Мельдониевая война Шараповой
– Что нам теперь делать, Макс? – Шарапова испуганными глазами смотрела на своего агента, который только что ей сообщил о том, что ее допинг проба, взятая перед Australian Open, дала положительный результат. Только что закончилась тренировка. Макс Айзенбад, Маша и ее тренер Свен Гренефельд сидели на скамейке под широким зонтом, создающим тень от палящего солнца с идеально голубым небом возле теннисного корта в Брейдентоне, и каждый из них не мог поверить в эту ужасную историю.
– Маша, скажи, ты точно не принимала мельдониум после того, как мы запретили тебе делать это осенью? – спросил агент у теннисистки.
– Боже, Макс, я не знаю, я ничего не знаю, у меня в голове какая-то пустота, – ее губы дрожали, она закрыла лицо руками и заплакала.
– Я.. я.. может быть, всего раз, по привычке, выпила пару таблеток, но подумала, что это ничего страшного и все следы вывятрятся из крови до начала сезона, – уже сквозь слезы проговорила она. Айзенбад слегка приобнял Шарапову, а тренер положил ей руку на плечо.
– Ладно, так или иначе, событие свершилось, надо думать, что делать дальше, и как быть в сложившейся ситуации, – сказал, молчавший до этого момента Гренефельд.
– Пока ехал к вам, я думал на эту тему, у меня есть несколько мыслей, – Маша перестала плакать и взглянула заплаканными глазами на Макса, – думаю, что если ты и правда принимала этот препарата, то мы не будем соглашаться на взятие «пробы Б», потому что иначе это будет выглядеть, как увиливание от наказания и попытка обмана публики и ВАДА. Я читал регламент, мы можем рассчитывать на максимальное смягчение наказания или на его полную отмену.
Макс Айзенбад, агент Марии Шараповой
– Как это сделать? – взволнованно спросила спортсменка.
– В одном из пунктов правил говорится, что, если спортсмен принимал допинг случайно, не зная этого, или если лекарство необходимо ему по состоянию здоровья, то он вправе рассчитывать на аннулирование наказания. Думаю, что второй случай нам не подходит, потому что об этом необходимо было сообщить заранее, сразу после предоставления нам списка запрещенных препаратов. Первый вариант в нашем случае видится мне более предпочтительным. Но нужно будет еще и посоветоваться с адвокатом, – сообщил всем свою идею Макс.
– Нужно срочно созвать пресс-конференцию и сообщить о сложившейся ситуации! Но что там сказать? – воскликнула Шарапова, уже практически успокоившись от своих эмоций.
– Здравая мысль, Маша. Думаю, что стоит сослаться на то, что ты не заметила этот препарат в том списке, который нам прислали – заметил Айзенбад.
– Список был длинной в полтора листа, но это лишь отговорки. Скорее всего, комиссии ВАДА будет этого мало и совершенно недостаточно, – добавил Гренефельд, – но, согласен, это хоть что-то.
Свен Гренефельд, тренер Марии Шараповой с 2013 года
– Какое наказание мне светит? – уже спокойно, глядя перед собой, спросила у Макса Шарапова.
– Если все будет хорошо, то предупреждение без дисквалификации, если нет, то от года до четырех лет, – тяжело и как будто с грузом сказал ее агент.
– Боже мой! – еле слышно промолвила Шарапова, – я могу пропустить Олимпийские игры. Почему это всплыло именно сейчас?
Айзенбад встал и немного прошелся по площадке. Воздух дрожал от нагретой резины корта.
– Потому что кому-то не выгодно, чтобы ты ехала на Олимпиаду. Заметь, из-за натянутых отношений между Россией и США, сейчас проходит настоящая травля российских спортсменов. В Германии покажут фильм, посвященный проблемам допинга в России. Это должно подогреть европейскую и американскую публику к этому вопросу, а потом на пике народного недовольства выкинуть «бомбу» в виде того, что Мария Шарапова принимала допинг, возможно, включат в этот список еще кого-нибудь из российских спортсменов. Я созванивался со знакомым врачом из частной клиники и спрашивал про «Мильдронат», так он рассказал, что есть две диаметрально противоположные точки зрения на действие этого средства. Первая говорит о том, что лекарство совершенно безвредное и необходимо спортсменам исключительно для того, чтобы помочь организму восстановиться после нагрузок. Вторая теория говорит о том, что лекарство увеличивает выносливость и укрепляет сердце, за счет чего атлеты могут работать больше времени. Принимают его только выходцы из стран Восточной Европы (постсоциалистического лагеря). Разработка литовского фармаколога использовалась уже на протяжении более чем 40 лет. Вспомни прошедшую Олимпиаду! – воскликнул Айзенбад, и Маша невольно посмотрела на него сквозь лучи солнца, которые как раз светили из-за его спины и резали ей глаза, – кому больше всего не понравилось то, что Россия зимой 2014-го выступила более чем удачно? США, Германия, Канада, а теперь ответить мне на вопрос: кто является председателем ВАДА? Крейг Руди. Он, по совместительству, председатель Британской Олимпийской ассоциации. Откуда ВАДА берет деньги на свою работу? Правительства всех стран-членов перечисляют в общий бюджет деньги. Естественно, на пропорциональной основе. Можно легко догадаться, взносы чьей страны являются наибольшими. А теперь главный вопрос: кто инициировал включение «Мильдроната» в перечень запрещенных препаратов?
– США и Великобритания, – опередил его Свен Гренефельд, сидевший напротив, нахмурив брови и внимательно слушавший его слова, – причем они знали о том, кем этот препарат используется, и кто его принимает. Уверен, они были в курсе того, что ты, Маша, принимаешь его в том числе. И чтобы сделать ущерб России максимальным, решили это использовать. Помню, они сразу после окончания турнира начали интересоваться препаратом, который используют российские спортсмены.
Мария Шарапова старалась понять смысл сказанного ее тренером и агентом. Ей не хотелось верить в то, что в спорт может вмешиваться большая политика, в то, что отношения между двумя сверхдержавами могут решаться так цинично за счет людей, которые отдали всю свою жизнь спорту. От этого ей становилось страшно и больно. Агент, тем временем продолжал говорить.
– Знаете, какая у меня мысль присутствует в голове уже давно? Возможно, она невероятная и нереальная, но тем не менее. Мне кажется, что идет какая-то закулисная игра, которая началась далеко не только что. Думаю, происходит некий размен спортсменов, и начался он, когда из спорта ушла биатлонистка Магдалена Нойнер. Я читал статью и слышал множество подкреплений свои мыслям в спортивном сообществе о том, что немка принимала запрещенные препараты, и когда появились неопровержимые доказательства того, что она действительно это делала, ей пришлось тихо уйти, иначе был бы неминуемый скандал. Предполагаю, что такими фактами могли обладать русские, которые решили воспользоваться этим и убрать главного конкурента российской биатлонной команды в преддверии Олимпиады в Сочи, – сказал Макс Айзенбад и скрестил руки у себя на груди.
– Никогда об этом не задумывалась, мы как-то раз пересекались с Магдаленой, и она оставила у меня самые приятные впечатления, – удивленно проговорила Маша, параллельно вытирая следы от недавних слез.
Магдалена Нойнер, немецкая биатлонистка
– Тем не менее, нужно думать, что будем делать в нашей ситуации. Маша, иди в душ, а затем еще раз соберемся и подготовим черновой вариант речи для пресс-конференции – решительно произнес тренер Шараповой, и девушка отправилась в раздевалку.
– Как думаешь, у нас есть шансы выкарабкаться? – задумчиво спросил Свен Гренефельд у Макса, глядя в след теннисистке, которая шла не спеша, опустив голову.
– Не знаю, Свен, слишком серьезные силы против нас играют, я сделаю все возможное со своей стороны. У русских слишком слабое влияние в ВАДА. От России там заседают всего два человека (замминистра спорта Павел Колобков и член комиссии по финансам и администрированию, советник министра спорта Наталья Желанова: прим.авт.), от них вряд ли дождешься помощи, – сказал Макс и посмотрел на собеседника. В его взгляде таилась надежда, но где-то в глубине души он понимал, что дело замять просто так не удастся. Свен понимающе покачал головой, и они вместе пошли в гостиную, куда к ним в скором времени должна будет присоединиться Мария Шарапова.
