол [прим.пер.: мультивитаминный комплекс с железом для пожилых людей], — назвал это Тейлор, — потому что после снэпа я попытался выглядеть как бегущий на него старик». Не в силах сокрушить его физически, Тейлор попытался усыпить Джейкоби и вынудить его совершить тактическую ошибку. Он рысью метался от мяча, чтобы заманить Джейкоби поднять руки, прежде чем тот до него доберется. В тот момент, когда у него это получалось — Бац! — он пытался сбросить руки Джейкоби, прежде чем тот в него вцеплялся. Вспышка насилия, и он берет быка за рога.
Тем не менее, Джейкоби был одним из тех линейных, которые всегда доставляли Тейлору неприятности, потому что он был таким большим, быстрым и длинным. «Самым трудным для меня, — сказал Тейлор, — было справиться с этим большим, ловким левым тэклом».
Линейные нападения были неработающими матерями НФЛ: на словах все подчеркивали важность их вклада, но вряд ли кто-то мог точно сказать, в чем конкретно он заключался. В 1985 году левый тэкл не получал никаких реальных заслуг. От него все еще ожидали, что он будет считать себя более или менее взаимозаменяемым другими линейными. Линия нападения «Вашингтон Редскинс» была, пожалуй, самой известной в истории НФЛ. У нее было свое собственное прозвище: Кабаны. Болельщики одевались свиньями в их честь. И все же к ним не относились с пониманием, даже собственные товарищи по команде, так, как это делали для бегущих или квотербеков, как для отдельных игроков с особыми навыками. «Даже люди, которые говорили, что они поклонники Кабанов, понятия не имели, кто мы такие, — сказал Джейкоби. — Они даже не могли отличить черных от белых. Люди видели меня и кричали: "Эй, Мэй!" (Правый тэкл Марк Мэй был черным, Джейкоби — нет).
В тот вечер, когда Джейкоби не играл, «Редскинс» переместили Расса Гримма с его позиции левого гарда на позицию левого тэкла. Гримм был на десять сантиметров ниже, на 14 килограмм легче и гораздо менее проворен, чем Джейкоби. «Маленький Поросенок Гримм», — назвал его тренер линии нападения Джо Бугел. В результате ему понадобилась помощь, и он получил ее в виде дополнительного тайт-энда, парня по имени Дон Уоррен. Если Тейлор сделает свое движение в центр, Гримм должен был разобраться с ним; если Тейлор пойдет по широкой наружной петле, Гримм должен был, самое большее, ударить его, замедляя и дать Уоррену время остаться с ним. Со своего места на бровке Джейкоби наблюдал, как Тейлор пошел вбок. Гримму не удалось приложиться к нему, и Уоррен остался один на один с Тейлором. «Они не привыкли к его скорости», — сказал Джейкоби. Он наблюдал, как Тейлор промчался мимо, оставив Уоррена глотать пыль, а затем двинулся в сторону квотербека.
Затем Джейкоби услышал звук, похожий на выстрел — большеберцовая и малоберцовая кости правой ноги Джо Тайсманна хрустнули под Тейлором. Он наблюдал, как Гримм и Уоррен сняли шлемы и быстро направились к боковой линии, словно люди, убегающие с места преступления. Он слушал, как Гримм сказал ему, что кость Джо Тайсманна вылезла наружу, и кровь брызнула прямо в воздух. «Расс был охотником, — сказал Джейкоби. — Он освежевывал оленя. И он сказал: "Это самая отвратительная вещь, которую я когда-либо видел"». И Джейкоби подумал: это случилось потому, что я стою здесь. Годы спустя он не удивился, что Тайсманн и не понял, что его великолепный левый тэкл стоял на бровке. «Но именно поэтому его нога была сломана», — сказал он.
Несколько минут спустя шестеро мужчин на носилках отнесли Тайсманна в машину скорой помощи. В будке ABC Джо Нэмет сказал: «Я хочу надеяться, что это не его последняя игра в футбол». Но это было именно так. Почти год спустя Джо Тайсманн бродил по раздевалке «Редскинс», не чувствуя большого пальца ноги или не пытаясь оттолкнуться правой ногой. Он стал статистикой: в статье American Journal of Sports Medicine [«Американского журнала спортивной медицины»] о травмах квотербеков НФЛ в период с 1980 по 2001 год две сломанные кости Тайсманна будут считаться всего лишь одной из выборки в 1534 — 77,4% которые случаются, как и в этом случае, во время матчей, на пасовых комбинациях. Игра продолжилась, и «Редскинс», как ни странно, выиграли — 28:23. И большинство людей, которые не зарабатывали себе на жизнь в НФЛ, пытаясь понять, как защитить своих все более дорогих квотербеков, отодвинули этот инцидент на задний план. Не прошло и десяти минут после того, как Тайсманна увезли с поля, как сам Лоуренс Тейлор накрыл собой фамбл и, ликуя, побежал к скамейке запасных. Фрэнк Гиффорд пытался убедить свою аудиторию в том, что Тейлор все еще явно расстроен тем, что он сделал с Джо Тайсманном. Но правда в том, что он совсем не выглядел расстроенным. Он выглядел так, как будто уже оправился от этого.
Что не имело смысла в тот вечер, так это первоначальная реакция Тейлора. Он выскочил из кучи игроков очень возбужденный. Те, кто внимательно следил за карьерой Тейлора, могли бы ожидать немного большего хладнокровия в присутствии травмированного квотербека. Уничтожение Джо Тайсманна, возможно, и было классифицировано как несчастный случай, но это не было отклонением от нормы. Это было продолжением того, что Лоуренс Тейлор делал с квотербеками НФЛ в течение четырех с половиной лет. Это был даже не первый случай, когда Тейлор сломал ногу квотербеку или завершил его карьеру. В колледже, во время Гэйтор Боул, он вырубил квотербека Мичиганского университета Джона Ванглера. До того, как Тейлор ударил его, Ванглер был вполне себе кандидатом в НФЛ. («Меня пригласили на просмотр к себе "Лайонс" и "Каубойс", — сказал позже Ванглер. — Но все вроде как боялись тяжести моей травмы».)
Как оказалось, этому было простое объяснение: Тейлор страдал клаустрофобией. Его клаустрофобия проявилась в том, как он играл в футбол: вставал в поисках лучшего обзора, отказывался наклоняться и ложиться в грязь вместе с другими игроками, предпочитая длинный и открытый внешний маршрут в сторону квотербека, а не короткий, тесный и по центру. Это проявилось также в специфическом страхе оказаться в ловушке на дне кучи игроков и не иметь возможности убежать. «Вот что привело меня в такое бешенство, — сказал он. — Я представлял себе это — если я окажусь на дне кучи, и мне действительно будет больно. И я не смогу выбраться». Теперь он лежал на дне кучи из игроков или рядом с ней, на человеке, ногу которого он сломал настолько серьезно, что Джо Джейкоби с бровки услышал этот звук. И ему просто необходимо было выбраться. Он с криком вскочил на ноги, вцепившись руками в края шлема, и — телекамеры этого не засекли — бессознательно поднял одну ногу и потер ею другую. Это был единственный известный случай, когда Лоуренс Тейлор вообразил себя в шкуре квотербека, которого он вынес из игры. «У всех нас есть страхи, — сказал он. — У всех нас».
***
Приглашаю вас в свой телеграм-канал, где только переводы книг о футболе и спорте.
