Штеффи Граф в 19 выиграла за год все «Шлемы» и Олимпиаду. А фанаты ради нее резали руки и соперниц
Все о великой карьере.
По многим показателям Штеффи Граф – третья теннисистка в истории: по количеству «Больших шлемов» (22) уступила Серене Уильямс (23) и Маргарет Корт (24), по количеству титулов (107) и побед (900, из которых 22 она одержала со счетом 6:0, 6:0) – Крис Эверт и Мартине Навратиловой, по проценту побед (89%) – Эверт и Корт.
Но в профессиональном теннисе никто не доминировал так безоговорочно, как Граф. В 1988-м она собрала календарный Большой шлем, а через несколько лет выиграла четыре ТБШ подряд за два сезона. И у нее были рекордные для женского тенниса три отрезка по три победы на «Шлемах» подряд. А еще лучший в истории процент выигранных матчей и выигранных финалов на четырех главных турнирах. А еще она единственная выигрывала все «Шлемы» по четыре раза.
На первой строчке рейтинга Граф провела 377 недель – почти на год больше ближайшей преследовательницы (у Навратиловой 332). Серена Уильямс еще сохраняет теоретические шансы ее догнать – но для этого американке не хватает 58 недель.
Из этого текста о ее великой карьере вы узнаете:
• Как в начале карьеры Борис Беккер и красавица Габриэла Сабатини сделали Граф «лучшей теннисисткой, о которой вы никогда не слышали»;
• Как Граф собрала золотой Большой шлем, находясь в состоянии постоянной апатии;
• Почему с начала 90-х все больше говорили о ее отце, который дрался с болельщиками, якобы делал детей с моделями и сел в тюрьму за уклонение от налогов;
• Из-за чего Граф не общалась с Моникой Селеш после того, как на ту с ножом напал болельщик;
• Почему никто уже не закончит карьеру более мощными словами;
• И многое другое.
Флегматичный талант: в 16 попала в топ-10, впечатляя мощной игрой, объемными легкими и длинными ногами
Граф ворвалась в теннис стремительно: первый турнир выиграла в шесть лет, а когда ей было 12, тренер немецкой федерации Рихард Шонборн говорил, что она лучшая теннисистка Европы.
В профессиональный тур Граф ушла в 13 (в том же году выиграла юниорский чемпионат Германии U18) и стала самой молодой теннисисткой с рейтингом WTA – была 214-й ракеткой мира.
В 15 лет выиграла показательный турнир на Олимпиаде-1984, хотя была самой молодой в сетке. Правда, состав был не самый мощный – первой сеяной стала американка Кэти Хорват, тогда 10-я ракетка мира.
В 16 Граф уже сама попала в топ-10, и у нее было два великих матча на «Больших шлемах». В 1985-м на трех тай-брейках обыграла Пэм Шрайвер в четвертьфинале US Open, и The Los Angeles Times писала: «Эмоции взрывались, инициатива постоянно переходила, и потрясающий удар следовал за потрясающим ударом. Зрители, забившие трибуны, задерживали дыхание и вытягивали шеи, чтобы получше увидеть драматичные ключевые розыгрыши. Матч стал классическим противостоянием, которого все ждали от четвертьфинала US Open. Было только одно отклонение от классического сюжета: игроки носили платья». Женский теннис такого уровня тогда вызывал шок.
Второй великий матч ранней карьеры Граф – полуфинал US Open-1986 против Навратиловой, который многие признавали лучшей игрой сезона. Из-за дождя он растянулся на два дня, и победительница Навратилова жаловалась, как это мешало поймать ритм. Граф была флегматична в рассказе о том, как пережидала дождь: «Почти ничего не делала. Играла в скат (карточная игра, популярная в Германии – Sports.ru) с немецкими журналистами, разговаривала».
Эта флегматичность была одной из причин, по которой Граф в те времена называли «лучшей теннисисткой, о которой вы никогда не слышали». Блистала она только на корте, а для всемирной славы этого, как известно, мало. В интервью Штеффи жаловалась на тяготы жизни в туре: «В юниорах мне все было весело. Сейчас удовольствие я получаю в основном на корте. За его пределами уже не так здорово». И не подыгрывала журналистам в неловких попытках выудить интересные детали – например, на вопрос, почему она носит часы на корте, сухо отвечала: «Потому что иначе я бы их потеряла».
Легендой стал ответ Граф на просьбу больше улыбаться на корте – по разным версиям прозвучавшую либо от ее матери, либо от тренера, либо от журналиста: «Ты хочешь, чтобы я выигрывала или улыбалась?» А немецкая журналистка, знакомая со Штеффи с 12 лет, рассказывала о ее настрое: «На днях она сказала: «У моих ровесниц одна мысль: мальчики, мальчики, мальчики. У меня: теннис, теннис, теннис».
Были и другие, более объективные, причины, по которым Граф не сразу стала звездой. Во-первых, тогда женским теннисом рулили Мартина Навратилова и Крис Эверт, с небольшим перерывом стоявшие в топ-2 на протяжении 12 лет. Они совершили революцию в игре: Навратилова первой осознала важность физической подготовки и специально над ней работала при помощи кросс-тренировок и диетолога, а Эверт была королевой задней линии в эпоху, когда весь мир стремился к сетке. А еще Крис была образцом классической женственности, что очень нравилось истеблишменту.
Во-вторых, взлет Граф совпал с прорывом другого немца – Бориса Беккера. За несколько месяцев до ее первого полуфинала на US Open 17-летний Беккер выиграл «Уимблдон» и до сих пор остается его самым молодым чемпионом. Конкурировать с такой победой могут только такие же победы, а к Штеффи они пришли чуть позже. И даже когда они пришли, дерзкий Беккер говорил: «Посмотрите, сколько людей придет встречать ее в аэропорту, а сколько – меня».
В-третьих, в женском теннисе все тогда говорили о Габриэле Сабатини. «15-летняя аргентинка монополизировала звание лучшего новичка за счет юности, внешности кинозвезды и рывка в полуфинал «Ролан Гаррос», – писали о ней в 1985-м, когда Граф стояла в рейтинге всего на строчку ниже и была всего на год старше.
Но Карл Лагерфельд женского тенниса Тед Тинлинг тогда показал, что не зря 50 лет следил за туром. Он выделил группу из шести молодых теннисисток, но потом постановил: «Из них Сабатини самая талантливая, но Граф станет лучшей из-за психологии и мышления. К третьему гейму первого сета она уже прекрасно понимает, что ей нужно для победы». Все это он сказал еще до того, как Штеффи выиграла первый титул WTA.
Пророчество Тинлинга начало сбываться уже в 1986-м, когда Граф взяла первый трофей – а потом еще три подряд, по дороге обыграв и Навратилову, и Эверт. Серия из 23 побед прервалась только в четвертьфинале «Ролан Гаррос», одного из двух турниров того года, на котором Граф не дошла до 1/2.
По итогам сезона у немки было восемь титулов и третья строчка рейтинга, но при этом в октябре она говорила: «Не думаю, что в следующие 12 месяцев смогу стать чемпионкой «Большого шлема». Но было бы здорово, если бы получилось».
Спустя семь месяцев она выиграла «Ролан Гаррос», обыграв в финале Навратилову – 8:6 в решающем сете. Незадолго до этого Пэт Кэш обрушился на теннисисток с обвинением, что они не заслуживают больших денег, и этот финал использовали как контраргумент. «Он был полон агрессивного, атакующего тенниса, потрясающих ударов и спортивного духа, который существует только в идеальном мире», – писали в The Los Angeles Times. А Пэм Шрайвер заявила: «Мне кажется, большинство посчитало женский финал интереснее мужского».
Игру Граф тогда вообще называли новаторством. «Она не терпит привычного метода свечек, – писали о ее нежелании играть пассивно. – Раньше считалось, что силовым игрокам вроде Граф нужно время, чтобы созреть. Но ее быстрый успех демонстрирует силу и стиль».
Мощь немки – только возросшую после пары лет в туре, за которые она выросла на десяток сантиметров – впечатляла абсолютно всех. Один из самых титулованных парников Марк Вудфорд после тренировки с Граф на «Уимблдоне» сказал не только, что у нее очень красивые ноги, но и то, что «она бьет сильнее многих мужчин». И она могла делать это очень долго, потому что, по данным ESPN, тест 1989-го показал, что объем легких у нее на 38% больше, чем у средней женщины.
Комментатор Мэри Карильо под впечатлением от Граф придумывала новые трактовки физических величин: «Есть разница между силой и мощью. Сабатини может поднять диван, а Граф может швырнуть его через всю комнату». В газетах про Штеффи писали: «Она машина, заколачивает каждый удар изо всех сил. Она не пытается обмануть. У нее силовая игра в духе «Вот, отбивай, если сможешь». Никаких хитростей. Только скоростные удары».
На самом деле это было не совсем так. Подача и удар Граф справа действительно были силовыми – и она даже получила прозвище Фрейлейн Форхенд. Но слева все было намного хитрее, потому что с бэкхенда немка почти все время подрезала. Конечно, это был не совсем оборонительный слайс, а мощный, резкий и разнообразный, с неудобным вращением – сейчас такой очень любит Роджер Федерер.
Какое-то время бэкхенд был слабостью. Например, В 1987-м после победы на «Ролан Гаррос» Граф вышла в финал «Уимблдона» и US Open и оба раза проиграла Мартине Навратиловой – потому что та как раз сковывала ее атаками и подачами под лево. Но со временем и эта слабость превратилась в силу. Крис Эверт рассказывала после одного из поражений: «Я била ей под лево, а она резала все ниже и ниже. Мяч пролетал в миллиметрах над сеткой. Ее бэкхенд был лучше форхенда».
В итоге соперницы говорили, что никак не могут прочувствовать ритм против Граф, потому что справа все летит мощно и с верхним вращением, а слева – неудобными резаками с низким отскоком, с которого трудно продолжать атаку. Андре Агасси в автобиографии рассказывал о первой тренировке с будущей женой: «Она выполняет серию бэкхендов, разрезает корт знаменитым слайсом. Мне нужно впечатлить ее умением взять этот слайс и сделать с ним все, что я захочу. Но это сложнее, чем я думал». А когда ему все же удалось выжать ошибку слева, Граф никак не отреагировала, «просто пробила следующий глубже и резанее».
Бесстрастность и умение переключиться вообще были ее фишкой. «Она знает, что все в ее руках. Посмотрите, как она выполняет удар – выражение лица никогда не меняется. Никаких гримас раздражения, торжественных жестов. Она как домохозяйка, которая печет хлеб», – писали про нее журналисты.
В 1987-м Штеффи проиграла два финала «Шлемов» Навратиловой, но зрители все равно были впечатлены, потому что психологически она не сломалась. «То, что 18-летняя Граф играла не как нервный ребенок, должно сделать победу Навратиловой еще слаще. Граф была спокойна. За две недели она потеряла контроль над собой только тогда, когда ее спросили: правда ли ей предлагали сняться в эротическом журнале», – так анализировали ее выступление на «Уимблдоне».
Большой шлем: соперницы боялись до смерти, журналисты предлагали переделать в левшу
Несмотря на два проигранных Навратиловой «Шлема», Граф закончила сезон-1987 первой ракеткой мира – кроме тех двух финалов, выиграла все остальные матчи. Перед US Open в The Los Angeles Times рассуждали: «Жаль, что Штеффи Граф придется сыграть кучу «Уимблдонов», US Open, «Ролан Гаррос» и еженедельных турниров WTA (обратите внимание, что в списке нет Australian Open – Sports.ru). Все знают, что она их выиграет. Заставлять ее через все это проходить – пустая трата времени. Лучше сразу отправить ее в Зал славы, спасти всех теннисисток от избиения».
У Навратиловой было другое мнение: «Я знаю, что по-прежнему лучше Штеффи и могу ее обыгрывать. У нее сейчас аура неуязвимости, но я думаю, что US Open ее немного подорвал».
Граф на это поигрывание мышцами ответила величайшим сезоном всех времен: 11 титулов, 72 победы в 75 матчах и единственный в истории тенниса календарный золотой Большой шлем – то есть, победы на Australian Open, «Ролан Гаррос», «Уимблдоне», US Open и Олимпиаде.
До Штеффи все четыре «Шлема» за год выигрывали только Дон Бадж (1938), Морин Конноли (1953), Род Лэйвер (1962 и 1969) и Маргарет Корт (1970). Только Конноли была моложе 19-летней немки – всего на три месяца. И еще деталь для контекста: Золотой шлем Граф выиграла всего чуть больше чем через два года после первого титула WTA.
The New York Times встретила достижение Граф призывом: «Заставьте Штеффи играть левой». И ее доминирование в том сезоне было действительно подавляющим. На «Шлемах» она проиграла всего два сета и только в пяти матчах отдала больше пяти геймов. В финале «Ролан Гаррос» она за 32 минуты уничтожила Наталью Звереву со счетом 6:0, 6:0, проиграв всего 13 очков. Настолько жестокое избиение в решающем матче «Шлема» случалось только однажды – еще в 1911-м на «Уимблдоне».
Разгромные победы стали для Граф и ее болельщиков настолько привычным делом, что когда она проиграла сет на турнире в Гамбурге, с трибун кто-то крикнул, чтобы ему вернули деньги за билет. А самой Штеффи легкие победы не нравились: «Иногда, если соперница простая или играет не очень хорошо, я начинаю сердиться. Мне хочется, чтобы она играла лучше».
Экспертов поражало не только физическое и игровое превосходство немки надо всеми, но и ее непрекращающееся развитие: она продолжала расти и становилась еще мощнее, но при этом добавила в игру разнообразия – например, укороченный удар. После Олимпиады-88 в Сеуле журналисты даже перестали искать Граф соперниц: «Возможно, нам придется подождать, пока вырастут те очаровательные, но шумные младенцы, которых на финал принесли их матери».
Американка Патти Фендик, получившая степень по психологии в Стэнфорде и на US Open взявшая у Граф шесть геймов, резюмировала: «98% девочек до смерти боятся с ней играть. Она надрала мне задницу, но я хотя бы не переставала ходить к сетке». Сабатини, дважды обыгравшая немку весной, но проигравшая ей полуфинал «Ролан Гаррос», финалы US Open и Олимпиады, тоже отмечала преимущество, которое Штеффи давала жесткость: «У нее идеальная психология».
Граф была настолько жесткой, что наблюдателям это даже казалось странным. «Как Граф отреагировала на эпическое достижение? Никак. Вяло сжала кулак, пожала руку Сабатини и вытерлась полотенцем. Через несколько секунд пошла на другую сторону корта поприветствовать отца Петера и тренера Павла Слозила. Начала отходить, но отец позвал ее обратно, потому что она забыла маму Хайди», – описывали минуты после победы на US Open в The Los Angeles Times, отмечая, что даже Бьорн «Айсборг» Борг выражал эмоции, а холодность Граф выглядела пугающе.
Пресс-конференции после исторических побед тоже были стоическими. После титула в Нью-Йорке: «Не думаю, что сейчас вы можете ожидать от меня правильного ответа. Я только закончила матч, мне нужно время все обдумать. Но я очень рада, что разговоры о Большом шлеме закончились. Это приятное облегчение. Теперь на меня больше ничего не давит». Разговоры о Шлеме, кстати, начались еще на Australian Open, и тогда Граф над ними смеялась. После «Ролан Гаррос» – пожимала плечами. А вот после «Уимблдона» уже напряглась.
В октябре оформив Золотой шлем, Штеффи была еще флегматичнее: «Я очень рада этому достижению. Думаю, мало кто после меня сможет добиться подобного. Это потрясающе».
Но еще круче на победы реагировал ее отец. Например, после титула на US Open он публично раскритиковал план Штеффи на игру против Сабатини: «Не знаю, почему она все время била под бэкхенд, под бэкхенд, под бэкхенд. Нужно было и под форхенд играть. Но вообще это хорошо: она играла не очень, а все равно победила. Хотя и сделала это неправильно». И вскоре после общения с прессой они всей семьей запрыгнули в самолет и улетели домой.
Журналисты как-то пытались осмыслить ее юность и личную обыденность – из которой хоть немного выбивалась разве что любовь к Эрнесту Хемингуэю, – а Граф продолжала флегматично выигрывать. 1989-й получился таким же доминирующим, и до второго Большого шлема ей не хватило всего одной победы – в финале «Ролан Гаррос» она проиграла Аранте Санчес-Викарио. Поражение было особенно шокирующим, потому что в третьем сете Штеффи вела 5:3, но в следующих четырех геймах взяла всего четыре очка.
Санчес-Викарио тогда вдохновилась победой Майкла Чанга над Иваном Лендлом и выбрала правильную тактику – атаковала бэкхенд, с которого Граф слишком много ошибалась и после матча даже заговорила, что, возможно, ей придется добавить в арсенал топ-спин, а не только подрезку. Но у поражения было еще одно простое объяснение. «Сейчас играю не я. Я не давлю, не пробиваю. Это не я», – сказала Штеффи, которая перед финалом перенесла вирус, а за несколько часов до начала обращалась за помощью к врачам из-за спазмов. И давление, видимо, тоже мешало, потому что в поражении она все же увидела плюс: «Хотя бы разговоры о Большом шлеме кончились».
Но в остальном сезон-1989 был безупречным: 83 победы в 85 матчах, 14 титулов и еще больше поэтических од. «Она играет в вагнеровский теннис, полный гремящих крещендо, героических пассажей, лирических переходов. Она атакует, бросается на ошибки, как леопард на водяного козла», – писали в The Los Angeles Times. И продолжали удивляться ее молодости: «В 20 рановато быть лицом целой индустрии. В 20 люди должны только отбросить брекеты и пластинки Майкла Джексона. Штеффи Граф же – мировая звезда, хотя еще даже не красит губы».
Отец: мотивация мороженым (и пощечинами), ненависть к немецким газетам и спрятанные миллионы
А теперь – несколько важных историй об отце Штеффи Петере Графе, который долгое время был самым важным человеком в карьере дочери и получил прозвище Папа Беспощадный.
С первых дней Штеффи в топе появлялись истории, что Петер с рождения хотел сделать из дочки теннисистку – потому что увлекся теннисом, когда в 28 лет закончил футбольную карьеру из-за травмы. Ракетку – с заботливо отрезанной ручкой – Штеффи получила, когда ей еще не было четырех лет. «С тех пор ракетка остается в ее руках все время, кроме, наверное, моментов, когда она ест», – шутили в The Los Angeles Times в 1987-м о режиме тренировок, который сразу же установил Петер.
Чтобы Штеффи было удобнее тренироваться по 6-7 часов в день, он перевез семью в дом рядом с теннисным клубом. Но еще до этого они играли через веревочку, натянутую в гостиной, и отрабатывали выносливость: если розыгрыш доходил до 10 ударов, Штеффи получала кренделек (в некоторых источниках пишут, что хлебную палочку), а за 25 ей доставалось мороженое. Правда, до этого доходило редко: «В большинстве случаев на 25-м ударе я бил посильнее или так, чтобы она не могла ответить. Нельзя же все время есть мороженое», – рассказывал отец.
Эти методы, помноженные на талант Штеффи и ее собственное желание постоянно играть, работали даже слишком хорошо. При этом она оставалась полностью зависимой от отца. Он сам рассказывал, как однажды не поехал с ней на турнир в Чикаго. «Она позвонила мне и говорит: «Папа, идет снег, мне холодно, и у меня нет куртки». Я сказал ей купить куртку. Она ответила, что искала, но единственная понравившаяся стоит 230 долларов. И я ей говорю: «Штеффи, у тебя есть миллионы, ты можешь потратить деньги на теплую куртку». Моя Штеффи еще такой ребенок. Она не знает настоящего мира, поэтому я должен ее защищать».
А защищать было от чего. Говорят, с 15 лет за Штеффи волочился американский миллионер, задаривал ее мехами и машинами. Бывали и просто страшные эпизоды: однажды кто-то прислал ей отравленный мармелад.
Правда, многим игрокам чрезмерная забота Петера о дочери не нравилась. Например, Мартина Навратилова жаловалась, что немка недостаточно активно общается и продвигает женский теннис: «Я не уверена, что отец разрешит Штеффи сблизиться с кем-нибудь в туре. Она очень хорошая, но наши разговоры в основном завожу я. Конечно, дело и в разнице в возрасте, но недавно я посмотрела ее профиль в календаре WTA и поняла, что у нас много общего: любимые цвета, любимая музыка, обе обожаем собак. Я удивилась и подумала, что мы могли бы отлично поладить, если бы проводили больше времени вместе. Но это вряд ли произойдет».
Другая топ-теннисистка – неназванная – даже подходила к Петеру и жаловалась, что Штеффи с ней никогда не разговаривает. Но Граф была благодарна отцу: «Он снимает с меня давление. Люди злятся на него, а не на меня».
Со временем Петер Граф стал увлекательным и скандальным приложением к правильной и скучной Штеффи. Об этом в 1991-м рассказывала Пэм Шрайвер: «У нас были пару лет Штеффи Граф, и, прямо скажем, это было не очень задорно. Не считая моментов, когда Петер дает кому-нибудь по башке». Такой случай действительно произошел на «Ролан Гаррос»-1991, где отец Граф ударил бизнесмена Джима Леви – тот долгое время был поклонником немки, но потом переметнулся в лагерь Моники Селеш и во время их матча якобы сказал Петеру «вот поэтому Моника лучшая». И сразу получил по голове.
Это был не первый и не последний скандал с участием Графа. В 1990-м 22-летняя модель Николь Мейсснер заявила, что Петер – отец ее ребенка. Вместе со своим парнем, боксерским промоутером Эберхардом Тастом она сначала выманила у него шестизначную сумму за молчание (в разных источниках цифры варьируются от 200 до 600к), но потом информация все равно попала в медиа. В итоге анализ ДНК показал, что Граф не имеет к ребенку никакого отношения, а Мейсснер и Таст попали в заключение за вымогательство.
Эта история и ее освещение очень плохо повлияли на Штеффи, которая в 1990-м кипела от ярости: «Поражения от Селеш в Берлине и Париже – исключительно результат кампании по очернению моего отца. Если газеты продолжат ранить меня и мою семью заголовками, я, возможно, перееду в США. Не знаю, почему журналисты так поступают, я же ничего им не делала. Отец лучше меня справляется с такими гадостями. Я никогда в жизни не испытывала ни к кому ненависти, но сейчас должна сказать, что никогда не перестану ненавидеть этих людей».
В 1993-м Граф пришлось судиться с немецкой рок-группой, записавшей песню I Wanna Make Love to Steffi Graf («Я хочу заняться любовью со Штеффи Граф»). В тексте были отсылки к якобы инцесту между Штеффи ее отцом. В итоге немка добилась запрета на продажу записей с песней, а еще отсудила 37 тысяч долларов, которые направила на благотворительность.
В 1996-м ее отношения с отцом снова обсуждали после книги немецких журналистов «Богатая Штеффи, бедный ребенок». Они утверждали, что теннисное воспитание не ограничивалось играми на мороженое, на самом деле Петер бил дочь за ошибки. В книге друг семьи и финансовый советник Графов рассказал, что после плохой тренировки Петер вышел из спальни Штеффи и хвастался, как хорошо ее наказал.
И самый большой удар по имиджу Граф тоже нанес ее отец, когда в 1997-м его осудили на 25 месяцев тюрьмы за уклонение от налогов – которые он должен был платить с доходов дочери, потому что был ее менеджером.
Еще в 1985-м Петеру не нравилось, что в Германии ему придется отдавать государству до 48% заработанных Штеффи денег. Один из высокопоставленных людей в adidas предложил ему переехать в Швейцарию, но он этого не сделал и провозгласил в Sports Illustrated, что семья останется в Германии: «Думаю, мы можем себе позволить оплату налогов».
Но вместо того, чтобы их оплачивать, Петер открыл две офшорные фирмы, и спонсоры – среди которых были adidas, Barilla, General Motors и Citibank – перечисляли деньги на их счета. Какие-то налоги Петер платил, но не все – вместо того, чтобы подавать декларацию, он каждый год перечислял властям фиксированную сумму. Позже ее признали заниженной в 5-10 раз по сравнению с тем, что Граф должен был на самом деле.
А вскрылась эта схема почти случайно: промоутер турнира в Эссене заплатил Граф за участие, но она заболела и не приехала. Ее отец отказался вернуть деньги, и организаторы пошли в суд. Во время процесса судьи увидели схему, по которой семья получает и декларирует доходы, и передали эту информацию в прокуратуру. В 1995-м завели дело об уклонении от налогов, а в 1997-м Петера признали виновным – несмотря на попытку оправдаться при помощи психиатрической экспертизы.
Немецкие медиа сообщали, что против Штеффи тоже было дело, но его закрыли в обмен на штраф и пожертвование на благотворительность. Кроме этого, в результате разбирательства она потеряла спонсорский контракт с General Motors, приносивший ей примерно $3,5 млн в год.
После этого она обещала самостоятельно следить за финансами, а с отцом какое-то время не общалась. Правда, когда у нее начались отношения с Андре Агасси, она отправила Петера знакомиться с игроком и его отцом Майком – и папы чуть не подрались, поспорив, у кого из детей бэкхенд лучше. «Петер говорит гадости по-немецки, мой отец говорит гадости по-ассирийски, и они оба подняли кулаки. Кружат вокруг друг друга, бросают ложные удары, уклоняются», – вспоминал в мемуарах разнимавший их Андре.
Со временем Петер и Штеффи помирились. В 2013-м он умер от рака – спустя несколько дней после того, как дочь его навестила и привезла внуков.
Эпоха Селеш: новая соперница, травмы и неловкая реакция на нападение
В конце 80-х журналисты больше всего боялись, что из-за легких побед Граф надоест выступать. Например, в Sports Illustrated ее эмоциональное состояние по ходу матчей описывали как движение из пункта A в пункт B – от апатии (apathy) к скуке (boredom). Но в начале 90-х у нее появились достойные противники.
Во-первых, началась уже описанная борьба с немецкой прессой.
Во-вторых, возникли проблемы со здоровьем. После победы на Australian Open-1990 Штеффи сломала палец – когда каталась на лыжах во время съемок фильма, в котором у нее была небольшая роль. Агент Граф рассказал, что она пыталась объехать папарацци. А после «Уимблдона» ей делали операцию, чтобы решить проблемы с носовыми пазухами.
В целом в тот период у нее еще была краснуха, из-за которой она пропустила Australian Open-1992, проблемы с плечом и начали появляться травмы запястья, колена, голеностопа и спины, которые будут беспокоить до конца карьеры.
Война с журналистами и травмы привели к потере психологической устойчивости и игровой формы, чем начали пользоваться старые соперницы – например, Сабатини (обыгравшая Штеффи в финале US Open-1990) и Санчес-Викарио. А на «Уимблдоне»-1990 немка проиграла Зине Гаррисон, которая до этого не побеждала ее четыре года.
Рене Ричардс, на тот момент уже бывший тренер Мартины Навратиловой, комментировала: «У нее нет второй передачи. Ей нужно дольше держать мяч в игре». Она советовала Штеффи усилить верхнее вращение, лучше читать игру и замахиваться еще до первого отскока (чтобы встречать мяч на расстоянии вытянутой руки, а не у бедра), улучшить крученый удар слева и научиться ходить к сетке. Простые и легко выполнимые указания.
Журналист Питер Бодо в книге о теннисе начала 90-х писал, что в первый период доминирования Граф побеждала не за счет игры, а вопреки ей – потому что техника почти всех ударов у нее была неправильная и скорее мешала ее физической подготовке и психологической жесткости. Проблемы начала 90-х привели к тому, что технические недочеты вскрывались все чаще.
А еще в то время у Граф появилась новая соперница – Моника Селеш, способная бить достаточно сильно и стабильно, чтобы выдерживать натиск, под которым до этого все ломались. В 1990-1993-м Селеш выиграла восемь «Шлемов» и в трех случаях на пути к титулу победила немку. В личных встречах в тот период Моника вела 4:3 и, например, в Берлине-1990 прервала 66-матчевую беспроигрышную серию немки.
Доминирование Селеш закончилось трагедией, когда в апреле 1993-го на турнире в Гамбурге болельщик Граф ударил ее ножом в спину – это было местью за победы и смещение Штеффи с первой строчки рейтинга. Вскоре после нападения Граф навестила соперницу в больнице и назвала встречу очень эмоциональной. Но потом Селеш в интервью расстраивалась, что после того визита Штеффи с ней на связь не выходила. Немка отвечала, что просто не могла дозвониться. В 1999-м Граф все же рассказала, что на самом деле произошло: «Тогда я просто не знала, что нужно делать. Не знала, захочет ли Моника меня видеть».
Когда в 1995-м Селеш вернулась в тур, Граф была недовольна, что первую строчку рейтинга разделили между ними, потому что боялась, что это даст сопернице лишнее преимущество. Но желания растоптать ее любой ценой и оставить в прошлом у нее, наверное, все же не было – потому что первый раз плакала на корте она как раз после победы над Селеш в финале US Open-1995.
Сейчас есть люди, которые говорят, что нападение на Монику было чуть ли не спланировано самой Граф или кем-то из ее команды. Это очень маловероятно – потому что доказательства бы явно нашлись и всплыли. А говорить о том, что полиция и суды покрывали Граф и ее семью, не приходится – вскоре после истории с Селеш ее отца посадили в тюрьму за налоги.
И от болельщиков Штеффи тоже страдала. Еще до нападения на Селеш фанат Граф встретил немку у тренировочных кортов и вскрыл себе вены, потому что она отказалась выйти за него замуж (в итоге он выжил). На «Ролан Гаррос»-1993 мужчина с трибун кричал ей, что она виновата в нападении на соперницу. Потом он приехал на «Уимблдон», где Граф его увидела и сказала: «Господи, только не он». А в 1994-м перед турниром в Гамбурге Штеффи пришло анонимное письмо с угрозами – если она выйдет на корт, с ней случится то же, что с Моникой.
В 1995-м во время US Open Граф попросили подтвердить сообщения, что ее преследует фанатичная женщина, и в ответ она буднично заявила: «Я не в курсе этого. Знаю только о мужчинах. О женщинах – нет». И тревожно улыбнулась. А о толпах, которые постоянно собираются рядом с ее домом, немка в те времена говорила как о чем-то будничном.
Однако спорить с тем, что отсутствие Селеш в туре помогло Граф, было бы так же глупо. Период с 1990-го по 1992-й не был для немки провальным – она выигрывала по «Шлему» в год, брала не меньше семи титулов и не выпадала из топ-2. Но после нападения на главную соперницу выиграла четыре «Больших шлема» подряд, и журналисты снова заговорили, что Граф не обыгрывает никто, кроме Граф.
Конец карьеры: семь гномов, семь «Шлемов» и четыре операции
Женский тур в третью четверть 90-х Мартина Навратилова метко назвала «Штеффи и семь гномов», потому что когда Граф была здорова, остановить ее не мог никто.
Во второй половине 1994-го ее беспокоила спина, и она проиграла в первом круге «Уимблдона» – и, кстати, установила антирекорд, став первой в Открытой эре действующей чемпионкой, вылетевшей после первого матча. По ходу сезона немка носила корсет, а на US Open растягивалась по два часа перед каждым матчем – и в итоге дошла до финала, во время которого у нее начались спазмы. После этого до конца сезона – в ходе которого установила рекорд, выиграв 57 сетов подряд, – она сыграла только на итоговом турнире.
В 1995-м Граф пропустила Australian Open из-за травмы голени, но выиграла все остальные «Шлемы» и еще шесть титулов. Правда, за весь сезон она отыграла всего 11 турниров. И регулярно сообщалось, что из-за болей в спине она даже не может бегать и работать в тренажерке, чтобы поддерживать форму.
В 1996-м история повторилась: пропуск Australian Open – на этот раз после операции на стопе, – победы на оставшихся «Шлемах» и снова всего 11 турниров за сезон. Восемь из них были победными.
А дальше организм как будто сказал «хватит». В 1997-м она перенесла две операции на левом колене и три раза подряд проиграла Аманде Котцер – причем сразу после первой операции взяла всего один гейм, потерпев самое разгромное поражение в карьере. Сезон для немки закончился после «Ролан Гаррос».
Полностью она восстановилась только к травяному сезону-1998, по ходу которого проиграла Анне Курниковой. А после вылета в 1/8 финале US Open Граф снова пошла к хирургам – на этот раз чинить запястье.
К «Ролан Гаррос»-1999 от немки уже никто ничего особенного не ждал, да и она сама рассматривала его скорее как подготовку к «Уимблдону». А в Лондоне собиралась показывать максимум, чтобы закончить карьеру на своих основаниях, а не из-за травмы.
Но в итоге «Ролан Гаррос» в ее исполнении получился одним из самых мощных в истории: в четвертьфинале обыграла №2 в мире Линдсей Дэвенпорт, в полуфинале – №3 Селеш, а в финале – лидера рейтинга Мартину Хингис. Это был первый случай в истории рейтинга, когда кто-то прошел всю топ-3 на одном турнире.
На церемонии награждения Граф сказала, что это лучшая победа в ее карьере, но в Париж она больше не вернется. А французские журналисты сообщали: она так радовалась тому титулу, что даже танцевала на столе.
До конца карьеры Штеффи провела всего два турнира: «Уимблдон», где на пути к финалу обыграла совсем молодую Ким Клейстерс и уже пятую ракетку мира Винус Уильямс (в 1996-м сказавшую про игру Штеффи: «Не было ничего сложного. В ее игре не было ничего, чтобы я сказала «вау»), и Сан-Диего, где снялась по ходу первого круга из-за растяжения голени.
На US Open-1999 Штеффи Граф уже приехала просто девушкой Андре Агасси и пряталась от журналистов на трибунах. С тех пор она воспитывает детей (сын Джейден, родившийся в 2001-м, сейчас пробивается в бейсбол), занимается благотворительностью и почти не появляется на публике. Последний раз на большом корте ее видели в 2009-м, когда она участвовала в выставочном матче в честь открытия крыши над Центральным кортом ее любимого «Уимблдона».
Окончание карьеры Граф получилось внезапным, но оформила она его идеальными словами. «Снова догнать топ-игроков было даже слишком просто. Мне больше нечего доказывать. В теннисе я сделала все, что хотела. Мне больше нечего достигать».
Агасси + Граф = ❤️. Андре добивался ее 7 лет
Подписывайтесь на лучший инстаграм о теннисе
Фото: Gettyimages.ru/Clive Brunskill, Trevor Jones, Frank Tewkesbury, Chris Cole, Bob Martin, Lutz Bongarts, Simon Bruty; globallookpress.com/SVEN SIMON, imago sportfotodienst
1. С. Уильямс НИКОГДА не завоевала бы 20+ одиночных титулов турниров "Большого Шлема" в возрасте до 30 лет, включительно, а Штефани Граф сделала это.
2. У С. Уильямс НЕТ и НИКОГДА не будет "Золотого Большого Шлема", а у Штефани Граф есть "Золотой Большой Шлем" 1988 года.
3. С. Уильямс НИКОГДА не побьёт рекорд Штефани Граф в 377 недель на 1-ой строчке рейтинга WTA.
Считаю, что вопрос закрыт. Такие дела. Привет!😷