7 мин.

"Дело о сумке" и "Видение Борга"

14

 

Это было написано почти ровно год назад. Натолкнула на это идея о купленности прошлогоднего РГ, потому что на сумке Федерера был нарисован французский флаг. Одному гражданину пришло в голову, что это - свидетельство о заговоре. Публикую, дабы не пропало.

Дело о сумке.

Роджер любовно поглаживал сумку. Вот он нежно провел пальцами по австралийскому флагу. Вот мягко прикоснулся к британскому... Вот встал и отдал честь американскому, напевая неиз-вестно откуда взявшийся в голове американский гимн.

«Тьфу» - подумал швейцарец. «Надо меньше с Роддиком общаться!» И он с ненавистью посмотрел на французский флаг. «Лягушатники!» - сплюнул он. - «Все у них не как у людей». И тут чело его прояснилось.

- Знаю! - громко крикнул он. Налбандян поперхнулся булочкой, Роддик поперхнулся колой, Блэйк уронил книгу Шопенгауэра прямо на колено спящему Монфису, Содерлинг уронил себе на голову ведро с водой, которое он водружал над кабинкой Надаля, из кабинки Надаля выпал голый Ллодра, а из женской раздевалки раздался дружный русский мат: там Бартоли упала на Сафину и Азаренко.

Не обращая внимания на переполох, Федерер выскочил из раздевалки и понесся прочь, подаль-ше от любопытных глаз и ушей. Вслед ему с удивлением смотрел ATP-тур.

- Перетрудился, бедняга... - грустно поцокал языком Роддик.

- Это все потому что Мирка беременная! - веско сказал Любичич.

ATP-тур принялся обсуждать проблемы деторождения, и только Монфис громко ругался по-французски, а Содерлинг бил Ллодру.

Тем временем Федерер забежал комнату судьи, он знал, что там никого не будет: Паскаль Мария перед матчем всегда заседает в туалете. Судорожно Роджер набрал номер на сотовом:

- Тайгер! Привет, это Роджер. Ага. Ага. И тебе. И тебя. И ты. Я чего звоню-то, ты ж Обаму зна-ешь? Как это не знаешь, он же твой черный брат, йо! Эй, эй, не бросай трубку: не знаешь - и ладно. Подскажи, кто знает. Ага! Ага! Ага! Так слушай, вот какое дело...

И колесо завертелось:

- Алло? Майкл? Это Тайгер. Да, я. Да приходи. Да приводи. Да без проблем. Ты вроде знаешь брата Мишель... Как какой Мишель? Именно!

- Алло? Крейг? Это Джордан. Да, я. Да, приду, посмотрю. Да, поиграю. Да, проведу. Да без про-блем. Тут такое дело, нужна Мишель.

- Сестренка, это я, Крейг. Да, приду. Да, присмотрю. Да без проблем. Тут такое дело... - Милый, тут такое дело...

- Алло, Николя? Парле ву франсе? Хм. А по-английски спик? Не спик... Жену позови, она спик. Мадам Саркози зови! Ничего не понимает, черт неамериканский. Карла, тут такое дело...

Собирается кабинет министров:

- Медам, месье, тут такое дело...

Ко двору вызывается шишки Ролан-Гарроса.

- Значится так, голуби мои, вот какое дело...

Шишки в ужасе смотрели друг на друга.

- Что же делать? Что же делать???

- Школота! - сплюнул экстренно вызванный Кристиан Бим.

- Во-первых, корты убыстрить!

- Правильно, правильно! - закивали шишки.

- Во-вторых, с Иванович договориться, шары нагреть, чтоб Джокович, Роддик, Монфис и Дель Потро Федереру в половину попали, а Содерлинг - в Рафину.

Шишки засомневались:

- Содерлинг? Может лучше этих, Джоковича, Монфиса и Тсонгу?

- Школота! Сидите тут и ничего дальше своего носа не видите! А ведь голый Ллодра сидел в ка-бинке Надаля.

- И что?! - обалдели шишки.

- А то, что он победную энергию Надаля всю в себя засосал!

- Чем засосал? - ужаснулись шишки.

- Школота и охальники! Поверхностью тела!

- Так надо Ллодру тогда! - продолжали удивляться шишки.

- Школота! А то вы не слышали, что Содерлинг Ллодру сразу после этого побил?

- Да ты что! - удивились шишки.

- Ну да. Он-то подумал, что Ллодра к нему с дурными намерениями, а Содерлинг парень суро-вый... Такой суровый, что вся победительная энергия ему в кулаки и кроссовки и просочилась...

Шишки задумались...

- А если он и Роджера, своей энергией-то...

- Кто? Содерлинг? Эх, школота! Подойти да перед матчем пару слов шепнуть, пообещать реак-тивный Гольфстрим-5 и хороший пиар по всем каналам, что он типа, вовсе не сволачь, а очень даже добрый потсан...

- Бодо не послушается.

- Да кто его слушает, этого вашего Бодо? Все давно знают, послушай Бодо и сделай наоборот.

- Голова, ты, Бим. Так, у кого телефон Иванович?

Видение Борга.

Содерлинг мазал йодом ссадины на костяшках пальцев. Дженни тихо причитала рядом:

- Робин, пупсик, ну сколько раз говорить, не бей голыми руками, бей кастетом...

- Не смей говорить при мне это слово! - вскинулся Содерлинг.

- Какое? «Кастет»? - изумилась Дженни.

- «Голый»! Ллодра, сволочь, извращенец, француз...

- Милый, забудь. Я знаю, что ты у меня настоящий мужчина...

- Робин! Робин!!! - в комнату влетел Норман с округлившимися глазами, - Ой, что это? Кого бил? Сколько раз тебе говорить, бери кастет, а если вдруг травма? Как ты теперь такими руками ра-кетку возьмешь?

Содерлинг зарычал.

- Все, все! Верю! Верю! Ты мужик! Знаю. Я чего пришел-то: тебе Борг звонил.

- Что нужно этому старому пердуну, позору шведской нации и надалелюбу?

- В том-то и дело: он больше не надалелюб! На днях он ударился головой, и его маразм чуток оступил, так что до него дошло, что Надаль собрался бить его рекорд!

- Всегда знал, что Борг не швед, а финн. Надо было поспрашать его мамашу, не прогуливалась ли она по Финляндии за девять месяцев до рождения Бьорна. Не прошло и года, как до Борга дошло.

- Ах, Робин, ты такой остроумный! - умилилась Дженни.

- Молчи, женщина, не видишь, викинги разговаривает. Молви же дальше, брат Магнус.

- Благодарю, брат Робин. Да не потопят злые волны твой драккар. Так вот, обуев от такой новости, Борг принес великие жертвы Одину, он повесился на священном ясене Иггдрасиль. Вот, слушай, он прислал мне по СМС: Девять ночей я качался, на дереве, Под ветром повешен а ветвях, Ранен копьем, в жертву Одина отдан - Богу - я сам, На дереве старом, растущем высоко От неведомых миру корней. Никто не давал мне питья и питания, Взгляд направлял я к земле. В стенаниях, руны вознес в вышину я Долу упал я тогда.

- Старик Борг себя не жалеет, - прослезилась Дженни.

- Тихо! Дальше слушай: Заклинания я знаю, что людям неведомы, - Даже знатным и женам князей. Имя первому: помощь - пометь оно может От обид, и скорбей, и забот.

- Тьху, старик плагиатор, знаю я как там дальше, все из Эдды скачал, пакостник.

- А вот и не все! Несколько он изменил: Знаю третье я также, которым возможно Врага волшебством оковать: Утяжлиться заставлю ракетку противника, Не сможет разить его мяч.

- Ах, ах! - запричитала Дженни.

- Шаманить против Надаля будет? Это хорошо. А то всякие Ллодры в его кабинках сидят, извращенцы оба. А я тут причем?

- А при том, что с Надалем играть будешь ты.

- Ы?

- Да. Мне только что Иванович звонила, просила передать: шишки с Гарроса тебя к Надалю под-совывают.

- Таааак. Дженни, где ты сказала мой кастет?

- Между ракетками.

- Доставай. Пойду с шишками пообщаюсь, давно не виделись.

- Постой! У Борга было видение, что Надаля ты победишь.

- То есть как? Я же сеяный! Как я в первом круге с Надалем играть смогу? Дженни, а достань-ка мою бейсбольную биту. Ту, которуя я свинцом нафаршировал.

- Не-не-не! Борг сказал, ты дойдешь до финала!

- А не пьет ли Борг горькую? Все знают, что я не могу пройти дальше второго круга. Это семейное проклятье: когда мой прадед оттаскал за волосья деревенскую ведьму, она прокляла наш род до седьмого колена, так и сказала: не будут, Содерлинг, сын Содерлинга, твои потомки дальше второго круга проходить!

- Борг в видениях своих видел ведьму и уговорил ее проклятье снять, так что все пучком.

- Ты смотри. Надо подарить Боргу что-нибудь. Дженни, где моя дубинка, та, старая, что я об Виландера обломал?

- Матс, кстати, просил кланяться, обещал за тебя базарить по Евроспорту.

- Напомни ему, чтоб хорошо базарил, а то... - Содерлинг показал кулак, - Чуешь чем пахнет?

Норман принюхался:

- Матсовой могилой, - уважительно кивнул он.

- То-то же. Дженни, тащи биту назад, отдыхать буду. Эх, куплю себе на призовые танк. Буду на нем по Надалю кататься! Эй, Магнус, а финал-то? Финал я выиграю?

- Борг сказал: надо проиграть.

- Чего? - возмутился Содерлинг, - Мне тут карта поперла, а надо проиграть?

- Он сказал, что если выиграешь, то тебя столько ведьм проклянут, что ни Борг, ни Виландер не договорятся, а если проиграешь - будет тебе реактивный Гольфстрим-5 и всеобщая любовь. Будут про тея говорить, что ты добрый, милый и хороший, и что улыбка у тебя светлая.

Содерлинг выпучил глаза. Подошел к зеркалу. Улыбнулся.

- Пилять!!! - в ужасе отшатнулся он. - Это оно-то светлое?

Дженни и Норман с трудом удержали дрожь. -

Светлое, светлое.

- Ну... - с сомнением протянул Содерлинг. - Ладно тогда.