8 мин.

Рафа: Звезда футбола, которой не суждено было взойти. Часть третья

47

Часть первая

Часть вторая 

Моя мать вкладывала свою энергию и поддержку в области, где я был не так силен, как, например, мою учебу. По этому поводу, когда мне исполнилось пятнадцать, мои родители, защитив меня от Барселоны, решили, что я должен сделать также, как мой отец и Тони, и поехать в  Балеарскую Спортивную Школу, школу пансион в Палме. Она отвечала моим потребностям - обычные школьные уроки, но и достаточно тенниса - и находилась всего в часе езды от дома. Но мне там было плохо. Мои родители, в особенности моя мать, беспокоились, что из-за тенниса моей учебе мог прийти конец. Я беспокоился, что из-за учебы мог прийти конец моему теннису. Из-за нее я не смог участвовать в юниорском Уимблдоне, а потом и в юниорском Открытом Чемпионате Франции. "Но это такие важные турниры!", - жаловался я матери. Она ответила, "Да, я не сомневаюсь в этом, но я тебя уверяю, что у тебя будет другой шанс сыграть на этих турнирах; но если ты забросишь учебу, у тебя совсем не будет другого шанса сдать экзамены."

Мои родителям казалось, что спортивная школа пансион была лучшим шансом достичь обеих целей. Я не хочу сказать, что они сильно ошиблись, потому что я сдал экзамены. Но год получился ужасным. Я не хотел никаких перемен в жизни, и они не были мне нужны. Я был доволен тем, что у меня было. И, вдруг, я ужасно скучал по дому, родителям, сестре, семейным обедам с родственниками, футболу по телевизору по вечерам, и домашней еде. И расписание было зверским. Мы вставали в полвосьмого, уроки были с восьми до одиннадцати, потом теннис на два с половиной часа, потом обед. Потом опять уроки с трех до шести вечера, и с шести до восьми теннис и физподготовка. И потом с девяти до одиннадцати вечера нам опять надо было учиться. Это было слишком. Единственное хорошее, что я запомнил, - это то, что я был настолько уставшим в конце дня, что я хорошо спал. Также спасением было то, что я ездил домой на выходные, и, да, я выполнил условия, чтобы поднять уровень моей учебы на нужный уровень.

Моя мать хотела, чтобы я продолжал учиться, и сдавал экзамены, нужные для поступления в университет. Поэтому она записала меня на удаленные курсы, когда мне было шестнадцать. Но когда я летел на Канарские острова, я оставил все свои книги в самолете, и это было концом моего обучения. Я не думаю, что преднамеренно оставил книги; это просто было еще одним примером того, каким я был забывчивым во всем, что не касалось тенниса. И я не жалею о том, что не пошел в университет, потому что я не жалею ни о чем. Я любознателен; мне нравится узнавать о том, что происходит, и я думаю, что в последние годы я узнал о жизни более чем достаточно того, чему университет никогда не смог бы меня научить.

Забавно, что в школе пансионе я пошел по стопам Тони, который тоже ужасно скучал по дому. С другой стороны, мой отец никогда так себя не чувствовал. Он всегда играл теми картами, которые раздавала ему жизнь. У меня нет той основательности характера, которая есть у него, нет ее и у Тони, но я применяю его принцип выносливости в теннисе. Тони дал мне теорию, отец - практику; Тони научил меня выносливости, отец предоставил пример, которому я мог следовать.

Мой отец - полная противоположность Тони. Тони много говорит, он - философ; мой отец больше слушает, он - прагматист. У Тони есть мнения, а мой отец принимает решения, всегда на ясную голову. Тони  - непредсказуем; у отца ровный характер. Тони может быть несправедливым, отец - нет. В семье он - деятель. Я - проект Тони, и он безукоризненно делает свою работу. А мой отец, который на два года старше Тони, открывал бизнес за бизнесом с нуля; он очень целеустремленный, но он поставил семью на первое место в списке своих приоритетов. Он очень честный и ревностно оберегает имя семьи. Он нанял десятки людей в свои разнообразные компании, и создал условия для нас, чтобы мы могли хорошо жить, и для Тони, чтобы он мог посвятить себя мне.

Одно без другого не случилось бы. Тони никогда не получал денег от меня или от моей семьи за то внимание, которое он посвящает мне на протяжении всей жизни, но может этим заниматься, потому что он владеет половиной бизнесов моего отца, и он забирает половину доходов, не делая при этом никакой работы. Это справедливый обмен, потому что у меня никогда бы не было столько часов тренировок с Тони, если бы мой отец не работал бы с такой целеустремленностью всю свою жизнь.

В работе моего отца характеризует то, что он, сталкиваясь с проблемами, находит решения, доводит дело до конца. И в этом, я думаю, я похож на него, а не на Тони. Тони - мой тренер в теннисе и в жизни. Его стихия - слова: он подбадривает, ругает, учит меня, дает мне советы. Но тут его работа заканчивается, и начинается моя. Претворить слова в дело должен я сам. Моя крестная говорит, что мой отец по природе - победитель, и что на корте у меня его характер. Я думаю, это правда. Я - борец на своем ринге, как он - на своем.

Хотя, когда дело касается общественности, он находится в тени. Как он любит говорить, "Я был сыном Рафаэля Надаля, братом Мигеля Анхеля Надаля, отцом Рафаэля Надаля - никогда не был один, сам себе." Другие могут воспринять такое обстоятельство с завистью, или с плохо скрываемой досадой. Мой отец получает истинное удовольствие от него. Его отец был знаменитостью в Манакоре из-за своего музыкального мастерства; его брат был прославленным футболистом; его сын - прославленный теннисист. Для моего отца это означает, что на разных стадиях своей жизни ему приходилось представляться или быть представленным сыном/братом/отцом другого Надаля. Или, когда он говорит, "Здравствуйте, я - Себастьян Надаль", ответ всегда одинаковый: "А, сын/брат/отец ...?" Сколько он себя помнит, в местных средствах массовой информации было хотя бы одно упоминание Надаля в неделю, но никогда о нем. Но это его никогда не беспокоило, потому что он совершенно не заинтересован в том, чтобы его знали или узнавали, а тем более чествовали. Он довольствуется тем, что все остальные понимают, что он пытается быть опорой для семьи, и, в последние годы, для меня в особенности.

Это мой отец-предприниматель понял еще в начале моей карьеры, что нам надо создать вокруг меня профессиональную команду. Помимо Тони, мы привели в команду Жоана Форкадаса, моего тренера по физподготовке, Рафаэля Маймо по прозвищу Титин, моего физиотерапевта, Анхеля Которро, моего врача, Бенито Перез Барбадильу для работы со средствами массовой информации, и моего агента, Карлоса Косту, который работает на IMG, спортивную маркетинговую компанию с отличными связами в теннисном мире. Вопреки своему обычному инстинкту, мой отец сказал, что по поводу деловых вопросов моей теннисной карьеры нам стоит советоваться с людьми не из семьи. Я ответил ему, что я ему полностью доверяю, и что если ему более комфортно работать с людьми, которые могут привнести более объективную точку зрения, меня это вполне устраивает. Поэтому он позвал в команду несколько своих самых проверенных и надежных партнеров, которых я сам знал с детства. Хотя, на самом деле, я не очень беспокоюсь о деловом аспекте вещей. Тони, как всегда, консервативен, и он не был в восторге от идеи расширить команду за границы нашего маленького семейного ядра, но мой отец сказал, нет, если мы будем нацеливаться на вершину, нам нужно признать свои ограничения и нанять настоящих профессионалов. Мой отец - стратегический центр нашей команды, но, когда больше некому помочь, он занимается и мелкими делами тоже, например, он может найти пару билетов на Уимблдон для спонсоров, или разобраться с транспортом из гостиницы в клуб, где проходит турнир. С большими и мелкими делами, мой отец привносит порядок, покой и хорошее настроение, которые нужны мне, чтобы быть максимально сконцентрированным на теннисном корте.

Конечно, это ни в коем случае не преуменьшает роль, которую Тони играет в моей жизни. Несмотря на все наши стычки, он мой дядя, и я его люблю. Но главное влияние в моей жизни оказывает мой отец, который вместе с моей матерью создал счастливый и стабильный дом, базу, без которой я бы не смог стать тем теннисистом, которым являюсь сейчас. Наверное, это не было лучшим для нее, но она практически себя забросила, оставив свой магазин парфюмерии, и пожертвовала всем ради нас, моей сестры, моего отца и ради меня. Она по природе общительный человек и любит учиться и видеть новое, но ее жизнь ограничилась семьей после моего рождения. Она это сделала, потому что она этого хотела, потому что она никогда не сомневалась, что именно это нужно сделать. Иногда мне кажется, что она пожертвовала для нас слишком многим. Но если ее целью было создать для нас пространство и любовь, с помощью которых мы могли преуспеть, ей это удалось. Пока мой отец работал в своих компаниях, она формировала наши ценности, взяла на себя ответственность за мое обучение и обучение моей сестры, помогала нам с уроками, кормила нас и была с нами каждый день, всегда в нашем распоряжении. Было бы несправедливо и нечутко недооценивать ее роль во всем, чего я добился, или придавать ее роли меньше важности, чем Тони. Как она иногда говорит, "Ты бы хотел, чтобы везде писали, что кто-то другой вырастил твоего ребенка?"

Тем не менее, как я говорю своей матери, сейчас мне подходит, чтобы он занимал центральное место в моей теннисной жизни. Это в моих интересах. Он дает мне что-то, без чего моя игра бы пострадала. И я думаю, что моя мать понимает это, хоть иногда и с неохотой.

Я никогда не смогу отплатить моим родителям за то, что они мне дали, но лучшее, что я могу сделать, - это оставаться преданным тем ценностям, которые они мне привили, пытаться быть "хорошим человеком", потому что я знаю, что ничто не причинит им столько боли, и не заставит чувствовать себя настолько преданными, чем если я этого не сделаю. Если в придачу к этому я смогу подарить им радость и удовлетворение от победы на большом турнире, таком, как Уимблдон, это будет отличным бонусом. Потому что моя победа - это победа для всех нас. Я это знаю, и они тоже.

После этого в главе продолжается описание матча, но я уже не буду его переводить, потому что матч он описывает на протяжении всей книги. Так что - это последняя часть.

logoРафаэль Надаль