15 мин.

Мария: Я люблю, когда многое поставлено на карту!

546

Перевод. Авторы Евгений и Виктор (Evgenz,

Stern N28 02 July 2015

Оригинал можете найти здесь:

http://www.sports.ru/tribuna/blogs/dennytenn/801266.html

Я люблю, когда многое поставлено на карту!

В семь лет на чужбине, в 17 лет на вершине – сегодня Мария ослепительнейший символ в мире тенниса.

Разговор о лишениях в детстве и трудностях её карьеры.

Неприметный частный дом на боковой улице, расположенный недалеко от известнейшего в мире теннисного клуба, Всеанлийского Вимбледонского клуба Лаун тенниса и крокета, Лондон. Мощные изгороди простираются от земли до верха к уступу второго этажа. В просторной комнате стоит массивный стол, дюжина людей могла бы здесь пообедать. Он на границе примыкающего к гостинной сада - это миниатюрный парк, который коротко подстрижен к предстоящему травяному Большому Шлему. Здесь садовый гарнитур для уединенного ужина, там шезлонг под деревьями, как будто зона покоя английского лорда.

Мария Шарапова, в тренировочном костюм и без косметики, выглядит немного сонной, когда она входит через стеклянную дверь. Там, где на площадке царствует жёсткая линия рта, сейчас только приветливая улыбка. Она прибыла из Калифорнии утром, незадолго до старта Всеанглийского чемпионата, того турнира, который в 2004 году учредил теннисную звезду Шарапову – в то время она смела великую Серену Уильямс в финале с пъедестала, ей не было ещё и 18 лет.

Одиннадцать лет спустя она по-прежнему считается фаворитом. Она победила во всех турнирах Большого Шлема. Только Серене Вильямс, Штеффи Граф, Мартине Навротиловой, Крис Эверт и Билли Джин Кинг удалось это в прошедшие пять десятилетий. Первая в мировом рейтинге, чемпионка мира 2004 (победительница итогового турнира года) – в карьере Марии Юрьевны Шараповой нет вопросов. Но не только одни удары на вылет, как удар кнута, и безкомпромисная борьба сделали Шарапову ярко сверкающей женской фигурой в теннисе. Её безукоризненные внешние даные действуют как мощный магнит для спонсоров. За многие годы не было ещё женщин в мировом спорте, кто заработал бы больше.

Госпожа Шарапова держит бутылку воды и два стакана, необходимо найти подходящее место в саду. Нет пиарщика, как это принято в профи-футболе. Вместо этого приглашающее: «Спрашивайте то, что Вы хотите знать». Она говорит мягко, с самоиронией, часто прерываемой улыбкой. Тем не менее для всего удивительно открытая.

Р: Госпожа Шарапова, первый раз я увидел Вас в Уимбледоне 13 лет назад, Вы были тогда пятнадцатилетней девочкой и играли в юниорских соревнованиях. Уже тогда невероятно ожесточённо (собранно). Откуда появился этот стимул?

М: Когда я прибыла в восемь лет в теннисную академию Ника Боллеттири во Флориде, я не была сильнейшей. Я не была популярной. Я знала, что у меня есть слабые места - недостатки. Это бросало вызов мне, и это отношение сохранилось до сегодняшнего дня как подход к тому, как я играю. Я любила всегда это чуство, когда что-то стоит на кону, когда на другой стороне была более взрослая теннесистка, с которой нужно биться.

Р: Вы покинули Россию в семь лет, чтобы отправиться к Боллеттири только с вашим отцом. Ваша же мама не получила визу, Вы не видели её два года, редко разговаривали с ней. Ваши родители поставили всё на теннисную карту. Это должно действовать угнетающе.

М: Оба ни разу не дали это почуствовать. Это точно, что они тоже боялись, пойдёт ли всё хорошо. Но что мои родители знали, было то, что они смогут в любой момент вернуться домой в Сочи. И что у них там была хорошая жизнь. Моя мама рано родила меня, она училась ещё в школе. Мой отец работал в строительстве. У них была небольшая квартира и они были счастливы. У них не было страха от того, что они опять вернуться к этой жизни.

Р: Вы покинули вашу родину, маму – всё ради теннисной карьеры. Это должно было оказывать, однако, колоссальный давление на Вас.

М: Я так себя никогда не чуствовала.

Р: Кто компенсировал отсутствие мамы в эти два года?

М: Никто. Я определённно лишилась материнского тепла и ласки в эти два года.

Р: Люди, которых Вы близко знаете, говорят, что к вам от отца досталась настрой на борьбу, а от матери уменье позаботиться. В то время Вы справились со своими слабостями?

М: Да, пока моя мама отсутствовала, да.

Р: Вы в этом положении не скорбели?

М: Знаете ли Вы, это было так необычно. Там была академия, теннисная фабрика. Но также и уникальная. Я чего либо подобного в 7 лет моей жизни ещё не видела, не так ли? Я была во Флориде, каждый день светило солнце, и настоящее приключение.

Р: Тоска по дому?

М: Ни чуточки.

Р: Действительно: Ни чуточки?

М: Хорошо, я потеряла нашу традиционную русскую еду. Но в остальном? В России нам требовалось 20 минут на автобусе доехать до города и затем ещё 20 минут дойти до теннисной площадки. Во Флориде я жила прямо в академии! Всё в целом было просто мечтой.

Р: Звучит как взгляд взрослого, а не ребёнка.

М: Знаете: да, у нас были небольшие возможности. Но мой отец и моя мама не ограничивали меня этим обстоятельством (складывает руки одну на другую), 24 часа в день, семь дней в неделю. Они дали мне шанс дышать и свободно развиваться.

Р: Сегодня удерживают родители своих детей как можно дольше в пузыре из беспечности и денежной поддержки.

М: У меня не было много игрушек. У меня были мама и папа. Побежать к бабушке, там скушать что-нибудь вкусненькое, побежать на поле, сорвать клубнички, это была для меня моя игра как в Барби. У меня почти нет воспоминаний о совместных играх с друзьями. Моя мама была так молода, она не доверяла концепту о воспитании в детском саду, она была со мной впервые годы моей жизни. Я ходила с ней в библиотеку, школу, я была всегда с ней.

Р: Что Вы упустили в детстве?

М: Абсолютно ничего. Почему я должна здесь сидеть и себя спрашивать, какой могла бы быть моя жизнь с Барби и многочисленными подружками? Может быть красочнее, но вот куда бы она меня привела: понятия не имею.

Р: Ваш отец посещал Вас в Академии...

М: ...да, один раз в неделю...

Р: ... а в остальном Вы были предоставлены сама себе?

М: Да, к этому времени я уже достаточно хорошо владела английским.

Р: Но Вы же были семи лет от роду в чужой стране, в стенах образовательного учреждения...

М: ...я была одной из самых младших, которые не ночевали дома.

Р: Такая среда могла оказаться достаточно враждебной. Ваш агент Макс Айзенбад рассказывал, что Вы подвергались большим притеснениям.

М: Я была младшая.

Р: Что это значит?

М: Я была младшей девочкой, которая обыгрывала на корте соперниц, старше меня на 4 года, да и мальчишек, которые были старше на 3 года.

Р: Как выражалась их антипатия?

М: Всегда было шестеро детей в одной комнате. В одно время было популярно вешать на стену большую картину со всеми именами, а потом сердечки вокруг рисовать, по принципу: мы лучшие друзья. И каждый день дорисовывать знаки, но моего имени никогда там не было. В таком роде.

Р: Имели ли Вы в это время человека, на которого могли опереться?

М: Если и был, так это пожалуй мой отец.

Р: Который считался требовательным.

М: У него был менталитет: Я против любого там, на той стороне. Люди в США были не очень вежливы по отношению к нему. Он знал, что он во мне имеет особенное сокровище, но никто не подошёл к нему и не сказал: я рад за тебя. Другие родители смотрели на него глазами конкурентов. Он старался сделать из меня чемпионку.

Р: Он был бескомпромисный?

М: Он был жёсткий. Но справедливый. И всегда называл вещи своими именами. Эта честность один из самых больших подарков, которые я от него получила. Он подавал мне примеры в таком огромном количестве жизненно важных вопросов, до сих пор ещё. Вот его мама болеет, так он принимает решение и ухаживает за ней. Он до сих пор важная часть моей команды и полностью в теме.

Р: Как часто Вы думали: Я больше не могу?

М: Никогда. И я не испытываю жалости к себе. Многие люди задают мне вопросы, не жалею ли я себя, но у меня такого чувства не возникает. Людям не надо мне сочувствовать, для этого нет оснований.

Р: Постоянно самоутверждаться, при этих условиях, это должно было оказать влияние.

M: С гарантией

Р: В какой форме?

М: Учиться, себя совершенствовать. Как я на других людей реагирую. Понимать, как люди друг от друга хотят выгоду приобрести. Выяснить, настоящий ли это друг. Это было моим отличительным качеством ещё во время ранней юности, уметь анализировать характер человека. С кем я ближе быть хочу, а от кого должна подальше держаться.

Р: Имели ли Вы когда-нибудь такое чувство, что Вас недостаточно поддерживают?

М: Нет.

Р: Это потому, что Вы ген духа борьбы в себе носите?

М: Думаю, что да.

Р: Вы никогда этому не учились?

М: Я убеждена, что это невозможно наработать. Над этим можно трудиться, но это не будет естественно. Если я сжимаю кулак, то я знаю, что это исходит изнутри.

Р: В матче Вас больше заводит возможность выиграть или страх проиграть?

М: Я люблю выигрывать.

Р: Как сильно Вы переживаете поражение?

М: Со времени моей травмы плеча в 2008 году, мне легче стало их переносить. Естесственно, что есть различия в зависимости от обстоятельств.

Р: В Штутгарте в Апреле месяце, Вы пролили слёзы разочарования после проигрыша Энжи Кербер. Это не выглядит так, что Вы воспринимаете сегодня поражение легче.

М: Те моменты, во время которых проливаются слёзы, это такие моменты, когда после возвращения в номер, понимаешь как много они для тебя значили. Если у меня возниктет такое чувство, что проиграть - это ничего для меня не значит, то тогда всё остальное перестанет быть важным.

Р: Как сильно влияет сегодня поражение на Вашу самоуверенность?

М: Это влияло больше в первые годы моей профессиональной карьеры. С тех пор, как я в 17 лет выиграла УИМ, я думала,что я всего могу достичь, включая посадку на Луну. Я была невероятно самоуверенна. Потом у меня было чувство необходимости это подтвердить. Не так просто.

Р: Наслаждаетесь Вы игрой сейчас, в 28, по другому?

М: Я наслаждаюсь всем от момента, когда я ещё иду к корту, до того момента, когда я его покидаю, включая рутину.

Р: От чего Вы получаете удовольствие?

М: Естесственно от соревнования. Когда Вы тренируетесь, то это происходит за стенкой. В холод, в жару. Для чего же всё это, если не для того момента, чтобы выйти и играть перед людьми, которые за это заплатили.

Р: Что Вас больше мотивирует: игра перед публикой или борьба с соперницей?

М: Я веду себя на корте так, как будто на мне шоры и я ничего не воспринимаю. Так я делала всегда, понятия не имею откуда это появилось. Слышу ли я шёпот людей? Естественно. Вижу ли я, что вокруг меня происходит? Конечно. Но я так сильно сфокусирована на мяче и сопернице, что я нахожусь в другой сфере. И я не думаю о том,что это так здорово, что люди хлопают. Это не мой стиль.

Р: В Вашей игре никогда не присутствует страх, даже в очень щекотливых ситуациях.

М: Если честно, то я даже не знаю, почему это так. Я начинаю писать книгу, которую я надеюсь завершить через 10 лет, но я пишу чертовски медленно.

Р: Вы пишете её сами?

М: Да, так я решила, мне это доставляет удовольствие.

Р: Большинство поручают это кому-нибудь.

М: Может быть мы должны это сокровище с собой в гробницу забрать, если мы его почитать хотим. Но в этом писательском процессе я естественно возвращаюсь назад и спрашиваю сама себя как я нашла это бесстрашие в моей жизни и в моей игре. Я выросла в очень "приземлённой" семье, в которой меня учили,что всё, что я имею, зиждется на том, что я заработала. И естественно определяющим является то, что нужно в правильный момент оказаться в правильных руках.

Р: Вы никогда не играли в угоду публике. Каждая, кто против Вас выходит играть, знает, что Вы каждой жилкой хотите победить.

Маша: Я не могу обо всём, что я делаю или говорю, предварительно задумываться, что-же скажут об этом окружающие меня люди. Я хочу оставаться сама собой. Меня невозможно направить в сторону от тех вещей, в которые я верю, что они помогают мне победить в матче.

Р: Если Вас освистывают, разве это Вам не мешает?

М: В действительности нет. Это лишь мимолётное мгновение. Что же произошло? Да ничего. И никто там наверху на трибуне не выиграет в конце этот матч за меня.

Р: Был ли момент, с которого Вы поняли, что проект "Карьера" начался?

М: Никогда

Р: Первый чек?

М: Я даже не знаю, когда он пришёл. Деньги никогда не были темой в нашей семье.

Р: Вы же имели мизерный бюджет в первые годы?

М: Тогда это было нормально иметь мизерный бюджет.

Р: Ваш жизненный уровень изменялся вместе со спонсорскими договорами. Это должно было впечатлить.

М: Это выразилось по другому: до моей победы на УИМе мы жили во Флориде и летали в Калифорнию к тренеру Роберту Ландсдорпу. Останавливались мы в отеле с кухней, находящемся в не очень приятном окружении. И тогда мы выиграли УИМ и снова прибыли в Калифорнию, но на этот раз мы сняли отель на берегу океана, нелюксовый, но очень хороший. Я ещё помню, как нашла в ванной комнате резиновую уточку, позвонила моему агенту и сказала, что это лучшее из всего, что со мной случалось. Я оставила окно распахнутым на всю ночь и наслаждалась шелестом волн. Этот момент навсегда остался в памяти.

Р: Ваш отец с 2008-го года лишь изредка появляется рядом с Вашей командой. Ваша мать, хоть и путешевствует с Вами, но не имеет даже входных билетов на турниры. Очень нетипично для "теннисных родителей", обычно приклеювающихся к своим чадам.

М: Я знаю, что это непривычно. Я замечаю это у других игроков, как сопровождающие их родители едва могут дождаться своей аккредитации, чтобы иметь возможность наблюдать за своими детьми. Моя мама будет эти недели сидеть здесь в этом саду и читать, посещать музеи, ведь она одна из самых независимых женщин, которых я знаю. Иметь возможность и не иметь стремления самой стоять в свете прожекторов - это великолепно!

Р: Как Вы определяете для себя сегодня благополучие?

М: Это чувство.

Р: Актуальное издание Форбес выпустило список самых высокооплачиваемых спортсменов...

М: ...большой туфтовый список... (bullshit)

Р: ...утверждает, что Вы по-любому за год заработали 29,7 Миллионов долларов.

М: Я знаю людей, которые имеют всё, что человек себе только представить может. Но всё же, если они при этом не имеют счастья, то я не оцениваю их, как богатых. И хотя я так много денег заработала, что могу себе позволить всё, что пожелаю, я не летаю повсюду на частном самолёте. Я вовлечена абсолютно во всё, что я делаю с финансовой точки зрения.

Р: Знаете ли Вы состояние Вашего счёта?

М: Достаточно точно.

Р: Ваш агент Айзенбад планировал ещё в 2003 году сделать из Вас бренд. Сегодня вы посылаете друг другу по 70 майлов в день, Вы вработались во все возможные деловые сферы и даже создали собственную линию конфет. Для чего Вы занимаетесь этой деятельностью?

М: Мне это интересно.

Р: Тоже соревнования на этом поприще?

М: Ну да!

Р: Вы уже в течении двух лет встречаетесь с теннисистом Григором Димитровым, он тоже принадлежит к мировой элите. Насколько тяжело для Вас иметь нормальные отношения?

М: Ты должен знать, чего ты хочешь. И ты должен принимать решения. Это как с моими родителями: их я частенько подолгу не вижу и ко мне подкрадывается ощущение вины - не должна ли я их на этом отрезке моей жизни почаще видеть? В отношениях то же самое, поскольку они охвачены шире, чем карьера. Но я хочу также быть лучшей теннисисткой в мире. Что я абсолютно точно знаю, так это то, что невозможно быть великолепной во многих вещах одновременно, только на уровне.

Р: Что это значит для Ваших отношений?

М: Это значит, что до тех пор, пока я имею цель быть лучшей в мире, каждый из нас должен акцептировать, что у него есть своя карьера.

Р: Он на четыре года моложе Вас.

М: Вероятно, что его карьера продлится дольше, чем моя.

Р: Можете Вы себе представить, что будете сопровождать его в поездках, как это делала Штеффи Граф?

М: Если я и решусь с ним поехать, то уж по любому не буду сидеть в отеле и определённо не буду торчать на тренировочном корте.

Р: Есть ли у Вас чувство, сколько лет Вам ещё осталось играть?

М: Нет. Да и не хочу даже знать.

Р: На УИМе женщина, которая побеждает Вас 11 лет, снова фаворитка. Вы проиграли ей последние 16 раз, недавно в одном из Ваших лучших матчей в Мельбурне. Откуда Вы черпаете веру в то, что можете её всё-таки победить?

М: (собралась) Я должна превнести кураж, азарт и энергию, чтобы сыграть ещё лучше.

Р: Верите ли Вы, что сможете определить тот момент, когда нужно завершать карьеру, и Вы сможете сразу остановиться?

М: Когда я почувствую, что подходит конец карьеры, то не хочу, чтобы мне нужно было над этим раздумывать. Это решение должно изнутри проявиться. И я знаю уже сейчас, что я буду счастлива.

Р: Потому что это успокаивает, если Вы уверены, что весь свой потенциал полностью использовали?

М: Да. Не все резервы использовать - с этим мне тяжело жить.

Репортёр Матиас Шнайдер прочувствовал, насколько доверительная обстановка в команде Маши: "Вот с такими людьми мне приходится жить!" - прикололась Маша над проходящим мимо с компрессом в руке спарринг-партнёром Киндельманом.

>

Просмотров всех постов блога на эту неделю:

Просмотров всех постов блога в июле 2015 года:

Просмотров всех постов блога в 2014 году: 1,158,010

Просмотров всех постов блога в январе 2015 года: 196,079

Просмотров всех постов блога в феврале 2015 года: 133433

Просмотров всех постов блога в марте 2015 года: 109013

Просмотров всех постов блога в апреле 2015 года: 101067

Просмотров всех постов блога в мае 2015 года: 199330

Просмотров всех постов блога в июне 2015 года: 138929

Просмотров всех постов блога в 2015 году:

Прим.: начало отчета просмотров - 21.04.2014

logoМария Шарапова
logoWTA