«Если не будет сумасшедших людей, мир не сдвинется с места». Мотивация от лучшего триатлета
За карьеру Крис Маккормак выиграл 250 стартов – больше, чем кто-либо в истории триатлона. На 88% соревнований он входил в топ-3 и дважды побеждал в Коне – чемпионате мира по Ironman (3,86 км плавания, 180,25 км велосипеда и 42,195 км бега).
В 2013-м австралиец выпустил автобиографию «Я здесь, чтобы победить», которая сразу стала бестселлером. В марте 2017-го Маккормак и его российский партнер Леонид Богуславский запускают триатлонную Суперлигу. В соревновании с абсолютно новыми правилам примут участие 25 лучших триатлетов мира, в том числе братья Полянские из России.
Суперлига – это не привычные плавание, велосипед и бег, которые длятся по 7-10 часов, а формат суперспринта. Короткая дистанция, постоянная смена этапов, три дня соревнований подряд, призовой фонд в 1,5 млн долларов – все это обеспечит Суперлиге интерес со стороны зрителей и ТВ и перевернет представление о триатлоне.
В интервью блогу «Железные люди» Крис Маккормак делится деталями нового проекта, рассказывает историю своего побега из Австралии и вспоминает самые драматичные моменты карьеры.
– Суперлига стартует через полтора месяца. Ваши ожидания от нее?
– Я основал Суперлигу вместе с двумя партнерами, потому что мы очень хотели совершить перемены в триатлоне и представить этот спорт большей аудитории. Триатлон популярен в мире, но на телевидении его не так много. Поэтому мы подумали, что необходимо изменить способ подачи. Так сделали, например, с биатлоном восемь-девять лет назад. Они придумали различные форматы, и сейчас биатлон красиво смотрится на телевидении.
Мы внедрили похожие изменения – теперь у нас есть гонка преследования и эквалайзер, мы пригласили лучших в мире триатлетов, олимпийских чемпионов, чемпионов мира. Рассказали им о наших планах, и они поддержали проект. Так что мы надеемся, что Суперлига станет такой же, как Лига Чемпионов по футболу: лучшие из лучших на профессиональном уровне соревнуются за очень большие призовые в культовых местах. Мы сделаем триатлон привлекательным для ТВ.
– То есть это прежде всего история про ТВ?
– Именно так. Когда мы разговаривали с ТВ-компаниями по всему миру – Fox, Eurosport, Sky Sports, BBC – они говорили, что хотят показывать триатлон. Но в данный момент он совершенно не подходит для телевидения. Поэтому они очень обрадовались, когда мы предложили создать различные форматы и сделать спорт дружественным для зрителя. В общем, мы думаем, что затея окажется очень удачной.
– Вы считаете, что победа в Суперлиге будет более значимой, чем победа в Коне?
– Это все равно, что спросить футболиста: «Что важнее: выигрыш Лиги Чемпионов с клубом или выигрыш чемпионата мира со сборной?» Оба соревнования культовые. Чемпионат мира по Ironman на Гавайских островах всегда будет оставаться особым турниром. Я выигрывал его лично и понимаю, насколько это удивительное событие. Но проблема Гавайев в том, что они подходят только для определенного типа спортсменов, и это не совсем то, для чего создавался триатлон.
– Объясните.
– Он был рожден, чтобы определять, кто лучший пловец, велосипедист и бегун. А на Гавайях плавание не является важной частью соревнований. Несмотря на это, мы хотим сосуществовать с Ironman и надеемся, что чемпион Суперлиги станет чемпионом в Коне и будет олимпийским чемпионом. И, конечно, не надо забывать, что Кона – она для всех. Суперлига – исключительно профессиональный турнир, где будут выступать только топы. Хотя параллельно запускаются гонки атлетов-любителей различных возрастных групп и даже юниоров.
– Расскажите подробнее.
– Такую идею мне подбросила жена. Она путешествовала со мной на протяжении всей карьеры, но никогда не занималась триатлоном. Я спросил, почему же она не делает этого? Жена ответила, что это тяжело, дистанции очень длинные. Вот если бы они были короче… Тогда мы придумали 6-2-6: плавание на 600 м, 20 км гонка на велосипедах и 6 км бега.
Такой формат будет внедряться для атлетов любителей разных возрастных групп. Мы хотим дать им возможность соревноваться за приемлемую цену и на адекватных дистанциях. Ведь в чем проблема Коны?
– В чем?
– В ней участвуют 2 тысячи человек из 150 тысяч, которые проходят Ironman по всему миру. Плюс участие в Ironman в среднем присходит раз в год. Если мы рассмотрим такой вид спорта, как гольф, то люди играют в него каждую неделю. Таким должен стать и триатлон. Мы хотим, чтобы люди играли в него каждый уик-энд, потому что теперь это будет сделать проще.
– Сколько нужно готовиться, чтобы участвовать в Суперлиге?
– Жена тренируется около шести часов в неделю. И думаю, она с легкостью дойдет до финиша. Если говорить о профессионалах, которые будут претендовать на победу, то они занимаются по 20 часов. Причем интенсивность гораздо выше, чем при 30-40 часах подготовки к Ironman. Намного проще двигаться медленно и за большее время, чем быстро и за короткое.
– Самые жесткие тренировки в вашей жизни?
– Они связаны с плаванием. Я считался хорошим пловцом, но плавание было дисциплиной, которая давалась мне с трудом – физически и психологически. Все из-за того, что я начал профессионально плавать лишь в 16-17 лет, это достаточно поздно. В итоге, чтобы быть на приличном уровне во время сезона, я готовился на протяжении четырех месяцев. Работал с командой австралийских пловцов под руководством русского тренера Геннадия Турецкого.
– Вспоминаете то время с содроганием?
– Он заставлял меня тренироваться так сильно, как я никогда не делал в жизни. Иногда я думал, что не хочу этим заниматься и лучше стану больше времени уделять тренировке на велосипеде и бегу. Короче, это было тяжелое время, я плавал по 100 км в неделю. Но в результате я стал фантастическим пловцом.
Я всегда говорю, что для того, чтобы достичь хороших результатов в любом деле, необходима дисциплина. Я часто употребляю цитату: «Ты не можешь иметь мечту на миллион долларов, если разум настроен только на минимальную зарплату». Многие люди мечтают о большом, но не желают прилагать усилия для достижения цели. Так что если у вас есть мечта на миллион, то вы и должны работать, как человек на миллион. Вы должны работать, чтобы стать лучшими в мире.
– Сколько вы тренировались, когда находились на вершине?
– Во время соревнований ITU тратил по 25-30 часов на очень интенсивные тренировки. Перед Ironman занимался 40-45 часов каждую неделю. В моей жизни был 5-летний период, во время которого я не пропустил ни одного дня тренировок. Я говорил людям, что я не мотивированный, не талантливый, а просто помешанный на этом! Я просыпался каждое утро и не хотел заниматься, но был помешан на том, чтобы быть лучшим в мире и побеждать всех. Сейчас я оглядываюсь на все и понимаю, что, возможно, это слишком.
Хотя, знаете, я выиграл 250 гонок – больше всех за всю историю. И я смог этого добиться, потому что был помешан. Сегодня смотрю на молодежь и вижу, что у них есть такой же драйв, поэтому я хочу создать Суперлигу и наградить атлетов за их настрой.
– Есть ли способ оставаться в такой же крутой форме, как вы, не занимаясь триатлоном?
– Конечно. Секрет молодости – это играть, участвовать и быть частью чего-то. Когда вы сидите и не делаете ничего, то можно легко сдаться. Когда мы останавливаемся – тогда мы по-настоящему стареем. Не нужно останавливаться.
Кроме того, вам ровно столько лет, сколько вы о себе думаете. Не позволяйте самому себе считать себя старым.
– Сейчас очень популярны программы и тренеры, которые с нуля готовят человека к Ironman за четыре-пять месяцев. Это нормальный срок или убийство организма?
– Вы правы, сейчас многие слишком торопятся принять участие в Ironman. В один прекрасный день они просыпаются и говорят: «Я хочу участвовать в Ironman, чтобы другие сказали: «Вау, ты принял участие в Ironman!» Только для того, чтобы быть по-настоящему успешным в этом соревновании, вы должны прочувствовать все изнутри, это должно исходить из вашего сердца. Вам следует пройти удивительное путешествие, участвовать в небольших гонках, совершенствовать навыки, учиться, как правильно плавать… И сделать все это за четыре месяца? Да, вы можете этого достичь, но овладеете ли вы этим в совершенстве? Нет. Это все равно, что питаться хорошей едой или пищей быстрого приготовления. Оба вариант наполнят желудок, но только полезная пища принесет пользу.
– В общем, вы не советуете?
– Да! Если вы потратили время и усилия, чтобы попасть туда, вы будете ценить это намного больше. Да, четыре месяца подготовят вас, чтобы пересечь финишную черту, но будете ли вы таким же человеком, как тот, который шел к этому два года? Будете ли чувствовать себя так же? Нет, я так не думаю.
Я прошел более 100 гонок, прежде чем попал на Ironman. И это сделало Ironman невероятным событием для меня, дало лучшее понимание того, какой личностью и атлетом я являюсь. В итоге вы становитесь лучше, как человек. Я считаю, что люди слишком торопятся соревноваться в Ironman, им следует успокоиться и отодвинуть цель немного дальше.
– Суперлига пройдет в крутом месте – на острове Гамильтон. Помните самую красивую локацию, где триатлон когда-либо проходил?
– Я люблю Гавайские острова. Всегда нравились соревнования в Европе – на юге Франции, а также в Италии. Но лично для меня самая красивая гонка прошла в Сан-Франциско, потому что мне очень нравится этот город, его архитектура, пляжи, мосты. Плюс это не обычная гонка, а «Побег из Алькатраса». Мы стартовали с корабля недалеко от этого острова и плыли по заливу.
– Не холодно?
– Не сравнится с Торонто. Там температура воды была 10 градусов, а воздуха 5. Недавно я участвовал в турнире в Исландии, где температура воды оказалась 8 градусов – это вообще минимальное значение за всю мою карьеру. Кстати, местные ребята обыграли меня, потому что я просто замерз. Я имел большое преимущество после плавания и велосипеда, но потом меня догнал и обогнал исландец, а я сошел с дистанции.
– Более жуткое состояние помните?
– Первые три Коны на Гавайях, тогда я сильно страдал от обезвоживания. Я был в лучшей форме, чем когда-либо, но не показывал результат. Например, в 2002-м оторвался на 30 минут после велоэтапа, но в середине беговой дистанции просто рухнул.
Мне всегда было тяжело в жарком климате и понадобилось много времени, чтобы понять, как усовершенствоваться. Изначально я не создан для того, чтобы побеждать там – считался слишком большим парнем. Нынешний чемпион имеет рост 1,95 м и вес 74 кг, у меня при таком же росте было 78 кг. То есть я крупнее, и это сказывалось.
– Есть гонка, которую вы не можете вспомнить из-за потери сознания?
– 2004 год, Ironman. Было очень ветрено, я догонял на велосипеде соперника. Затем мы начали бежать, и я подумал, что непременно выиграю. А потом проснулся в медпункте. Отец стоял рядом и сказал: «Что ты делаешь? Я не могу поверить. Это плохо для здоровья. Тебе не стоит этим больше заниматься». Я ответил, что хочу побеждать и вернулся в спорт.
Я ездил на Гавайские острова в этом году, чтобы открыть гонку, пробежал один круг за четыре дня до начала. И я чувствовал все те же запахи, которые были в тот день. Та гонка оказалась настолько тяжелой, что отпечаталась во мне. Я до сих пор помню ту боль и чувствую мурашки по коже, когда говорю об этом. Победы никогда не приносят боль из-за адреналина. Ты побеждаешь и всегда чувствуешь себя хорошо. Но та гонка оставила неизгладимый след.
– Слышали о случаях смерти на трассе?
– Да, их много. Я не знал этих людей лично, но во многих гонках, в которых участвовал, умирали люди. Обычно во время плавания, потому что тело находится в горизонтальном положении, это сказывается на давлении. Но после гонки люди никогда не умирают.
– Паратриатлеты на трассе встречаются?
– Конечно. Например, Джон Маклин мой близкий друг из Австралии. Он стал первым, кому удалось финишировать на чемпионате мире в Коне на Гавайях на инвалидной коляске в 1997 году.
Джон – поразительный человек: его сбил грузовик, когда он ехал на велосипеде во время подготовки к триатлону. Он стал параатлетом, затем принял участие в Ironman и финишировал на инвалидной коляске. Это самый храбрый человек, которого я встречал. Он станет почетным гостем на первой гонке Суперлиги на острове Гамильтон, чтобы выразить свою поддержку турниру. Он блестящий параатлет, чемпион мира, призер Паралимпийских игр, в 1998 году он стал первым инвалидом-колясочником, который переплыл Ла-Манш (книга Маклина «Как далеко ты сможешь пройти?» в 2016 году вышла в России – прим).
– После окончания учебы в университете вы подкопили денег, продали недвижимость и купили билет в один конец в Европу. Действительно были настолько уверены в собственных силах?
– Конечно же нет. Вы сказали про недвижимость – я не продавал ее, потому что у меня ничего не было. Я тогда только устроился на работу после университета.
А отец вообще оказался взбешен этим решением. У него было лишь минимальное образование, поэтому ему приходилось упорно трудиться, чтобы все сыновья – у меня есть два брата – могли закончить университет. Это оказалось целью его жизни. Так что когда я закончил учиться, у меня имелось образование, которого у отца никогда не было. Мой старший брат стал врачом, а я банкиром. Я получил степень бакалавра экономики по специальности бухгалтерское дело и маркетинг и устроился на работу в Bankers Trust, где занимался управлением денежными средствами. Отец выглядел очень счастливым, а я – наоборот. Это было не мое, мне это не приносило удовольствие.
– Почему?
– Чувствовал, что я сильный атлет, особенно в беге, понимал, что достаточно хорош в триатлоне и хотел путешествовать. Но когда я решил уйти с работы и поехать в Европу, я не думал, что стану лучшим в мире, я просто хотел посмотреть мир. Тогда я подумал, что триатлон даст мне такую возможность, потому что я мог зарабатывать, участвуя в зарубежных гонках и живя во Франции. Мне было 22.
– Как вы объяснились с отцом?
– Еще в школе администрация и тренеры приходили к нему и говорили: «Ваш сын очень хорош в спорте и беге. Он мог бы участвовать в Олимпиаде», на что папа отвечал: «Уходите, он станет банкиром». Его больше волновало образование.
Так что когда я продал все, что у меня было, и сказал о решении отцу, он оказался крайне разочарован. Это длилось 2,5 года. В то время я выигрывал гонку за гонкой в Европе, начал зарабатывать. Но каждый раз, когда я звонил отцу, он говорил: «Прекрасно, только это не работа, это развлечение». Я пытался ему объяснить, что это спорт, и я могу этим зарабатывать на жизнь, но он лишь отвечал: «Да, но что потом? Что ты будешь делать, когда это закончится? Все может закончиться уже в следующем году, и что тогда?» В итоге я стал чемпионом Мировой серии в 1997-м, год был номером один в мире, и все это время отец не понимал, чем я занимаюсь.
– Когда он оттаял?
– Когда я стал чемпионом мира, и он смотрел гонку своими глазами – они приехали вместе с мамой. Представьте, 150 тысяч зрителей, большой призовой фонд, трансляция в прямом эфире на австралийском телевидении. И я выиграл. После этого я стал суперзвездой в стране, а отец сказал: «Вау, это было здорово!»
Для меня та гонка – самая важная в жизни, потому что после нее папа стал понимать, чем я занимаюсь. Сейчас я повзрослел, он по-прежнему шутит надо мной, говорит, что ничего не понимает в триатлоне. Но на самом деле он видит и ценит то, что я стал успешным атлетом.
– Сколько вы работали перед тем, как уехать из Австралии?
– Девять месяцев, в течение которых я ненавидел работу. Кстати, все мои друзья оттуда – успешные банкиры. Учитывая все, что сейчас творится в мире, я бы наверняка тоже добился немалого успеха, но это было не для меня, мне не нравился тот мир. Я не мог найти самовыражения, было слишком много рамок.
– Сейчас у ваших друзей больше денег, чем у вас?
– Ха-ха, намного больше. Один из них, Рэнди – почти миллиардер. Но забавно, что когда мы собираемся вместе, мы говорим на равных, потому что спорт помог мне лучше понять себя. Я пытаюсь объяснить людям, что когда занимаешься спортом, требующим длительной физической нагрузки, многое узнаешь о самом себе как о личности, потому что огромное количество времени проводишь в одиночестве. Ты ужасно страдаешь и задаешь себе множество вопросов. Когда ты бежишь, ты слушаешь сам себя, и голос в ушах говорит тебе: «Ты недостаточно хорош, остановись, помедленнее, тебе больно!» Такие диалоги в жизни люди обычно не ведут.
Но в триатлоне это есть. В результате, тренируя выносливость, спортсмен становится намного более чувствительным и уравновешенным. Это приносит успокоение: я знаю, кто я, на что способен в стрессовой ситуации. Я доволен тем, что представляю из себя как личность и определяю себя не материальными вещами, а человеческими качествами.
– А ваши друзья?
– Во многих работающих людях чувствуется какая-то неудовлетворенность, потому что они лишь плывут по течению, которым для них является их работа, и никогда не пытаются заглянуть глубже в себя или приглядеться к окружающем миру. Я чувствую это, когда общаюсь с ними. Я более чувствительный, уравновешенный и спокойный. И более рисковый!
Мне кажется, это дал мне именно спорт, он научил меня ценить то, кем я был, и кем я являюсь сейчас. Не думаю, что я бы научился этому, работая банкиром. Скорее, я бы уже третий раз женился, пребывал бы в депрессии, имел лишний вес, проблемы со здоровьем, и все такое. Кажется, что такие люди не могут разобраться со своей жизнью. Им удается все здорово наладить в какой-то одной сфере, но в других они потеряны.
– Вы сказали, что отец рассердился, когда вы уехали из Австралии. То есть вы не общались больше двух лет?
– Нет, я звонил ему. Да и рассердился – неправильное слово. Скорее, он был разочарован. Думаю, мое решение бросить карьеру банкира он воспринял как свою личную неудачу. Но сейчас все по-другому. Сейчас он самый гордый отец на свете. Мамы уже нет, она умерла. В один из последних дней мы сидели с отцом в ее комнате, и она сказала: «Я так тобой горжусь. Ты не побоялся делать то, что тебе хотелось, сынок. Я горжусь тем, что ты не побоялся пойти против нас, зная, какого будущего мы для тебя хотели. Ты вряд ли стал бы тем, кто ты сейчас, если бы жил той жизнью, к которой мы с отцом тебя готовили».
Отец согласился с этими словами, и для меня это было важно. Думаю, мой успех в триатлоне во многом обусловлен желанием доказать отцу, что я поступил правильно. Люди спрашивают меня: «Как ты так быстро достиг подобных вершин?» А я просто отчаянно хотел сказать отцу: «Папа, я выиграл еще одну гонку! Папа, я выиграл денег! Папа, я снова победил! Папа, я стал пятым в мире! Папа, я стал четвертым в мире! Папа, я лучший в мире!» Мое желание добиться признания в его глазах было так же важно, как и желание стать лучшим.
– В 2000-м вы входили в топ-3 в мире, но вас не взяли в олимпийскую сборную на домашние Игры. Помните, что чувствовали в тот момент?
– Я был крайне разочарован. Никогда прежде не ощущал себя так одиноко. Как раз незадолго до этого потерял мать.
На самом деле, я считался номером один в мире за несколько лет до этого, но мама сильно заболела, я вернулся домой и потерял несколько строчек в рейтинге, потому что не участвовал в гонках. Мне хотелось побыть с семьей.
– За сколько месяцев до Игр она умерла?
– За восемь. Тогда я подумал, что австралийская федерация поступит гуманно и позволит мне вернуться. Но они не взяли меня в команду. Наверное, подумали, что я недостаточно сконцентрирован и не смогу добиться значительного успеха.
Я был очень расстроен и зол, эмоции переполняли меня и я поклялся, что никогда больше не буду подчиняться федерации, буду сам себе хозяин. Возможно, это лучшее, что со мной случалось, потому что до этого момента я много полагался на других, а с тех пор решил, что сам буду контролировать свою судьбу. Я ушел из федерации, уехал в Америку и не проигрывал на протяжении трех лет. Три года я был самым успешным триатлетом мира. Каждый раз, когда на меня направляли телекамеру, я рассказывал, насколько ужасна моя федерация, я так злился и не мог успокоиться. Потом встретил будущую жену и осознал, что злиться больше нет смысла. Кому я пытаюсь что-то доказать?
– То есть снова история про то, как доказать кому-то, что вы крутой?
– Именно! Моя мотивация – это во многом желание сделать то, что другие считают невозможным. Желание доказать другим свою правоту – сначала отцу, затем федерации. Или 2010 год. Тогда все спортивное сообщество говорило: «Крису Маккормаку пора уходить». На что я ответил: «Вы что, шутите? Я по-прежнему лучший в мире». Поэтому снова вернулся и победил. Так что на протяжении карьеры я все время что-то кому-то доказывал.
Суперлига тоже во многом об этом. Каждый может сказать: «Да брось, это невозможно, это сумасшествие!» Но иногда нужно быть сумасшедшим, чтобы делать удивительные вещи. Я всегда говорю, что когда-то сумасшедшей казалась идея о том, что можно, войдя в комнату, нажать на выключатель, и загорится свет. Но кто-то подумал, что такое возможно, и благодаря ему у нас есть свет. Если не будет сумасшедших людей с их сумасшедшими идеями, то мир не сдвинется с места. Хочется верить, что я один из таких.
– Когда-нибудь вам хотелось бросить триатлон?
– Когда умерла мама, было желание сдаться. Я считал себя плохим сыном, потому что все время находился в разъездах. Другой момент – 2009 год. В 2007-м я выиграл Ironman на Гавайях, в 2008-м не участвовал в гонках, потому что родилась дочь, и я взял годичный перерыв. В 2009-м вернулся и думал, что снова буду лучшим. Но финишировал четвертым. Потом я читал в прессе, что Крис Маккормак сдулся, что он старый и ему пора уходить.
– Снова разозлились?
– Нет. Сначала просто пошел домой, выпил пива и чувствовал пустоту внутри. Все потому, что пообещал жене, что закончу карьеру в 2009-м после гавайской гонки. Но жена видела мои терзания и сказала: «Если хочешь вернуться – возвращайся. Еще на год». Я вернулся и в 2010-м снова победил на Гавайях. Потом в 2012-м выиграл чемпионат ITU и окончательно закончил в 2013-м.
– Перед стартом вы всегда говорили о слабостях соперников, чтобы вывести их из себя. Они обижались?
– Постоянно. А я этого не понимал. Да, мы все дружим, но победитель может быть только один. Я хотел побеждать в гонках, и если ты обиделся на мои слова, значит ты слаб, и мне это на руку. Знаете, мне вообще не нравится что ни один атлет не выражает четко свои намерения. Во время интервью они говорят: «Я надеюсь хорошо выступить, я много тренировался». Они никогда не дают четкого ответа. Я же говорил, что не беспокоюсь о соперниках и что если все буду делать правильно, то обгоню их на 4-5 минут. Я действительно в это верил. И если кого-то это оскорбило, это их проблемы. Это профессиональный спорт.
Как-то спорил на эту тему с любителями, которые говорили, что нельзя высказывать такие вещи. Я отвечал: «Ребята, я профессиональный атлет и зарабатываю на жизнь тем, что побеждаю в гонках, а не завожу друзей. Это не состязание в популярности. Я должен победить, чтобы заработать. Если я побеждаю, спонсоры довольны, моя ценность растет, я получаю призовые и бонусы. Поэтому для меня важнее победить, чем завоевать вашу симпатию». Для меня триатлон – серьезный бизнес. Для остальных – просто зрелищный вид спорта. Я должен был побеждать, потому что от этого зависело все. Если я кого-то оскорбил своей честностью и открытостью своих намерений, то мне все равно.
– Вы сказали, что на дистанции полезно пить кока-колу. В чем смысл?
– Все дело в количестве сахара, который в ней содержится. Кола или тот же черный шоколад имеют простые сахара в форме глюкозы, поэтому они сразу попадают на стенки желудка и мгновенно придают сил. Это работает, когда вам действительно нужно, но старайтесь пользоваться этим как можно меньше, потому что такая энергия долго не хранится. Это всего лишь неплохое кратковременное решение.
Но, например, в 2002-м не было никаких гелей, которые сейчас вполне обычное явление. Поэтому кола давала мне хороший заряд энергии даже на Коне. Тогда меня это поразило.
– Что с алкоголем?
– Думаю, что бокал вина за ужином полезен. Мне он помогал, чтобы хорошо выспаться. Конечно, все индивидуально, и употребление бутылки водки перед гонкой – не лучшая идея. Но то, что употребляется в умеренных количествах, – это хорошо.
– В последние 10 лет триатлон развивается бешеными темпами. Объясните этот феномен.
– В триатлоне вы можете получить фитнес для всего тела. Это не просто монотонный бег или плавание, это три разных вида спорта. Плюс триатлон дает возможность состязаться всем, независимо от возраста. Вы не увидите большого количества 60-летних людей, играющих в футбол. Футбол – это в основном спорт для молодых и в нем не так много лиг для пожилых. В триатлоне все совершенно иначе. Это платформа для всех людей, которые любят спорт. Многие чувствуют себя моложе именно благодаря триатлону.
– Азиатские бизнесмены купили Ironman и активно вкладываются в развитие триатлона. Это плюс или стоит беспокоиться, как происходит в футболе?
– Думаю, что Азия – то место, куда сейчас движется спорт. Там живет 2/3 мирового населения. Фитнес в Азии становится более значимой отраслью, чем был 10 лет назад. Это видно на примере Китая. Или Таиланда. Еще четыре года назад здесь никто не знал про триатлон, а сейчас уже есть гонка в Паттайе, в которой принимают участие 4000 человек. Это невероятно.
Недавно я читал статью, в котором говорилось, что спортивная отрасль будет одной из наиболее стремительно развивающихся в Азии на протяжении следующих 15-20 лет. Для триатлона это очень хорошо.
– Вы закончили профессиональную карьеру. В чем состоит ваша триатлонная миссия на данный момент?
– Я хочу помогать развивать наш спорт в разных странах. Очень здорово, что триатлон становится все более популярным там, где до этого его практически не существовало. Знаю, что в России это сейчас очень динамично растущий вид спорта – мне показывали фотографии с соревнований Ironstar, и это действительно впечатляюще! Кроме того, мы хотим, чтобы Суперлига проходила в России. Два лучших триатлета вашей страны, братья Полянские, будут участниками Суперлиги на острове Гамильтон, но я верю, что в России есть еще много талантов. Я считаю, что Россия – главный поставщик талантов миру, вот почему я хочу активно сотрудничать с этой страной и развивать там триатлонное движение.
Также я люблю бывать в Казахстане и вижу энтузиазм в людях, но их тренировки неправильные. Поэтому я хочу помочь им в этом, ведь несмотря на то, что я старею, я все еще быстр и опытен. Я мечтаю посещать разные уголки мира, чтобы помогать в продвижении триатлона.
И, конечно, Суперлига. Я буду комментировать ее на англоязычную аудиторию, рассказывать, как состязаются 25 лучших спортсменов мира.
+ про марафонцев что-то перестали писать.