13 мин.

Седрик Мурье: «Игрока, который говорит судье: «ты ослеп» нужно понять»

58

И снова о судьях. Но прежде хочу поблагодарить, друга, который помог разобраться в «тонкостях»французского языка. Как не странно, арбитры из страны «Свободы, Равенства, Братства» предпочитают общаться с прессой исключительно на родном языке. И так, сегодня встретимся с Седриком Мурье.

перевела и опубликовала: яга

Игрок имеет право общаться с судьей. Как далеко он может зайти в разговоре с арбитром?

Да, у теннисистов есть такое право и не надо их его лишать. Взаимодействие между арбитром и игроком очень важно. Можно сказать, что корт – то место, где мы строим свою карьеру и зарабатываем авторитет. Нужно быть твердым, но не высокомерным. Если через пятнадцать-двадцать лет вы все ещё на вышке, значит, теннисисты ценят вас как судью, даже если как человек  вы им не нравитесь. В конце концов, можно сказать, что тебя уважают как официальное лицо.

Но порой слова бывают очень неприятными?   

Я терпеливый. Когда-то я тоже играл в теннис. Поэтому могу понять недовольство игрока, когда при счете 4-3 на брейк-поите возникает спорный мяч. Но границей дозволенного всегда выступает  уважение между людьми. Это относится и к зрителям. Теннисисты на корте сильно отличаются от самих себя в обычной жизни. Вне корта большинство из них очаровательные люди. А на поле боя желание победить оказывает дополнительное давление, и это меняет расклад. Вот почему необходимо проявлять гибкость и давать игрокам  возможность выразить своё негодование.

Вы часто слышите оскорбления?

Конечно. Для начала нужно владеть языком. Многие говорят ужасные вещи на языке, который мы не понимаем. Есть ряд традиционных бранных выражений. Еще бывает, что игроки ругаются  сами на себя. Если на корте есть телевизионные камеры, и весь мир может слышать гневные тирады игрока, то мы не можем проявлять лояльность, в отличие от инцидентов, которые происходят на отдаленных кортах, где можно расценить эпизод, как  личный разговор двух человек. Между нами говоря: здесь микрофоны через каждый метр. Чем больше телекамер, тем внимательнее, игроки следят за своим поведением. Если теннисист говорит: «Твою мать!»,  находясь около «фона», и по телевидению слышно только это, то телезритель не обязательно поймёт, почему игрок выругался, а арбитр остался равнодушным.

Если розыгрыш продолжается 36 ударов, то не стоит говорить игроку: «поторапливайся»

Получается, что иногда вы делаете вид, что не расслышали…         

Это не так, просто теннисист не должен переходить определенную грань. Громкий крик таких ругательств, как «твою мать» или «фак» после объявления счета, находятся  за гранью допустимого. Но игрока, который говорит: «ты ослеп?» нужно понять. Это не является проявлением неуважения.

Теннисист сказал судье: «Будь умнее,  матч-то длинный» и был прав…

Конечно, это нормально. Мы балансируем между правилами и разумностью их применения.  Часто нужно действовать адекватно ситуации. Например, в случае затягивания времени при подаче. Если розыгрыш продолжается 36 ударов, то не стоит говорить игроку: «поторапливайся». То же самое можно сказать и об игроке, который проигрывает, но всё равно борется.  В этом случае нельзя сказать, что игрок тебя не уважает. Ситуация схожа с диалогом «мы не базаре» (разговор Микаэля Ллодра и судьи Мохамеда эль Дженнати). Эту историю раздули. Я тоже мог бы услышать подобное, и с тем же успехом проигнорировать. И инцидент с моим марокканским коллегой мы не обсуждали.

Вы когда-нибудь дисквалифицировали теннисиста без предупреждения?    

Да, я так делал. В Майами. Когда Ксавье Малис повздорил с линейным. Судья сообщил мне те подробности, которые не позволили бельгийцу выйти схим из воды. В английских выражениях это звучало действительно гнусно.

Вам нравится разговаривать с теннисистами?

Это увлекательно, и именно этого мне не хватает в женском теннисе. С девушками не возникает такого контакта. Молодые люди иногда обмениваются парой слов с судьей, подходя к вышке. Или переглядываются с арбитром. Именно этот контакт держит нас в постоянном тонусе. Девушки говорят меньше, и мы поддаёмся их настроению. Шарапова любит поговорить, но быстро отказывается от дискуссии. И тебе больше не с кем общаться. Это сложно объяснить.

На «Ролан Гаррос» нет системы «ястребиный глаз», и возникают споры о месте падения мяча. Нельзя ли назвать грунт самым сложным покрытием для судьи?

Для меня, безусловно, да. Определить отметку не так трудно, но, находясь на вышке, я  должен не только определить место падения мяча, но и запомнить его. По опыту могу сказать, что увидеть конкретный отпечаток непросто. Необходимо самому определять ориентир. Как правило, около отметки бывает тень от ноги игрока, а определить положение отпечатка нужно прежде, чем спустишься с вышки. Это сложно. А когда спускаешься на корт, неожиданно попадаешь в лучи солнечного света. Можно сказать, тебя выбрасывает на площадку. В такой ситуации нельзя противоречить самому себе. Если на грунте теннисист решит, что судья ошибся, то вернуть контроль над матчем практически невозможно.

Случается, что игроки жульничают, указывая неправильный отпечаток?            

Нет, если такое и происходит, то крайне редко. Понимаете, игроки проводят очень много времени вместе. Если они так поступят, то потом уладят этот инцидент межу собой. А среди судей очень быстро складывается определенная репутация игрока. Поэтому теннисисты нас уважают и соблюдают правила игры.

Онлайн ставки повлияли на вашу работу?   

Не очень. Мы знаем, что это явление существует, и, конечно, оно может стать настоящим бедствием для игры. Но на нашем уровне мы с этим не сталкиваемся. Судья не может повлиять на ход матча. Едва ли я могу сообщить об ауте, если мяч внутри площадки в 50 см от линии. Теннисист может попросить меня  моментально спустится с вышки. Я бы ни за что не стал подвергать свою карьеру риску, принимая важное решение.

 Когда я встретился взглядом с Корией, то увидел в его глазах, что что-то изменилось

Что первым приходит на ум при упоминании финала 2004 года Кория – Гаудио?

Очень хорошо помню один момент. Третий сет, Гильермо Кория доминирует на корте, ведет 2-0 по партиям. Счет 4-4 и 30-40 на подаче Кории, и если он выиграет розыгрыш, то скорее всего поднимет над головой Кубок Мушкетеров. Он  мягко подбегает и оказывается  прямо под  судейской вышкой, мяч после его удара попадает в трос и остается на его стороне. В этот момент я встречаюсь с ним  взглядом, и вижу в его глазах, что что-то изменилось. В итоге, он проигрывает сет и при смене сторон вызывает на корт физиотерапевта. Я сразу понял, что у него судороги… Хотя до этого матч не был изнурительным. К тому же, Кория славился своей выносливость и проводил великолепный сезон на грунте. Поэтому я пришел к выводу, что судороги возникли на фоне стресса. Я почувствовал, что он начал паниковать, поскольку  матч уплывает из его рук.        

И стадион начинает шуметь…

Да, помню болельщика, который закричал: «Гастон, я люблю тебя». Поединок, который должен был закончиться примерно через два часа, продлился гораздо дольше. После работы, я должен был сесть на поезд до Роана, но мне пришлось скорректировать свои планы (смеется). Ситуация на корте поменялась на 180 градусов,  хотя изначально Гастону не на что было рассчитывать. Я помню момент когда он подал знак своему тренеру, предлагая ему взять ракетку… Словно говорил ему: «Выходи вместо меня, я больше ничего не могу сделать». Наступил переломный момент в конце третьего сета, а у Гмльермо начались судороги на фоне стресса. Судье всегда тяжело иметь дело с теннисистом, у которого проблемы со здоровьем. Если я хочу спокойно провести матч и контролировать ситуацию на корте, то должен оставаться полностью сосредоточенным на протяжении всего поединка.        

И вот Гастон Гаудио начинает контролировать игру…

Кория больше не доминирует, он проигрывает четвертый сет 6-1.  Я обязан напомнить Гильермо, чтобы он «боролся до конца», хотя и понимал, для него это будет невероятно сложно. Ужасная ситуация. Ведь он делает все что может, пробивает каждый мячи из любого положения. Геймы пролетают один за другим, а для него это настоящий кошмар.

Вы поддержали его, поэтому он вернулся в игру?     

Нет, но он понимал, что я сочувствую ему. Доктор сказал Гильермо просто ждать, пока лекарства подействуют. Кория смог выиграть время, хоть и опасался новой волны судорог, если полностью выкладываться. Когда Гаудио сравнял счет в партиях, я сказал себе, что сейчас начнется совсем другой матч.

Так и произошло!

Да, Кория стал играть лучше, и даже заработал два матчбола. На одном из которых, после удара справа, мяч ушел в аут буквально на несколько сантиметров.

Вы много говорите о Кории, но какие чувства у вас вызывал Гаудио?

Состояние Гастона всегда было сложно понять. Я думаю, в этот раз он был готов быстро проиграть. А когда отыгрался, уступая два сета в матче, который мысленно уже отдал, то сумел настроиться на победу. Поэтому в начале решающей партии напряжение возросло. В отличие от предыдущих четырех сетов, это была настоящая битва. С точки зрения напряжения и непредсказуемости этот финал стал особенным. Я думаю, что он уникален в своём роде.     

Тем более финал между аргентинцами…

Верно! Выиграть «Ролан Гаррос» для аргентинца – это настоящее признание. Помню, Гильермо Вилас был на трибунах, он-то и должен был вручать трофей чемпиону. Поначалу такой спокойный финал превратился в драму с трагическим сценарием и это предало ему важный исторический подтекст, который соответствует аргентинскому темпераменту. Ни разу в жизни после матча, я не уставал так сильно в психологическом плане. Я был полностьюопустошен.

Выиграть «Ролан Гаррос» для аргентинца – это настоящее признание

Даже церемония награждения превратилась в испытание…

Именно так, с одной стороны она была сложной, а с другой очень трогательной. Слезы Кории… Он даже не сумел произнести речь. Гаудио тоже плакал, но совсем по другой причине. За всю свою карьеру я никогда не ощущал столь гнетущей атмосферы во время церемонии награждения. И теперь я понимаю, что тот опустошенный взгляд Кории стал поворотным моментом матча.

За последние десять лет в период с 2001 по 2011 год, вы судили более сорока финалов. Какой из них вы можете выделить?

Безусловно, мой первый финал «Ролан Гаррос» 2001 года между Густаво Куэртеном и Алексом Каретхой.

Я вас перебью, но как же ваш первый значимый матч Сампрас – Федерер на Уимблдоне?

(Смеется) Я судил матчи Сампраса, впрочем, как и матчи Агасси. Но, честно  говоря, работа на поединках между Федерером и Надалем  стала знаком последнего десятилетия.

Хотели бы вы судить знаменитый  матч Маю  - Изнер?

Конечно, Мухаммед Лайони после этого вошел в историю! И, безусловно, он стал маленькой звездой в нашей среде (смеется). Просто невероятно и поразительно, что арбитр не замечает, как пролетает время. Мы находимся в определенном вакууме, полностью погружаемся в игру, как и теннисисты. Возможно, именно поэтому мы так любим свою работу.

Мы созерцатели, такова специфика нашей работы

Судьи и игроки одинаково упорно трудятся?

Мы созерцатели, такова специфика нашей работы. Конечно, мы часто видимся с игроками, вместе путешествуем, но не дружим. Вы никогда не увидите меня беседующим с теннисистом. Понятно, что это исключено, такая у судьи профессия. Мы коллеги, не более того. Если я начну шутить и смеяться в компании игрока, то неминуемо возникнут подозрения. Вот почему наше общение ограничивается  только приветствием. А если вы ищете забавные истории или сенсации, то лучше об этом спросить у физиотерапевтов (смеется).

Но вы ближе общаетесь с французами?

Да, мне несколько проще общаться с ними, ведь мы говорим на одном языке. Но я повторяю, мы не друзья и вряд ли когда-нибудь ими будем.

Зачем же тогда люди выбирают профессию арбитра?

Чтобы быть частью значимых моментов. И конечно, потому что мы любим этот спорт. Мы настоящие фанаты тенниса и это немаловажно.  

Что вы понимаете  под значимыми моментами?

Я четыре раза судил финалы между Федерером и Надалем. И могу сказать, что это значимые моменты в истории тенниса. Несмотря на полную концентрацию, я чувствую себя как ребенок, которому предстоит увидеть важный момент истории. И который потом будет рассказывать своим детям об этом. Ведь что может быть лучше поединка между Федерером и Надалем?

С вышки можно заметить перемены и предсказать победителя?

Конечно нет. Я не зритель, а скорее участник матча, поэтому и не должен поддаваться эмоциям. Не в моей компетенции определять, у кого из теннисистов игра мягче. Такие действия являются огромной профессиональной ошибкой. Мы не в праве ощущать себя зрителями. Например, при счете 5-5 в решающем сете на «Ролан Гаррос» мы понимаем, что должны быть внимательны не меньше теннисистов на корте. Уверяю вас, что это огромное достижение. Какая бы атмосфера ни царила в нашем пространстве, мы делаем все для того, чтобы она оставалась под контролем.

С появлением «Ястрнбиного глаза» работать стало проще?

Да, конечно. Но судьи должны ещё внимательнее относится к своей работе, не думая о системе, в противном случае мы потеряем бдительность. Это похоже на отпечатки на грунте, которые отлично видно, поэтому нам не приходится жаловаться. При использовании «Ястребиного глаза» нам не нужно ничего объяснять, и это положительный момент. Единственный недостаток заключается как раз в том, что игры теперь не такие жаркие, как раньше.

Что вы имеете в виду?

Предположим, сегодня у нас нет этой системы, поэтому будет больше споров. Я помню матч в Берси между Мойей и Агасси, где мне пришлось изрядно попотеть. Я был еще молод, а Андре в те годы любил поспорить.

Какие финалы памятны вам?

Безусловно, три финала «Ролан Гаррос»: Куэртен – Каретха (2001), Гаудио – Кория (2004), Надаль – Федерер (2006). Для каждого арбитра настоящее достижение произнести: «Гейм, сет и матч Рафаэль Надаль». Незабываемей момент.  

Думаете, мы живем в золотой век тенниса?

Понятно, что нам не на что жаловаться. Но противостояние Агасси-Самрас также было интересным.

У Франции серьезное представительство, как на корте, так и на вышке. В чем секрет?

Франция страна Большого шлема. А это серьезное преимущество во всем, что связанно с теннисом, так как позволяет развивать весь спорт в целом. У нас есть турниры всех категорий, начиная от Фьючерсов и Челленджеров. То что наша страна – страна Большого шлема очень помогает. Это так же помогло моей карьере, ведь у меня всегда есть шанс провести финал Шлема. Будь я итальянцем или немцем, была бы совсем другая история.  

Значит ли это, что есть особое отношению к бренду «Большой шлем»?

Да. Федерация гордится, что смогла заинтересовать молодых арбитров, и поддерживает их, пока они не достигнут высокого уровня. Ведь Федерация заинтересована видеть в финале своего арбитра, а не иностранца. Тоже самое можно сказать и о теннисистах. «Ролан Гаррос» невероятно важен для них. Одних это подавляет, других вдохновляет.  

Быть французом вне Франции – это «знак качества»?

Теннис во Франции – спорт номер два. Несомненно, это влияет на отношение за границей. И конечно, быть французом – огромный плюс. Во Франции играют на грунте. Это сложное покрытие,  неоднозначное для арбитра. Если ты вырос на грунтовых кортах, то получаешь серьезное преимущество как судья. Арбитрам из стран с быстрыми кортами легче адаптироваться к манере судейства на грунтовых площадках, чем наоборот. Но это другой подход к работе, который тоже дает судье козырь.

Если взглянуть на испанцев, то у них много игроков, но мало арбитров…

Но у них нет турниров Большого шлема. В Испанни много отличных турниров, например Мадрид.  Но в целом, это два или три соревнования. В то время как у нас есть четыре крупных турнира. Два мастерса, если считать Монте-Карло. Получается, и хардовский и грунтовый мастерс. А так же турнир серии Большого шлема. На данный момент, в вопросах судейства нет лучшей федерации тенниса, чем французская. У трех арбитров есть золотые бэйджи, а у одного – серебряный. Для такого результата были созданы все условия.

PS:  следующей герой - Джон Блум, потом Паскаль Мария. Если есть пожелания, относительно формата или героев, высказывайтесь)     

источник: интервью 2008, 2011 и 2012 годов    

фото:zimbio.com  

logoРолан Гаррос
logoATP
ITF